Всё, что я помню это грязь

Там нечего выкупать*

Я с трудом попытался открыть глаза. Слова играющей песни как нельзя кстати ввинтились в мозг ржавыми шурупами, которые навсегда оставят рыжий противный след даже если их извлечь. На удивление, мне удалось быстро сообразить, где я нахожусь и что со мной произошло, причём, судя по специфическому привкусу на языке, прошло не так много времени с того момента, как я отрубился. А вот что прямо в этот момент меня жёстко трахают я понял не сразу, онемевшее тело с большим запозданием включило, хоть и приглушённо, болевые импульсы и я резко дёрнулся, в ужасе глядя перед собой. 

Прямо перед моим лицом нависало татуированное лицо Вадима, глаза его немного закатывались, он тяжело дышал. С каждым новым толчком с его виска всё ниже скатывалась очередная капля пота и в конечном итоге то и дело срывалась, капая мне на щёку. Он словно совсем не замечал, что я пытаюсь вырваться, крепко держа мои руки прижатыми к полу, а ноги закинув к себе на талию. Откуда-то звучали жалобные протяжные стоны, и я было удивился, кто вообще способен издавать такие звуки, учитывая, что голос Лены я прекрасно знал, как вдруг до меня дошло осознание, что я слышу сам себя. Вадик держал меня мёртвой хваткой, не позволяя двинуться ни на сантиметр от него, я же чувствовал пульсирующую боль и толстый хер, снующий вперёд-назад в моей заднице. Это не был первый мой раз, но без нормальной подготовки ощущения были, мягко говоря, неприятные, хоть действие наркотика и разбавляло жгучую боль, отодвигая её на задний план. Я чуть скосил глаза в бок и заметил валяющийся неподалёку тюбик смазки и фольгу от гондона. Что ж, хоть так. 

Я снова закрыл глаза, расслабляясь. Как говорится, если тебя насилуют, а ты ничего не можешь сделать — расслабься и получай удовольствие. Закусил губу, чтобы заглушить болезненные стоны, непроизвольно рвущиеся наружу, а Вадик и не думал останавливаться. Он неожиданно оставил едва ощутимый поцелуй на моей скуле и не сильно, но чувствительно прикусил кожу на шее, отчего я, ожидаемо, поплыл. В следующий момент я уже стонал ему в губы, сам обхватывал ногами его спину и задыхался от смеси боли, удовольствия и эйфории, которая ебанула с такой силой, что я чуть не кончил от переизбытка ощущений. В какой-то момент я скользнул взглядом по кухне и заметил, что все остальные тоже находятся здесь, наблюдают за нами и о чём-то шутят, покуривая сигарки. На секунду стало немного стыдно, но остановиться уже было невозможно. Толчки стали более резкими и рваными, Вадик рычал, пока я цеплялся короткими ногтями за его плечи, наверняка оставляя на коже кровавые полумесяцы, и содрогался в предоргазменных конвульсиях, хрипло вскрикивая.

Всё закончилось резко, Вадим едва успел вытащить, заливая пол спермой, я же с громким всхлипом кончил в собственную ладонь и обессиленно откинулся на пол, через полуприкрытые глаза наблюдая, как Вадик встаёт и кидает мне на живот влажные салфетки, затем выдергивает из меня застрявший презерватив и отправляет его в помойку. До разума постепенно доходит, что я только что, по сути, дал себя выебать незнакомому чуваку за наркоту, да ещё и на всеобщее обозрение. 

Стараясь не поднимать глаз, быстро привёл себя в порядок, надел валяющиеся тут же джинсы, одёрнул худак и сел за стол. Вадим уже о чем-то пиздел с Ильёй, который не сводил с меня заинтересованного, но стеклянного взгляда. Казалось, он возбуждён до предела, но при этом в его глазах читалась некая доля ревности. Я спешно закурил сигарету и обратил внимание на Кирилла, который держал на коленях совершенно голую Лену. Та была просто вдребезги — смотрела перед собой, практически не моргая, руки безвольно висели вдоль тела, и лишь сиплое дыхание и характерные движения нижней челюсти говорили о том, что она жива. Кирилл же едва ли был в лучшем состоянии, но хотя бы мог её удерживать в сидячем положении и сам не падал со стула.

— Хули ты раскис, давай ещё жахнем! — сильная рука хлопнула меня по плечу, и я вынырнул из своих мыслей, уставившись на Илью. Тот, демонстрируя всё тридцать два зуба, снова протягивал мне бумажную трубочку, глаза его были широко раскрыты и нехорошо блестели. Я внезапно почувствовал себя хрупкой девочкой, которую напоили и выебли на вписке, а потом поглумились. Эта мысль вызвала приступ злости, я почти выхватил из его рук свёрнутую купюру и жадно втянул в себя порошок. Уже спустя секунду в голове промелькнуло: «Всё нормально. Так бывает, это в порядке вещей. Ради этого можно и потерпеть».

***

Следующие несколько дней стёрлись из моей памяти напрочь. Я едва припоминал несвязные разговоры, бесконечную музыку, какой-то алкоголь и еблю. Я не запомнил деталей, но одно было ясно точно — я никогда ещё не трахался столько раз подряд. Кое-как помнилось, что Вадик в такие моменты был почти безэмоциональным и только под конец превращался в зверя, Илья бесконечно что-то говорил, плевал мне в рот и целовал моё лицо, а Кирилл был практически нежным и явно неумелым, это было заметно по тому, как он стонал, двигался, сбивался с ритма и едва не терял сознание, кончая. С Леной мы, кажется, не разговаривали вообще — если кто-то из парней в очередной раз загибал меня раком или ставил на колени, то другие занимались её дырками. Остальное же я не запомнил, меф то и дело вышибал меня из реальности.

В очередной раз отмывая в ванной лицо от вязкой Илюхиной спермы, я впервые за всё это время посмотрел в зеркало. Так херово я не выглядел никогда — волосы спутались, губы растрескались и кровоточили в уголках, одежда была измятой и грязной, в засохших белесых разводах и пыли. Джинсы протёрлись на коленях почти насквозь. В носу белая корка. Я только час назад принял ещё одну дозу и так и не дождался прихода. На меня всё больше давила усталость, глаза начинали слипаться, растраханная задница неприятно ныла. Кайфа не было со вчера, единственное, что получалось испытать — это полуобморок. Я уносился в другой мир, не чувствуя, как моё тело снова и снова используют как хотят. Наконец, мне удалось найти в себе силы отвернуться от зеркала, в мозгу безостановочно вертелась только одна мысль — надо домой.

Парни по прежнему сидели на кухне, гогоча и деля очередной грамм поровну. По стаканам был разлит джин, они явно отлично себя чувствовали, и я в очередной раз поразился их выносливости. Хотя, в принципе, Вадим упоминал, что начал употреблять синтетику только полгода назад и такие мероприятия устраивает не чаще раза в пару месяцев, возможно, они ещё просто не дошли до той точки, когда штырить нормально просто перестаёт и вырабатывается лютый толер. Лена спала тут же, уронив голову на сложенные на столе руки. Я опёрся о дверной косяк и вытащил из кармана телефон, зашёл в приложение такси и с трудом указал адреса — от пункта А до пункта Дом. Илья, заметив, что я подпираю стенку со смурным еблом, хлопнул себя по коленке.

— Иди сюда, малыш, у нас ещё кое-что осталось.

— Не, я домой, — хрипло проговорил я, нажимая кнопку заказа, — и так у вас трое суток торчал во всех смыслах.

— Нахуй надо это домой? Давай лучше оставайся, повеселимся ещё! А то Ленка вон совсем умаялась, ты уедешь, и нам скучно будет. — Вадик оскалился и грубо потрепал уже засаленные волосы девушки. Кирилл же лишь состроил умоляющие глазки и сложил ладони вместе. Я подошёл к спящей подруге и потряс её за плечо, ставшее за эти дни ещё более хрупким, чем обычно.

— Нет, я поехал. И Лену тоже забираю. Лен, вставай, домой пора.

Та подняла голову и прохрипела, обдавая меня запахом перегара и нечищеных после сна зубов:

— Нахуй иди.

Пацаны заржали, я ещё раз дёрнул её.

— Поехали домой, блять, харэ шалавиться.

— Да никуда я не поеду! — заорала подруга и неожиданно сильно оттолкнула меня. — Я здесь останусь, сам уёбывай, куда хочешь, я с Кириллом буду жить, мы теперь встречаемся! За вещами потом заеду, дай мне поспать! У тебя ловить больше нечего, ни жрать, ни юзать, нихуя!

Честно, ещё секунду назад я был готов взвалить её на плечо и потащить на себе в такси. Прямо так, упоротую, голую, грязную. Как-никак, в определённом смысле я чувствовал за неё ответственность. Но её последние слова словно отрезвили меня, и я лишь молча вышел из кухни, присел в прихожей на корточки, зашнуровывая кроссовки. Меня штормило в разные стороны и я едва справился с тем, чтобы не свалиться на пол, возможно, встать бы у меня уже не получилось. 

Ключ туго повернулся в двери с громким щелчком, и я уже нажал было на дверную ручку, когда меня сзади ухватили чьи-то руки и развернули к себе. Тут же я оказался прижатым к двери, Илья навис сверху и требовательно целовал меня, напирая всем телом. Я же просто приоткрыл рот, не сопротивляясь, но и не отвечая. Просто ждал, чтобы это скорее закончилось.

— У тебя глаза невероятные, — горячие губы коснулись моего уха, вкрадчивый шёпот прозвучал словно гром. Я лишь отвернул голову в сторону и тихо проговорил:

— У меня такси приехало. Отпусти.

Илья сделал шаг назад и я, не глядя на него, выскользнул за дверь.

В облезлую тойоту с шашечками я ввалился как мешок с дерьмом. Машина тронулась с места, и я молча уставился в окно. Конечно, глупо вызывать такси, чтобы проехать полтора километра, но идти пешком я был просто не в состоянии. Я чувствовал себя разбитым. Бесконечно усталым, выжатым, как лимон. В голове было пусто, желудок сжимался в болезненную кишку, я чувствовал, что от меня воняет немытым телом, табаком и аммиаком — водила даже приоткрыл окно.

Через пару минут я расплатился с ним переводом, что далось ужасно тяжело, голова совершенно отказывалась соображать. Как шёл по подъезду, как ехал в лифте, как открывал квартиру — ничего из этого я не запомнил. Уже в ванной, скидывая с себя одежду в стиралку, я увидел синяки на своих костлявых коленках и как будто вернулся в реальность. Вышел голый в прихожую и уставился в большое зеркало — кровоподтёки были повсюду — колени, локти, рёбра, шея покрыта засосами цвета перезревшей сливы. На ягодицах фиолетовые следы от пальцев, спина разодрана ногтями. Внезапно меня замутило, я быстро залез под горячую воду, старательно натирая себя мочалкой, словно пытаясь смыть следы последних дней. Конечно, мне это не удалось.

Я долго провёл, стоя под струями почти кипятка. Безостановочно тёр кожу грубой намыленной тканью, пока не появлялись ссадины и щиплющая боль. Пару раз меня рвало прямо себе под ноги, но я продолжал. И уже дойдя до дивана, в чистой домашней одежде, вдруг почувствовал, что только что промелькнула какая-то жизненно необходимая мысль и исчезла, вильнув хвостом. Я попытался за неё ухватиться, но безуспешно. Чуть позже, кутаясь в плед и проваливаясь в сон, я было подумал, что упустил что-то очень важное, но так и не понял что.