Стоило мне зайти в уборную, как я сразу понял, чем этот клуб отличается от других, дешёвых. Для меня было привычным увидеть ряд кабинок без дверей, с облёванными и перемазанными дерьмом унитазами. Вокруг них, как правило, горами рассыпались клочья использованной туалетной бумаги, бутылки, окурки и прочий мусор, а на грязном фаянсе чётко угадывались следы обуви. В таких помещениях обычно стояла дикая вонь и гадить нужно было быстро, пока едкий смрад говна не разъел глаза.

Здесь же всё было отделано чёрным кафелем, идеально чистое зеркало сверкало, отражая встроенную по всему своему периметру подсветку. На стене несколько стерильно чистых писсуаров, рядом с ними три кабинки с приоткрытыми дверками из тёмного дерева. В воздухе витал аромат лимона и моющих средств. Лакшери.

Взгляд зацепился на контрастирующий с чёрной стеной белый листочек с графиком уборки — конечно, здесь чисто. Пидорасят клозет каждые пятнадцать минут, я бы тоже блестел как котьи яйца, если бы меня натирали тряпкой каждую четверть часа.

Я заглянул в каждую кабинку и, удостоверившись, что кроме меня здесь никого нет, закрылся в самой дальней. Дверь не доходила до пола, оставляя зазор сантиметров в пятнадцать, зато потолок не был зеркальным и щеколда выглядела надёжно. Опустив крышку унитаза, я вытащил телефон и зиплок с порошком, спешно высыпал небольшую горочку на дисплей. Меня сильно мутило, и я очень надеялся, что меф поправит моё самочувствие хотя бы немного. Скатал одной рукой трубочку из пятихатки, которая уже месяц не использовалась по другому назначению, и едва успел поднести её к носу, как вдруг услышал, как открылась дверь и музыка на секунду ворвалась в помещение. Кто-то прошёл мимо кабинки в сторону зеркала, я аккуратно положил телефон на бачок и, тихо опустившись на четвереньки, заглянул в щель.

Перед зеркалом стоял высокий, стройный парень, я мог видеть только его спину, обтянутую кожаной жилеткой с множеством заклёпок и цепочек, и коротко стриженный затылок. На шее из-под кожаного воротника почти до темечка тянулась какая-то татуировка, но на таком расстоянии я не мог увидеть, что именно там было изображено. На макушке волосы были длиннее и падали вперёд, он что-то делал, наклонив голову вперёд, и явно был очень этим увлечен. Я так же беззвучно поднялся на ноги и постарался как можно тише втянуть носом подготовленную дорогу. Несколько секунд старался не улететь из реальности, опираясь о стену, которая приятно холодила резко вспотевшую спину, затем выпрямился и потёр лицо руками. Стало значительно лучше, да и настроение приподнялось. Я нажал кнопку слива и вышел из кабинки. Тип у зеркала обернулся на звук, и я понял, что пропал.

В моей жизни было много парней. Не сказать, что я очень придирчив к внешности потенциального партнёра для траха, но всё же предпочитал, чтобы они были хотя бы немного симпатичными. Но ни один из них не обладал такой внешностью, как этот.

У него были какие-то совершенно неземные глаза, серо-голубые и словно прожигающие насквозь, окружённые подозрительно чёрными ресницами, скорее всего, нарощенными таким образом, что складывалось впечатление, что его глаза подведены. Брови идеальной формы явно были оформлены и выщипаны, над левой довольно большая татуировка, какая-то надпись на немецком. Каштановые волосы вьющимися прядями падали на лоб и блестели в искусственном освещении, явно покрытые каким-то средством. Хищные черты лица, наверняка подчёркнутые косметикой. Весь покрытый разномастными татуировками, он был только в жилетке на голое тело и чёрных изодранных, до невозможности узких джинсах. И несмотря на всю эту кажущуюся педиковатость от него за километр разило мужиком. Красивый, как падший ангел, он буквально фонил тестостероном, клянусь, если бы секс был человеком, он бы выглядел именно так.

Поняв, что уже полминуты я беспардонно разглядываю незнакомца, а он меня, я развернулся и пулей вылетел из туалета. В память впечатались его ухмылка и пристальный, изучающий взгляд. 

Сердце стучало так, что мне казалось, что оно вот-вот выпрыгнет из груди, было нереально жарко, я чувствовал, как пылают щёки, а действие наркотика ещё сильнее распаляло взмокшее тело. Я повертел головой, пытаясь рассмотреть среди кучи людей Владу и, наконец, увидел её сидящей на барном стуле с фужером, наполненным сине-зелёной жидкостью.

— У тебя всё нормально? — крикнула она мне в ухо, когда я оказался рядом и купил неоправданно дорогой стакан пиваса.

— Да… Или нет… Это пиздец, короче. Я влюбился, походу, — сбивчиво проговорил я в перерыве между глотками. Пиво было не сильно вкуснее того, что я пью обычно, разве что более газированное и не такое горькое.

— Чего, блять? Влюбился? В кого? Когда успел? — вопросы посыпались на меня как как снег в феврале. Я махнул было рукой, не желая развивать эту тему, и залип в весело искрящиеся пузырьки пены, как вдруг совсем рядом с моим ухом прозвучал низкий голос, от которого волоски на руках встали дыбом, и я резко повернулся в сторону звука.

— Лëш, Dalmore подай ноль седьмой. — Он стоял буквально в шаге от меня, опираясь локтями на стойку и в наглую поглядывая на мою охуевшую физиономию. Бармен шмякнул перед ним плоскую бутылку, украшенную изображением оленьей головы с ветвистыми ажурными рогами, и пузатый стакан. У меня даже дыхание сперло, когда я наблюдал, как парень скручивает пробку пальцами с чёрным маникюром и наливает грамм сто на дно стакана. Влада явно тоже охуела от его внезапного появления и тихо-тихо шепнула мне на ухо:

— Он?

Я смог только отвернуться от него и кивнуть ей, подперев щёку ладонью, тем самым прикрывая с новой силой запылавшее лицо. Она косилась мне за спину и беззвучно шевелила губами, явно пребывая в ахуе.

— Скажи мне, когда он уйдёт, — почти не размыкая губ, пробурчал я. Она скользнула глазами в направлении танцпола и выдохнула:

— Всё, съебался, расслабь очко.

Я залпом выхлебал оставшееся в стакане пиво и шумно выдохнул.

— Фух, блять… Ты его видела? Ты поняла?

— Поняла, — кивнула Влада. — но он пизда какой странный. Как будто не человек вообще, я бы сказала, аура у него такая… Тёмная, что ли. Он всё это время, что тут стоял пил, тебе в затылок смотрел, пока его кто-то не позвал. Прикинь? Просто стоял и втыкал. И лыбился, как маньячина.

Я поёжился. Меня и без того пугали эмоции, переполняющие всё моё существо, а Владины слова не приободряли вообще никак. Та, видя моё состояние, начала тараторить что-то на отвлечённую тему, и я попытался взять себя в руки и забыть про странного парня, от одной мысли о котором пересыхало в рту и подрагивали колени. И, надо сказать, мне это удалось. 

Я пил четвёртый стакан, меня наконец-то расслабило, пиво смешалось во мне с мефедроном, и я наконец-то снова чувствовал себя привычно въёбанным и пьяным, мы с Владой ржали, я отбирал у неё трубочку, она пританцовывала с бокалом очередного яркого микса алкоголя.

— Влада, ты? Не ожидал тебя здесь увидеть, — возле нас материализовался незнакомый мне мужчина лет двадцати семи на вид. Он был похож на плюшевого мишку, пухлый, не выше самой Влады. Щёки его покрывала светло-русая борода, а взгляд буквально лучился радостью встречи. В руке бутылка Ханникен.

— Кость, а ты тут чего забыл? — подруга была удивлена не меньше его самого, она подскочила и обняла его по-дружески, в знак приветствия. — знакомься это Стас, ну, мой друг, который…

— Да я понял, понял, — замахал руками тот. — Не надо мне опять этих подробностей! Костя. — Он протянул мне мягкую небольшую ладонь, и я пожал её в ответ. — Отдыхаете, значит? Молодцы, тоже надо. Но может, раз уж встретились, потанцуем, а? — он многозначительно подмигнул Владе и она, густо покраснев, вопросительно взглянула на меня. Я засмеялся.

— Да, иди, иди, я же не держу тебя!

Они скрылись среди извивающихся в танце тел, и я вытащил телефон. В глазах плыло, я едва сумел разглядеть какое-то уведомление от гугла. Стоило бы пойти догнаться, но был неслабый шанс не дойти — на старые дрожжи пиво неслабо меня разъебало, а эффект от мефа медленно, но верно заканчивался, и меня шкивало даже когда я сидел.

— Твоя девушка там с другим челом зажигает, ты знаешь? — уже знакомый голос заставил меня вздрогнуть и обернуться. Пугающе красивый, он снова стоял рядом, опираясь на стойку. Внутри всё сжалось.

— Это не моя девушка. А даже если бы и так, тебя это не касается, — я попытался придать голосу уверенности, но он предательски дрогнул, выдавая моё волнение, от которого самочувствие ухудшалось ещё стремительнее.

— Да ладно тебе, я всего лишь хотел начать диалог хоть с чего-то. Меня зовут Даня.

— Стас, — коротко бросил я и почувствовал приступ тошноты, в глазах немного потемнело.

— Паршиво выглядишь, Стас. Тебе плохо? — он ухватил мой подбородок горячими, как угли, пальцами и вгляделся мне в глаза, сократив дистанцию между нами почти до минимума, от чего меня бросило в дрожь. Лицо обожгло его дыхание, до носа долетел запах перегара, дорогого парфюма и кожаной жилетки. — Под чем ты? Только не ври, я вижу, как у тебя зубы ездят. Соль?

— Меф. Нормально всё, просто очень сильно надрался вчера и ещё не отошёл. Щас ещё немного приму и легче станет, так что забей хуй, — я отстранился, стараясь не смотреть на Даню, одно его присутствие заставляло меня цепенеть и краснеть как школьницу, а на таком расстоянии я даже сейчас, в полуобмороке, буквально дурел, и это пугало меня. Даже в первый раз влюбившись в двенадцать лет, я не испытывал такого, как сейчас.

— Нет, меф тебе не поможет в таком состоянии. Пошли-ка покурим, я знаю, что тебе нужно. — Он с лёгкостью сдернул меня со стула. Я поплёлся следом, шатаясь и спотыкаясь, но сильные руки тут же же подхватывали меня за плечи и вели дальше, а я с ужасом понимал, что даже если он потащит меня в укромный уголок и прирежет, я не буду против. Ему просто нереально сопротивляться.

На удивление, он привёл меня в тот самый туалет, где я впервые его увидел. На этот раз там было человек семь, один застёгивал ширинку у писсуара, остальные галдели возле рукомойника, потягивая бухло. Почему-то наше появление застало их врасплох, стоило им увидеть Даню, они как-то притихли, но уже через пару секунд продолжили пиздеть.

— А мы что, тут курить будем?

Мой вопрос прозвучал так, что я сам на себя обозлился. Как будто я пятиклашка, которую взрослый дяденька затащил в машину, чтобы показать котёнка, но котёнка в ней не оказалось. Даня легонько толкнул меня в кабинку и скользнул в неё следом за мной, запирая дверь.

Уже стоя почти вплотную к нему в тесном помещении, я снова понял, насколько он привлекательный. Сраный Дориан Грей, сводящий с ума одним взглядом и голосом, глубоким и хрипловатым, проникающим куда-то в самые ебеня души.

Даня поставил уже наполовину пустую бутылку виски на закрытую крышку унитаза и вынул из кармана пакетик с чем-то, отдалённо похожим на привычный мне мефедрон.

— Чё это?

— Амфетамин. Не ссы, это поможет.

Я и не ссал. Пробовать фен мне ещё не приходилось, но почему-то я был уверен, что плохого мне Даня не сделает.

Чертил он золотой картой. Я видел похожую у Вадика, когда зависал в его квартире.

Амфетамин не жёг нос так же сильно, как меф. Не успел я до конца втянуть его в себя, как вдруг из ниоткуда появились силы. В голове прояснилось, глаза снова стали фокусироваться, картинка перед глазами перестала скакать, а тошнота отступила. Пока я охуевал от резкого улучшившегося самочувствия, Даня тоже принял немалую дозу, потёр нос и потрепал меня по волосам.

— Ну я же говорил, легче станет, — он сунул в рот сигарету, подкурил и протянул мне.

— А нам пизды не дадут за это? — я покосился на неё, но всё-таки взял и затянулся.

— Не дадут, чё ты всего боишься? — он снова забрал сигарету из моих рук и сунул её себе в рот.

— Я думал, ты мне её дал, — прищурился я. Фен откинул куда-то мои переживания и смущение, и я перестал трястись от одного присутствия Дани рядом. — Я тоже курить хочу.

Тот усмехнулся и вернул мне уже наполовину скуренный чинарик, который показался мне нереально вкусным. Скорее всего, амфетамин так сказывался, но это была самая приятная сигарета в моей жизни. Прилив энергии тем временем превратился в настоящее цунами, мне хотелось танцевать, петь, я схватил Даню за руку и швырнул окурок в унитаз.

— Если я сейчас не потанцую, я сдохну. Пошли быстрее.

— Значит погнали, разъебем танцпол, чтобы дымился, — подмигнул он мне.

Я никогда так не отрывался. Мне казалось, что музыка проникает в меня и проходит насквозь, Влада, оказавшаяся рядом, что-то крикнула насчёт того, что мне стало легче, я же только кивнул, ритмично дрыгаясь под гремящую электронщину. Лучи светомузыки падали на лица людей, окружающих нас, и это было правильно. Пол дрожал от басов, и это тоже было правильно. И Даня, который с каждой минутой продвигался ко мне ближе, — это правильно. И самый чувственный поцелуй в моей жизни, пахнущий сигаретами, виски и кожаной жилеткой — тоже.