Чонсу просто хочет отключить голову. Точнее, собственные мысли, скопом носящиеся в черепной коробке и мешающие нормально жить. Но какая-то кнопка для этого в организме почему-то не предусмотрена. А жаль. По правде говоря, он смутно помнит консультацию и то, как домой добрался. Потому что все это время варился в собственных размышлениях, и сейчас продолжает. Надпись на галстуке преподавателя словно въелась в подсознание, прочно там закрепившись и отказываясь оставлять Чонсу. 

А вместе с тем и собственные размышления, ведущие его куда-то в бездну, как ему сейчас кажется. Они кажутся такими абсурдными, ненастоящими, но при этом правдивыми. Сознание ехидно подсказывает: «Правильно все думаешь, правильно».

А Чонсу верить не хочется. В первую очередь из-за самого себя. Ну не мог он. Не мог. Влюбиться в преподавателя. Это же так глупо. Безрассудно. Клишированно. И еще миллион всяких разных эпитетов.

Он честно пытается мыслить рационально. Он же о Ку-сонсениме знает совсем ничего. Кроме того, что он организованный, пунктуальный, вежливый, всегда добр по отношению к нему и к другим студентам, конечно, тоже, внимательный, улыбка у него очаровательная…

Чонсу головой встряхивает, зарывается пальцами в волосы и чуть оттягивает корни. Выть хочется от безысходности. Он даже не знает, сколько ему лет!

Ровно после этой мысли он хватает лежавший на столе телефон и открывает информационный портал университета. Там точно должна быть нужная информация. Потыкав кнопочки в течение следующих нескольких минут, от все же находит страницу преподавателя. Информации там совсем немного, но та самая, нужная ему, имеется.

Он смотрит на год рождения, в голове подсчитывая, сколько преподавателю сейчас лет. А затем вынимает из этого свой возраст.

Семь.

Ровно столько лет у них разницы. Он оказывается прав в своих недавних рассуждениях. Ку Гонилю нет и тридцати. И в целом… На семь лет старше — это не так уж и много, верно? Особенно, если ни его, ни самого Гониля этот факт не смутит.

Чонсу валится обратно на постель, утыкаясь лицом в подушку. О чем он вообще думает? Безумно хочется отрицать эту очевидную мысль, которая перестала быть вопросом, став утверждением. Но сколько бы он ни пытался уйти от нее сейчас, сердце отчего-то все равно начинает быстрее постукивать в груди. И мысли. Мысли. Занимающие голову в любую свободную минуту. И даже не свободную. Хотя бы самому себе он признаться должен, что предмет так хорошо учит далеко не из-за сильного интереса к инновационной экономике. Объективно, у него этого интереса к предмету никогда не было.

Это так невероятно глупо и безнадежно. Он надеялся, что последний учебный год пролетит мирно, спокойно, насколько это вообще возможно с учетом того, что ему диплом писать надо. У него на первом и втором курсе мысли так забиты были. Немного на третьем. Но четвертый-то должен был стать другим.

Но вот он здесь.

Чертовски влюбленный в своего преподавателя.

***

У Чонсу ощущение, словно против него ополчился весь мир. Возможно, он, конечно, преувеличивает, но легче ему не становится, сколько времени бы ни проходило. Так что он считает, что вполне имеет право драматизировать.

Стоило лишь осознать, что чувства он себе не придумал, не надумал, как все становится слишком. Пары с Ку Гонилем слишком часто. Хоть они и остаются у них один раз в неделю по средам. На консультациях по диплому преподавателя слишком много. К тому же он постоянно рядом, а не где-то на другом конце аудитории. На парах Чонсу хотя бы может наблюдать за ним, не сильно скрываясь, и даже лекции при этом записывать успевает. Только теперь от идеи пересесть ближе он окончательно отказывается. Мыслей в голове тоже слишком много. И все занимает один конкретный человек.

Он находит социальные сети преподавателя, параллельно заталкивая куда подальше мысль о сталкерстве и оправдывая себя тем, что нет ничего плохого в том, что он хочет узнать о человеке чуточку больше. Это оказывается весьма непростая задачка, но Чонсу каким-то чудом справляется. А потом мечтательно рассматривает фото из ленты. На часах при этом половина первого ночи, а ему завтра к первой паре, которую он в очередной раз успешно пропустит.

Порой ему правда удается вздохнуть спокойно. Или относительно спокойно. Учеба наваливает снежным комом, долги растут, делать эти задания нет совершенно никакого желания, но и не делать их он не может. Точнее, может, но вылететь с последнего курса — такая себе перспектива. И, погружаясь в учебу, он хоть ненадолго забывает об остальных беспокойствах. Ровно до момента, когда что-то читать и писать надоедает невероятно, и он снова с головой уходит в пролистывание ленты твиттера.

Он даже не замечает, как весенние месяцы сменяются летними. Температура воздуха поднимается, вместе с тем приходит невыносимая духота.

Чонсу грустно поглядывает на конфеты, цветастые леденцы, коих на его столе скопилась уже целая горстка, и думает, не растают ли они под палящими лучами. Наверное, не должны. Хотя мало ли кому чего они должны… От долгого зубрения материала мысли совсем заплетаются. Он все еще ни одной не съел. Лишние калории ни к чему, особенно сейчас. А конфетки пусть лежат, словно своеобразная мотивация. Хотя учить инновационную экономику у него мотивации так хоть отбавляй, на всю группу хватит. А вот с остальными предметами туго.

Именно поэтому за очередной тест Чонсу получает очередной высший балл, а еще, что более важно, похвалу от преподавателя, — вместе с тем брошенный в его сторону нежный взгляд, по крайней мере, Чонсу это видится именно так, — и еще одну конфету, что почти сразу же летит в пенал, в котором и доедет до его дома к столу, где лежит еще около десяти таких. Восемь, если он правильно помнит. 

Там и вишневая, и яблочная, и лимонная, и две апельсиновые, мятная… Чонсу правда рассматривает все эти фантики, обнаруживая, что почти каждый раз вкусы у конфет разные, за исключением пары случаев. Вот сегодняшняя какая-то совсем необычная. Фантик у нее нежно-желтый, с яркими вкраплениями, края спаяны, а не свернуты, как обычно. А производитель вместо того, чтобы вкус написать, обещает лишь, что конфета во рту шипеть будет. Чонсу почти срывается, чтобы открыть ее: уж слишком интересно, так ли это, но сдерживается в последний момент.

Приехав наконец домой, он привычным движением вынимает конфету из пенала и собирается бросить к остальным, как понимает, что стол пуст. Ладно, «пуст» — это громко сказано. На нем все еще стоят настольная лампа, ноутбук, книжная стопка и пара тетрадей.

А конфет нет.

Ни одного яркого фантика. Хотя Чонсу точно помнит, что еще утром они были на месте. Его охватывает паника. Куда они могли деться? Ни на подоконнике, ни на полу их нет. Он даже рюкзак проверяет: мало ли утром спросонья закинул их туда. Но нет, там их тоже нет.

Любой другой сказал бы, что он раздувает из мухи слона, это всего лишь конфеты, незачем так переживать из-за их пропажи. Но для Чонсу это не просто конфеты. Они были бы самыми обычными, получи он их от друзей или одногруппников, купи он их сам. Но эти конфеты ему дал Ку-сонсеним. И этот факт уже делал их особенными.

Он вылетает из комнаты, носки скользят по полу, так что Чонсу почти врезается в противоположную стену коридора, когда добегает до кухни, где слышен шум воды. Там — мама, посуду моет, что-то напевая про себя.

 — Там, на столе… — с порога громко заявляет он, тяжело дыша.

 — Бросила в ящик стола, — тут же отзывается женщина спокойным голосом, даже не оборачиваясь в его сторону. — Лежат, пылятся, еще и под солнцем… — начинает ворчать она, но Чонсу лишь кивает, не сразу понимая, что его кивок никто не видит, и уносится обратно.

В комнате он открывает первый выдвижной ящик, встроенный в стол. С губ срывается вздох облегчения. Действительно, все там. Ровно столько, сколько было утром. Пока он перебирает карамельки, фантики шуршат, потревоженные, как-то приветственно. Чонсу кладет к ним сегодняшнюю конфету, в самый центр, где ей и место, и улыбается собственным мыслям. Он совершенно точно не может назвать эти конфеты самыми обычными.

Чонсу пытается прикинуть, сколько конфет у него наберется к концу года такими темпами. При этом думать о том, что с Ку Гонилем после выпуска он видеться перестанет, совсем нет желания. В любом случае, возможно, к тому моменту у него появится повод и возможность видеть его вне университетских стен. Думать о таком гораздо приятнее. Фантазировать о том, как они смогут ходить на свидания, целоваться в университете украдкой, боясь, что кто-то увидит… Он таких мыслей щеки краснеют, а на сердце теплеет.

Теплеет и погода с каждым днем. Прятаться в объемных свитерах и толстовках, как бы ни хотелось, становится совсем невыносимо. Приходится сменить их на более легкие рубашки и футболки. В аудиториях нараспашку открывают окна, из-за чего в кабинеты попадает хоть немного прохладного ветра. Это спасает лишь немного: кондиционеры работают далеко не в каждой аудитории. А еще вместе с ветром в кабинеты норовит залететь всякая живность, вроде пчел, ос и прочих неприятных насекомых, от которых воротит обычно половину группы. Чонсу и сам такому соседству не рад, но вида не подает. Главное, чтобы вот это все к нему близко не подлетало. Но не это отвлекает его от написания теста в конце пары, совсем нет.

Он глаз свести с преподавателя всю лекцию не может. Потому что Ку-сонсеним сменил свою обычную белую рубашку с длинным рукавом на нежно-голубую с коротким. Чонсу то и дело замирает, смотря на его руки, пока преподаватель активно жестикулирует, объясняя тему. Конспект в этот раз выходит ни к черту. А еще мысли занимает небольшое розовое пятнышко на его шее. Сердце в груди отбивает неровный ритм при мыслях о человеке, это пятно оставившем. Чонсу лишь сильнее ручку в пальцах сжимает так, что корпус из тонкого пластика почти трескается, и старается писать и писать. Но все равно поднимает голову от тетради к преподавателю, и колесо из мыслей вновь набирает оборот.

Вот и на тесте ни на чем более он сосредоточиться не может. Мозг услужливо подбрасывает картинки, приукрашенные собственными фантазиями, и от них дурно становится. Чонсу в себя приходит, только когда Ку-сонсеним оповещает, что осталась ровно минута, после чего тесты необходимо сдать. Он в ужасе обнаруживает, что решил далеко не все задания, и начинает спешно чиркать ответы: благо, только варианты в этот раз выбрать надо, ничего самому писать не приходится.

Чонсу тест последним сдает. Бумажка в его руке подрагивает, когда он кладет ее на самую вершину стопки, что преподаватель тут же убирает в собственный дипломат. Чонсу дыхание переводит: никто его кривые ответы прямо сейчас проверять не будет. И все же взгляд снова цепляет пятно на шее. Чонсу сглатывает, пока ревностное чувство оплетает сердце шипами.

Гониль дожидается, когда в аудитории никого не останется, чтобы провести очередную короткую консультацию по дипломной работе Чонсу. Там ни много ни мало страниц больше, чем одна титульная. Он спрашивает Чонсу о последних изменениях, внесенных за неделю, начиная остервенело расчесывать то самое розовое пятнышко, параллельно жалуясь на изъедающих по ночам комаров.

Комаров.

Это все лишь комариный укус. А Чонсу уже успел напридумывать себе невесть что. Шипы на сердце тут же замирают, переставая сжимать его в тиски, и крошатся в мелкую пыль, осыпаясь. Теперь он действительно может вздохнуть спокойно, развеяв все свои подозрения.

Тот тест он все-таки проваливает. Впервые с начала учебного года.

На следующей неделе он с замиранием сердца слушает, как Ку-сонсеним озвучивает результаты теста. Сам понимает, что в проставленных наугад галочках правильного может быть мало. Но он ведь учил, опять готовился допоздна, лишь бы получить максимальный балл. Поэтому когда его похвалу и конфету в ярком фантике получает неизвестный Кан Тэхен из другой группы, в груди все неприятно сдавливает. Преподаватель Ку улыбается этому мальчишке, но не так, как улыбался Чонсу.

На консультации после пары Ку-сонсеним невзначай интересуется, почему он завалил не самый сложный тест, а Чонсу и сказать ничего вразумительного не может — только извиняется в тысячный раз.

***

Чонсу шмыгает носом. Горло неприятно саднит и сдавливает, а после какого-то спрея язык ощущается совсем деревянным. Заболеть летом — это очень тупо, но промокшие кеды сделали свое дело.

Заболеть летом, в принципе, не так страшно. Он скоро выздоровеет, можно потерпеть пару дней. Но страшно то, что сегодня среда. А это значит, что он пропустит пару с Ку-сонсенимом. И консультацию в придачу.

Чонсу здраво — несмотря на медленно поднимающуюся температуру — понимает, что преподавателя нужно предупредить о своем отсутствии, но когда он берет в руки телефон и открывает диалог с Ку-сонсенимом, мысли куда-то деваются. Чонсу снова не знает, как правильно выбрать слова. И вздыхает тяжело, когда понимает, что прошло уже десять минут, а он так ничего и не написал.

Он все-таки печатает о том, что ему жаль, что вот так получилось, что он пропускает консультацию, что пропускает тест, что наверняка сейчас отвлекает. И когда сообщение отправляется, он не дожидается ответа: сейчас идет первая пара, а Ку Гониль не из тех преподавателей, которые будут отвлекаться на телефон во время лекции. Он запоздало думает о том, что, вероятно, первой пары-то у Ку-сонсенима вовсе нет, но глаза уже слипаются.

А когда Чонсу просыпается, тело ломит и сквозь шторы просачиваются яркие солнечные лучи. Он хочет проверить время на телефоне, но взгляд цепляется за уведомления. Два сообщения. Одно, что пришло совсем недавно, — от Сынмина. Чонсу быстро скользит по тексту: друг спрашивает, где его черти носят, и жалуется на тест. А второе от Ку Гониля, пришло еще два часа назад. Преподаватель говорит, что ему тоже жаль, желает ему здоровья и предлагает написать тест, когда у него будет свободное время. После выздоровления, естественно.

Чонсу глотает разочарованный вздох, когда снова сопоставляет время и понимает, что игнорировал сонсенима целых два часа.

Он быстро соглашается и обещает, что скоро поправится.

***

Чонсу действительно выздоравливает быстро — ему хватает трех дней или около того. В субботу он уже чувствует себя абсолютно здоровым, а тот факт, что пара сегодня всего одна, греет душу. Дорога туда-сюда, правда, займет больше времени, чем эта самая пара, но неважно.

Он вспоминает о предложении Ку-сонсенима только тогда, когда двери метро захлопываются почти что перед носом и электронный голос сообщает о том, какая станция следующая. Чонсу мнется. Суббота — все-таки практически выходной день. Высока вероятность, что у преподавателя сегодня пар нет и Чонсу будет отвлекать его по пустяку. Но, с другой стороны, он ведь обещал, что сообщит, как только у него появится возможность написать этот тест.

Сообщение под землей отправляется долго, но все-таки отправляется. А ответ он получает только тогда, когда приходит в университет и морально готовится к тому, что следующие полтора часа нужно будет попытаться не уснуть. Ку-сонсеним пишет, что у него сегодня как раз есть пары, что последняя — третья, так что Чонсу может прийти.

И после этого морально готовиться приходится уже к аудитории, разделенной вместе с любимым преподавателем.

Чонсу понимает, что тетрадь по инновационной экономике осталась лежать на столе, а в последний раз он повторял записи во вторник вечером, когда готовился к паре и еще не подозревал, что пропустит ее. Он ищет презентацию среди всего прочего учебного барахла, занимающего память телефона, и открывает ее. Всю лекцию он в итоге проводит за пролистыванием этой презентации и вчитыванием в аккуратные буквы. А еще, конечно же, за мыслями о том, как бы в этот раз не завалить дурацкий тест просто потому, что глаза не хотят смотреть на листочек с заданиями.

Когда все собираются и уходят из аудитории, Чонсу думает, что это финиш. Такой же финиш, как и Ку Гониль в своей рубашке с коротким рукавом. Как его сильные руки, как его очаровательная улыбка и как его любимый галстук.

Чонсу на самом деле понятия не имеет, какой галстук у Ку-сонсенима любимый, но тот самый, со смущающей надписью, снова на нем. Чонсу может поклясться, что ему самому этот галстук нравится больше всего. Как и мысль о том, что, возможно, однажды он сможет читать то, что там написано, сидя на коленях у преподавателя, а не наблюдая издалека.

Чонсу себя даже как-то нелепо ощущает в огромной футболке и узких джинсах, когда рядом Ку-сонсеним вот такой.

Он тихо здоровается, получает свой листочек с заданиями и понимает, что аудитория слишком пустая, чтобы садиться назад. Так что он приземляется на первую парту, прямо напротив преподавательского стола, из рюкзака выуживает пенал, оттуда — уже умирающую ручку. Чонсу сглатывает и думает, что ничего страшного не произойдет, если перед тем, как решать злополучный тест, он бросит быстрый взгляд на Ку-сонсенима.

Солнце яркое, играется в его светлых волосах и блестит отражением в линзах очков. Взгляд преподавателя за ними устремлен на экран телефона, а не на студента. И это немного непривычно.

 — Вы разве не будете следить? — спрашивает Чонсу пораженно и крепче сжимает ручку.

Ку-сонсеним взгляд переводит на него и улыбается легко.

 — Я вам доверяю, — говорит он. — Но будьте осторожны, у меня острый слух.

Чонсу легко кивает и давит смешок. Он принимается за задания, стараясь не отвлекаться, хотя очень хочется. Перенаправляет поток мыслей на вопросы, пытаясь вспомнить слайды презентации и собственный конспект. И когда последняя точка в ответе наконец-то поставлена, он выдыхает. Еще раз быстро пробегается глазами по листку: вроде бы все верно. Чонсу встает, стул неприятно шкрябает ножками по полу. Ку-сонсеним отвлекается и смотрит на него.

Когда он отдает несчастную бумажку, Чонсу думает, что он свободен, и начинает собирать вещи. Но он никак не ожидает, что преподаватель Ку начнет проверять работу сразу там, при нем.

 — Мои поздравления, — заключает Гониль, выводя какой-то кружочек красной пастой. — Вы отлично справились, — произносит он с теплотой и вытягивает лист вперед. Чонсу подходит ближе и потерянно рассматривает свою работу. В нижнем правом углу значится «11/10», заключенное в круг, и далее надпись «Превосходно».

Чонсу кивает слабо, лепечет под нос тихое «Спасибо» и действительно собирается уходить. Ведь его долг выполнен? Тест написан даже лучше, чем на отлично, свою похвалу он получил вместе с горящими щеками. Но преподаватель окликивает его, когда он разворачивается.

 — У меня, конечно, нет конфет сегодня, — начинает Ку-сонсеним. — Но есть мармелад. Кислый.

Ящик стола скрипит, когда его выдвигают, а после пачка мармелада шуршит в руках преподавателя.

 — Она немного вскрытая, — смеется Ку-сонсеним. — Так что лучше съесть ее здесь и сейчас, иначе завтрашний день она не переживет.

Чонсу тяжело сглатывает. Здесь? Сейчас? С ним?

 — Нет-нет, спасибо, не стоит, — отнекивается Чонсу и головой качает.

 — Бросьте, нужно же мне как-то поддерживать огонь в таких прекрасных студентах, — говорит преподаватель Ку, а Чонсу жалеет, что на нем сейчас не любимая водолазка, в горле которой можно было бы так удачно спрятать лицо. — Глядишь, другие подтянутся и начнут понимать, в чем разница между двусторонним рынком и моделью peer-to-peer.

Сонсеним смеется, а Чонсу чувствует, что вот-вот земля уйдет из-под ног.

 — Я не могу, — вздыхает Чонсу. Преподаватель Ку хмурится и брови вместе сводит, но вопрос так и не срывается с его губ. — Я не ем сладкое, — признается Чонсу.

 — И давно? — спрашивает Ку-сонсеним. Чонсу ожидал другой вопрос. Он хмурится, пытаясь вспомнить хотя бы примерную дату, но не получается. Ему кажется, что эта диета длится уже вечность и была с ним всегда.

 — Давно, — в конечном итоге выдает Чонсу.

 — Диабет? — супится преподаватель. Чонсу снова головой качает: нет, не диабет.

 — Я на диете, — объясняется Чонсу. Сказать больше он ничего не может и чувствует себя невероятно пристыженно сейчас, когда преподаватель Ку начинает понимать, что все его подарки за хорошую учебу на деле оказались абсолютно бесполезными.

 — Окей, — вздыхает Ку-сонсеним. — Но я не вижу ничего плохого в том, чтобы иногда радовать себя. Особенно, когда есть повод, — улыбается он. — Я бы еще сказал, что вам эта диета ни к чему, но не буду лезть не в свое дело.

«Мама так же говорила», — быстро мелькает в голове.

 — Так что? — спрашивает преподаватель Ку, склоняет голову чуть набок и снова шуршит яркой упаковкой.

К черту.

Чонсу не может отказать, когда Ку-сонсеним смотрит на него вот так. Не то чтобы преподавателю вообще нужно было что-то делать для того, чтобы Чонсу не мог ему отказать. Ему достаточно просто предложить.

Чонсу тянется к упаковке, достает одну мармеладку, поздно понимает, что руки у него просто чертовски грязные, но это сейчас уходит на второй план. Сладость в руке в форме сердца, голубая и усыпанная чем-то, что, по крайней мере, выглядит как сахар, переливающийся на свету. И мысли сводятся к тому, что это чертово сердечко.

Он специально?

Чонсу все-таки жует эту сладость, которая на вкус в действительности больше кислая, чем сладкая. На языке едва ощутимо покалывает.

А Ку-сонсеним улыбается ему так ярко и тепло, что самобичевания по поводу того, что Чонсу сорвался со своей дурацкой диеты, можно отложить хотя бы до вечера.

***

Чонсу, к сожалению, вечером таки не удерживается от самокопаний на тему сорванной диеты. Хоть и отголоски разума пытаются перекричать все эти навязчивые мысли, донести, что от пары мармеладок мир не рухнет и не схлопнется, да только бесполезно все. В итоге на следующие сутки или около того он устраивает себе разгрузочный день, питаясь одной водой. Чувствует себя при этом воодушевленно только первую половину дня, может, меньше. Благо, выходной день, идти никуда ему не надо.

Из-за того, что последнюю пару с Ку Гонилем он пропустил по болезни, сидеть на следующей ему как-то непривычно. Словно его не было очень долго. И тот факт, что он только в субботу был в этой аудитории и виделся с преподавателем, не помогает. К тому же, к счастью или сожалению, Ку-сонсеним объявляет об очередном тесте, спустя неделю, а не две, как делает обычно. По аудитории пробегается недовольный шепоток: очевидно, о проверке знаний помнили далеко не все студенты. Тот же Сынмин ворчит рядом недовольно и строит планы, как скатать правильные ответы у Чонсу.

Чонсу тест вообще без проблем пишет. Последняя тема, хоть и была им пропущена, совершенно понятна благодаря презентациям преподавателя, где все четко и по делу объяснено. Чонсу мог бы сказать, что учить предмет по ним — одно удовольствие, но он должен признать, что учиться в принципе не сильно любит, просто тут ситуация… особая.

И с нетерпением ждет следующую пару. Потому что тогда узнает результаты теста, а Ку Гонилю теперь известно о его диете. Чонсу от этого волнение охватывает. Что, если теперь преподаватель решит, что конфеты ему вручать бессмысленно? Чонсу от этих мыслей становится невероятно грустно. Еще и время из-за ожидания ползет, словно улитка, только скапливая раздражение, начинающее клокотать внутри.

К следующей среде Чонсу становится нервным и дерганым. Это даже Сынмин замечает, притворно стараясь держаться от друга на расстоянии, шутя, что иначе и он под раздачу попадет. А Чонсу тошно от этого всего. Он уже успел себя накрутить, что растерял всю благосклонность преподавателя, что после его признания, когда сонсеним понял, что его угощения бессмысленны, — что, конечно, не так, — Ку Гониль решит больше не обращать на него свое внимание. Решит, что Чонсу брал эти конфеты в насмешку и выкидывал после в ближайшую мусорку.

Чонсу снова хочется взвыть, но вместо этого он просто дожидается начала пары, сложив голову на раскрытую тетрадь. Провожает взглядом фигуру преподавателя, вошедшего в класс, разве что слюни не пускает. Он снова в рубашке с коротким рукавом и галстуке с той самой надписью. Конечно, у них же консультация сегодня, думается Чонсу. Но он старается отогнать эту мысль, хоть и очень хочется верить, что галстук такой сонсеним ради него надевает.

Он даже не замечает, как пара начинается. Так бы и пролежал, если бы не тычок от Сынмина. Сонсеним, как обычно, начинает с объявления результатов теста. Точнее, называет только человека, у которого высший балл, остальные листочки просто раздает студентам, оставляя их один на один с баллами.

 — Чонсу-ши, — окликает Гониль, поднимая голову к задним рядам, где сидит Чонсу. — Лучший в классе, как и всегда, — мягко улыбается Гониль и подкидывает что-то в воздух. Это что-то пролетает над партами и приземляется аккурат на раскрытую тетрадь перед Чонсу.

А у него сердце от этого удар пропускает. Потому что на столе конфета. Преподаватель не решил, что его угощение бесполезное, продолжил поощрять Чонсу, как и других студентов — если другие такие вообще есть.

Чонсу берет конфету в руки, бормоча смущенное «Спасибо». Он собирается убрать ее в пенал, как и обычно, уже думая над тем, как положит ее к остальным в ящик стола. Но фантик привлекает внимание. Спаянные края, в этот раз он яркий, розово-фиолетовый, судя по всему, с каким-то ягодным вкусом. Но взгляд цепляет надпись большими белыми буквами.

No sugar.

Чонсу неверяще хлопает ресницами. Ему это кажется, верно? Или это просто какой-то маркетинговый ход? Он спешно переворачивает конфету обратной стороной, чтобы с трудом, но прочитать мелкий текст. И верно, содержание углеводов и калорий минимальное.

Получается… Сонсеним не просто слушал его, но и услышал? И специально для него купил сладость, которую тот может есть? Чонсу сам почему-то никогда о таких не задумывался. Диета есть диета, все сладкое исключить. Но сейчас у него все внутри расцветает от понимания, что о нем действительно позаботились. По собственному желанию. Никто же не заставлял преподавателя тратиться на это, ему было бы проще просто не давать Чонсу сладости или давать те же, что и раньше.

Чонсу пищать от восторга хочется, но он держит себя в руках: на паре все же, не дома, и глупую улыбку, рвущуюся наружу, сдерживает. Сынмин смотрит на него несколько секунд как-то странно, явно не понимая подобной реакции на обычную конфету. Знал бы он, как много эта конфета значит для Чонсу.

Чонсу мысленно напоминает себе не забыть поблагодарить сонсенима за угощение.

Эта конфета становится первой за долгое время, — не считая мармелада, — которую он абсолютно спокойно съедает, млея от сладости на языке.