Незаметно для всех наступают летние каникулы. Студентам дается немного времени на отдых после того, как все экзамены и зачеты на сессии оказываются сданы. Лучше всего Чонсу, что неудивительно, пишет экзамен по инновационной экономике. Результат свой он узнает на следующей консультации, последней перед каникулами. И, к его удивлению, Ку-сонсеним предлагает ему шоколад. Посмеиваясь, говорит, что экзамен был финальным боссом, за которого полагается приз побольше, чем одна конфетка. А Чонсу совсем в своем смущении тонет. Он уверен, его заалевшие щеки сонсеним прекрасно видел, спрятать их было бы сложно, да и на жару не скинешь все.

Шоколадку, вынув из персикового цвета картонной обертки и шуршащей фольги, они в итоге делят пополам. Потому что впереди еще консультация, а Чонсу неловко просто убирать подарок в рюкзак и везти домой. Шоколад темный, горький, с добавлением манго, тает не только во рту, но и в руках, заляпывая все пальцы. Гониль после протягивает ему влажную салфетку, вытащенную откуда-то с полочки под столом.

Следующий семестр — финальный. В нем будет много практики и мало пар, последние экзамены и защита диплома. Чонсу еще точного расписания не знает, но смутно припоминает учебный план, в котором инновационная экономика стояла на весь четвертый курс, так что об этом беспокоиться ему не приходится. Да и в любом случае он бы виделся с сонсенимом на консультациях.

Каникулы проходят у него весьма спокойно и размеренно. Чонсу ненароком вспоминает, что у сонсенима день рождения скоро. Помнит, что видел дату на учебном портале и лезет проверять. И верно, выпадает она на каникулы. Чонсу бы хотел сам, лично, поздравить, будь у них пара в тот день или даже просто найти преподавателя — если нет. Это кажется ему важным. Но он ограничивается короткой смс-кой с поздравлением, отправленной где-то в обеденное время. Долго корпит над текстом, выходит все равно как-то смазано и неискренне. Он никогда не умел писать такие поздравления, будь они друзьям адресованы, родственникам или, как сейчас, преподавателю. Чонсу кажется, что получается очень скомкано. Если бы он какое-нибудь поздравление из интернета скопировал — и то лучше было бы. Он уверен, лично сказать бы мог лучше. И внутри очень много чувств остается, которые он не знает, как передавать словами. Ответ, к слову, приходит только поздним вечером. В нем сонсеним благодарит Чонсу за поздравление.

Чонсу потихоньку пишет диплом, продвинувшись в работе над ним куда дальше, чем некоторые однокурсники и тот же Сынмин. Но Сынмина работать над этим Хёнджун подталкивает, — и Чонсу не хочет знать, какими именно методами, — а для Чонсу топливом служат похвалы преподавателя.

Порой позволяет себе действительно отдыхать. Ходит гулять с Сынмином и — иногда — еще и с Хёнджуном, когда тот из-за книжек своих вылезает. Хан не на одном с ними направлении учится, так что Чонсу не берется судить, какая там загруженность, но почему-то уверен, что диплом свой Хёнджун написал еще в начале учебного года, если не раньше. Может, тот был готов еще до поступления в университет.

Вечерами Чонсу проверяет социальные сети сонсенима, стараясь выловить хоть какие-то обновления, что бывают у него совсем не часто. В который раз рассматривает фото с собакой, выложенное несколькими днями ранее. Кажется, это золотистый ретривер, но Чонсу не уверен. И каждый подобный раз боится случайно раскрыть себя. Подписаться или оставить на фотографии лайк. Ему бы не хотелось так просто перед преподавателем раскрыться. Но в такие моменты он чувствует себя чертовым сталкером. Может, когда он выпустится, будет проще?

Он обязательно кинет заявку в друзья, не опасаясь, что поймут его неправильно, когда Ку-сонсеним перестанет быть его преподавателем, и будет просто замечательно, если он сможет называть его хёном или как-то вроде того.

Помимо всего, на профиле есть фотографии с друзьями, как кажется Чонсу. Он рассматривает этих людей, застывших на картинке, и пытается представить себе, насколько они близки с Ку Гонилем, чем занимаются. Может, это его бывшие однокурсники или преподаватели из школ или других университетов? В любом случае, ни одного знакомого лица.

Есть фото из университета. На одном из таких он стоит среди множества других преподавателей, — Чонсу видит людей, что вели у них практики или лекции в этом и прошлых годах, — судя по дате, фото сделано в начале учебного года. У Чонсу руки чешутся поискать фото других годов, понять, как долго он работает в их университете.

Из этого всего Чонсу по крупицам собирает все больше и больше информации. Узнает, что сонсеним любит животных, в особенности — собак, и сладкое, о чем можно было догадаться уже по приносимым им конфетам.

Забирается в самые глубокие дебри ленты. Узнает, что преподаватель несколько лет жил в Америке, о чем свидетельствует множество фотографий нью-йоркских улочек. А, может, это и не Нью-Йорк — Чонсу не разбирается. Он задается вопросом, что толкнуло сонсенима вернуться в родную Корею, но ответа не находит. Просто в какой-то момент появляются фото из Сеула.

По фотографиям пытается прикинуть размер коллекции галстуков Ку-сонсенима. Их слишком много, так что он со счета сбивается, уверен, что какие-то дважды подсчитать успел. По ощущениям их не меньше тысячи.

На одном фото Чонсу зависает на минутку. Сделано оно в какой-то кофейне. Гониль держит чашку в обеих руках и смотрит куда-то в сторону, улыбаясь. Чонсу задается вопросом: кто же сделал это фото? Но быстро отметает его. У него и самого есть фотографии, сделанные Сынмином, ничего преступного в этом не было. Вот и Гониля мог какой-нибудь друг сфотографировать.

Он добирается до совсем старых фото, возможно, сделанных в годы студенчества. Вот когда обновления на его аккаунте делались часто и такой цензуре, как сейчас, не подвергались. Потому что Чонсу находит фотографию, сделанную в зеркале тренажерного зала. На нее еще и черно-белый фильтр для эффектности накинут. А на самом Гониле майка, открывающая вид на руки получше любой рубашки, да шорты по колено. У Чонсу дыхание перехватывает, он рассматривает фото несколько минут с приоткрытым ртом. Ситуация из разряда: искал медь, а нашел золото. Он дрожащими руками сохраняет фото себе. Такое надо держать где-то поближе, а не в ленте, где, чтобы добраться до нее, придется пролистать фото за несколько лет.

Фото знатно выбивает его из колеи. Чонсу откладывает телефон и глаза руками прикрывает, дыша тяжело. Воображение очень некстати только эту картинку воспроизвести и может, заодно подкидывая различные мысли в дополнение, не самого приличного характера. И Чонсу становится почти стыдно. Радует лишь то, что консультаций у них на каникулах нет, иначе в глаза преподавателю он бы смотреть не смог.

Стараясь отвлечь себя, он пытается перенаправить мысли в другое русло. Те люди на фото в его аккаунте и оставшиеся за кадром. Очень жаль, что, просматривая фотографии, он совсем не может сделать выводы о его круге общения. Но кое-что все же может.

Он уверен, что от всех своих преподавателей хотя бы раз слышал что-то о семье. Некоторые рассказывали о мужьях и женах, вспоминая какие-то моменты из прошлого, подходящие к теме лекции. Некоторые заговаривали о детях или даже внуках.

От Ку Гониля он ничего подобного никогда не слышал. Тот, конечно, о жизни вне университета особо не распространялся, но пару раз обмолвился о семье, о том, что у него старший брат есть. Больше ничего Чонсу припомнить не может. И, сопоставляя это с некоторыми увиденными фото, он делает единственный возможный вывод.

Ку Гониль свободен и в отношениях не состоит.

***

Летние каникулы проходят слишком быстро. За вечерними прогулками и чтением книги, которую он откладывал вот уже восемь месяцев, часы пролетают просто незаметно. Но вот по Ку-сонсениму Чонсу действительно успевает соскучиться. Он все хочет написать ему, хочет, чтобы они провели консультацию или хоть что-нибудь, но это установленный администрацией учебный график. Чонсу должен отдыхать, Ку-сонсеним — скорее всего, заниматься какой-то другой работой вместо проведения пар.

А Чонсу от этого грустно невероятно.

Он иногда открывает ящик стола и поглядывает на цветастые фантики, скопившиеся в нем. Вспоминает, как и за что получил то или иное угощение. Вспоминает и то, что в последний раз сонсеним вручил ему конфету без сахара, и думает, что стоило бы сохранить и фантик — на память. И все представляет, а что ждет в следующем семестре?

Ответ находится довольно скоро: их первый учебный день — четверг. Начало осени дарит широкие лужи под ногами и новое расписание. Теперь пара инновационной экономики у них в четверг первой парой. Чонсу только стонет обреченно и надеется, что эту пару, как другие, что значились в первой строке в расписании, он просыпать и прогуливать не будет. Он себе такого просто не простит.

Так что он действительно прикладывает все усилия, чтобы явиться на пару даже за пятнадцать минут до начала. Глаза слипаются, спать хочется невероятно, плечи тянет к земле, но вот он здесь. Аджума, работающая в гардеробе, ругается на него за мокрое пальто и указывает на табличку со временем работы. Которое еще не началось.

Чонсу сидит в пустой аудитории еще минут десять, которые кажутся просто вечностью. Капли дождя ударяются о стекло, создавая настоящую колыбельную. Но спать нельзя. Особенно, когда он слышит тихие шаги и в кабинет заходит Ку-сонсеним.

Чонсу впервые за это утро улыбается, но тут же пытается подавить эту улыбку. Он не должен, правильно? Какой адекватный студент будет рад вставать в шесть в первый день после каникул?

Но Ку-сонсеним улыбается ему, мягко и легко, и Чонсу тает. Как тот дурацкий шоколад на экзамене.

Преподаватель здоровается с ним, разбирается со своими вещами, достает что-то из дипломата. Чонсу старается не смотреть, потому что сердце уже пляшет какой-то бешеный танец в груди. А когда он слышит шаги совсем близко, он отрывает лицо от рук и все-таки смотрит.

Ку-сонсеним оставляет на его парте конфету и разворачивается. Ничего не говорит. Чонсу в замешательстве смотрит сначала на кофейного цвета фантик, снова с надписью «Без сахара», потом — в спину преподавателя.

 — А за что? — потерянно спрашивает Чонсу.

 — За красивые глаза, — смеется сонсеним.

Чонсу в ответ даже благодарность выдавить не может — настолько дыхание перехватывает, что сказать что-то становится сложно. Он просто надеется, что сердце стучит только у него в ушах и этого не слышно во все еще пустой аудитории, где эхом отдавался любой шорох.

***

Вместе с набирающей обороты учебой приходится в полной мере вспомнить про существования дипломной работы. Хоть Чонсу и занимался ей на каникулах, написал он не так много: все же в каникулы хотелось больше отдыхать, чем учиться.

Он наконец-то отсылает Ку-сонсениму файл с работой со всеми изменениями и дополнениями, которые настрочил за это время. Гониль отвечает, что проверит в течение недели и вышлет список правок.

Чонсу остается только ждать. Точнее, в это время ожидания заниматься еще невероятным множеством дел. В этом семестре у них много дней занимает практика, проходящая совсем не в университете. На пары выделены лишь три последних учебных дня в неделе: четверг, пятница и суббота.

В какой-то момент Чонсу начинает задаваться вопросом: а зачем он вообще занимается всем этим? Кажется, словно не этому ему надо учиться, не на это направление поступать и вообще все в жизни не так как-то идет. Но приходится лишь, стиснув зубы, продолжать работать дальше. Нарабатывать себе оценки на диплом у преподавателей, что ничуть лояльнее к последнему семестру не стали, хоть и им когда-то давно, на первом курсе, обещали, что последние учебные месяцы пройдут легко и быстро. Где-то здесь чувствуется обман. Большой такой, липкий, заглатывающий в свое нутро, заставляя чувствовать неприятное чувство разочарования не только в себе, но и во всем мире. В такие моменты уж очень хочется стать тем самым книжным или сериальным героем, у которого жизнь может и сложная, но интересная. Только бывает такое, кажется, лишь в фантазии, собственной или других людей — неважно.

Какие-то не очень частые встречи с друзьями вне университетских стен скрашивают бытие. Позволяют ненадолго отвлечься. Как и пары с Ку Гонилем. Единственные, которые ему нравятся, в общем-то. От всех остальных тошнит невероятно. В какие-то моменты, когда он про другие предметы думает, у него мелькают мысли, что не так уж все и плохо, темы там тоже интересные и выполнять задания с удовольствием можно. А потом преподаватель начинает читать лекцию, и все эти убеждения лопаются, словно мыльный пузырь.

С Ку-сонсенимом они видятся, конечно, нечасто, что удручает. Консультации у них теперь по субботам, после пар Чонсу. Пары по инновационной экономике в четверг ранним утром, и Чонсу должен признать, что при всей его любви к предмету и преподавателю, он на них больше спит, чем слушает. Но тесты все равно пишет на отлично — не может себе позволить иного. И жгучей ревностью внутри разгорается, когда первый в семестре тест хорошо пишет не только он, но и парочка других студентов, а Ку-сонсеним и им конфетки раздает. Только потом до него доходит, что тем он дал обычные карамельки, такие, как Чонсу в первый раз. А у самого Чонсу на столе лежит фантик с такой знакомой подписью «Без сахара». Ревностный пожар затухает, сменяясь какими-то распускающимися внутри цветочками. Только для него. Специально для него. В этот момент Чонсу чувствует себя тем самым, одним единственным, кто в этой аудитории преподавателю важен. Но пока между ними только долгие взгляды и разговоры на консультациях.

Ровно спустя неделю сонсеним отсылает ему список на исправление. Пунктов немало, но Чонсу кажется, что все они какие-то маленькие и незначительные. И, решив не откладывать это дело в долгий ящик, садится за исправления практически в ту же минуту. Благо, выходной день, он может позволить себе лечь спать позже обычного.

А позже обычного — это часа в три-четыре ночи. Он корпит над текстом диплома все это время, скрупулезно внося все нужные изменения, доводя до идеала, игнорируя уже слипающиеся глаза. Часов в двенадцать ночи его проверяет мама. Женщина очень много возмущается тому, что сын все еще не спит, говорит, что он с ума сошел со своим интернетом, и не объяснишь, что он учебой занят. Поэтому Чонсу покорно закрывает крышку ноутбука и ложится спать. Чтобы минут через тридцать, убедившись, что родители спят, закрыть дверь в свою комнату и продолжить сидеть над дипломом, но уже без включенного света, довольствуясь лишь яркостью белого экрана, благо буквы на клавиатуре беленькие, их хорошо видно.

Он отправляет отредактированный файл ровно тогда же, когда заканчивает. В тот момент Чонсу совсем не думает, что уведомление от сообщения может побеспокоить Ку-сонсенима. В голове только одна мысль — он невероятно хочет спать. Но эта усталость даже приятная. Он чувствует, что сделал что-то важное, сделал немало, и поэтому в кровать идет абсолютно довольным, засыпая практически сразу, как голова подушки касается.

Просыпается он ближе к обеду. Проверяя телефон, в шторке уведомлений первым выцепляет сообщения от сонсенима. Тот удивляется так скоро сделанным правкам, а после, видимо, заметив время отправки, шлет несколько возмущенных и удивленных смайликов. Хоть и хвалит за быстрое реагирование и то, что Чонсу не отложил все на последний момент, но журит за такое беспечное отношение к собственному сну и связанному с этим здоровью.

Чонсу читает это, а на губах расползается легкая довольная улыбка. Гониль не только его хвалит. Он еще и о его здоровье и состоянии беспокоится. Чонсу чувствует себя самым счастливым на свете.

***

Со всей этой практикой Чонсу совсем забыл, как выглядит университетская столовая. А если еще и его режим питания сверху добавить… В общем, бывает он здесь крайне нечасто. Он предпочтет потерпеть до дома, где еда горячая и вкусная — и он точно знает, что в ней не скрывается ничего ужасно калорийного и вредного. Но пять пар есть пять пар, и морить себя голодом такое продолжительное время просто бессмысленно. Так что сейчас он здесь, впереди еще две пары, и ни одной с Ку Гонилем. Желание просто взять и уйти домой пораньше приходится давить внутри, потому что ну вот чуть-чуть совсем осталось, нужно побыть прилежным студентом, может, автоматы поставят…

Чонсу лишь вздыхает тяжело: от таких мыслей даже еда в горло не лезет. Зато лезет кому-то другому. Сынмин сидит напротив, жует свой обед и при этом активно возмущается, руками жестикулирует — да так, что Чонсу боится, что столовые приборы из них попросту выпадут и улетят за соседний столик.

 — Представляешь, — начинает он и снова прерывается, чтобы прожеваться. — Совсем не уделяет мне времени. А сейчас учебы не так много вообще-то, мог бы и согласиться сходить со мной вчера…

Сынмин не говорит, куда он там звал Хёнджуна, — только морщится обиженно. Чонсу кивает. Да, он сочувствует своему другу, но не от всего сердца.

 — У тебя хотя бы парень есть, — вздыхает Чонсу. В голове прикидывает, как было бы странно знакомить друзей со своим парнем, если бы они начали встречаться… Возможно, он хотел бы оставить это в тайне. По крайней мере какое-то время. А вот может через годик, когда учеба станет лишь воспоминанием, тогда можно будет.

 — А чувство, что нет, — дуется Сынмин. — А ты грустный чего такой? Влюбился, что ли?

Чонсу тушуется, снова вздыхает грустно, взгляд прячет среди накрошенных кубиками овощей и кивает еле заметно, хотя тут и без кивка все понятно, по тому, как он голову опустил. Признаваться не особо хотелось, но, возможно, если он скажет об этом хоть кому-нибудь, ему станет легче. Тем более, это Сынмин: он его осуждать точно не будет.

Сынмин даже есть прекращает, склоняет голову чуть набок и пытливо вглядывается в лицо напротив.

 — И в кого? — спрашивает он, щурясь.

 — Ку Гониль, — обреченно выдыхает Чонсу. Снова поднимает взгляд, чтобы проследить за чужой реакцией.

 — Ого, — удивленно тянет Сынмин, брови ползут вверх, рот округляется. — А это кто?

Чонсу где-то на грани между тем, чтобы отвесить ему подзатыльник и засмеяться.

 — Дурень, — начинает он, взгляд делая максимально осуждающим. — В универ ходить надо не только для того, чтобы пожрать и увидеть своего парня.

 — Понимаю, — кивает Сынмин. — Так кто это?

 — Препод наш, — отвечает Чонсу. «Препод» — понятие довольно обширное. Сынмин наверняка думает про каких-нибудь дедов, читающих им лекции четвертый год подряд, потому что в ответ морщится он смешно. — По инновационной экономике, — поясняет Чонсу. Сынмин сразу понимающе кивает.

 — Ну он ничего такой, да, — соглашается Сынмин и взгляд его сразу уходит куда-то Чонсу за спину. Даже оборачиваться не надо, чтобы понять, кто там: то, как меняется Сынмин в лице делает все просто до боли очевидным.

Хёнджун садится к ним за стол рядом с Сынмином, при этом ни подноса, ни контейнера с едой из дома у него нет. Сам он выглядит каким-то уставшим — впрочем, как и все студенты сейчас.

 — Что обсуждаем? — интересуется он.

 — Прикинь, Чонсу нравится наш препод по экономике, — тут же выдает Сынмин.

Чонсу чувствует себя преданным. Ему стоило ожидать, что, говоря Сынмину, он сразу же подписывается на негласное соглашение о том, что будет знать и Хёнджун. Но он все равно имеет право играть обиженного.

 — Понятно, — произносит Хёнджун и отвлекается на телефон. Что-то печатает быстро и снова блокирует.

Чонсу на самом деле не хочет верить в то, что это конец обсуждения. Как-то мало эмоций на чужих лицах, да и самому просто хочется болтать о том, какой сонсеним прекрасный, добрый и понимающий.

 — А еда где? — спрашивает Сынмин и щурится.

 — Кошелек дома оставил, — вздыхает Хёнджун. — Проспал еще из-за этих двоих, чуть не опоздал…

Чонсу не совсем понимает, о каких «этих двоих» идет речь. Припоминает что-то, что Сынмин рассказывал про университетскую общагу, закрывшуюся по непонятным причинам. Часть студентов тогда в другие места перекинули, часть решила вернуться в родительские дома. А Хёнджун… Он не помнит. Пытается вспомнить, да не получается. Может, снимать с кем-то начал?

Погрузившись в мысли, он почти пропускает их ожесточенный спор. Или спором это назвать нельзя? Сынмин просто пытается пихнуть Хёнджуну собственный обед или предлагает купить, мол, с него не убудет один раз накормить своего парня. Хёнджун всячески отпирается, видно, что соглашаться ему на это очень неловко. В конце концов, он вроде даже убеждает Сынмина, что ему нормально, а поесть может и дома. Сынмин отступает, хоть и продолжает показательно ворчать.

 — Хреновые у тебя перспективы, конечно, — говорит Хёнджун, смотря на Чонсу. Тот удивленно вскидывает брови, не понимая, к чему это сказано. — Я про встречаться с преподом. Нет, ну, если ты планируешь после выпуска, то может быть, а так вы заколебетесь по углам прятаться.

Чонсу рот только раскрывает. Откуда такие авторитетные выводы? Спросить он не успевает. Раздается оклик, слышимый, кажется, на всю столовую:

 — Эй, мелкий!

Хёнджун как-то слишком сильно напрягается, накидывает на голову капюшон толстовки, словно спрятаться пытается. Сынмин оборачивается на оклик. Чонсу тоже по сторонам головой вертит, пытаясь понять, кто это и кого звал. Хотя по реакции Хёнджуна и направляющемуся к ним незнакомцу, понятно, что звали именно Хана.

 — Чего тебе? — ворчит Хёнджун, когда тот парень к ним все же подходит и как-то по-свойски опирается на Хана, только больше мрачнеющего. Говорит без всяких уважительных приставок, хотя незнакомец точно старше их. Чонсу хочет сказать, что это старшекурсник, пока не вспоминает, что они сами вообще-то старшекурсники. А незнакомец тем временем зачесывает пальцами волосы и смотрит на Хана прожигающим взглядом.

 — Привет, Минхо-хён, — первым здоровается с ним Сынмин. Кажется, незнакомец он тут только для Чонсу.

 — И тебе привет, — оборачивается на него Минхо, но после переключает внимание на Хана. — Ты, конечно, лошара, и обед не взять, и деньги дома оставить. Голодным сидеть решил?

Чонсу за этим только молча наблюдает, не влезая не в свою беседу. Сынмин, видимо, понимая, что все в порядке, возвращается к собственному обеду. А у Чонсу столько вопросов, что задать все за перерыв не успеет.

 — А тебе больше всего надо? — фыркает Хёнджун, пытаясь оттолкнуть от себя парня, словно его присутствие ему действительно неприятно. Но Чонсу кажется, что будь это правдой, Хан отпирался бы куда сильнее. — Что ты тут вообще делаешь?

 — На. — Минхо на вопросы не отвечает. Только из рюкзака своего достает что-то и ставит перед Ханом. Это оказывается контейнер с едой. Хёнджун удивленно округляет глаза. — Ханни передать тебе просит. Беспокоится, что дите некормленое будет.

 — Спасибо, — бормочет Хан как-то пристыженно. Видимо, за прошлую свою грубость.

 — Ага, ну я пошел тогда, бывайте, — кидает он напоследок и, развернувшись, быстрым шагом уходит из столовой.

 — Так… Кто это был? — решается спросить Чонсу.

 — О, это Минхо-хён, — оживляется Сынмин.

 — Парень моего брата, — вздыхает Хёнджун. — Точнее, муж. Они обручились прошлым летом.

 — Ого, — удивленно тянет Чонсу. Мозг услужливо подкидывает воспоминания о прошлом учебном годе, когда друг и его парень пропали куда-то на недельку в каникулы. Получается, не просто на отдых ездили, а на свадьбу? — Подожди, у тебя есть брат? Впервые слышу.

 — Да, — с небольшой запинкой отвечает ему Хан. — Он в нашем универе преподает, — снизив голос почти до шепота, добавляет, раскрывая страшную тайну, о которой точно не стоит распространяться направо и налево. — Вы, наверное, не пересекались. Он лекции по физике читает.

Чонсу понимающе кивает. Физики у него никогда в университете не было, чему он безмерно рад. Да и вообще по таким техническим специальностям вроде в другом корпусе занятия проводят.

 — А этот Минхо-ши стало быть…. — начинает он, очень надеясь, что фразу за него закончат. На преподавателя он совсем не похож. А какого-то чужого человека в здание, скорее всего, бы не пустили, даже если просто обед передать.

 — Студент, в магистратуру в этом году поступил, — говорит Хан и снова тяжело вздыхает. Кажется, эта тема у него не самая любимая для обсуждения, так что Чонсу уже хочет перестать вытягивать из него информацию щипцами. Ему сначала переварить надо, что в университете у них уже есть пример подобных отношений. Но в разговор вступает Сынмин, очевидно, решив выложить ему всю подноготную:

 — Минхо-хён старше нас на два года, а брат Хёнджуна — на тринадцать, Хан Джисон зовут. — Чонсу давится своим обедом. Что ж, его разница с Ку-сонсенимом совсем небольшая, особенно, в таком сравнении. Одиннадцать лет кажутся ему слишком большим промежутком. — Джунни сейчас с ними живет.

 — Поэтому и говорю, что перспектива хреновая. Я достаточно понаблюдал за метаниями в таких отношениях, — добавляет Хан и смотрит на Чонсу строго. Словно родитель, давший указание и ждущий, что его исполнят.

 — Но… Они вместе. И даже в браке? — уточняет Чонсу. Пазл в голове отказывается складываться.

 — Ну… Да. Но у них все совсем не гладко было. Знаешь там, преподаватель и студент, разница в возрасте, прочие загоны…

 — Но в итоге-то все хорошо? — не унимается Чонсу. Придирка Хёнджуна к его чувствам ему все еще непонятна. Может, он действительно собирается признаться сонсениму после выпуска? Тогда все точно хорошо будет. Хёнджун молчит долго, не сводя с него взгляда. Сынмин жевать перестает, наблюдая за их конфронтацией.

 — Ты не понимаешь, это другое, — устало стонет Хёнджун. Чонсу кажется, что он что-то недоговаривает. Возможно, в этом что-то и кроется суть проблемы. Поэтому Чонсу только кивает согласно, решая не развивать тему дальше.

Но покоя она ему до конца дня не дает. Вечером он через страницы друзей выходит на этих Хан Джисона и Ли Минхо. Просматривает их профили, отмечая, что на них совсем нет совместных фотографий. Возможно, дело в том, что они долгое время находились в отношениях учитель-ученик. Это многое объясняет.

Но самая главная мысль совсем не эта. Его больше волнует, что у них получилось. Несмотря на статусы, разницу в возрасте, они все равно вместе, кажется, немало лет. Может, Хёнджун и хотел эту историю выставить как нечто поучительное, но Чонсу видит в ней совсем другое.

Словно зеленый свет его чувствам. Прямой пример того, что если попробовать, то все может получиться. И у них с Ку Гонилем тоже все получится. Он обязательно признается ему в конце учебного года.