— Бал!
С этим воплем Азалия проснулась в назначенный (решающий всё!) день. Тут же в комнату вбежали нянюшки: Бетти, Дотти и Полли, задорно припевая и хлопоча над только что проснувшейся принцессой, взъерошенной и мокрой от кошмарных сновидений. Как курочки-наседки, ей-богу!
Собственно, как-то девушке довелось побывать в Курином королевстве, в котором проходил очередной бал, кажется, на пятнадцатый день рожденья, может, раньше, и запомнилось ей оттуда только причудливое пение-кудахтанье «ку-к-ку-до-о-о, ку-ку-до, ку-к-ку-до-о-о…» как символ приветствия всех гостей.
Заботливые пухлые теплые ручки нянюшек омыли принцессу в лавандовой воде, скормили ей из ложечки завтрак, нарядили в тяжеловесное платье, украшенное драгоценными камнями цвета ясного неба, соорудили на голове немыслимую конструкцию из ее волос и алмазных гребней и сопроводили до белой лакированной кареты, чем-то напоминавшей вздувшуюся тыкву (может, потому, что именно тыква была символом их королевства и размещалась на гербовом флаге). Шестерка серых лошадей с белыми гривами резво пустилась в путь.
Пока маменька и папенька вели прагматичную беседу, пытаясь понять, какая же партия для их дочери станет самой удачной (а на самом деле — они выбирали меньшее из зол): крот или Карл, Азалия пристально смотрела в небо, на котором не было ни единого облачка. К добру это было или к худу, неизвестно, ведь каждый год именно этот день — день рождения наследников — всегда и неизменно оставался ярко солнечным и безоблачным.
«Что ж! Так даже будет лучше!» — подумала принцесса, ведь в худшем исходе она сможет заметить тень приближающегося несчастья. Девушка вновь прикоснулась к прохладной рукояти клинка, спрятанного в потаенном кармане пышной юбки (спасибо сговорчивой Полли за старания!), и была преисполнена надежд. Каких? Неважно. Ведь юное сердце вне зависимости ни от чего всегда теплит и бережно хранит в себе надежду.
Каждое королевство по очереди принимало у себя гостей на бал. Непреложный закон страны — иметь в замке большую площадь для торжества (а из-за неимения пространства, занятого большей своей частью пресловутой площадью, приходилось выстраивать дворцы не вширь, а в высоту со множеством надстроек, после обраставших лестницами и надземными переходами между башнями). Карета в форме тыквы въехала по парадной дорожке в Морское королевство. Располагалось оно, разумеется, на суше (ведь как иначе бы королевская чета белок до него добралась?), а населялось людьми-крабами. Кожа их была красная, твердая и гладкая на ощупь. Вместо кистей рук они имели клешни, которыми очень осторожно и деликатно приветствовали гостей, пожимая кому руки, кому лапки, а кому ласты.
Азалия присела в реверансе, склоняя голову так, чтобы многоярусная прическа не завалила ее вперед, и направилась к подиуму, где по обе стороны принцессы и принцы ожидали, когда озвучат их имена и они смогут создать счастливые браки (ведь на это надеялся каждый из них).
Конечно же, начали с лучших, занимавших первые места в списках.
Азалия слушала без особого интереса, переминаясь с ноги на ногу из-за неудобных хрустальных туфелек, понимая, что до конца перечня пройдет еще много времени. Солнце опаляло их жаркими яркими лучами (но на то оно и солнце, так что простим ему эти неудобства), небо было ясным и безоблачным (увы, в этот день тучам было запрещено собираться и кучиться), а морской ветер не обдувал измученные тела (хотя мог бы уважить, проказник).
Чем ближе подходила очередь Азалии, тем сильнее она нервничала. И не потому, что всех лучших и перспективных принцев уже разобрали, а потому, что не была уверена — действительно ли она хочет сегодня стать замужней принцессой и поменять свой статус на «несвободную», переехать из домашнего уюта в подземный замок принца-крота или же в многоквартирный дом принца Карла, славившегося своей любовью к прямым линиям. Времени оставалось немного, а она так и не решила, кого из них двоих выбрать.
Но тут случилось непоправимое! Азалия оказалась на девяносто девятом месте (представьте себе, ее обогнала принцесса-улитка из рода самых медлительных улиток!). «Шансов больше нет, как и нет возможности выбрать себе даже самого замшелого принца», — со страхом подумала Азалия и сунула руку в потаенный карман юбки, цепляясь за рукоять клинка, будто бы он был способен спасти ее от падения с обрыва (а некоторые клинки в действительности были на такое способны, примером тому была спасенная принцесса Львёнок-Ева из королевства черепах, но это уже совсем другая история).
Азалия переглянулась с принцессой Карлиной из Пуговичного королевства (производившего лучшие пуговицы во всей стране) и услышала имя последней претендентки на замужество. Ее сердце ёкнуло и на секунду остановилось. Присутствующие разразились громом аплодисментов, а будущая супруга Карла XXVIII разрыдалась счастливыми слезами облегчения оттого, что ей выпала честь выбрать себе оставшегося единственного принца и не стать обедом для дракона.
Азалия не плакала, но принцесса Карлина, славившаяся дурным пением, видимо, тоже знала о драконах, потому-то у нее возникла столь бурная реакция на доставшийся по праву очередного выбора приз в виде непутевого принца (хотя это могла быть и истинная любовь, о которой так часто шла молва среди простого люда и знатных особ).
Девушка закрыла глаза и замерла, ибо ей казалось, что прямо сейчас, вот в эту секунду, площадь огласит страшный рев чудовища, содрогнутся скалы, заскулит и подует северный ветер, а мир погрузится во мрак, поскольку солнце (славившееся своими нежными нервами) трусливо сбежит за небосклон, игнорируя непреложные обязанности утреннего светила.
Азалия сбилась со счету, сколько простояла в оцепенении. Время, похоже, тоже струсило и замерло, изредка подрагивая секундными стрелками на чьих-то часах. Никому не нужная принцесса приоткрыла глаз, затем распахнула второе веко и изумленно оглядела ошарашенную публику. Никто из них не сводил с нее глаза, страшась поднять к небу свой взор. Но ничего не происходило. Кто-то из толпы стал приходить в себя, послышались тихие перешептывания: мол, если очень долго не вспоминать и не думать о драконах, то они, должно быть, зачахли и усохли от всеобщего безразличия к ним.
Постояв несколько минут в ожидании, Азалия наконец расслабила плечи и с невероятным наслаждением втянула в себя воздух, напоенный морским бризом. Еще никогда ей не был так приятен и вкусен этот аромат. Это был запах свободы! Она по-настоящему сбросила с себя невидимые оковы, нацепленные на нее с первого дня жизни по праву рождения под сводами королевского замка. И более не обязана была соответствовать претившему ей титулу, соблюдать миллионы причудливых правил поведения, такта, образа мысли и умонастроения принцесс. Сегодня она сбросила с себя бремя безальтернативного выбора между двух тождественных вариантов, которые по своей сути являлись ничем иным, как очередными путами. Она теперь могла быть кем угодно! Пускай по всеобщему утверждению — одинокой, но зато впервые в своей жизни свободной.
Нежные губы расцветали искренней улыбкой, голубые глаза светились неподдельной счастьем, а хрупкие ребра, сдавленные китовыми пластинами корсета, казалось, в одном своем облегченном вздохе могли разорвать неподдающуюся удавку.
Азалия победоносно посмотрела на весь мир. Руки ее поднялись к волосам, извлекая из них острые и тяжелые гребни. Рыжие локоны неподобающим для принцесс образом упали на белые оголенные плечи, а публика испуганно вздохнула («вероятно, из-за разрушенной прически», — подумала Азалия, но такова была цена победы никому не нужной принцессы, ликующей в своей свободе).
Девушка расправила руки, словно демонстрируя новую себя всему миру, и резко взмыла ввысь, рывками все выше и выше удаляясь от земли, пока до неё не перестали доходить истошные крики и рыдания, полные ужаса.