Я свято верил в истину одну:

Лучше быть дважды мёртвым, чем истлеть в плену.

Я убивал, чтоб жить и снова бить.

Игры мужчин с войною трудно запретить.

Солнце в глаза, мы в марше на восход.

Воздух плюётся кровью, сушит чёрный рот

Кровь — это мой наркотик, долг — мой флаг.

Я как заложник долга расстрелял свой страх.

Охота проходила славно. В последнее время частенько выползали монстры и чудовища, нечисть, от которых следовало избавиться, и Артемис без устали выслеживал каждого, на кого ему указывал Эреб. Достаточно было просто сказать «Артемис», и Вендиго уже держал в руках винтовку, готовый броситься на любого. Чернобог находил это рвение показателем того, что их Охотник приходит в себя и возвращается в прежнее русло. Жадный до крови и охоты бог не спрашивал, зачем и почему нужно убить циклопа, почему необходимо покончить с обезумевшей мавкой, ему не важно было, чем повелевает очередной новый божок.

Охотничий пёс всё больше походил на адскую гончую, спущенную с поводка самим Аидом. Порой даже Арес начинал побаиваться брата, а тот не отказывал себе в удовольствии во всей внезапности объявиться рядом с ним, бросить ему пистолет и объявить дуэль. Тогда божеству войны казалось, что Артемис просто забавляется от скуки, но горящая в золотых глазах ярость граничила с ненавистью, какой в нём не было давно, если и была когда-нибудь. Однажды Вендиго и вовсе подстрелил его из снайперской винтовки, пробив бедро, а сам скрылся, так и не показавшись на глаза Аресу. Но в последнее время Артемис становился всё спокойнее, тише.

Светало. Вендиго был на пути к своей лесной лачуге. Прошедший снегопад замёл все мало-мальски хоженые дороги и тропки, а потому приходилось пробивать себе путь через сугробы. Собаки, оставленные охранять жилище, помогли бы быстрее найти его, но и сам опытный следопыт и давно живший в этих местах Артемис справлялся. Перчатки уже давным-давно промокли, замёрзли, снова промокли и обросли снегом и льдом, как и огромная куртка. Когда впереди показался дом, раздался лай, и четыре собаки бросились наперерез фигуре.

— А ну отставить! — спокойно, но твёрдо произнёс Вендиго до того, как его успели повалить в снег, и все четыре живности замерли, широко расставив лапы. Он окинул взглядом западносибирских лаек, те наклонили головы на бок. — Молодцы. Домой.

Повинуясь хозяину, они сорвались с места, прыгая по сугробам и рассекая их своими поджарыми телами. В доме было холодно, и бог поспешил развести огонь в камине. Вскоре стало теплее. Собаки сбились у огня и только наблюдали за тем, как Вендиго хозяйничает: ставит чайник, снимает уличную одежду, под которой был грубый вязаный свитер тёмно-коричневого цвета с высоким горлом, снимает шапку, распускает волосы, вытаскивает из-под воротника цепочку с двумя кольцами, чтоб было удобнее держать их. Когда он начинал что-то делать не по привычному списку, собаки поднимали головы и стригли ушами воздух.

Вскоре чай был готов, мужчина взял чашку и вместе с ней устало уселся на давно требующий замены диван, запрокинул назад голову. Тело начинало отогреваться. В голове царила пустота. Пока выследил обезумевшего лешего, пока выходил его, пока убрал последствия в поселении, пока вернулся — сил не осталось, хотелось в горячие источники, завалиться в постель и спать. Собаки сбились у ног.

Глоток горячего чая, почти кипятка. Он чувствовал себя так, будто вот-вот растает, как снег от этого тепла, но ничего не поменялось, только руки и ноги потеплели, а внутри оставалась ледяная глыба. Пальцы перебирали украшения на шее. Когда бессилие немного отошло в сторону, Артемис вынудил себя подняться и пройти в мастерскую. Усталый взгляд прошёлся по беспорядку, который он в спешке оставил, когда уходил на поиски лешего. «Отдохну и приберусь», — подумал он и уже хотел вернуться к огню, как его взгляд зацепился за массивный спутниковый телефон, который предупредительно мигал, сообщая то ли о пропущенном звонке, то ли о пришедшем сообщении, то ли о письме.

Взяв его в руку, бог с неудовольствием уставился на иконку письма. У него была хорошая интуиция, и сейчас он чувствовал, что это не сулит ничего хорошего. Открыв письмо, он едва сдержал стон и поморщился.

«Дорогие друзья!

Мы приглашаем вас посетить офис паба «Лета в кружке» по прежнему адресу в Дублине для обсуждения новостей организации и вынесения решения касательно нововведений. Собрание состоится в ближайшую субботу и требует присутствия каждого из вас. Если кого-то необходимо встретить из аэропорта, прошу указать это вместе с датой и временем прилëта в ответ на это письмо. Также прошу написать, если вы не сможете присутствовать и прислать вместо себя доверенное лицо.

С уважением,

Заместитель председателя Совета

Льюис Мерт»

— Нет, нет, только не это, — застенал Вендиго, и собаки из гостиной вторили ему жалобным скулежом. Они поползли к ногам хозяина. — Раздери вас химера, нет! Нет! О муки. Нет, пожалуйста. — Собаки подвывали в тон ему и били хвостами по полу. Выдохнув, он заставил себя ещё раз открыть письмо от Мерта и перечитать. Пробежавшись взглядом по строкам, Артемис принялся считать. Три дня. Вроде должен уложиться, но всё равно удовольствие ниже среднего. — Чтоб вас всех, нет…

Успокоиться помогла только брошенная с размаха в раковину кружка с чаем. Кипяток расплескался, но сосуд не разбился — зная свой крутой нрав, Вендиго использовал деревянную посуду. Собаки брызнули по углам, отворачивались от хозяина, чуя его ярость. Любые собрания и особенно встречи Альянса он ненавидел всем сердцем, как и необходимость выбираться из своей обожаемой глуши. Родственники, бессмысленные реверансы, никому ненужные планы и стратегии от Эреба, бесконечная болтовня — от одной только мысли об этом кровь у него вскипала, а от желания растерзать их всех сводило судорогой челюсти. В этом всём был только один плюс. Хорошая выпивка и кальян.

Мужчина начал сборы: бросил в походный рюкзак сменную одежду для цивилизации, аптечку с лекарствами и средствами для оказания первой помощи, а затем замер перед запертой дверью на втором этаже. В эту комнату он в последний раз заходил после последнего собрания Альянса несколько лет назад. Отперев её, Артемис отмахнулся от взметнувшейся пыли и отдёрнул шторы, чтобы стало немного светлее. Рабочий стол он не использовал почти никогда, а чаще всего просто ставил на него что-то, всё остальное делая на ходу и на весу.

Из всей небольшой комнаты ему нужен был только чемодан, в котором валялись вперемешку все его поддельные документы и карты. Российский паспорт, загранпаспорт, американские документы, водительские права всевозможных стран и категорий, страховки, права на оружие — всего не перечесть. Выразительно ругаясь то на греческом, то на русском, то на английском, Вендиго собирал всё необходимое и складывал высокой неровной стопкой на столе. Самой большой комнатой в доме была оружейная. На её обустройство он раскошелился и мог часами рассматривать свою богатую коллекцию, которую собирал с крайне давних времён. Тут был и его первый лук, и кинжал, которым его пытались когда-то убить, и старый уже нерабочий револьвер — глаза его заблестели, проступили золотые искры.

Когда объявляли сбор, обычно потом говорили, что требуется что-то сделать: убрать очередного молодого божка, выбравшегося из тюрьмы циклопа, поймать тварь — и Охотник предпочитал быть готовым ко всему, всегда носил с собой оружие. Выбрать что-то одно всегда было крайне сложно. Под витринами лежали ровными стопками футляры, помеченные маркировками, для чего они предназначены. В конце концов, Артемис собрал с собой любимую снайперскую винтовку — пятизарядную ОМ 50 Немезис, которую любил за относительную компактность и лёгкость в сравнении с другими крупнокалиберными тварями; 98-ую семнадцатизарядную Беретту для более личного разговора; бесшумный Барнетт призрак — любимый арбалет на все случаи жизни; и для совсем частного, с глазу на глаз, общения — тактический нож Кистень.

Беря в руки своё оружие, он ощущал приятный прилив сил, нежность, почти счастье. Но куда более счастлив он был бы, если бы ему прямо в этот момент подвернулась возможность применить его по назначению. Например к Льюису. Ухмылка прорезала лицо Вендиго. В рюкзак полетели коробки с патронами. Одевшись, он вышел на улицу и, обойдя дом, с недовольством глянул на заснеженный пикап. Артемис ненавидел транспорт и предпочитал ходить пешком, но медлить с собранием было нельзя. Монотонная очистка снега, прогрев машины, погрузка футляров с оружием и боеприпасами — мыслями он уже был в Дублине и перебирал возможные варианты того, что им хотят сказать. Осталось только решить вопрос с собаками, которых нужно было оставить под чутким присмотром. В машину псы забирались без энтузиазма, понимая, к чему всё идёт.

— Ну-ну, чего поникли? Смотаюсь на неделю и вернусь к вам, — успокоил их Вендиго, потрепав каждого по голове, ласково помяв уши. — Вы и оглянуться не успеете.

Поездка вышла тяжёлая. Машина постоянно застревала в снегу, буксовала, и выезд на относительно очищенную просеку вызвал у мужчины вздох облегчения. Путь до Якутска он проделал почти на автомате, не отмечая про себя ничего. Несколько раз заезжал на заправку, выпускал псов справить свои дела и долго не мог заставить себя въехать в город. При виде человеческих домов, вывесок, неонов, фонарей его трясло, переполняло гневом и ненавистью. Сильнее, чем людей, он ненавидел, пожалуй, только богов. Тихо, лелея свою ненависть в глубине души, вынашивая, как драгоценного ребёнка, которого у него никогда не было. Но эта злоба, рождённая из заскорузлой неутихающей боли, стала ему, точно родная дочь.

В питомнике его встретили, как старого хорошего знакомого, и мужчина коряво изобразил улыбку, скорее оскалился. Из-за собраний, частых полётов по миру в поисках трофеев и заказов, он нередко оставлял своих псов в этом месте, точно зная, что их не обидят, не будут морить голодом. Собаки смотрели на него печально, никак не хотели отходить, сидели у ног и скулили. Присев на корточки, мужчина каждого обнял, потрепал по холке и отправил к девушке-администратору. Только последний всё никак не хотел оставлять хозяина.

— Давай, кобелюга, иди к девушке, — ухмыльнулся Артемис и пихнул пса в бок кулаком. Тот недовольно ощерился, на что бог сурово нахмурился: — Арес, я тебе что сказал?

— Арес? В честь бога войны? — удивилась та и попыталась подманить к себе пса.

— Ага, тот ещё сучий кобель, — широко осклабился Артемис, предвкушая встречу с кузеном.

После второго приказа псина всё же подчинилась, и Вендиго смог отправиться в аэропорт. На его несчастье прямого рейса не нашлось, только с тремя пересадками, а ближайший пришлось ждать не меньше восьми часов, за которые бог не только успел поругаться с работниками аэропорта, но и сдать свой багаж, и навернуть не меньше сотни кругов по залу ожидания. В зданиях он чувствовал себя, как загнанный в клетку зверь. Взгляды посторонних его не волновали. Хотелось только выйти на посадочное поле, поорать в небо и вернуться в лес. Ожидая самолёт, он ответил на письмо Мерта: «Прибуду в пятницу в 23:20. Встретить с машиной. Большой багаж». Он мог бы вызвать такси, но ему было приятно думать, что организаторы этого проклятого собрания получат неприятности и пожалеют о своём решении созвать богов. «Пристрелю, если это просто плановая встреча», — с нежностью подумал мужчина, откидываясь в кресле самолёта.

***

Но что для Якутии утро, то для Дублина — вечер. Незадолго до того, как Вендиго вернулся в свой обустроенный охотничий домик, который он успел обжить за последние тридцать лет, в столице Ирландии начиналась жизнь. Часы недавно отмерили девять вечера, и Льюис открыл глаза. Пробуждения у него происходили легко, и его никогда не мучило известное всем людям состояние, когда глаза то ли закрываются сами собой, то ли наоборот не хотят открываться вообще. И подушка кажется донельзя соблазнительной, сил встать не находится, и будильники тщетно трезвонят один за другим.

У Мерта легко получалось засыпать, а просыпался он как по щелчку пальцев, точно не спал вовсе, но всегда чувствовал себя лёгким и приятным. Даже самое страшное похмелье, каких у него почти и не было, не мешало спокойному и приятному сну божества. Частенько Ярослав ловил своего верного спутника и помощника за тем, что он едва умостился в кресле и уже дремлет, свернувшись калачиком. Этим Льюис напоминал Чернобогу кота, но был не пуглив, ласков, игрив и не выпускал когти.

Выкрашенный в ночное небо потолок спальни всегда немного дезориентировал Ярослава, но также помогал выйти из реальности снов в обыденную серость мира, и он никогда не говорил Льюису перекрасить спальню. Мерт позволил себе приятную, почти сладкую возню в кровати, повертелся и обнаружил, что подушка по соседству пуста, а постель успела выхолодиться.

Тряхнув головой, чтобы отбросить с лица спутавшиеся волосы, молодой бог рывком встал с постели и скорее по привычке широко с наслаждением зевнул. Он чувствовал, как по телу его струится бодрость, переливаются силы, и задумчивая улыбка появилась на губах. Ночная жизнь в Дублине была весьма активной: выползали все любители тусовок, ночных клубов и бурных пьянок. Порой от их шума не спасали даже пластиковые окна, которые хорошо глушили звуки, но это не расстраивало. От подобного он наоборот чувствовал себя как нельзя лучше. Потянувшись всем телом, парень подхватил со спинки кресла у окна свой халат, небрежно накинул его на себя и формально подвязал — просто чтобы не светить причиндалами, если вдруг заявится какой-нибудь курьер или ещё что-то не менее глазастое.

Выйдя в коридор, Мерт на ходу достал из кармана сигарету, чиркнул зажигалкой и сделал первую тяжëлую затяжку. Обычно он выпивал чашку кофе, а потом только закуривал, но сейчас тянуло особенно сильно. Тишина в квартире была привычной и, можно сказать, мëртвой. Редко когда здесь собиралось больше пяти живых существ, но когда всë же, время будто бы приходило в себя и начинало идти, начинало ощущаться.

Кухня, как он и предполагал, была пуста, и только чайник не на своëм месте говорил о том, что его всё же трогали. Этим помещением они пользовались крайне редко, а в холодильнике, как правило, был только алкоголь. Пользуясь тем, что еда им не особо нужна для существования, они использовали по большей части бесполезное для них пространство с выгодой. Поставив на плиту турку с кофе, он открыл окно и выдохнул облако табачного дыма. Повеяло свежестью и холодом, и на коже появились мурашки.

В голове медленно планировался день: выпить кофе в компании с Чернобогом, узнать новости, сходить до паба «Лета в кружке» и посмотреть одним глазом отчëты, пока кто-то из новых ушлых управляющих не начал отправлять прибыль себе в карман, заглянуть в табачный магазин на соседней улице и докупить табак для кальяна, а не то воскресный вечер релакса в ванной может накрыться медным тазом… В нос ударил запах подгоревшего кофе, и он спохватился. Истлевшая до фильтра сигарета осыпала пеплом подоконник и руку, но это не особо волновало его. Для Мерта было обычным делом витать в облаках.

Разлив кофе по двум чашкам и заправив его молоком, Льюис направился в дальнюю часть квартиры мимо огромного зала, где обычно проходили встречи богов. Дверь в кабинет Чернобога была приоткрыта, и он, как и обычно, был по уши в работе. Что он умудрялся делать сутки напролëт в таком количестве, парень мог только гадать. Разбор отчётов, сведение бюджета и прочие рутинные дела давно не увлекали Ярослава, хотя и стали неотъемлемой частью жизни бога и одной из причин, почему он утром открывал глаза и заставлял себя вставать с кровати.

— Доброе утро, — ласково и привычно проворковал Льюис, поцеловав покрытую щетиной щëку и поставив на стол одну из чашек.

— Угу, — раздалось что-то невнятное в ответ, но обижаться на подобное молодой бог отвык уже пару веков как.

Открыв и здесь окно, он с ногами забрался в своё кресло немного справа и позади Чернобога и приготовился отдать почести первому глотку кофе. Бумаги, папки, конверты, файлы — всё это заполняло пространство кабинета и глядело из каждого угла. По утрам, когда тут был только Льюис, можно было услышать, как перешëптываются между собой слова.

— Что нового в мире? — закуривая, поинтересовался Мерт.

— Как обычно: кризис, локальные вооружëнные конфликты, в деревнях дают призы за самую большую тыкву, а в городах просто в тыкву, — привычно отшутился Чернобог, и это значило, что ничего важного не произошло, как и вчера, как неделю или два года назад.

Молча кивнув на это, парень только поднëс чашку к губам, уже чувствовал жар кофе и собирался сделать глоток, как раздался очень непривычный звук. Он даже повертел головой из стороны в сторону, чтобы понять, что это такое. Такой звук мог издавать только стационарный телефон для экстренной связи со штаб-квартирой, а на него не звонили по всяким пустякам. Обыкновенно хватало письма на электронную почту Чернобога или Льюиса, чтобы разрешить возникшую проблему, а телефон… в последний раз по нему звонили без малого полвека назад! Отставив чашку в сторону, он быстро поднялся на ноги и мимолëтно коснулся плеча не менее удивлëнного и настороженного Чернобога.

— Я отвечу, — заверил он мужчину и без спешки пошёл к аппарату, пытаясь вспомнить, где тот вообще стоит.

Старинный телефон с дисковым номеронабирателем постоянно невовремя попадался им под руки, и они то и дело переставляли его, пока хватало провода. Заменить его на что-то более современное не доходили руки — к чему бы им это? Потом успеется. Звонок прервался, и Льюис уже хотел вернуться к утреннему ритуалу, без которого бы весь оставшийся день был бы нервным и агрессивным, как вдруг телефон настойчиво зазвонил снова. «Да чтоб тебя, что ж там такое важное», — подумал парень и стал пробираться между коробками, в которых были сложены древние записи богов. Звук шëл откуда-то оттуда. Наконец, винтажный мерзавец попался. Взяв трубку и приложив её к уху, он ответил:

— Штаб-квартира Дублин, Мерт, слушаю.

— Тебя только за смертью посылать, Мерт! Что так долго?! — раздался гневный женский голос из динамика, на секунду оглушив его. — Может ты не в курсе, но это номер для экстренных случаев!

— И тебе доброе утро, Элеттра. Раз ты выбрала орать на меня, вместо того, чтобы рассказать об экстренном случае, значит, всё не так срочно, — гаденько улыбнулся бог и сделал глубокую затяжку. Выводить из себя древнейших и старых было одним из его самых любимых развлечений. — А раз так, я тебе расскажу, что мне сегодня снилось. Значит сижу я за длинным белым столом в окружении друзей…

— Аргх, Льюис, не зли меня! Срочно, либо позови Чернобога, либо соедини меня с ним. Дело крайне важное!

— …а передо мной миска. Знаешь, как для супов. Смотрю я в неё, а там человеческие спинные мозги на манер спагетти лежат…

— ЛЬЮИС! — возопила женщина.

— Вот и я подумал: гадость-то какая! Но пришлось есть.

— Ты, мелкая сволочь, знаешь, что такое регламент? — уже холодным от ярости тоном спросила богиня.

— Конечно знаю. Как и то, что ты его не соблюла. Но я знаю, старость не радость, многое забывается. Так что давай, Афиночка, выкладывай свою экстренную новость, а я передам Чернобогу.

Льюис улыбался во всю ширь лица, довольный таким началом дня. Он закуривал уже четвëртую за сегодня сигарету и готовился ещё помотать богине нервы, если она будет продолжать относиться к нему, как к мальчику на побегушках. Хоть он и был молодым богом, но вовсе не считал себя нижайшим или недостойным чего-то. В конце концов, люди его обожали. Но то, что он услышал дальше, выбило из колеи даже его, заставив на несколько долгих секунд замереть с сигаретой у рта.

— Моя научная станция уловила странные сигнатуры, — взявшись за дело, Афина и думать забыла про разногласия между старым и молодым, — и я не могла не проанализировать их. Таких больше нигде не встретишь сейчас — я сравнила их со всеми возможными источниками, и вывод получился один. Такой импульс могло дать только Дыхание жизни. Ты понимаешь? В последний раз что-то подобное случалось, когда Демиург покинул нас, и теперь снова. В нашем мире появилось Дыхание жизни, я уверена.

— Секунду, — попросил её Мерт, убрал трубку от лица и повернулся вглубь квартиры. — Ярик! — последовала короткая пауза на пару секунд. — Ярик! — он выдержал паузу подольше. — Звонит Афина с научной станции. Они засекли Дыхание жизни!

После бесплодных поисков Дыхания жизни ещё в Средние века Ярославу Михайловичу пришлось смириться с тем, что древнейшие боги мира обречены на медленное угасание и всеобщее забвение. И хотя путь, который много веков назад выбрала его супруга, ждал каждого из них, становиться на него по доброй воле значило признать поражение и смириться с участью, а на это упрямый старик не был согласен. Жизнь в Дублине для Чернобога давно устоялась, и новый день был похож на предыдущий. Всё тот же кабинет, утренние рутинные отчёты, чашка кофе с молоком и кардамоном, которую приносил Льюис, беседа о происходящем в мире. И всё бы и дальше шло как всегда, если бы не телефонный звонок, разделивший жизнь на до и после.

Древнейший в одно мгновение миновал коридор и перехватил трубку из рук Льюиса:

— Дыхание? Где?!

— Сигнал слишком слабый, но я отправлю все данные на почту, — голос Афины отдавался звоном в висках.

— Необходимо экстренное собрание. Мерт, срочно каждому из Альянса нужно отправить извещение об экстренном слёте через три дня здесь, в Дублине, — Чернобог, не убирая трубку от уха, инструктировал Льюиса. Из кабинета раздался звук входящего сообщения.

— Я отправила все данные, постараюсь прилететь через два дня, — отбарабанила Элеттра и уже собиралась повесить трубку, но Эреб остановил её.

— Нет, оставайся там. Ты должна отслеживать все сигналы. Я хочу знать о каждом из них. Как только будешь регистрировать что-то новое, сразу отправляй информацию лично мне.

— Так точно, — быстро бросила Афина. Раздались короткие гудки.

Ярослав повесил телефон и опёрся спиной о стену. Дыхание жизни, которое он отчаялся найти, снова в мире. «Есть шанс всё изменить, вернуть», — мысли тысячами обрывков крутились в голове бога. Он тряхнул седеющей головой, концентрируясь на самом важном сейчас — собрании. Необходимо собрать всех и использовать шанс для того, чтобы взять мир в руки Древнейших.

Несмотря на кажущуюся внешнюю бестолковость, работать Льюис любил и порой даже умел. А ещё любил греть уши, потому внимательно слушал, о чём же Чернобог беседует с Афиной. Он сразу понял, что ситуация была выходящей за все привычные рамки. По крайней мере, на памяти самого юного бога такого ажиотажа ещё не случалось, а то, что ажиотаж будет, он мог сказать и без дара предвидения.

Получив распоряжение немедленно созвать всех богов, парень отдал честь, изобразив второй рукой козырёк над макушкой, а затем сразу рванул к своему компьютеру. Включал он его редко — от силы пару раз в неделю, большую часть информации получая либо из телефона, либо от Ярослава. Сдвинув с клавиатуры кипу бумаг, которую обещал себе разобрать с позапрошлого вечера, он с ногами забрался в крутящееся кресло на колёсиках и сунул в рот очередную сигарету.

Пока машинка включалась, Мерт кинул быстрый взгляд в спину уходящему Чернобогу и зачиркал бензиновой зажигалкой. Дым заструился под высокий потолок, а Льюис вскоре застучал пальцами по клавиатуре, выводя в теле письма сообщение. Страхуясь от хакеров и любителей перехватывать чужие письма, они никогда не писали ни о чём божественном в электронных письмах и уж точно не упоминали Дыхание жизни.

Перечитав несколько раз для уверенности написанное, бог поставил в рассылку всех, а затем отправил письмо. Оставалось надеяться, что все из Альянса прочитают его и явятся на встречу, а ему не придётся лететь к каждому и уговаривать присутствовать или же вовсе — пересказывать после собрания итоги. Это могло быть крайне утомительно. По крайней мере, подобные письма всегда означали только одно — случилось что-то невероятно важное. Сам Льюис бодрой рысью убежал готовиться к предстоящей встрече.

***

Три дня пролетели в мгновение ока. Молодой бог сбился с ног и был на грани того, чтобы распсиховаться и швырнуть свой планшет в следующего заявившегося в штаб. Мало того, что последние несколько дней он был в аэропорту чаще, чем в своëм пабе, встречая некоторых богов, так он ещё и занимался тем, что размещал их в ближайших к штаб-квартире отелях и гостиницах. Но это тогда, когда запасные спальни в их доме закончились.

— Здравствуйте, рады вас видеть, — как заведëнный повторял он тем, кто прибывал своим ходом. — Проходите, пожалуйста, в конференц-зал. Чай, кофе, чего покрепче?

Он ждал начало собрания просто для того, чтобы усадить свою задницу в кресло и ничего не делать, о боги, хотя бы полчаса. Принести напитки и закуски в зал для встреч, убедиться, что никого не обделили вниманием, свериться со списком приглашëнных и вновь побежать открывать двери. Оставались последние боги.

Льюис уже ничему не удивлялся и ни на что не обращал внимания, только хотел, чтобы это закончилось. Когда он поставил последнюю галочку напротив имени бога, у него с плеч как будто огромная гора свалилась. «Но ведь потом, после собрания, их всех надо будет проводить, отвезти, что-то делать, снова бегать, кому-то готовиться к отлëту, — печально размышлял Мерт, быстрым шагом идя к кабинету Чернобога. — А вот потом можно будет отдохнуть. Нажрусь. Нет, выпью сейчас на собрании, а после всех этих забегов нажрусь. Пойду в паб, когда он будет закрываться, возьму с десяток бутылок джина и напьюсь. Как же меня всë эта заебало, а? Я ведь бог наркотиков, алкоголя и табака, а не секретарь-организатор! Мне по званию положено зависать в клубах по ночам, а не собирать вместе старых пердунов, которым всë не так и не эдак». Не совсем понимая, что и его мысли тоже больше похожи на старческое брюзжание, чем на подростковое нытьë, Льюис громко постучал в двери кабинета. Заперто не было.

— Ярослав Михайлович, все собрались и ждут только вас, — усталым голосом оповестил парень, который за всей этой беготнëй уже даже забыл, как выглядит его мужчина. Да что там, он в последний раз его обнимал ещё до начала всей этой свистопляски! Может поэтому он его назвал по имени-отчеству, а не так, как делал это обычно. — Нужно начинать, пока они все там не передрались. Каждый на нервах и не очень доволен.

Парень прижал к груди планшет и глянул на Чернобога в ожидании ответа и дополнительных указаний, если такие будут. Ярослав благодарно кивнул Льюису. Вклад молодого бога в организацию этого съезда было сложно переоценить, и древнейший был за это очень благодарен. Вместе они прошли в зал собраний, и на помещение стала опускаться тишина. Боги поворачивали к ним головы, замолкали и переставали улыбаться. Взгляд Эреба прошёлся по каждому присутствующему, отмечая лишь некоторых из них: вот рядом с дверью, прислонившись спиной к стене и играясь цепочкой с двумя кольцами на шее, стоит молчаливый и неприветливый Артемис; по левую руку от места Чернобога вяжет Мокошь, уже много лет носящая имя Прасковья; напротив неё в своё удовольствие хлещет вино Локи и знай себе улыбается; Сетх что-то печатает и листает на своём ноутбуке, не обращая внимания ни на кого вокруг; Ареса было почти не узнать — с момента их последней встречи бог войны заметно возмужал, но от этого взгляд его не стал добрее, только злее. Даже печальная Пасифея, редко присутствовавшая на собраниях, решила явиться никак в надежде на вести о своём давно сгинувшем муже. По прочим присутствующим Эреб лишь мазнул взглядом, с печалью отмечая, как мало их осталось. От силы два десятка богов!

Мужчина прошёл на своё место и упёрся ладонями в стол.

— Приветствую всех собравшихся. Надеюсь, дорога была лёгкой. Но я собрал вас не ради светских бесед. Неделю назад мне позвонила Афина, которая засекла Дыхание жизни в этом мире.

Ожидаемо поднялся шум. Все присутствующие, за исключением и без того осведомлённого Льюиса и поглощённого своей работой Сетха, пришли в движение. Арес подался вперёд, впившись жадным взглядом в Чернобога в ожидании дальнейших слов, но сохранял молчание, ликующе улыбаясь. Локи засмеялся и поднял бокал за «всеобщее здоровье», чтобы тут же в гордом одиночестве приложиться к бокалу. Мокошь от испуга едва не потеряла нить пряжи и изумлённо уставилась на старого товарища, с которым они вместе прошли огонь и воду. По губам Прасковьи Ивановны явственно читалось: «Ты уверен?» Пасифея растерянно хлопала ресницами и явно не верила ни собственным ушам, ни собственным глазам, но затем на её опечаленном лице появились и надежда, и радость. Артемис замер на пару секунд, лицо его окаменело в неясном выражении, взгляд стал неподвижным и потерянным. Казалось, что ещё секунда — он развернётся и выйдет из зала совещаний, но через пару секунд совладал с собой и снова скорчил физиономию без всякого интереса. Дав богам выплеснуть первые эмоции, Льюис поднялся и похлопал в ладони:

— Прошу тишины!

Ярослав благодарно кивнул ему и снова обратился к союзникам:

— Оно здесь, и это наш шанс всë изменить, взять судьбу в свои руки и вновь напомнить людям, кого они должны почитать и бояться. Дыхание может вернуть нам прежние силы, вдохнёт жизнь в этот мир, и даже само забвенье отступит. Однако сигнал был слишком слаб, чтобы точно узнать его месторасположение. Афина передала нам все данные, которые смогла получить, но чтобы двигаться дальше, нам понадобится куда больше знаний, в том числе и недоступных людям. Но прежде чем мы начнем поиски, я хочу спросить, кто из вас отправится со мной? — в глазах говорившего мелькал такой задор, что казалось, будто он помолодел на несколько тысячелетий разом. — Сетх доложил, что недалеко от Алжира скрывается библиотека Тота вместе с её обезумевшим владельцем. С неё мы и начнем свои поиски. А теперь ответьте, кто из вас готов отправиться в путь за Дыханием жизни? Если захотите уйти — я вас удерживать не буду, но подумайте о том, что мы сможем сделать, завладев им.

Мокошь затянула узел на алой нити и нашла взглядом Локи. Тот отчего-то примолк в задумчивости. Многих слова о Дыхании жизни и возвращении былого задели за живое. За тысячелетия и миллионы лет они потеряли всех, кого любили. Некоторых — не один раз.

— Я пойду с вами, — проговорила Прасковья и перевела взгляд на Чернобога, — что бы это ни было, его надо подчинить. Или уничтожить.

Ожидаемо голос подал и Арес:

— Я с вами.

Не стал медлить и Артемис. Он кашлянул, привлекая к своей тихой персоне внимание, и некоторые даже вздрогнули от неожиданности, успев позабыть о нём.

— Я предлагаю свою помощь, Эреб. Если надо кого-то выследить, найти — я лучший в этом ремесле. А когда возникнут проблемы, — он подкинул нож на ладони, — смогу их устранить. Можете на меня положиться. Скажите, когда выходить, и я сразу же исполню.

— И я иду с вами, — наконец решился Локи и снова стал прежним собой, весёлым, развязным и очень внимательным. Он со странной улыбкой глянул на Охотника, окинул его взглядом, будто подумав о нём что-то жутко весёлое. — В конце концов, когда предстоит иметь дело с психом, другой псих для равновесия не помешает.

— А… Ярослав Михайлович, могу ли я?.. — робко подала голос Пасифея и стыдливо примолкла. Помолчав с секунду, она решительно прокашлялась: — Я тоже хочу участвовать в поисках.

Чернобог обвëл взглядом присутствующих: все, кроме только-только прибывшего Танатоса, были едины в желании отправиться хоть к чёрту на куличики за Калинов мост, не говоря уже о библиотеке Тота.

И что двигает лично каждым из присутствующих, пока не важно. Хотя нужно не спускать глаз ни с одного из них — слишком уж много поставлено на кон. Ярослав ещё раз оглядел присутствующих, ненадолго задержавшись на бледном лице Артемиса. После недавних событий он выглядел куда больше похожим на тень, что и не удивительно, учитывая через что ему пришлось пройти, и его согласие участвовать в миссии было уже прогрессом, который не мог не радовать. Эреб совсем не следил за временем. «Ничего, время перемелет всë», — с этой мыслью Чернобог свыкся уже давно, но вот становиться песчинкой в жерновах не собирался. Да и прочие тоже, и к тому же видели явный шанс на успех — вот Мокошь свои нити покрутила в руках и согласилась, а уж кто-кто, а она не славится любовью к сомнительным авантюрам.

— Раз принято единогласно, значит завтра выезжаем в Алжир. Не вижу повода задерживаться. На этом предлагаю всем отправиться отдыхать и собираться перед дорогой. Если будет в чëм-то необходимость — обращайтесь ко мне или Льюису, — Ярослав коротко кивнул, давая понять что собрание завершилось, и сел обратно в кресло.

В темноволосой голове, тронутой сединой, на огромной скорости кружили мысли. Дорога, приготовления к ней, сумасшедший Тот, новый мир — Чернобог отлично понимал, что Алжир будет только первым шагом, и сейчас было очень важно не облажаться в первой же поездке. А учитывая состав их компании, нужно быть особенно бдительным. Пока Ярослав давал распоряжения, Льюис весело цокал ногтями по клавиатуре. Билеты были забронированы (по совершенно жуткой цене, но хотя бы так), а также заказаны такси для того, чтобы всех доставить в аэропорт. Путь им предстоял совсем не близкий, но молодой бог понимал, насколько высоки ставки.

— Самолëт улетает завтра в 12:30 из дублинского аэропорта. Летим с одной пересадкой. Всем быть готовыми к суточному перелëту, — оповестил парень и закрыл ноутбук, когда электронные билеты разошлись по божественным почтам.

Едва только Эреб дал команду вольно, молодой бог поднял голову. Все вставали со своих мест и собирались расходиться до назначенного срока.

— Арти, — окликнул паренëк, но бог охоты точно оглох и продолжил двигаться к выходу, — эй, Арти!

Спеша убраться прочь в отель до того, как какое-нибудь хайло открылось и завело беседу, Артемис плавал в своих мыслях. Они были густыми и вязкими, как формалин, мутными, и сквозь их месиво до него долетел чужой голос, позвавший его по имени. В этих интонациях не было ни капли того, что так любил Охотник, ни единого намëка на тембр, который не раздражал. Сбежать не удалось — позвали во второй раз, и он остановился, как вкопанный, не поворачиваясь к говорившему и прикрывая глаза. Просто выслушивать, кивать и всё. Добившись нужного эффекта, Льюис поспешил к Вендиго, несколько обеспокоенно глядя на того. Артемису он симпатизировал, а с некоторых пор и ответственность за него чувствовал. Бледное то ли от усталости, то ли от природы лицо было лишено какого бы то ни было признака дружелюбия или воодушевления, но ведь Вендиго всегда так выглядел?

— Эй, привет, — самую малость неловко, но от того не менее бодро поприветствовал Мерт, приобняв мужчину за плечи.

От прикосновения к себе Артемис дëрнулся, скинул с себя чужие руки и сделал шаг в сторону, глядя на юного бога предупреждающе и холодно.

— Ты знаешь, Льюис… — сухо произнёс он, и Мерт виновато покосился на него, прижимая пальцы к собственным губам. — Что ты хотел?

— О-ох, прости меня, дорогой, я как-то не подумал. Казалось, что уже пришло достаточно времени и удалось с этим справиться. Всё ещё кошмары снятся, да? Хочешь, я уберу их?

Он говорил с искренним участием и обеспокоенно, обескураживающе заботливо, как не всякий близкий будет спрашивать. Помимо прочего, Льюис чувствовал и вину перед Артемисом за то, что в прошлом тот так долго ждал их помощи. Если бы только они смогли спасти его с первой попытки или же вовсе не дать случиться этому кошмару! На глазах у бога собрались слëзы, и он часто заморгал, пытаясь убрать их, поэтому он не заметил, как на худом лице заиграли желваки, а янтарные глаза недобро вспыхнули. Вендиго не нужно было быть телепатом, чтобы понять, о чём в эти мгновения думал Льюис. Мужчина скривил и поджал губы. Ему никогда не нравилась эта линия поведения, но кто он такой? К тому же, в такой важный для Альянса день?

— Неважно. Что ты хотел? — не став отвечать на неприятный вопрос, пошёл в ответную атаку Вендиго.

И хотя Льюис надеялся, что другу давно стало легче, он чувствовал, что надежда его не оправдалась. Охотник продолжал держаться особняком, не улыбался, пугался чужих прикосновений, судя по всему, мучился от кошмаров вместо того, чтобы заслуженно отдыхать, и смотрел диким зверем. От этого на душе было совсем уж паршиво. Не стоило и думать о том, что он захочет обсудить с кем-то из богов то, через что ему пришлось пройти. «Нужно что-то делать, чтобы вытащить бедолагу из этой чëрной дыры ужаса и одиночества. Нельзя было его тогда оставлять одного! Нужно было задержать, побеседовать, показать, что мы рядом, и понимаем, через что он прошëл, — стыдил себя молодой бог, видя затравленный взгляд друга. — Какой же я идиот! Может, надо было отыскать Психею, чтобы она ему помогла? Я же не такой хороший психолог. Как же тебе помочь, бедолага? Наверняка же будешь отказываться от помощи, отрицать её необходимость и отталкивать всех, кто пытается к тебе приблизиться. Ну точно дикий зверëк, теперь ещё больше похож на него, чем раньше». Решив выбрать другую тактику, Льюис широко и ободряюще улыбнулся.

— Слушай, на носу ведь годовщина твоего спасения, а для нас это важный день, и мы собираемся отпраздновать. Пойдëм с нами в бар? Выпьем, развеемся, обсудим последние новости, — предложил Мерт, собираясь стоять до последнего, и вытащить Охотника из его скорлупы. — Соберëмся нашей компанией: ты, Арес, Чернобог, я, может ещё кого-нибудь позовëм. Что ты думаешь на этот счëт, а? Я угощаю, об этом вообще не беспокойся!

— Вы что, до сих пор празднуете? — бесцветным и безынтересным голосом спросил Артемис.

— Ну конечно, — удивился Мерт, как будто это само собой разумелось. Он с толикой жалости смотрел на бога охоты, а сердце его обливалось кровью. Не мог он игнорировать эти страдания. Вместе с тем его снова одолела злость на ублюдка, посмевшего сотворить всё это с Артемисом. И тем вернее казалось решение выволочь того в бар, напоить и вывести на разговор. Надо было как-то донести до этой белобрысой головушки, что он не один. — Так что скажешь? Будет весело. Я думаю, что тебе точно надо прийти на этот праздник. Чего-то особо грандиозного не будет, да и скорее всего будем в моём пабе, как обычно.

— Мне это будет очень непросто, поэтому, наверное, мне лучше всего отказаться. Мне… тяжело общаться с вами. Надеюсь, ты это понимаешь. Не хочется портить вечер своей мрачной харей. — Артемис заметил, как парень стал шарить взглядом по залу в поисках помощи. Это значило, что к беседе могут припрячь кого-то ещё, а Охотнику это нужно было в последнюю очередь. — Хорошо. Вернëмся из Алжира, и я буду в вашем распоряжении. А сейчас пойду собираться.

Кивнув молодому богу, Артемис развернулся и быстро ушёл, оставив Льюиса торжествующе улыбаться.

«Ничего, Дыхание жизни это исправит».

Я стал свободным от чужих команд,

Война осталась в прошлом, сгинула в туман.

Здесь от холёных лиц меня тошнит,

Я вспоминаю мёртвых, и душа кричит.

Солнце в глаза, как там, среди камней,

Я никому не нужен, тень среди людей,

Молча беру винтовку, каждый — враг.

Я не терял рассудка, ненависть — мой флаг!*