Направляясь на заседание Совета, Дельфина задавалась вопросом, как она оказалась в таком положении. Она, конечно, никогда этого не хотела, даже не мечтала о таком, на самом деле, о его существовании она не знала ещё неделю назад. И вот теперь она здесь: на заднем сиденье роскошной машины рядом с Фердинандом добровольно направлялась навстречу тому, что вполне могло стать её концом. Она могла бы рационализировать это, поверить, что её положение в DYAD и информация, которую она была способна предоставить, давали ей какие-то привилегии или защиту, но это точно не было известно. Особенно, если её вынудят раскрыть всё, что она знала. Как они отреагируют? И, что ещё более важно, кто будет рядом, чтобы обеспечить её благополучие?

Она не могла рассчитывать на Фердинанда, который, очевидно, считал её расходным материалом. И она даже не была уверена, будет ли Косима там или в каком состоянии она будет. Если судить по их последней встрече, то, вероятно, не в очень хорошем: Косима, возможно, хотела бы обезопасить Дельфину, но она может быть слишком слаба, чтобы защитить её, или слишком не в себе, чтобы даже осознавать, что происходит вокруг неё.

С другой стороны, может быть, и нет. После долгих требований Фердинанд сообщил, что состояние Косимы улучшилось в геометрической прогрессии, что лечение дало эффект, и она почти полностью восстановила свои силы. Возможно, опасения Дельфины были основаны не столько на её недоверии к словам Фердинанда, сколько на том, что она боялась, что Косима обвинит Дельфину в том, что вампирша была так близко к гибели.

Как бы она ни смотрела на это, Дельфина слишком хорошо осознавала опасность, которой она подвергалась, и даже если бы она могла попытаться игнорировать это, она бы не стала этого делать. Страх сохранит её разум острым, готовым быстро реагировать на невзгоды, какой бы слабой ни была эта реакция по сравнению с более быстрыми и надёжными инстинктами, которыми от природы обладали вампиры.

Дельфина, глядя в тонированное окно, заметила, что ночь полностью наступила. Они выехали из города и ехали по второстепенным дорогам около тридцати минут. Мимо них проезжало по несколько машин, но чем дальше они удалялись от любого жилого или промышленного района, тем более немногочисленными они становились. Дельфина понятия не имела, где они находились и куда направлялись, несмотря на то, что время от времени выглядывала наружу, она была полностью дезориентирована. Сначала она подумала, что их водитель просто хотел убедиться, что за ними не следят, но чем дольше автомобиль отъезжал от любой главной трассы, тем меньше она в это верила. Теперь она была убеждена, что встреча проходила далеко за пределами города.

Дельфина иногда сожалела о своей просьбе убрать её охрану, как называла это Марион. Она заявила, что если вампиры заметят хвост, они отменят всё это мероприятие, и эта возможность будет упущена. Марион неохотно согласилась, вероятно, также думая, что она расходный материал. Насколько она знала, она была сама по себе, и некому прийти ей на помощь.

Рядом с ней Фердинанд пытался завязать светскую беседу, изо всех сил стараясь не выглядеть таким нервным, каким он, очевидно, был. Дельфина просто не была уверена, связано ли это с тем, что он впервые посещает одну из этих встреч, или это потому, что его шея тоже на кону. Он был тем, кто доставил сообщение, более чем вероятно, что если Дельфина облажается, Фердинанд заплатит за это.

— Ты когда-нибудь был на одном из этих собраний? — спросила Дельфина, когда ей надоела светская беседа.

— Я не уверен, что когда-либо вообще было подобное собрание, — он ответил, взглянув на неё и нервно усмехнувшись. — То есть я сомневаюсь, что они когда-либо давали аудиенцию человеку. Но нет, меня никогда не приглашали присутствовать на заседании Совета.

— Итак, ты тоже не знаешь, чего ожидать, — Дельфина прокомментировала вполголоса, отвернувшись, чтобы вглядеться в окружающую их темноту.

— Я знаю, что нельзя говорить вне очереди, — он уколол в ответ. — И я посоветовал бы тебе делать то же самое.

Дельфины хмыкнула. — Значит, ты не отчитываешься непосредственно перед Советом, — сказала она.

— Нет, у меня есть посредник… ну, на самом деле посредница… она… вампирша, — он заикнулся, и это совсем не было похоже на уверенного в себе мужчину, которого она видела до сих пор.

Доктор приподняла бровь, но больше ничего не комментировала. Она была в курсе, что в отношениях между вампирами и людьми существовала сложная динамика. Она не была слабоумной, она знала, что люди нередко были готовы связать себя с вампирами, добровольно предлагая постоянный источник пищи в обмен на защиту. Это происходит повсюду в природе, почему люди должны чем-то отличаться? Однако Дельфина подозревала, что в случае Фердинанда динамика отношений «хозяин-паразит» могла быть немного иной. Он не нуждался в защите, он хотел нечто большее. Он приобрёл более значительный статус, когда присоединился к вампирам. Она предполагала, что в своей голове Фердинанд чувствовал себя выше большинства людей, и стать комнатной собачкой для этой вампирши — небольшая цена за это.

Тем не менее, это не делало его менее опасным: в некотором смысле у него действительно было преимущество перед Дельфиной, его связь с могущественным вампиром также давало ему влияние. Дельфина понимала, что она была ниже Фердинанда даже с учётом того, что он не был на вершине. Осторожность побудила Дельфину не забывать об этом, и, возможно, если она будет действовать в соответствии со своим положением, ей тоже будет оказана какая-нибудь услуга. Единственный вопрос здесь заключался в том, настроена ли она на это: не высовываться и вести себя подобострастно, дать им то, что они хотят, и, возможно, получить взамен то, что хочет она.

Когда машина остановилась перед воротами большого, заброшенного на вид старого дома, Дельфина всё ещё не была уверена, как ей следует поступить.

***

Косиме была предоставлена относительная свобода после того, как она оправилась от второй дозы лечения. Она могла бродить по всему большому дому и имела доступ во все помещения, кроме комнат Шэй. Не было никаких упоминаний о том, что она была заперта в доме, но у двери постоянно стояла охрана, и всякий раз, когда она приближалась к ним, они бросали на неё устрашающие взгляды, которые Косима не имела желания испытывать. На данный момент она, возможно, была уже достаточно сильна, чтобы протолкнуться мимо них, не встретив особого сопротивления, но, вероятно, это не стоило того, чтобы ввязываться в ещё одну битву с Шэй и теми, кто находился у неё в подчинении. Кроме того, она ещё не полностью восстановилась, и уход из дома также означал потерю доступа к оставшейся части противоядия. Поэтому пока что она оставалась на месте.

По крайней мере, она могла проводить больше времени с Феликсом, чьё чувство юмора улучшалось по мере того, как улучшалось здоровье Косимы, хотя он по-прежнему не мог сообщать ей новости извне. За его передвижениями всё ещё следили, и он говорил, что лучше не давать им больше поводов для подозрения. Он держался на расстоянии от Ночного Змея и всех, кто с ним связан. В каком-то смысле он тоже был своего рода пленником. Он мог приходить и уходить, когда ему заблагорассудится, но не мог связаться ни с кем, кто ему был нужен.

Однако наиболее полезная информация, которую он давал, исходила из телодвижений внутри дома. Косима, хотя и жила с семьёй, по-прежнему не была в курсе всего, что происходило вокруг неё. Люди, которым она когда-то доверяла, и которые когда-то доверяли ей, теперь замолкали, когда она проходила мимо: разговоры затихали всякий раз, когда она находилась в пределах слышимости. Впрочем, это не имело значения, маленький акт бунта Феликса заключался в том, чтобы сообщать ей обо всём, во что она не была посвящена. Он принёс ей новости о разговорах о созыве срочного заседания Совета, даже если и не знал причин этого.

Они вдвоём провели некоторое время в размышлениях, задаваясь вопросом, связано ли это каким-либо образом с расследованием, которое они проводили до того, как оно было прервано из-за состояния Косимы. То, что они не могли предсказать, произошло позже, когда Шэй позвала Косиму в свой кабинет и сказала, что требуется присутствие младшей вампирши на Совете.

Много лет назад такая просьба ничего бы не значила, Косима присутствовала на нескольких таких встречах в качестве правой руки Шэй. Однако теперь обстоятельства изменились, и она больше не считалась частью семьи Шэй, не говоря уже о её ближайшем окружении. Было совершенно ясно, что Косима больше не заслуживала доверия. Итак, Косима с большим удивлением получила известие о приглашении. Возможно, пришло время столкнуться с последствиями своих действий, её судьба была не только в руках Шэй, но и Совета старейшин. Возможно, они боялись, что Косима раскрыла что-то, что поставило бы под угрозу тайну, которой они так дорожили.

Она поехала с Шэй на встречу на заднем сиденье одного из их огромных чёрных внедорожников. Кроме них двоих спереди сидел только водитель и один мускулистый мужчина. Не только потому, что Шэй была уверена, что даже если Косима попытается сбежать — что было очень маловероятно — старшая вампирша вполне была способна положить этому конец самостоятельно, но и потому, что личности, которые организовывали и посещали такие встречи, ценили конфиденциальность. Чем меньше людей знало об этом, тем лучше.

Тем не менее, только когда Косима заметила, что их машина увозила их из города, она осознала, что вот-вот произойдёт что-то очень серьёзное. Хотя Совет никогда не собирался в одном и том же месте, они по-прежнему ценили комфорт и уют.

Они, должно быть, были уже в часе езды от города, когда машина наконец остановилась. Двое здоровяков, чьи ледяные глаза сразу выдали их натуру, открыли ржавые ворота, чтобы они могли проехать. В конце дороги виднелся большой дом. Облупившаяся, некогда лососевая краска выцвела за десятилетия без должного ухода, а территория покрылась высокой растительностью. Половина окон была разбита, а запятнанные, разорванные белые занавески свободно развевались по прихоти ветра, придавая большому строению призрачный вид. И всё же из нескольких окон на первом этаже лился свет… мерцая и колеблясь, он отбрасывал наружу удлинённые тени фигур.

— Припаркуйтесь сзади, встретимся внутри, — скомандовала Шэй двум мужчинам на переднем сиденье, а затем повернулась к Косиме. — Пойдём!

Не сказав больше ни слова, Шэй вышла из машины, и Козима выкарабкалась следом. В тот момент, когда она закрыла дверь, машина отъехала, прорезав высокую траву, и исчезла из виду, когда повернула за угол здания, вероятно, чтобы присоединиться к остальным машинам, которые привезли людей, уже находящихся внутри. Массивная входная дверь открылась с долгим, громким скрипом, когда обе женщины остановились перед ней — женщина с длинными тёмными волосами и бледным цветом лица придержала её, пока они не оказались внутри, а затем тот же шум наполнил фойе, пока дверь закрывалась.

— Косима! — сказала женщина с явным удивлением, её тонкие губы, накрашенные ярко-красным, изобразили улыбку. — Давно не виделись.

Косиме нужно было поднять взгляд, чтобы встретиться с голубыми глазами женщины, и она попыталась отзеркалить улыбку. — Действительно давно, Джоанна.

Женщина больше ничего не сказала, только кивнула и отошла в сторону. Косима была уверена, что причина её длительного отсутствия широко известна в обществе: Шэй позаботилась бы об этом, изобразив её неблагодарной, нелояльной вампиршей, которая отвернулась от семьи в пользу обычной жизни. Она чувствовала взгляд Джоанны на своей спине, когда шла по коридору, находящемуся справа от входа. Путь был освещён несколькими свечами. У них не было другого выбора, Косима понимала, что очень маловероятно, что электрическая система здесь могла находиться в рабочем состоянии. Тем не менее, зрелище полностью соответствовало устаревшим клише.

Похоже, их пункт назначения — это большое помещение, которое в самые славные дни было бы столовой. Стол, накрытый в центре комнаты, был круглым — он всегда круглый, символизируя, что никто не выше других. Стулья с высокими спинками пока что пустовали. Однако Косима знала, что у неё не будет места за этим столом, даже если бы она была в хороших отношениях со старейшинами. Как и прежде, она будет сидеть на одном из нескольких стульев, прислонённых к стенам. Если это будет что-то вроде того, что было раньше, ей будет разрешено помогать, но не разговаривать. В прежние времена самое большее, что она делала — это вставала, чтобы прошептать что-то, что она считала уместным, на ухо Шэй, и её создательница озвучивала её мнение. Демократия в действии — пока у тебя есть место за столом.

Но то было тогда, а это сейчас. Косима понятия не имела, почему её присутствие терпят, не говоря уже о том, чтобы о чём-то просить.

Она оглянулась вокруг: перед ней предстала картина из жизни, которую, как она думала, она оставила позади. В этом мире на самом деле мало что менялось, и могли пройти десятилетия, прежде чем появится новое лицо. Люди, которые лишь взглянули в её сторону — это те же самые люди, которые на протяжении многих десятилетий принимали её с распростёртыми объятиями. Косима не могла их винить, она всё понимала. Будь она на их месте, она бы точно не была в восторге от того, что кто-то вроде неё, однажды повернувшийся спиной к себе подобным, вернулся в сердце силы. Что, конечно, только делало эту конкретную ситуацию ещё более запутанной.

Тем не менее, и несмотря на периодические отталкивающие взгляды, бросаемые в её сторону, никто на самом деле не предпринимал попыток выгнать её из общества высокопоставленных членов объединения. На самом деле, если бы не те же взгляды, она бы почти чувствовала себя желанной гостьей. На каждый подозрительный взгляд, который она получала, приходился приветственный кивок головы — ей даже бросили пару улыбок. Странно, что всё это казалось ей почти комфортным.

— Несмотря на обстоятельства, очень приятно снова тебя видеть, Косима, — глубокий баритон позади неё был сопровождён рукой, мягко опустившейся на её плечо.

Косима обернулась и увидела нежную улыбку на губах мужчины. — Аналогично, Фрэнсис, — ответила она.

Его гладкая кожа была цвета чёрного мрамора, без каких-либо изъянов. С чисто выбритой головой и бородой, старейшина возвышался над всеми в комнате. Как всегда, он был безупречно одет в костюм-тройку: чёрный с серым жилетом и галстуком на фоне традиционной белой рубашки. Он выглядел бы как любой другой бизнесмен по всему миру, дорогой адвокат или, может быть, лоббист в Конгрессе, если бы не его длинные белые клыки и неестественные кристально-голубые глаза, которые скрывали доброту его черт.

— Мне положительно любопытно, что скажет твоя… подруга, — он сказал.

Косима приподняла бровь и наклонила голову, но не успела сформулировать вопрос, который передал бы её замешательство, как внимание мужчины отвлекло что-то ещё в этой комнате. Она огляделась по сторонам в поисках ответов от Шэй, но её создательница сейчас совещалась с двумя мужчинами, которые сопровождали их, прямо за пределами комнаты.

Больше никто не осмеливался приблизиться к ней. Когда она встречала чей-то пристальный взор, они немедленно разрывали зрительный контакт. Только одна встретилась с ней взглядом…с пугающей улыбкой на губах. Рэйчел, безусловно, присоединилась к этим встречам позже всех, и под «позже всех» подразумевалось, что это случилось десятилетия назад, время не измерялось годами или месяцами. Она была представлена почти двадцать лет назад как правая рука Алдоса — о судьбе его предыдущего партнёра, который был рядом с ним буквально столетие, никто не знал и не хотел спрашивать. За каждую семью отвечал её глава, и он был волен управлять ею так, как считал нужным. Только если, намеренно или по небрежности, это подвергало опасности сообщество в целом, другие семьи могли вмешаться: при условии, что это одобрено Советом. Тем не менее, как высокомерная представительница элиты, Рэйчел — идеальное дополнение к семье, лидер которой являлся сторонником вампирских ценностей, защитником нового порядка в мире, где их виду не придётся подчиняться прихотям человечества.

— Дамы и господа, не могли бы вы, пожалуйста, занять свои места, мы готовы начать, — голос Фрэнсиса привлёк внимание, пока он стоял за одним из стульев, который выдвинул, чтобы сесть.

Всем потребовалось мгновение, чтобы занять свои места, Косима заняла одно из мест у стены, прямо за Шэй, в то время как в другом конце комнаты Рэйчел села на стул прямо перед Косимой и снова улыбнулась ей. Она задалась вопросом, была бы Рэйчел такой наглой, если бы Косима никогда не теряла своего положения.

— Во-первых, я хотел бы выразить свою благодарность всем вам за то, что вы присоединились к нам за столь короткий срок, — сказал Фрэнсис, взяв на себя руководство встречей просто потому, что настала его очередь исполнять роль ведущего. — К сожалению, из-за срочности ситуации это было необходимо.

— И что это за ситуация на самом деле? — Мария, глава одной из старейших семей, основанных во Флоренции, спросила с подчёркнутым акцентом. — Есть регламент, как именно всё нужно делать, Фрэнсис. У Совета есть правила по определённой причине: они обеспечивали нашу безопасность на протяжении тысячелетий. Когда нам приходится мчаться через полмира, чтобы посетить собрание, это подвергает всех нас риску.

За столом раздались кивки и бормотание в знак согласия, и, по крайней мере, Косиме стало немного легче от осознания того, что она была не одинока в том, что не знала, что, чёрт возьми, происходит.

— Я понимаю это, — терпеливо сказал Фрэнсис. — И я приношу свои извинения за то, как был организован этот процесс. Что касается вашего вопроса, боюсь, я знаю так же мало, как и вы, — он продолжил, яркие глаза обвели стол. Алдос был тем, кто потребовал этого срочного воссоединения. В данном случае я всего лишь посыльный.

Все взгляды обратились к упомянутому мужчине. Алдос относился к тому типу людей, которые наслаждаются всеобщим вниманием. Его тонкие губы растянулись в усмешке, голубые глаза засияли, когда он поднялся на ноги. Он был выдающимся человеком, высоким и худощавым, создававшим образ, вызывающий уважение. Жёсткие плечи и прямая спина увеличивали его и без того внушительный рост; остатки поседевших волос, сохранившихся на его лысеющей голове, были коротко подстрижены, его лицо с вытянутыми чертами, казалось, было скроено каким-то зловещим образом. Косима не знала, каким человеком он был в свои человеческие годы, давным-давно, но она подозревала, что он с самого начала не был приятным персонажем.

— Спасибо тебе за твою помощь в этом вопросе, Фрэнсис, — он сказал, кивнув головой ведущему, а затем обратил своё внимание на ожидающую его аудиторию. — И я знаю, что все вы приложили невероятные усилия, чтобы присутствовать на этом вечере, но, уверяю вас, это вопрос, который не может ждать.

«А он хорош», — подумала Косима. Все сидели на краешках своих кресел, ловя каждое слово Алдоса — именно так, как ему и нравилось, вспомнила она.

— Итак? — Гобер, ещё один старейшина, который терял терпение из-за всех этих формальностей, поднял руки. — Почему это не могло подождать? К чему такая срочность?

— Я как раз подводил к этому, если бы вы меня не прервали, — сказал Алдос со сдерживаемым гневом. Он сделал паузу, как будто для того, чтобы показать, что он единственный контролировал происходящее или, возможно, чтобы сделать своё следующее заявление более драматичным. Он оглянулся на Рэйчел, которая коротко кивнула ему. — У нас на… попечении одна из ведущих учёных DYAD, и мы не знаем, как долго она готова сотрудничать.

Услышав это, Косима выпрямилась, добавив своё удивление ко всем присутствующим. Этот мужчина фактически завладел всем её вниманием. Она посмотрела на всё ещё улыбающуюся Рэйчел, чьи глаза были прикованы к ней. Наряду с предыдущими замечаниями Фрэнсиса Косима теперь понимала, кого они имели в виду, но это всё ещё не объясняло, что именно здесь делала Дельфина. Если это правда, что она была готова сотрудничать и что доктор пришла сюда добровольно, что именно означает это сотрудничество? Насколько Косиме было известно, Дельфина не могла сказать им ничего такого, чего бы они уже не знали. В то время как сама Косима не подозревала о вызывающих привыкание характеристиках лечения, которое проводил DYAD, старейшины, конечно, были в курсе всего.

Косима была в полной растерянности.

— Ты привёл одну из них сюда?! — вмешалась Мария, обеспокоенная не столько тем, что скажет эта учёная, сколько нарушением безопасности. — Ты совсем сошёл с ума, Алдос?

Это явно была не та реакция, которую вампир ожидал от своего объявления. Гнев сверкнул в его ярких глазах, его клыки, скрытые до этого момента, обнажились и придали ему ещё более угрожающий вид.

— Не все из нас готовы переобуться и позволить людям решать нашу судьбу за нас. Если мы будем стоять в стороне и ничего не делать, скоро они будут контролировать всё. У вас есть доказательство того, что они могут сделать, прямо здесь! — он ткнул пальцем в Косиму, застигнутую врасплох. — Спросите её, что именно означает человеческая помощь! Расскажи нам, Косима! Расскажи нам, что случилось с тобой, когда ты решила снова взять судьбу в свои руки! Расскажи нам, что бы случилось, если бы твоя создательница не пришла тебе на помощь, когда нужно было. Как ты думаешь, что бы с тобой случилось?

Это был риторический вопрос, Косима понимала, что никто и не ждал ответа — и меньше всего его ждал Алдос. Он использовал её опыт, чтобы донести свою точку зрения — весьма эффективно, учитывая взгляды, которые все бросали в её сторону. Косима ничего не могла с этим поделать, даже не могла назвать это чушью собачьей. Алдос был искусным манипулятором, умело использовал то, что с ней случилось, для продвижения своей повестки.

— Это всё ещё не оправдывает то, что ты привёл одну из них сюда — на самом деле, это советует нам держаться от них как можно дальше, — сказал другой старейшина. — Почему бы тебе не собрать информацию от этого человека самостоятельно и не выступить потом с ней? Зачем подвергать всех нас риску?

— Я подумал, что было бы эффективнее, если бы все мы услышали это одновременно, — менее воинственно ответил Алдос. — На протяжении веков мы вместе принимали важные решения, почему в этот раз должно быть по-другому?

— Ты тоже не знаешь, что она собирается рассказать? — спросил Фрэнсис, и на его лице отразилась смесь удивления и неодобрения. Очевидно, для него это было новостью, и он недоволен тем, что Алдос его так подставил. — Что, если это ловушка? Что, если этому человеку нечего сказать и он всего лишь приманка? Способ собрать нас всех в одном месте?

Косима оглядела группу вампиров, которые с каждой минутой нервничали всё больше. Это отнюдь не группа храбрых мужчин и женщин, они никогда ими по-настоящему не были, вот почему они держались вместе. Они более сильны физически, а иногда и умственно, чем их коллеги-люди, но они всегда были в меньшинстве. Они более уязвимы, чем хотели бы признать, так что в первую очередь их объединило выживание, и оно продолжало оставаться тем связующим, которое держало их вместе. У некоторых, таких как Алдос, присутствовали идеи величия, захвата власти, но для большинства было важно продолжение рода. Они были счастливы жить в тени мира, в котором доминировали люди.

Интересно, что Косима так и не решила по-настоящему, на чьей стороне в этом вопросе стоит Шэй. Возможно, где-то посередине. Шэй всегда очень эффективно приспосабливалась к обстоятельствам, оседлав волну, которая уносила её дальше вперёд. Если Алдосу удастся убедить большинство встать на его сторону, Шэй наверняка последует за ним.

— Мои люди приняли все меры предосторожности, за ней не следили, — сказал, присаживаясь, Алдос. — Это то, до чего мы докатились? Боитесь отстаивать наши интересы? Позволять людям использовать нас как лабораторных крыс? — он разочарованно покачал головой — этот жест, как понимала Косима, был притворством. Все действия этого человека имели своё намерение, их нельзя было принимать за чистую монету.

— Алдос прав, — впервые вмешалась Шэй. — Давайте послушаем эту учёную, и если ей нечего предложить, она расставила ловушку или просто хочет впустую потратить наше время, всегда есть способы расправиться с ней.

Косима не могла видеть выражение лица своей создательницы, но она слышала, какое удовлетворение доставляло Шэй произносить эти слова, даже просто рассматривать возможность избавиться от Дельфины при поддержке Совета, не меньше.

— Кажется, это идеальный способ гарантировать, что весь DYAD придёт за нами, — Фрэнсис был явно не в восторге от этого предложения.

— Может, да, а может, и нет, — Шэй пожала плечами. — Насколько нам известно, она всего лишь одна из многих их учёных. Кто сказал, что по ней вообще будут скучать?

Фрэнсис скривил лицо: ему не нравилось то, что он слышал, но он ничего не сказал об этом, конечно, не перед всеми остальными. — Ну, она здесь, верно? — спросил он вместо этого, взглянув на Алдоса, который кивнул. — Давайте послушаем, что она скажет, а потом уже будет решать, что с ней делать.

От этих слов у Косимы свело живот. Её тело напряглось, каждый инстинкт кричал о том, чтобы встать и уйти, найти способ увести себя и доктора как можно дальше. О чём только думала Дельфина? Что Дельфина может извлечь из всего этого? И что именно она должна выторговать за свою жизнь? «Ничего», — ответил внутренний голос Косимы, — «неважно, что скажет Дельфина, этого будет недостаточно, чтобы выйти отсюда живой». Даже если у человека было что-то ценное, о чём она могла рассказать, она не выйдет отсюда живой, Шэй позаботится об этом. И если сначала она не была уверена, то когда её создательница повернулась к ней лицом с широкой улыбкой, она убедилась в этом.

Челюсти Косимы сжались, и её клыки заболели от гнева, горящего внутри неё и ищущего выхода. Это не принесёт ей никакой пользы, они уже считали её предательницей, и нападение на её создательницу посреди заседания Совета, чтобы защитить человека, только укрепит это мнение.

Глаза Косимы были прикованы к открытой двери, за которой исчезла Рэйчел, предположительно, чтобы забрать Дельфину, которая вот-вот войдёт в комнату, заполненную очень нервными вампирами. Что бы она ни хотела сказать, лучше бы это того стоило.