На вокзале толкучка из людей и чемоданов: кто-то громко кричал «подождите!»; дети плакали у перрона как-то истерично и надрывно; чья-то собака приветливо тыкнула носом в раскрытую ладонь, лизнула и тут же отбежала к хозяину. Альбедо, потерянный и невзрачный, стоял в чужой фиолетовой олимпийке напротив вагона с цифрой четыре, написанной от руки, кажется, еще в советское время.

Вагон лениво выталкивал людей из себя, те тащили, корячась, спортивные сумки, набитые доверху, и пластиковые чемоданы, кто-то даже звонко ударил переноской о дверь, вызвав недовольное шипение внутри. Становилось не по себе. Погода ещё была по-питерски мерзотной – тучи серые и тяжелые, ветер редкий, но пробирающий до костей, а к вечеру обещали дождь. В общем-то ничего необычного, но тревожность набирала свои обороты где-то в животе, заставляя лишний раз теребить старую молнию туда-сюда и оглядываться по сторонам, будто он мог перепутать вагон и поезд.

Сяо появился из человеческой мешанины плавно и осторожно, скинул с плеча сумку и крепко обнял. От него пахло мятной пастой, пыльным постельным бельем и застоявшимся запахом вагона – и всё равно Альбедо вдохнул этот запах с облегчением, крепко сжимая чужое чёрное пальто в районе лопаток. Что-то внутри дёрнулось и оборвалось, даря минутное облегчение, которое вскоре нагнало бессознательной, вернее даже сказать подсознательной, тревогой.

- Я ску… - Альбедо замирает и замолкает, когда чужие губы забирают с его слова.

- Да, - тихое и робкое, заставило пальцы на ногах в тесных кедах поджаться, а глаза зажмуриться.

Поцелуй мокрый и какой-то по-питерски тоскливый вышел. Пользуясь случаем, что вокруг было столько людей и спешки, Альбедо уже за ворот притянул Сяо ближе, не отпуская, будто боясь, что он вот тут если и не исчезнет, то просто запрыгнет обратно в вагон и исчезнет.

_

Шершавые подушечки осторожно проходились по красным вспухшим линиям – длинным и глубоким, иногда совсем свежим, ещё с запечённой корочкой. Прикосновения невесомые и щекотливые, Сяо краем глаза наблюдал за этим всем, пытаясь свободной рукой закурить в постели.

- Кэйя сказал, что они с Томой практику уже нашли, - Альбедо где-то на плече хрипел, продолжая изучать каждый новый порез с исследовательским интересом, - как у тебя с этим дела?

Спрашивать было почему-то неловко и как-то страшно даже. Они толком не говорили об учёбе и дальнейших планах. Точнее было пару раз, ещё в самом начале. Альбедо помнил, они тогда напились дешёвого кислого вина за две сотки из Красного и Белого, много смеялись, рассказывая разные истории. И пусть тогда Сяо был не так многословен, это всё ещё было разительно от его обычного состояния.

У Сяо тогда в желтом свете старой люстры под потолком глаза блестели странным блеском, от которого внутри всё сводило такой приятной истомой, что Альбедо не единожды пытался нарисовать этот момент – и каждый раз в нём не хватало чего-то… чего-то сумасбродно случайного, перемешанного с кислотой вина и сладостью откровения.

- Я жду, - удерживая сигарету губами, тихо ответил Сяо. Он перехватил чужие пальцы той самой рукой, переплетая их со своими в замок.

- Ну да, время ведь ещё есть… - Альбедо поднял голову, чтобы легко коснуться губами уголка чужих губ. Сяо слабо вздрогнул и от неожиданности уронил ещё недокуренную сигарету в банку на полу, а потом перевёл взгляд на парня.

В воскресном полудне чужие глаза не блестели взбаламученным блеском, наоборот. В почти желтых глазах было мутное сомнение – и это сомнение, такое знакомое, взращиваемое в животе не один месяц, откликнулось вспышкой. Откликнулось и тут же погасло, потеряв всякую нить.

- Иди сюда, - тихий шепот обманчивый, но верить хотелось. Альбедо льнет ближе, увлекаемый в поцелуй. Осторожный, с горьким привкусом сигарет и кофе без ничего до этого.