Проснулся Женя уже в своей кровати в общаге и, кажется, днём. Приподняться даже на руках он смог не с первого раза, потому что в первый раз поставил руку на дред.
-О, Жека, с восстанием тебя, я думал, не проснёшься.
Нащупав на тумбочке очки, Женя надел их и увидел сидящего на своей кровати Егора. Лучше бы не видел.
-Надень штаны, Бога ради, я не хочу твои трусы с дырами лицезреть.
-Чё ты там не видел.
-В этом и проблема.
Закатив глаза, Егор встал с кровати и всё же надел серые треники, на которых пятен было больше, чем оригинального цвета ткани.
-А теперь рассказывай чё происходит, — миновав свою кровать, он бухнулся к Жене.
-А чё происходит?
-Вчера тебя сам Григорий Кондрашов притащил у себя на спине, уложил на кровать, потом куда-то свалил, притащился с пакетом чего-то, что я не смотрел, и ушёл.
-Нихуя себе, «сам Григорий Кондрашов», он король и Бог, что ли?
-Почти. Не уходи от ответа.
Перевесившись через кровать, Женя и правда увидел пакет из Перекрёстка. Подтащив его на кровать, он кое-как развязал ручки и заглянул внутрь. Изначально Гриша «должен был» ему два энергетика. В пакете лежало объективно больше всякого.
-Е-е-ебать! Раз, два, три, тан-тан-тан, десять энергосов! Ого, там ещё одноразки! Маугли, это чё такое?
Проигнорировав Егора, Женя немного поразгребал банки, докопался до одноразок, которым вообще счёту не было, причём недешёвые ведь, качественные, не по триста рублей. Помимо этого в пакете лежал ещё эластичный бинт и таблетки, которые, видимо, и прописал врач. Парацетамол.
-Он тебе что-нибудь говорил?
-Кто, Гриня? Не. Ну, в смысле, по теме не, а так сказал тебя не будить и не разрешать вставать.
-Гриня… — задумчиво отозвался Женя. — Гриня. Около семи тысяч рублей, откуда у него такие деньги? Такси рублей четыреста, самокаты, где-то семь восемьсот, — Женя повернулся на Егора. — Семь восемьсот, Егорка.
-Семь восемьсот, — послушно, но с нулём понимания в глазах повторил Егор.
-Не клеится, что-то у меня не клеится.
Спустив пакет на пол, Женя достал из него эластичный бинт и принялся кое-как перебинтовывать правую ногу, морщась от боли.
-О, а с ногой что?
-Растяжение.
-Так вот почему не вставать. Сильно больно?
-Хорошего мало. Лучше б мне из танка в грудь выстрелили, так бы хоть ходить мог.
-Давай мы с парнями тебе костыли надыбаем. У кого-нибудь явно должны быть либо они, либо знакомые с ними.
-Попробуй, было бы неплохо, а то так даже в туалет не доползти.
-Ок, я в беседу напишу, в секунду найдём.
-Спасибо. А теперь брысь с моей кровати, и без тебя места мало.
-Опять рисовать?
-А чё ещё делать?
Егор вздохнул и всё же ушёл на свою половину комнаты, хватаясь за телефон.
Когда нога оказалась замотана и уложена на кровать, Женя подложил подушку под спину, достал из тумбочки скетчбук с пеналом, открыл скетчбук на новой, чистой странице и впал в раздумья. Рассчитанные семь восемьсот никак не давали ему покоя. То есть у Гриши были вакантные семь восемьсот, он заказал такси вообще не думая и купил Жене кучу всякого на его предложение в шутку. Даже с повышенной стипендией у Гриши может быть, по каким-то неземным критериям, могло быть около пяти тысяч, что всё равно меньше, чем семь восемьсот. Это, вообще-то, ничего себе, закупка еды на месяц на семью из четырёх человек. А Гриша спустил это ему на энергетики и электронки.
Игнорируя сообщения в беседе общаги, Женя включил на повтор песню «Пекло» Би-2 и начал рисовать. Большой трон с большими ступенями, внизу ходят строгие ряды солдат. Всё такое красно-бордово-оранжевое, тёмное, только один цвет был из другой гаммы. Яркие зелёные глаза Человека на троне. Рисовал Женя сразу цветными карандашами, не тратя нервы и время на скетч.
В процессе помимо глаз нарисовалось ещё одно цветное пятно, а именно ромашка за ухом Человека. Очень белая, она будто привносила в образ величественного и надменного Человека на троне такую, ироничную лёгкость и доступность, но все слуги, солдаты и остальные подчинённые знали, что это совсем не так. Что Человеку взяться за оружие с усмешкой на лице проще, чем рукой взмахнуть, потому что у него уже не осталось никаких чувств, кроме чувства собственного могущества, а единственное, что не даёт ему встать на траекторию пулемётной очереди, это дурманящее голову ощущение власти, когда все подчиняются только ему. За ним пойдут куда угодно и на что угодно, в то самое пекло, а Человек пройдёт по трупам своих подчинённых, чтобы забрать то, за чем пришёл. Все любят харизматичных злодеев, даже если их поступки ужасны, потому что большинство людей видит в таких образах силу, стойкость и прочность. Но реалии таковы, что в таких персонажах всё это и правда есть, только на других людей они это никогда не распространяют, всё себе и для себя. Но Женя, наверное, последний, кому пристало бы отрицать то, что он повёлся бы на харизматичную, но негативную личность.
-Маугли, мы достали!
Сильно вздрогнув, Женя поднял глаза. Опять он зарисовался, на часах на телефоне было уже семь вечера, всё тело онемело из-за того, что поза не менялась, так что чтобы сесть Жене пришлось немножко помучаться.
-Чего?
-Костыли же! — Егор закрыл дверь комнаты и прискакал к Жене на костылях.
-А, точно. Спасибо большое.
-Переодеться не хочешь случайно?
-Переодеться?
-Жека, раздупляйся, ты во вчерашней одежде весь день тусишь.
-А да? Не заметил.
-Ты и ядерного гриба не заметишь, даже если он под окном будет, — Егор прислонил костыли к Жениному столу так, чтобы он мог дотянуться до них рукой. — Как можно столько часов рисовать в одной позе, вообще не отсекая ничего, что вокруг происходит?
-Научился, пока рос в неблагополучной семье, я могу что угодно в какой угодно обстановке делать. Да забей. Действительно, надо переодеться, а ещё поесть, живот к позвоночнику прилип. Жесть.
-Какой ты разговорчивый сегодня, что Гриня с тобой сделал?
-Господи, какое уёбищное уменьшительно-ласкательное, — поморщившись, Женя дотянулся до костылей и неустойчиво на них встал, пробуя ковылять до своего шкафа. — Гриня, Егорка, Витёк, Дэнчик, не группа учителей математики, а детский сад для ботаников с зализанными волосами.
С костылями за три метра Женя устал ещё больше, чем с больной ногой за весь вчерашний день. Такие они были жёсткие и неудобные, что аж тошно. Около шкафа Женя костыли отложил и с поджатой ногой принялся балансировать, сначала отыскивая майку и шорты, а потом принимаясь расстёгивать рубашку.
-Сесть не легче?
-Я уже всё отсидел, что мог, постою.
-Подпрыгивая на одной ноге? Кайфово стоишь.
-Егорка, сгинь.
Женя кинул рубашку на кровать и надел майку. А вот для того, чтобы переодеться в нижней половине тела пришлось всё же сесть. Но когда весь процесс был окончен, а рубашка со штанами были сложены в мешок для грязного белья, Женя собрал себя на костыли и поковылял на кухню. Хотя стало уже не так сложно, научиться ходить на костылях — невелика наука, так что уже на саму территорию кухню он зашёл очень даже умело.
-О-о-о, здарова, инвалид, — на кухне оказались трое парней, так что пришлось лавировать. — Чё как ты?
-Нормас, главное, не трогайте мою ногу.
Женя добрался до холодильника и достал свою упаковку готового томатного супа с куриным филе. Через несколько секунд пришло озарение, что нести его нечем, так что Женя просто сунул его в зубы, держа за крышку. В обычной ситуации он остался бы на кухне, сел на свою тумбочку и ел бы там, но сейчас совсем не хотелось находиться вне комнаты, так что, захватив по пути ложку, Женя с супом в зубах потащился обратно.
На самом деле, с ним в общаге и без того мало происходило, а тут с этими костылями не происходило вообще ничего. За субботу Женя только порисовал под Би-2, немного освоил костыли и съел суп. За воскресенье он перекрасил ногти из ошмётков чёрного лака в оранжевый, сделал половину доклада по философии и начал одну из электронок. В целом, очень продуктивные выходные.