Теперь, помимо общаги, Женя избегал ещё и Гришу. Причём очень тупо, он мог прийти в общагу к комендантскому часу, увидеть, что Гриша на этаже, развернуться и быстро свалить прятаться по зданию до поздней ночи.
Его жизнью почти полностью завладела изрешеченная менталка, сил её подавлять уже не было, Женя просто смирился с тем, что теперь ведёт себя вот так. Получив стипендию, он моментально пошёл к Владу за новыми татуировками.
-Здравствуйте, я по записи, Шевченко, — за стойкой стояла уже девушка.
-Так, Ше…
-Это мой, — Влад появился откуда-то из-за спины, кладя руку Жене на плечо.
-А, хорошо. Проходите.
К рабочему месту Влада Женя пошёл первый, не дожидаясь его самого.
-В этот раз без медвежонка? — Влад опять сел напротив Жени на рабочий стул.
-Без.
-А чего так?
Женя не ответил, сверля взглядом свои пальцы, перебирающие подол майки.
-Жень, — Влад поднял его голову и заглянул в глаза. — Тебе опять плохо?
Ну он же притворяется. Он же не может чувствовать то, что сейчас есть в его глазах, Женя уже попадался на это, он же знает, что Влад бесчувственный и холодный. Но и Влад его знает. Слишком хорошо знает.
-Меня ужасно хуярит, Влад. Я не могу так, совсем не могу.
-Ну-у-у, — подъехав на стуле, Влад оказался ну очень близко, по-прежнему поддерживая Женину голову. — Тебе не идёт загоняться, выглядишь серым.
Какие-то задворки Жениного сознания прекрасно знают, что Влад сейчас давит на его обострённое чувство вины, даже не скрываясь. Но Женя слишком устал.
-Если бы я был серым — меня бы меньше замечали. Было бы здорово.
-Ты сам сделал всё, чтобы тебя замечали.
-Это не я. Это Андрей. Я это всё ненавижу. Влад, не надо, отодвинься, пожалуйста.
Красиво усмехнувшись, Влад быстро поцеловал Женю и, оттолкнувшись ногой, отъехал на стуле.
-Чё где бьём?
-Плечо и не знаю где ещё. Давай тут, — Женя ткнул себе в живот справа, немного выше края штанов.
-Две за раз? Вон там на животе, где ты показал, бить тоже больно, ты две не выдержишь.
-Это неважно. Просто набей.
-Что?
Женя отдал Владу два вырванных из скетчбука листа.
-Этот на плечо, — Женя ткнул в рисунок как бы потёкшего улыбающегося ярко-малинового смайлика с чёрным контуром. — А этот на живот, — на втором листе было начало какого-то рисунка, переходящее в просто абстрактные острые «каляки».
-М. Ладно, твоё тело — твоё дело.
-Да, точно.
Влад опять ушёл к своему столу с листами из Жениного скетчбука.
-Что случилось, что тебя опять так ведёт?
-Пожалуйста, не делай вид, что я тебе интересен, я знаю, что это неправда.
-Ты уже не воспрепятствовал тому, что я тебя поцеловал, — Влад фыркнул. — Уже нет смысла в позу вставать.
-Ты знал, что я не смогу, — Женя зажал в ладонях кулон-ромашку. — Что я в таком состоянии, что не смогу тебя оттолкнуть.
-Как тебя это оправдывает?
-Я сказал тебе «не надо». Ты используешь моё состояние.
-Откуда ты такого понабрался? Я ничего не использую. У тебя то Андрей неправ, то я неправ, я Д’Артаньян, все пидорасы. Когда же ты у нас окажется виноват, Женечка?
-Перестань.
-Ах да. Одна вина у тебя всё же есть, — Влад развернулся, пристально смотря на Женю. — Лежит в земле на Булатниковском кладбище.
-Влад, пожалуйста, перестань, — Женя вытер со щеки слезу.
-И могильный камень, простой такой. «Дмитриев Ан…».
-Влад!
Довольный тем, что довёл Женю до слёз, Влад повернулся к столу и продолжил работу.
Влад отвратительный человек, на самом деле. Но он умеет играть просто безупречно, не подкопаешься. А Жене настолько нужно внимание, что порой он готов использовать источник фальшивого внимания в лице Влада. Потому что хоть и фальшивое, но внимание Влад был готов уделить ему всегда, потому что ему нравилось его провоцировать и выводить. А если знать, куда надавить, то Женя — самое слабое существо в мире.
Во время сеансов было, о вау, больно. Полегче, чем на груди, но всё равно больно. Но, на удивление, Женина усталость не позволяла ему в полной мере ощущать боль от проникновения чернил под кожу.
Кстати говоря, хотелось позвонить Грише. Не чтобы забрал, а чтобы снова почувствовать тепло и уют его голоса, с мягкими интонациями и обращением «Евгений Васильевич», которое Женя позволял только ему. Но звонить Грише было нельзя, у Гриши «главное — не психическое заболевание», ему с Женей не по пути. Не хотелось ещё больше опозориться перед ним.
Если было совсем невмоготу — Женя разговаривал с кулоном-ромашкой. Гриша рассказал историю этой ромашки, сказал, что много её носил, поэтому Женя начал видеть в ней часть его души. У неё энергетика полностью Гришина, но при этом без его сознания, поэтому с ней было просто говорить. Правда, ээ при этом ощущение, что медленно, но уверенно съезжаешь по фазе, но это мелочи, не привыкать.
В какой-то момент, когда начало казаться, что вся Женина жизнь состоит только из боли от тату-машинки, он решился написать Грише.
«Занят?»
Приветствие показалось неподъёмным, так что Женя решил его не писать. Ответ прилетел моментально.
«Сижу созерцаю, как пацаны играют в Пьяницу, а что такое?»
Дальше Женя на пять минут завис, перебарывая себя и свою тревожность.
«Ты сможешь оказаться у тату-салона?»
И, выключив телефон, Женя отложил его куда подальше, чтобы не видеть Гришин ответ.
-Кому пишешь? — сосредоточенно поинтересовался Влад.
-Какая разница?
-Медвежонку?
-Какая тебе разница? Отцу твоему пишу.
-У-у-у, как низко. Я тебе сейчас возьму и тату испорчу, тут, правда, было бы что портить.
-А я в суд подам за испорченную тату.
Влад фыркнул, но, кажется, портить ничего не стал.
Закончили они где-то через двадцать минут. Влад наклеил плёнки и кивком головы отпустил Женю к стойке оплачивать.
-Вас всё устроило? — вежливо спросила девушка, видимо, у работников за стойкой все фразы были прописаны.
-Да, спасибо.
-Не желаете купить средства для ухода за новой татуировкой?
-Нет, спасибо.
Телефоном Женя оплатить не мог, там висел Гришин ответ, который так и не был прочитан, так что Женя с головой зарылся в сумку, ища кошелёк.
-Понравился наш мастер?
-А? — Женя от неожиданности вопроса выронил карту.
-Ну, вы уже второй раз к нему записались, вот я и подумала.
-Да, можно и так сказать. Спасибо, до свидания.
Едва только банковский терминал показал на экранчике «успешно!», Женя без разбора запихнул и карту, и кошелёк в сумку и быстро пошёл на выход. Как же ему сейчас всё не нравилось. Он чувствовал на себе взгляд Влада, чувствовал внимание к своей персоне от девушки за стойкой, хотелось отмыться, зависнув в душе минут на сорок.
-Женя! Что с…
Гриша оказался в десятке метров от входа, Женя быстро свернул, прижимаясь к нему как можно сильнее. Говорить он пока не хотел, слов в организме просто не было, в нос пробрался ягодно-йогуртовый запах от горячей кожи, и Жене стало так комфортно и хорошо, что он почти простил себе всё то, почему избегал Гришу.
-Ну ты чего, ромашка? Что такое?
Гриша осторожно одной рукой поднял Женину голову, другой обнимая его за талию. Вроде, ровно то же действие, что и у Влада несколько часов назад, но совсем не так, Гриша делал это по-настоящему, волнение в его глазах было искренним, он не хотел ничего добиться своими эмоциями.
-Прости меня, пожалуйста, — Женя говорил шёпотом, так казалось, что Гриша может не услышать и не обратить внимание.
-Прощаю, всё прощаю, только скажи, чем я тебя напугал. Две недели не могу никак тебя поймать, я неиронично уже спать не могу, потому что не знаю что с тобой и почему так.
Какой же Гриша всё же добрый и хороший. Как он вообще таким вырос? Особенно в семье с отцом татарских кровей.
-Ты не виноват, Гриш. Это я, мне стыдно.
Женя избавился от Гришиной руки на щеке и уткнулся ему в плечо.
-В чём ты-то, блин, виноват? Жень.
Но Женя помотал головой, ещё больше вжимаясь в Гришу. Он правда не мог ответить.
-Ну ладно-ладно, не будем об этом, хорошо, только не переживай.
-Я не знаю, что со мной.
Фактически, Женя прекрасно знал что с ним. Всё даже проще, чем кажется, можно описать одним красивым словом «рецидив», но объяснить это Грише было бы смерти подобно.
-И ты разбираешься с этим посредством новой тату? — судя по голосу, Гриша улыбался.
-Новых тату. Двух. Я стараюсь, между прочим.
Гриша тихо рассмеялся.
-Ладно, прости за это вот, — Женя отстранился, моментально об этом жалея, потому что ему в майке после Гришиного свитера сразу же стало холодно. — Я просто…скучал. Сам избегал и сам скучал, да. Ну Господи.
-Я точно не сделал ничего плохого?
-Нет, ты нет. Правда.
-Тогда погуляем? Или хочешь отдохнуть? У тебя в комнате в общаге сейчас чисто, Егорка главный в Пьяницу шпарит.
-А мы можем посидеть во дворах у общаги?
-О, давай. Купим еды, питья?
-Вся стипендия ушла на тату-сеанс.
-Где в моём вопросе присутствовали твои деньги? Что ты ел сегодня с учётом того, что уже шесть вечера?
Женя сжал губы и нахмурился в попытке вспомнить.
-Никотин из электронки?
-Эх, Евгений Васильевич. Купим тебе еды. Пошли к машине, я даже поездку не закончил.
Гриша закинул руку Жене на плечи и повёл куда-то, вероятно, к машине. Какой же у него мягкий свитер. И тяжёлая рука.
В этот раз в машине Женя рисовал Гришины глаза с синяками под ними. Сами синяки он никогда не видел, Гриша всегда их замазывает, но представить возможно. Наверное, с ними он выглядит ещё более уставшим. Обычно в его глазах живёт спокойствие и дружелюбие, то, что Гриша себе привил, но даже за время в квартире Женя несколько раз смог увидеть его незацензуренные эмоции. И глаза у него были уставшими.
«Я люблю своє ім’я, коли його вимовляєш ти.»
В этот раз Женя решил написать обращение на украинском, потому что Грише понравилось то, как он говорит на украинском. Да и призрачное ощущение появляется, будто секрет на другом, хоть и похожем языке никто не поймёт.
-Твої очі дуже красиві, — почти одними губами сказал Женя рисунку.
-М? — сразу отозвался прототип рисунка.
-Ничего. Карандаш заговариваю, чтобы сам рисовал.
-Так вот как на худграф поступают.
-И только так. А вы на матан через постель?
-Да, — серьёзно кивнул Гриша. — Я лично с директором института переспал.
-И как, понравилось?
-Ну, поступил. Остальное неважно.
-Если что, не все парни трахаются как деды.
Гриша фыркнул, откидываясь на спинку кресла.
-«Трахаться с парнем» звучит странно. Ощущается так же странно?
-Ты какого ответа от меня ждёшь, Григорий Александрович? Как описать?
-Ну, не знаю. Просто мне интересно, правда, а как ты понял, что ты по парням?
Женя задумался.
-В школе в какой-то момент настаёт ситуация, когда все начинают хвастаться, что у них был миллиард девушек и три миллиарда половых партнёрок. Я слушал-слушал и думал о том, что мне-то хвастаться нечем. По идее, надо было бы найти девушку и попытаться с ней замутить, но вот не хотелось мне, не нравился никто, ну, в смысле, девушки красивые, но для меня это всё, я не хочу с ними встречаться, они меня не возбуждают, просто ноль. И то, что все остальные, в моём понимании, чувствовали к девушкам, я чувствовал к парням. Только в Архангельске, в компании забивных пацанов, являясь, фактически, одним из них, ты хуй знаешь что такое гей и что ты — он. Ты знаешь что такое «пидор», вот это да, а пидором быть не хочется. И вот с одной стороны не хочется быть пидором, а с другой, ну, чувства же есть, как бы я не пытался их прятать, они вылезали, хоть как себя позиционируй, но девушки не привлекают, а на парней, даже одноклассников, периодически заглядываешься даже бессознательно. Я до сих пор от этой внутренней гомофобии до конца не избавился, но всё равно хотя бы уже понимаю кто я, что я и почему так. На вопрос-то я не ответил твой, в общем, это не понять умом. Просто в один момент появляются чувства, и ты ничего не можешь с этим сделать, только принять. И то через пень-колоду.
-Внутренняя гомофобия?
-Да-да, — Женя вздохнул, закидывая ногу на ногу. — Вот это вот уже странное ощущение. Когда ты на 97% себя спокойно относишься к тому, что можешь поймать какие-то чувства к человеку своего пола, ну типа, да, через время я это принял, но вот эти оставшиеся 3% в башке такие «ты чё, пидорас что ли?» и вот тут всё, диссонанс. А это учитывая то, что у меня были длинные волосы, сейчас длинные дреды и врождённое довольно тонкое телосложение с дурацкой талией, которой у парней обычно нет. Это, почему-то, моё сознание не смущает. Короче я сам не знаю, просто иногда бывает секундное отвращение к самому себе на именно этой почве.
Какое-то время Гриша молчал, пока из атмосферы выветривались Женины откровения.
-Просто ты так спокойно, ну, в какой-то мере, камингаутнулся Егорке, будто бы тебя вообще этот момент меньше всего волновал.
-Да, потому что мне похеру что Егорка об этом думает, как и все твои пацаны. Пусть только попробуют по этому поводу возмутиться, я за себя постоять умею прекрасно. Но сам с собой я в контрах, это другое, отдельное.
-Это… — Гриша задумчиво замолчал на время, за которое успел припарковаться и выйти из машины вместе с Женей. — Пока не состыкуется. Не очень понимаю, прости.
-Ну смотри, на примере. Стой.
Гриша послушно остановился, и Женя встал напротив него.
-Вот я живу спокойно сам с собой, да? Всё стабильно, хорошо и классно. Потом случается что-то, что напоминает моей голове о моей ориентации, — для примера Женя взял Гришу за руку. Гришина рука была сухой, тёплой и большой. — Не важно что именно. И основной части меня всё безумно нравится, я люблю чувствовать внимание, я люблю тактильный контакт, люблю чувствовать себя любимым. Но тут сознание такое раз, — Женя щёлкнул пальцами у своей головы. — И говорит мне «а хули это ты, Евгений, стоишь и пацана за руку держишь, ты что, ебанутый? Больной, ненормальный, что с тобой не так? Тебе самому не отвратительно?». Как ты видишь, я всё равно продолжаю держать тебя за руку, моему воспалённому сознанию на тебя всё равно, не ты его объект, а именно я и мои действия. Это мелькает буквально на долю секунды, как укол, но ощутимо. И я начинаю чувствовать себя виноватым перед тобой и всеми вокруг, как и чувствовать неприязнь к себе. Вот и всё веселье.
Развернувшись, Женя отпустил Гришину руку и пошёл к «Перекрёстку». Как-то он многовато рассказывает, надо бы заткнуться. Если продолжить открываться и прятаться, не понимая свои эмоции, то Гриша для него может стать как Влад, что даже на уровне предположения было отвратительно.