На университет Женя максимально забил. Его телефон всё ещё был у Гриши, да и не было бы на него сил, ведь Женя всё время просто лежал на полу у стены в квартире тёти Лизы. Руки он до сих пор забинтовывал.
-Геш.
Тётя Лиза села рядом на пол, убирая у Жени с глаз волосы. Дреды уже давно были расплетены, а сами волосы перекрашены — у корней ярко-розовые, к кончикам плавно переходящие в фиолетовые. А ещё Женя обрезал их до плеч.
-М.
-Гриша написал.
-Чего написал?
-Чтобы я передала тебе, что он подумал и хочет тебя видеть.
-Дашь телефон?
Тётя Лиза положила свой телефон с открытым чатом на пол около Жени. Тот едва успел напечатать и отправить"через полтора часа у тебя?», как в ответ прилетело «конечно, жду».
-Отвезёшь меня, если не сложно?
-Ага, у меня как раз встреча в «Вегасе», — тётя Лиза немного помолчала. — Я не очень много с ним общалась, но, кажется, он хороший. И сильно за тебя переживает.
-Он очень хороший. И добрый. Он тебе понравится. Надеюсь, он меня позвал не для того, чтобы порвать со мной.
-Это было бы очень бесчеловечно, не думаю, что он так поступит. Он каждый день спрашивал у меня, есть ли новости про тебя, нужна ли помощь и может ли он что-то сделать для нас обоих. Знаешь, если бы он был не занят…
-Ой, не продолжай.
-Да ладно-ладно, он полностью твой, я не отбиваю парней у братишки.
-"Братишки», — Женя фыркнул, медленно поднимаясь с пола. — Собирайся давай, у братишки нервов мало, до встречи с Гришей он может не дожить.
До Гришиной квартиры они доехали даже чуть быстрее, чем планировалось. Выскочив из машины чуть ли не на ходу, Женя бегом добрался до нужной двери и позвонил в звонок, переминаясь с ноги на ногу. Дверь распахнулась моментально, Гриша выглядел не менее нервничающим, чем сам Женя, тем не менее, он сразу отпрыгнул от порога, ушёл в тёмную квартиру и принялся наяривать круги от стола до кровати и обратно. Женя быстро зашёл, скинул кеды и остановился в двух метрах от Гриши.
-Так, сейчас, я стараюсь эмоции все запихнуть в мысленную коробку или куда там, чтобы нормально сказать то, что я хочу сказать, но получается уже из рук вон плохо, я так не умею.
-Тогда говори так, как сказал бы без моих указаний.
Гриша резко выдохнул, как перед стопкой крепкого алкоголя.
-Не понимаю просто что сказать первым. Сядешь на кровать?
Кивнув, Женя заполз на кровать и сел у стены, убирая волосы с глаз.
-Так всё, я решаюсь. Конечно, я видел, что тебе порой нехорошо, так скажем, но то, что у тебя прям психическое расстройство — это немного неожиданно. Но это ничего не меняет! — Гриша на секунду остановился, всплеснув руками. — Я правда подумал и понял, что когда узнал, что ты в больнице, бля, да мне страшнее в жизни не было, у меня будто сердце пропало. А когда Елизавета Павловна сказала, что ты будешь в стационаре, о Господи, — кажется, Женя начал узнавать в Грише приступ подскочившей тревожности. — Там же людей за животных держат, я так боялся, что они тебя ещё больше загнобят, что я тебя вообще больше никогда в жизни не увижу, — и всё же, внезапно остановившись, Гриша выдохнул, став будто бы совершенно спокойным, и тоже заполз на кровать, садясь на колени перед Женей. Сначала он хотел взять его за руки, но, видимо, вспомнил, что Женя в прошлый раз попросил его не трогать, и отдёрнул руки. — Ромашка, мне очень жаль, что тебе пришлось всё это пережить. Ты очень сильный, я горжусь тобой. Не помню, в каком контексте я сказал про «главное», но это явно было неправильно, никакое это не главное. Мне неважно, слышишь? Если у тебя ПТСР — мы справимся. Если ты не будешь себя помнить — я напомню. Если будет нервный срыв — я помогу. Только, пожалуйста, позволь мне это. И говори со мной, чтобы я знал, как ты себя чувствуешь.
Взяв Гришу за запястья, Женя перетянул его около себя, а когда Гриша сел к стене, он лёг к нему на плечо и обнял, как смог.
-Спрячь меня, пожалуйста. Защити. Чтобы никто, кроме тебя и тёти Лизы не знал где я и что со мной. Мне нужно отдохнуть и пережить первую половину привыкания к антидерпам.
-Останься у меня, — Гриша уткнулся носом Жене в волосы, обдавая ухо горячим шёпотом. — Я сделаю всё возможное, чтобы тебе было комфортно.
-Останусь.
Гриша облегчённо выдохнул.
-Я тоже тебя люблю.
Наконец-то Жене было хорошо. Он чувствовал себя в безопасности. Как прекрасно, оказывается, когда в голове нет постоянной войны.
-Я расплёл дреды. Они тебе нравились.
-Да даже не думай об этом, ты чего?
-Я ими защищался, — Женя вздохнул. — С волосами, конечно, посложнее, даже странно, что я себя таким вижу, а тем более, что меня таким видят другие.
-Хм, сейчас, секунду.
Гриша осторожно выбрался из Жениных объятий, ушёл в ванную на полминуты, а потом вернулся, приползая обратно к Жене. Он стёр консилер. Синяки у него и правда были большими и тёмными, будто бы совсем не с его лица. Гриша пытался не отворачиваться и не закрываться волосами, от чего нервничал, Женя даже чувствовал, как у него колотится сердце.
-Напомни мне потом подумать как помочь тебе с синяками.
-Пф, «напомни», я своё имя забуду, если не буду его в ВК каждый день видеть.
-У тебя слишком мало вариаций имени, чтобы ты его забыл.
Гриша хмыкнул.
-Тогда я забуду твоё имя, там и Евгений, и Женя, и Жека, и Геша. Последнее, кстати, крайне милое.
-Можешь называть меня Гешей.
-Правда?
-Ага, — Женя поёрзал и вздохнул. — Тётя Лиза как-то сама начала меня так называть, это вообще не самое очевидное сокращение от имени «Евгений», меня сначала дёргало от того, что для для кого-то в этом мире я оказался «Евгешей», а потом это обращение даже приоритетным стало, ведь тётя Лиза меня так называет, потому что любит, как старшая сестра, а не потому что хочет оскорбить. Женей меня все называют, Жекой только твои, а Евгением преподы, к этим именам я уже привык. Получается, по такой логике ты тоже можешь звать меня Гешей. Но если меня так назовёт кто-то, кроме тебя и Лизы, — он отхватит по лицу.
-Ой-ой-ой-ой, как страшно, — схватив за плечи, Гриша резким движением свалил Женю себе на колени. — Елизавета Павловна мне два раза жаловалась, что ты её «тётей» зовёшь.
-А то, что ты её Елизаветой Павловной зовёшь, её, видите ли, устраивает, — уперевшись в Гришу, Женя развернулся лёг и по-нормальному. — Она на тебя глаз положила, кстати, сказала «если бы он был не занят» и таинственно замолчала.
Честно говоря, Гришин взгляд после этой фразы Жене даже польстил.
-Я предпочту вежливо отказаться.
-Конечно предпочтёшь, Гриш.
Гриша усмехнулся и запустил пальцы Жене в волосы.
-Интересный факт, — Женя неосознанно закатил глаза от удовольствия. — После нескольких лет ношения дред нет ничего лучше и сексуальнее, чем пальцы в волосах. Будто массаж.
-Хм. Геш.
-М?
-Можешь рассказать про всю эту мутотень с антидепрессантами? Чтобы я знал, чего ждать.
-А. Да, конечно. Я не знаю, как мой организм в этот раз отреагирует, но могу рассказать, что было в первый раз, скорее всего, будет также. Из-за того, что у меня мозг генетически и с детства поломан, он гораздо острее реагирует на антидепры. Но это не точная информация, мне Михаил Владимирович этого не рассказывал, я сам выводы на глобус натягивал. У меня происходит их действие в четыре этапа. Первый самый жёсткий. Во время него у меня со стороны будто бы ломка. Тики на пальцы постоянно, слабость ужасная, тошнит, существовать тяжело, у меня порой не было сил даже сесть или встать, а ещё в голове ничего не меняется, потому что мозг пока противится таблеткам. Потом будет фаза, когда мне физически станет лучше, я смогу нормально всё сам делать, но по психике видимых улучшений не будет, что, в целом, со стороны будет не лучше первой фазы, я буду апатийно лежать на полу и по полдня искать в себе силы что-то сделать, если ты поручишь мне что-то утром, вероятно, я сделаю это часам к четырём, пожалуйста, не ругайся, я делаю это не специально и не из лени, просто, ну, вот так устроен мой мозг. Потом будет третья фаза, она сама пиздатая. Она наступает прям внезапно и резко. Мозг воспринимает таблетки, и у него становится просто гигантское количество серотонина, будто у меня ментальных проблем нет и никогда не было. Жизнь прекрасна, единороги, бабочки, радуга, меня будет тяжело разозлить. Ну, и последний этап, когда мозг привыкнет к таблеткам и уровню серотонина, скажем так, защита на менталке стоит такая, что мне может стать нехорошо, но не будет хуёво. Можно будет контролировать себя, особенно если ходить на терапию. Как-то так.
Гриша пока молчал, обдумывая всё услышанное. И Женя его совсем не винил, он не понаслышке знал каково это — когда на тебя складывают бремя чужой поломанной психики, правда, Женю не спросили перед тем, как сложить, хоть в этом он был лучше отца.
-Когда ты начнёшь их принимать?
-Нужен рецепт от Михаила Владимировича, а потом надо будет найти и купить сами таблетки, они могут быть дорогими. В целом, хоть завтра.
-Может, давай? Чем раньше, тем лучше, ты ведь какое-то время уже не ходишь и не сможешь ходить в универ, а скоро сессия. Плюс, чем раньше это проживёшь, тем меньше будет возможности беспокоиться, тем быстрее тебе станет лучше.
Женя немного нахмурился.
-Страшно, честно говоря, боюсь первой стадии. Мне будет отвратительно.
-Понимаю, ромашка, — Гриша вздохнул. — Но это всё равно нужно будет сделать. Не для Елизаветы Павловны, не для меня, не для кого угодно, а чтобы тебе самому стало лучше, чтобы в голове всё успокоилось. Мы будем с тобой.
-Ох. Где мой телефон?
-На столе.
Встав с Гриши, Женя сполз с кровати и подошёл к столу. Там и правда лежал его телефон, как выяснилось, даже заряженный. Непрочитанных уведомлений там было какое-то неприличное количество, звонков больше двадцати, видимо, его однокурсники за него нехило беспокоились.
-Ты кому-то говорил где я?
-Нет. Спрашивали, а я не отвечал. Надо было?
-Нет, ты правильно сделал.
Нажав на крестик у строки уведомлений, Женя избавился от всего мешающегося и зашёл в контакты, набирая нужный номер и прислоняя холодный телефон к уху.
-Здравствуйте, Михаил Владимирович. Да, живой, нормас, мы можем с Вами встретиться завтра? Мне нужен рецепт на колёса, буду заново к ним привыкать. В этот раз очень постараюсь не бросить, мне вообще не упало заново это переживать, мне периода привыкания хватит с головой. Нет, я всё ещё чувствую предательство по этому поводу, понимаю, что это ваша работа, но всё равно. Да, это время сойдёт, спасибо. До встречи.
Бросив телефон обратно, Женя пришёл на кровать и снова лёг на Гришу, зарываясь носом в его майку на животе.
-Всё, больше пока не разговариваем обо мне. Ни о чём не разговариваем.
-Хорошо.
-Ляг ко мне.
-Тогда пошли на подушку.
Совершенно обессиливший, Женя позволил увлечь себя следом за Гришей, который уложил его в правильном направлении и обнял, осторожно прижимая к себе. Привычным ягодным йогуртом почти не пахло, зато пахло кондиционером для белья и чем-то мятным. Весь мир у Жени сузился до размеров одной квартиры-студии в Красногорске и человека, в ней живущего. Такой себе, маленький, уютный мирок, в котором нет ничего лишнего. Гриша его больше не триггерит, находиться в его пространстве Жене больше не тяжело и не страшно, теперь он, наконец, мог хоть на секундочку, но позволить себе Гришино любимое «это судьба».
-Гриш, можно вопрос?
-Давай.
Женя немного отодвинулся, чтобы видеть Гришину реакцию.
-Когда я был у тебя в первый раз, в один момент ты зачем-то сделал как-то так, — резко подавшись вперёд, Женя оставил между их лицами сантиметра два. — Я всю гадаю: а зачем?
-А, это, — Гриша смущённо отвёл глаза. — Кажется, сам себя проверял. Свою реакцию на тебя.
-И как реакция?
-Уже точно не помню, — не упуская возможности, Гриша быстро чмокнул Женю в губы. — Пульс подскочил и дыхание сбилось так, что я запаниковал.
-Многовато чего ты не помнишь, рыбу ешь почаще.
-Фе. А знаешь, что помню?
-Что?
-Песни, которые мы слушали на ВДНХ. Я не все их знал, запоминал по каким-то кодовым словами, но до сих пор помню все, до единой. Я узнал, что меня может реально баговать из-за влюблённости. Это стрёмно.
-Так и запишу.
Гриша улыбнулся и заправил Жене прядь волос за ухо.
-Запиши обязательно. Блять, какой же ты потрясающий, извини, просто до этого было немного…странно.
-Отношения на почтительном расстоянии. А сейчас лично у меня эта ширма спала, и я могу относиться к тебе так, как хочу я, а не вина и тревожка. А ещё, как ты мог заметить, у меня ни разу не было здоровых отношений с партнёром, который меня уважает, поэтому мне ну очень непривычно, что внимание и любовь не надо завоёвывать с болью и кровью. И из-за того, что сейчас всё вот так, присутствует некое ощущение подвоха.
-"Присутствует некое ощущение подвоха», — Гриша честно попытался подавить смешок. — Буду тебя переучать, дикий волк.
-Чтобы гавкал и тапочки приносил?
-Ну нет, конечно! У меня нет тапочек, будешь ноут приносить.
-"У меня муж в компьютере чёта делает, я ничего не понимаю, но мы богатые».
Гриша усмехнулся, стащил с Жени очки и ещё раз поцеловал, только уже «по-настоящему»: долго, растягивая движения. Неизвестно почему Женя считал такой поцелуй настоящим, по каким критериям, почему другие поцелуи были ненастоящими, но это и неважно. Кажется, комфортнее Женя себя ещё никогда в жизни не чувствовал.