Десятки исписанных вдоль и поперёк страниц, скомканными лежали на полу. Листы подобно осеннему листопаду летели и вальсировали в воздухе. Все было не то. Надо больше, сильнее, чувственнее. Чтобы пробралось под кожу, в самое сердце читателя. Чтобы скручивало от безнадеги героя. 

– Ах, не жестоко ли это все?! – драматично вздохнул писатель, будто пустой и одинокий мир был личным его театром, и он единственный актёр в нем. 

Молодой мужчина с темно-синем кимоно отложил перьевую ручку на стол и упал на ковер. По дому разнесся глухой удар. «Бессмысленно и глупо», – подумал он, закрывая руками глаза. Как устало и скучно.

Дни пролетали только так за котацу в комнате, выходящей в красно-желтый осенний сад. Осень на острове Хоккайдо наступала очень скоро, как впрочем и зима. Начало сентября выдавалось немного тёплым, поэтому хозяин открыл окна, чтобы хотя бы прохлада проникала в комнату и охлаждала разгоряченный ум молодого писателя. 

Стоило бы ему немного отдохнуть от писанины, выйти в деревню, сходить за продуктами. Стоило лишь подумать о пище, как заурчал голодный желудок. Мужчина скрутился на полу, схватившись за живот. До чего неприятное чувство. Когда он последний раз ел? Вчера, позавчера? Еда в холодильнике должно быть закончилась дня 2 назад. И как только он не заметил, подумалось бы. Но в моменты мановения вдохновение он писал не устано, оторвать нельзя было от бумаги. Ничто более не занимало его разум, как мысли и идея. А еда лишь многостепенная задача, о которой порой можно и не заботиться. 

Жизнь отшельник может и имела плюсы, но иногда она невероятно сильно бесила писателя. Стоит ему заговорить с кем-то из сельчан, как те в страхе сворачивали скорее беседу. Наверное, ему стоит начать бороться со слухами в деревни после 4 лет жизни здесь. Но как-то не до этого, как-то лень, да и вообще может это к лучшему.

А слух был до ужаса нелепым: будто бы Дазай-сама с окраины  Симукаппу когда-то был правой рукой мафии Йокогамы. «Пить дать, кого-то да убивал», – услышал он как-то в местном небольшом супермаркете. Ах, а до чего все же чудесная эта предыстория. Убийца, мошенник, шантажер резко сменил вектор своей жизни и решил стать донельзя скучным и мало популярным писателем. Роман целый можно написать, добавить любовную линию с прекрасной доброй девой, что спасает из мрака гнусного мафиози. Выпивает до капли из него чёрные воды мрака.

Дазай со смеху чуть не лопнул, как услышал однажды свою историю. Если взрослые осторожны в своих беседах, то дети... Они чисты, искренни и чертовски пугливые и злые. Припугнешь одним «звоночком» все выдадут, так и за 3 километра будут тебя избегать. До чего же смешная история. Целая городская легенда получилась.

Сам Осаму конечно же знал корни слуха. Крайне странно, что в подобную глушь как Симукаппу, переехал тогда неизвестный никому писатель, причем никакой-то турист проездом в пору момидзи-гори, охоты за красным кленом, которого было много в окрестностях горы Дайсецудзан. Так, ко всему прочему он поселился в старом домике посреди леса выше средней школы Симукаппу. Было все это как-то подозрительно малочисленному населению.

Дазая же привлекла местная природа. В общем-то он долго не думал с переездом. Место предложил ему дражайший друг Одасаку. Мол, положительно повлияет на твое психологическое здоровье, писать станет легче и лучше. Он и согласился тут же, не обдумывая о других местах. Друга пугала его рьяная тяга к суицидам и самоповреждению. Впрочем, Осаму понимал его страх, не каждый день ты друга из петли вытаскиваешь, или откачивает от препаратов. 

Стало ли ему лучше? 

Дазай никогда не ответит на этот вопрос, просто потому что он сам не знает. В водовороте чувств сложно уловить, что происходит внутри тебя. Одно он мог сказать точно: ему ужасно скучно, ужасно одиноко. 

Друзей в Симукаппу он так и не завел. Какие друзья?! Он даже собутыльника не смог отыскать с мрачным бэкграундом в глазах местных. Завсегдатай местных баров ходит туда лишь вдохнуть воздух человеческого общества, услышать их голоса, их какофонию, что становится мелодией в разуме Дазая. А после он еле плелся по пустынным улицам, окутанным густым туманом. 

Природа в Хоккайдо была жестокой. Если днем можно было щеголять в лёгком кимоно, то к вечеру неплохо было ещё накинуть сверху что-нибудь. Резкие перепады температуры в первое время для Дазая были непостижимы. Поэтому первый месяц в новом доме он проболел. 

Собственно, под пьяным путешествием домой ему почудились чудовища в густом тумане, что гонялись за ним с самого бара. Что-то шептали, пытались увести того с намеченной дороги. Сладостное чувство скакнувшего адреналина ударило по алкоголю. Одним словом: забыл. Не помнил ни как вышел из бара, ни как пришел домой. Тупил в стену с утра часами пытаясь понять, что за монстры преследовали его в середине. 

В общем, жизнь в Симукаппу была иной, отличной от жизни в Йокогаме. Поездом приехав сюда, он сжег все мосты своего прошлого, и лишь бы одна из бывших пассий не узнала о его местожительстве. Тогда-то будет действительно страшно. 

Пока он раздумывал над идеей о романе, повести, хоть чего-то. В окошко еле слышно постучались. Дазай повернул свою голову в сторону звука. За окном стоял молодой парниша в школьной форме с сумкой через плечо и чудной фуражке. Время почты. 

Почтальоны редко доходило до него, поэтому часто случилось, что письма, уведомления приносили Дазаю местные школьники добровольцы. Весьма смелые, раз полезли к «мафиози». Таких ребят было мало, и Осаму запомнил всех по лицу, даже их имена. 

– О, Сора-кун. Какими судьба? Неужели вспомнил обо мне кто?  – Дазай вылез из нагретого котацу и немного поежился от холода в комнате. Перестарался с открытым окошком он все-таки. 

– Здравствуйте, Дазай-сан. Немного есть для вас сегодня, – паренёк вытащил из своей сумки несколько конвертов и листки с уведомлением. «Опять на почту идти», – раздосадовался Дазай, отодвинув фусуму. 

Перебирая письма, он остановился от письма из школы, от некого литературного клуба.

– Погоди, Сора-кун, передай-ка ответ одному из писем. Оно как раз из школы, – остановил парня Дазай, впопыхах ища среди кипы бумаг чистую. Не найдя записал ответ на одной из наполовину исписанных страницы. Он сложил ответ в тот же конверт, и передал Соре. – Во, можешь теперь идти. 

Школьник поклонился и покинул писателя. Раз уж судьба дала возможность позабавиться над бедными детьми, почему бы и нет. Пусть он не популярен, пусть писатель никудышный. Но приглашение на интервью немного тешило его эго. Может интервью немного выправит его положение в деревни. 

«Уважаемый, Дазай-сама. 

Вам пишет глава литературного клуба средней школы Симукаппу «Бродячие прозаики» Кунникида Доппо. Мы бы хотели пригласить вас на интервью, которое мы планируем напечатать в литературной сетке школьной газеты. 

Зная вашу занятость, хочется верить, что вы сможете уделить время нам школьникам. 

С нетерпением ждём вашего ответа. 

Литературный клуб «Бродячие прозаики» 

***

– Он согласился, – с ужасом развернул ответ от литератора Ацуши. 

– Чего?! – вскочил из-за стола парень низкого роста с копной рыжих волос, Накахара Чуя. – Спор есть спор, Ацуши. 

– Утешил, – тяжело вздохнул школьник. 

После занятий дежурить в клубе перепало Ацуши, Чуи, Рампо. Если последний ушёл за сладостями, и не вернулся, то оставшиеся двоя ответственно держали свое дежурство, приводили в порядок их небольшой кабинет.  В нем было одно окно выходящее в сторону Дайсецудзана, стол около подоконника, медовая доска и совсем недавно им удалось урвать старый книжный шкаф, который должен был уйти в утиль. Теперь на нем чистом, Ацуши постарался привести в шкаф чуть ли не в новейший вид, множество различных книг, тома японской и зарубежной литературы, склад школьной газеты за прошлые месяца с их собственной колонкой, которой они добивались 2 месяца, и прочие мелочи.

На доске аккуратным почерком был выведен ежемесячный план встреч, темы дискуссии, список литературы, график дежурства в клубе и все это расписал один Кунникида, глава клуба. И чего греха таить Ацуши и половины списка не прочёл, что были выбраны собранием в том месяце. В этой беде он был не один, но другие старательно не выдавали, что отстают от намеченного графика Доппо. 

И все же раздражала его навязчивая одержимость графиками, планами иногда . Больше всего пугало в этой доске: провести интервью с Дазаем Осаму. Ацуши и не помнит уже чья эта была идея. Зато отлично помнит, как яростно подбивал его Чуя взяться за это дело именно Накаджиму. 

– А что слабо тебе, да? – в своей нахальной ухмылке заявил Накахара. 

— Мне? Нет, подумаешь, человек возможно был мафиози, – нервно рассмеялся Ацуши. Конечно, ему было страшно. Об этом человеке такие легенды ходят. Мол, у них в мафии была специальная комната для пыток и Дазай лично занимался пытками. От этой мысли Ацуши покрылся гусиной кожей. В любом слухи есть доля правды. Не так ли? 

— Если с тобой что-то станет, Ацуши. Мы обязательно сообщим про это полиции и скинемся тебе на могилку, – хлопнул по плечу Чуя. 

– Но я даже не согласился ещё, – пропел Ацуши, поворачиваясь в сторону Кунникиды, что уже расписывал план на доске. Школьник опустил мел и поправил свои очки:

– Так, тебе все-таки слабо? 

– Кунникида-кун, и ты туда же? – развёл руки Накаджима. Все ясно. Им самим страшно и неловко идти к Дазаю, их можно понять. Но то, как они толкают Ацуши непростительно... Наверное. 

– Сам подумай, малец... 

– Мы с тобой оба выпускном классе, – возразил Ацуши на прозвище. 

– Неважно, малец. Мы с Чуя-куном пишем статью про модернизацию поэзии начала 20 века. На Рампо детективы, Акико взяла женскую поэзию. Акутагава с Танидзаки тоже заняты. Остаешься ты и Кэнджи, но у них сезон сбора. Так, что свободен один ты, – сделал отметку у себя в блокноте Кунникида. 

– К тому, если окажешься. Кто это сделает. Мы давно планировали интервью. Особый титул Накаджимы тигриная курица, – закинул ноги на стол Чуя, поглядывая в сборник поэзии в руках. 

– Ноги опустил со стола, – повысил голос Кунникида. Что-то буркнув себе под нос, Чуя все же выполнил просьбу. – Спасибо.

Школьник отложил свою записную книжку и подошёл чуть ли не вплотную к Ацуши, что тот почувствовал яркий аромат простого мыла. У Кунникиды всегда была идеально выглаженная и чистая форма, а светлые волосы укладывались по требованиям школы. Его идеальность была буквально во всем. Он положил руку на плечо Накаджимы, отчего тот слегка нахмурился. Не нравился ему этот жест. 

– Подумай, Ацуши, ты сможешь подать интервью как одно из вступительных заданий при поступлении. 

– Вы играете по черному, Кунникида-кун, – буркнул Ацуши. – Ладно, я сделаю это. Но с вас всех отядзукэ до конца года. 

– Договорились, – пожал руку Кунникида. 

Ацуши сложил несколько новых книжек на полке, принес их из дома. Родители сказали, что эти книги не нужны. Он поглядывал на чересчур расслабленного и радостного Чую, что кажется уже месяц читает один и тот же сборник поэзии. 

Ему было завидно, внутри него натягивался тревожный клубок из разных самых жутких мыслей, идей и слухов от Дазаи.  Плохо было судить о человеке которого совершенно не знаешь и, наверное, даже не встречал. Хотя тот жил недалеко от школы в лесу.  Но повторюсь, слухи на пустом месте не возникают. 

– Да не ссы, вопросы мы составили. Пройдись по ним перед встречей, и говори увереннее, – отозвался Чуя. 

– Спасибо, – нервно улыбнулся Ацуши. 

«С радостью отвечу на ваши вопросы. Надеюсь, сможете подойти завтра к 4. 

С уважением, Дазай Осаму»