Стены крутились перед глазами, словно бешеный калейдоскоп, они мешали собраться с силами. Ведь для этого он много и не требовал… лишь бы чуточку расслабили хватку. Лишь бы они перестали так крепко держать его за волосы, желая выдрать их с корнями. Какая же противная была боль!
Щуря усиленно глаза, Франциск пытался осмотреться и оценить плачевное положение, в котором ему пришлось оказаться. Вернее, ему и Керклендам.
Три брата, легенды о которых сочиняли и по сей день, покорились и сидели на корточках рядом с ним. Их специально рассадили так ровно, чтобы никто не смел пропасть из виду. На каждого направили пистолет. Отныне лишь чудо могло спасти их из такой передряги.
— Итак, что тут у нас? — командир стражи — невысокого роста мужчина со светло-рыжими волосами и жиденькой бородкой — прошёлся вдоль пленников, опустив ружье к ногам. На его широкой груди поблескивали серебряный панцирь с зелеными разводами и крупный значок с символом стражи, на котором был изображен трилистник, окольцованный золотой шестеренкой. На руках этого мужчины были надеты огромные и раздутые перчатки, похожие на рабочие, но более опрятные и чистые. На фоне этих перчаток его руки казались длинными и лишенными мускул, будто тростинки. В таких же костюмах ходили и его подчиненные. Они вообще мало чем друг от друга отличались.
— Два мальчика и двое мужчин. И все без каких-либо документов… Как интересно, — командир нежно разгладил бородку. По его бесцветным глазам сложно было определить, что у него таилось на уме.
— Вы трое подозрительно друг на друга похожи. Не родственники ли часом? — он зло посмотрел на Керклендов, ожидая от них непременного ответа, но парни молчали. Гарри выглядел совсем несчастным. Кевин едва-едва шевелил тонкими губами, но что именно он пытался сказать — не понимал никто. Видимо, это был просто неконтролируемый бред, вызванный сильной эмоциональной встряской. Артур же предпочёл угрюмо опустить голову, чтобы не привлекать к себе много лишнего внимания.
— Молчат мелкие негодяи, — командир медленно присел перед Керклендами на корточки, его взгляд требовательно впился в бледные лица молодых парней, ища в них желанную истину. — Кто вы такие? Зачем пробрались в чужой дом? Хм?
Может быть, Керкленды и не были схожи в характерах, в своих мыслях, в своей жизненной философии, но в этот момент их объединяло просто невероятно могучее упрямство. Оно напоминало высокую, бетонную и неприступную стену, которая отделяла их от остальных людей, и через которую было бессмысленно биться. Все они, как по сценарию, отвели глаза в сторону — кто куда — а надули нижнюю губу, словно их держали совсем не в плену, а просто отобрали мороженое за плохое поведение. Это выглядело восхитительно и в то же время глупо.
— Какие упрямцы. Что ж, дело ваше, в мою работу не входит беседа с преступниками. Сейчас мы закуём вас в кандалы и сдадим местной полиции, пусть они с вами и пляшут, — командир хотел было подняться на ноги и отдать какой-то приказ своим людям, но вдруг замер и ещё раз внимательно посмотрел на три упрямых бледно-желтых лица. — Погодите…о… этого не может быть! — его задумчивый голос перешел на удивленный крик. — Не может быть! Невероятно!
— Что такое, сэр? Что случилось? С вами всё хорошо?
— Всё великолепно! — командир отмахнулся от помощи, как от чего-то противного. Он не сводил глаз с Керклендов, его улыбка сквозила голодной жадностью и ликованием. — Разве… Разве вы не видите? Не видите, как эти трое похожи на преступников?
— Ну да, они же пробрались в дом…
— Да не на этих преступников. На Керклендов, идиоты!
Охрана тут же с паникой переглянулась. Один из них с трудом решился озвучить догадку вслух:
— Тех самых? К…которые… на драконе… в Лондоне…
— Да-да!
— Но, сэр, этого не может быть.
Командир и слышать не хотел о каких-то возражениях. Он спешным шагом добрался до Кевина и, схватив его за шкирку (а не за волосы, как делали это другие), поднял того на ноги. Кевин охотно покорился.
— Несомненно… — командир внимательно разглядел веснушчатое лицо пленника перед тем, как снова грубо опустить его на колени. — Я никогда не ошибался в своих догадках.
«Какой же он занудный!» — скрипнул зубами Франциск.
— Не удивляйтесь в моей уверенности. Профессор Мейер интересуется всякими аномалиями, а уж вам, Керклендам, он едва ли не поклоняется. У него даже есть отдельная комната, завешанная газетами с вашими преступлениями. Тогда, когда Англия требовала уничтожить все выпуски о вас, мечтая избежать беспорядков, Мейер сохранил их, тешась слабой надеждой, что когда-нибудь встретится с вами лично. Я, как глава его охраны, знаю всё о его мыслях! И…чёрт возьми, мне до сих пор не верится!
Остальные охранники с недоумением смотрели на своего командира и не знали, что делать. Вроде бы кодекс запрещал им поднимать руку на человека, которому они подчинялись, и в то же время их заметно пугало это бушующее нездоровое сумасшествие, которое блестело в глазах босса.
— Вы…вы ошибаетесь. Мы не Керкленды, мы…мы просто ученые… любители… — Гарри попытался достучаться до разума командира, но того уже было не остановить.
— Да как вы смеете возражать мне?! Хотя…пожалуйста, возражайте, сколько хотите! Видите ли, я также как и профессор, всю жизнь мечтал познакомиться с вами! Не скажу, что я ваш фанат, но… — мужчина алчно облизнул губы. — Ваши головы будут стоить мне уйму денег! Осталось лишь передать вас в руки нужным людям…
— Но мы не Керкленды! Мы совершенно на них не похожи! С чего вы взяли, что мы — это они? — сердито запротестовал Кевин. — Керкленды уже давно исчезли… или погибли!
— Исчезли или погибли… — повторил задумчиво командир. — В одном вы правы…вас тут всего трое, а должно быть четверо. Ума не приложу, куда вы подевали четвёртого…
— Нет никакого четвёртого, старый ты болван! — раздражённо возразил Гарри. — Нас всего трое, и мы не Керкленды!
Командир сделал вид, что этого не слышал.
— Что ж, полагаю, что его не сложно будет отыскать. Эй, братья! Тому, кто расскажет мне, где искать четвёртого, я сохраню свободу. Решайте давайте.
— Да вы с ума сошли! — вспылил Кевин. Он попытался подняться снова на ноги, но две пары сильных рук насильно прижали его к полу.
— А что насчёт тебя, угрюмый юноша? — командир обратился к Артуру. — Выглядишь ты сурово вместе с этой железякой на глазу, — он грубо взял англичанина за шею и вынудил того поднять голову. — За всё это время ты так не проронил ни единого слова. Может, ты всё же окажешься разумнее своих братьев? Вас всё равно ожидает мучительная смерть под скальпелем ученых, а так бы я сохранил тебе — единственному — жизнь. Как ты думаешь, а? Отведи меня к своему брату, и свобода тебе будет обеспечена.
— Командир, вы…
— Заткнитесь! — шикнул он на подчиненных, и те быстро вжали головы в плечи, словно черепахи. Тот же снова обернулся к Артуру и пытливо посмотрел в его единственный глаз. — Ну же, парень…
Артур ответно пристально посмотрел на своего врага без тени страха, а чуть позже холодно, медленно и почти равнодушно произнёс:
— Отпустите нас.
Командир оскалил сердито зубы. Затем по его вискам потекли капельки пота. Мужчина весь напрягся и согнулся, словно на него сверху упала непосильная ноша. На его лбу взбухли синие жилки.
— Хорошо… — выговорил он с заметным трудом. — От… отпустите их!
— Но сэр… — охрана удивленно на него покосилась.
— Я же сказал — отпустите их! Они ни в чем не виноваты. И да, я ошибся — никакие это не Керкленды. Разве могли Керкленды пробраться в особняк средь бела дня и наделать столько шуму? Да и где же их хвалёный дракон? Какие Керкленды без летучего дракона?
— Это-то да… но они же проникли в чужой дом…
На секунду всем показалось, что в глазах командира загорелось сознание — знакомый холодный, злобный блеск, но затем всё стухло и на этот раз окончательно. Мужчина вдруг улыбнулся во все свои тридцать два жёлтых зуба.
— Ага, проникли, но ведь ничего не украли, так? А теперь отпустите их.
Что уж тут поделать… Франциск уже почувствовал, как его перестали больно тянуть за волосы. Он облегченно выдохнул и поднялся на ноги, которые успели немного онеметь.
Но стоило ему только почувствовать приятный холодок в ногах, как вдруг произошло что-то невероятное.
Следовало бы описать случившееся по порядку, но это было непросто.
Сначала мелко задрожали высокие стены. Вибрация по ним шла настолько крохотная и робкая, что не всякий мог её прочувствовать, особенно в момент такого горячего спора, когда решалась судьба четырёх неудачных грабителей. Но Артур это ощутил. Высоко задрав голову, будто внимательный охотничий пёс, он нахмурился и прислушался к воздуху. Крохотные пылинки, сорвавшиеся с потолка, нежно облепили его лицо.
Когда пленников собрались вывести в сад, где и отпустить со всеми концами, дрожь в стенах сменилась очень громкой и постоянной тряской, от которой даже начали трещать окна. Такое уже сложно было проигнорировать.
В один миг стены зала разрушились, как карточный домик, лишь гордые колонны продолжали упрямо стоять на месте и слегка пошатываться. Куски дерева и бетона посыпались на головы людей. Франциск внезапно заметил, что его больше никто не держит за волосы, да и за руки тоже. Он был свободен! Но что делать теперь?
Сквозь гущу невнятных криков о помощи и безобразной ругани Франциск отыскал знакомую взлохмаченную шевелюру. Артур лежал на полу, зажатый деревянным обломком и засыпанный грязью. Парень был в сознании и изо всех сил пытался выбраться на свободу. Увы, но здесь ему уже не мог помочь никакой гипноз.
Сверху на обломке от доски неплохо устроились несколько круглых камней. Франциск смёл их на пол, а затем, сосредоточив силу в руках, попытался поднять доску с земли.
Вскоре Артур увидел подоспевшую помощь оттуда, откуда не мог её ожидать, и это вызвало в нём искреннее удивление.
— Бонфуа? — спросил он. Но затем, поняв, что сейчас не время перекидываться острыми любезностями, юноша принялся помогать Франциску. Ещё немного, и его ноги были на свободе. — Скажем так… я очень рад вас видеть!
— Я тоже…
Стоило им отряхнуться от клубов серой пыли, как с неба на них полился яркий свет. Где-то ещё слышались стоны попавших под обвал людей, но им уже нельзя было помочь.
— Да это же Скотт! — крикнул Кевин, высунув голову из-под столика с разбитой посудой. — Скотт! Ско-отт! Мы здесь!
— Пираты! — взревели оставшиеся в живых охранники. — Все за оружие! Быстро-быстро! Не дадим этим вандалам разрушить особняк!
Франциск резко обернулся назад, едва не свернув себе шею. Там, куда был направлен свет от фонарей, он увидел позади себя линию образовавшихся баррикад. Как же быстро и лихорадочно соображали эти люди! Как будто чувствовали, что им придётся пережить несладкий бой. Но подолгу восхищаться их сообразительностью он не мог — вот-вот эти сообразительные люди должны были открыть огонь по пиратам.
— Идём отсюда! — уверенно объявил Артур, беря Франциска за руку и уводя вглубь зала, где было не так мусорно и стены пока что имели вертикальное положение. Над их головами раздавался нескончаемый звук режущего металла.
— Что вы делаете?! — воскликнул недоуменно Бонфуа. — Нас же сейчас тут завалит!
— Ага, — Артур иронично хмыкнул, а после неожиданно принялся сгребать руками грязь и отбрасывать её в сторону. За их спинами послышались выстрелы, от которых у Франциска душа окончательно ушла в пятки. Он был бы рад уже оказаться где-нибудь далеко от этого горемычного особняка, пускай даже на необитаемом острове, лишь бы там было безопасно, но Артур, видимо, совершенно не желал разделять интересы своего товарища. Даже находясь под градом пуль, что неумело и слепо сыпались в разные стороны, орошая стены и потолок, он продолжал с завидной усидчивостью рыть яму.
— Вы обезумели! — Франциск рассерженно схватил англичанина за шкирку и с большим трудом отодрал его от престранного занятия. Он внимательно вгляделся в чумазое и залитое потом лицо англичанина, пытаясь увидеть в нём хоть какой-то зачаток слабости, на который можно было надавить.
— Нет, Бонфуа, — ядовито ответил Артур. — Скотт отвлекает этих недоумков ради нашего общего дела! Если я сейчас не заберу то, ради чего мы сюда пришли, то тогда действительно будет конец всему! Наша миссия, ваша миссия! Вы никогда не увидите Элис, если сейчас же не отпустите меня!
Несмотря на внутреннюю злость, тонкие пальцы с неохотой разжались, и Артур с чувством выполненного долга продолжил копание.
Сложно было вести себя сосредоточенно, когда над ухом просвистывали раскаленные пули. Франциск попытался укрыться от них за каким-нибудь камнем.
Артур старательно раскапывал тоннель, не жалея ни своих сил, ни своих рук, которые успели покраснеть и распухнуть от усердия. Франциск уже понял, что ничто в этом мире не способно было остановить Артура Керкленда от его цели. Ради неё он готов был пожертвовать всем, в том числе, и своим здоровьем. Осталось лишь понять, как именно отнестись к этому осознанию…
— Финиш! — ликующе воскликнул англичанин, усердно отпирая потайную дверь, что крылась за пределами мусора. — До чего же глупо прятать потайные двери в шкафах! Мне кажется, в скором времени, это должно выйти из моды, иначе я окончательно перестану понимать логику этого мира!
— Но откуда вы…
— Внимание, мсье Бонфуа. Обычное внимание. Пока остальные пытались укрыться от внезапного камнепада, я же в свою очередь начал внимательно следить за домом. Видите ли, этот дом… а ну, бегите внутрь! Живо!
Франциск еле-еле нашёл в себе силы, чтобы послушаться Артура. Они вдвоем влетели в тёмный, затхлый проход, и дверь громко захлопнулась за их спинами.
Кое-как придя в себя, после громкого звона в ушах, который преследовал его почти постоянно, Франциск устало осмотрелся. Стены подвала были гладкие и блестящие из-за влаги, а каждый кирпичик лежал ровно, именно в том месте, где он и должен быть. Сверху, на полукруглом потолке висели тонкие проводки, по которым иногда протекало какое-то странное жужжание.
— Так вот, — продолжая лежать на животе, сказал Артур. Похоже, никакие взрывы и катаклизмы не способны были остановить его болтовню. — Логику этого дома можно понять лишь после того, как ты тщательно его изучишь. Ну, я его и изучал. Смотрел, с какой последовательностью рушатся стены, а потом увидел, как возле одной из стен на бок повалился платяной шкаф, а за ним…
— Именно из-за этого вы и оказались лежать под балками, — сердито выпалил Франциск.
— Игра стоила свеч. А теперь идём вперед, мсье Бонфуа.
Стряхнув с себя куски пыли, они отправились по единственному пути — то есть, прямо. К счастью, выбор у них был не сильно велик.
Франциск старательно ушел в себя, начиная медленно переваривать полученную информацию. И пока он был занят своими тучными мыслями, вокруг них царила мертвая тишина. Даже их шаги звучали здесь беззвучно, а тоннель всё рос и рос, и конца ему не было видно.
— Я не думал, что нам поможет ваш брат. Не ожидал от него такого, — наконец сказал он, про себя дивясь, как глухо звучал его голос в этом мрачном тоннеле.
— Честно говоря, я тоже.
«Если учесть, что он говорил о вас раньше… о вашем гипнозе…» — Франциску очень хотелось озвучить свои мысли вслух, но он никак не мог этого сделать.
Но тут он почувствовал на себе пристальный взгляд, а ещё спустя мгновение увидел перед собой приближенное лицо Артура. Бледное и суровое. И это не считая кровавых пятен, которые придавали его облику ещё большую щепотку жутковатости.
— Выкладывайте, — прошептал он, встав к Франциску почти вплотную. — Что вас гложет? С самого начала вы как будто не в своей тарелке.
Франциск жадно сглотнул. Ему показалось, что его сердце остановилось.
— Всё… всё в порядке, честно.
— Да неужели? То-то вы так коситесь на меня, будто боитесь чего-то. Перестаньте юлить, Бонфуа, я вижу вас насквозь, — лицо Артура казалось непростительно близко. Франциск чувствовал на лице его горячее дыхание. Ноги от волнения ослабли и подкосились.
— Я… просто… — он тяжело выдохнул. А затем послал все свои страхи к Дьяволу в пасть и пошёл ва-банк. — Скажите честно, мсье, наша первая встреча была случайной?
Он полагал, что его вопрос не удивит Артура, как не удивляло и прежде. Но ошибся. Побледнев, будто чистый холст, Керкленд отпрянул от Франциска, как от заразного, и прислонился всем телом к противоположной стене.
— С чего это вы вдруг пришли к такому выводу? — настороженно спросил он. Его лупа загорелась чистым янтарём. Значило ли это, что он решил воспользоваться гипнозом? К несчастью, Франциск не чувствовал в своём теле никаких изменений. Никакого тумана перед глазами, никакой тошноты, застывшей комом в горле, никаких призрачных голосов. Он не мог определить, был ли в трансе или нет. От этого осознания по его коже побежали мурашки.
— Мсье Керкленд, пожалуйста, — взмолился он, изо всех сил стараясь держать себя в руках. — Ответьте на вопрос честно.
— Вопрос жизни и смерти, да? — осклабился англичанин. — Вы сами до него додумались или кто-то вам в этом помог?
— Да разве это важно? Ответьте на вопрос.
— Важно и ещё как. Дайте угадаю, на этот бред вас надоумил Гарри? В последнее время вы слишком часто оставались с ним наедине.
— Вы так и не ответили на мой вопрос, мсье Керкленд.
— Что? Нет? Неужели Кевин? В теории, он тоже мог выдать нечто подобное, особенно если находился в тот момент под градусом. Так что…
Франциск почувствовал, как в его животе разгорелось бешеное пламя. Он не помнил, как и почему, но в следующую же секунду его тело оказалось рядом с Артуром, и пальцы судорожно сжали бледное запястье юноши.
— Вы не ответили на вопрос! — кричало его внутреннее — гневное — я.
Артур старался смотреть на Франциска без страха, скрывшись за маской хладнокровного англичанина, но это вовсе не значило, что ему было всё равно.
— Это был Скотт, — сухо заключил он. — Ха! До чего же поразительный сукин сын. Я и не думал, что он посмеет заговорить с вами, особенно после того, когда вы пытались выбить ему зубы. Теперь все элементы мозаики заняли свои места.
— Что это значит?
— Это значит, что у кое-кого отчаянно свербит в одном месте от желания насолить мне. Да ещё каким образом — настроить против меня моего единственного друга! Каков негодяй! А что же вы, Бонфуа? На днях вы говорили, что доверяете мне, так что же пошло не так? Неужели стоило одному небезызвестному пирату щелкнуть перед вами пальцами, и вы тут же во мне усомнились? Грош цена вашему доверию.
— Он не заставлял… и не щёлкал… мы просто беседовали. Вернее, он беседовал со мной. Я не хотел.
Франциск начал постепенно остывать. Огонь в животе затих, на его место пришло ощущение горького стыда за содеянное. Когда он окончательно пришёл в себя, то почувствовал на своих пальцах сильную шероховатость.
Артур поторопился отнять у Бонфуа руку и поспешно спустить рукав, но прежде, чем он это сделал, Франциск заметил на его запястье пару аккуратных розовых полос.
— Идёмте, мсье Бонфуа, — холодно отозвался Артур. — И постарайтесь больше не забивать голову всякой чепухой. Единственное, о чём мы должны думать, это о спасении Элис.
Большую часть пути они прошли в напряжённом молчании. Их отношения были теперь настолько шаткими, что даже колкие шутки Артура в этом случае казались неуместными. Франциск всё время пытался отругать себя за свою несдержанность. Не передать словами, до чего же ему было жутко и стыдно за самого себя.
— Впереди лестница, — услышал он глухой голос Артура, в котором сквозила пустота.
«Он меня ненавидит. Я подвёл его… Что же я натворил?»
Ступеньки были крепкими, но короткими. В полумраке сложно было понять, но, похоже, они спустились ещё на несколько метров под землю. В тоннеле постепенно стало очень зябко, аж мурашки бежали по коже.
Артур иногда что-то бормотал себе под нос. Возможно, это было лишь несвязное мычание или очередная смешная песенка, с помощью которой он старался отвлечь себя от негатива, который кружил над их головами, будто большая и чёрная туча.
Но вскоре молчание обратилось в непосильную муку, и Франциск приготовился помахать белым флагом из своих баррикад.
— Мсье Керкленд…
— Мы скоро будем на месте, Бонфуа. Проявите терпение.
— Я не… я не это имел в виду… я хотел сказать… простите меня. Я ни в коем случае не хотел в вас усомниться, — Франциск в отчаянии принялся заламывать себе пальцы. — Я… на самом деле я очень счастлив, что смог повстречать вас. И не важно, была ли эта встреча нарочной или нет.
Ему показалось, что он услышал в темноте облегчённый вздох.
— Кажется, я вижу впереди просвет, — сказал англичанин спустя некоторое время. В его голосе наконец зазвучали нотки былого веселья.
В конце пути действительно что-то виднелось. Некий слабый лимонный свет скользил робкими язычками по ступенькам каменной лестницы и по ребристым стенам, а за потоками этого света сверкала серебром огромная дверь.
Артур издал задумчивое «хм-м». В принципе, здесь было, чему удивляться — у той двери не было ни ручки, ни замка, ни окошка. Иными словами, перед двумя путниками пристал серебристый лист, на поверхности которого змеились тонкие линии какого-то очень сложного и невероятно красивого рисунка.
— Любопытно…
— Что это? — Франциск встал рядом с Артуром и указал на рисунок.
— Очередная загадка, я так полагаю, — Артур приложил ладонь к рисунку и сдвинул пальцами одно из нарисованных колец. — Оп-ля!
— Откуда вы всё это знаете? — изумился Франциск.
— Потому что это — изобретение нашего отца! Дверь, которую вы видите перед собой, была придумана еще задолго до моего рождения! Она стояла раньше у входа в наш подвал, где лежали семейные безделушки. Точнее, его… — пока Артур с неохотой раскрывал обрывки из своего прошлого, его руки продолжали лихорадочно передвигать кольца рисунка. Франциск боялся отвести взгляд, настолько завораживающим было это зрелище.
— Когда отец умер, многие его вещи пропали. Что-то исчезло без следа, что-то было продано на чёрном рынке за неплохую сумму, а что-то оказалось заточено вот здесь — в этом особняке, — все кольца друг за другом уползли в центр, постепенно соединяясь и образуя одно единое кольцо. После каждого соединения раздавался неприятный щелчок, кольцо обрамлялось ярким светом и начинало медленно крутиться по часовой стрелке, ища удобное положение.
Когда же последнее кольцо слилось со своими предшественниками, оно загорелось в последний раз и совершило полноценный круг, а потом плавно остановилось, и весь рисунок растворился в двери. Издав противный птичий визг, дверь отворилась, миролюбиво впуская в себя непрошеных гостей.
— Раз он поставил её здесь, значит, знал, как она работает, — Артур похлопал по ладоням, разогнав по воздуху белую пыль. — Что ж. Похвально.
Они вошли в очень просторное помещение, освещенное рядом круглых светильников.
Чего здесь только не лежало! Столько изобретений — одно чуднее другого! Все они находились на небольших глиняных подставках, на которых были высечены греческие узоры. Стены сплошь были увешаны газетными выпусками со снимками и рисунками Керклендов. Некоторые из них Франциск уже видел в кабинете Лео.
На столе с кучей колб, которые росли друг на дружке и разветвлялись, словно маленькое стеклянное древо, лежала папка с пожелтевшими и исписанными страницами. Артур сразу же поспешил к ним, а остальное его как будто и не волновало. Как только он распахнул папку, его глаз жадно загорелся. Франциск не мог понять, что происходило с его товарищем — то ли он был счастлив, то ли ещё чего… но то, с какой рьяностью парень перелистывал страницы, не беря в оборот их хрупкость, ясно говорило том, что эта таинственная папка будоражила в Артуре очень сильные чувства.
— Это же записи моего отца! — прохрипел он, внимательно проглядывая каждую страницу. — Я узнаю этот косой почерк. Но как… как они оказались здесь? Кажется, я недооценил этого Коллекционера.
Но Франциск его уже не слышал. Его внимание привлёк тихий звук, который доносился из самой глубины подвала. Там за белыми хлопчатыми шторами резвились синие огоньки. Растеряв свою бдительность, Бонфуа раздвинул тяжёлые шторы, и синий свет на мгновение ослепил его и прошёл сквозь тело. Франциск охнул, представ перед невысоким мраморным алтарем, на котором лежала сфера. Она была такая маленькая, что её, наверное, можно было спокойно обхватить пальцами.
«Похоже, это то, что мы и ищем», — догадался Франциск, уже намереваясь протянуть руки к сфере, как вдруг…
— Стойте! — остановил его Артур.
Франциск неохотно пришёл в себя и обратил внимание на то, что алтарь был накрыт большим пузырём из голубого электричества. Крохотные искорки жгли воздух, водя вокруг сферы плотный хоровод. Франциск готов был поклясться, что прежде этого пузыря он не видел. Может быть, он наступил на какую-то кнопку или задел невидимый рычаг?
— Лучше не предпринимайте ничего без меня, — посоветовал ему Керкленд. — Это, скорее всего, что-то вроде сигнализации. Прикоснётесь к этому полю, и вас поджарит на месте!
— И что же делать? — Франциск едва шевелил губами. Прекрасное свечение этого поля притягивало его. Принуждало сделать шаг вперёд.
— Нужно…нужно…даже не знаю… — Артур в панике завертелся на месте, как юла, пытаясь отыскать что-нибудь, что бы могло им помочь. — Нужно искать либо выключатель, либо ключ… Обождите минутку.
Но Франциск не мог ждать — свечение было слишком притягательным, чтобы противиться его силе. Тогда он ближе подошел к алтарю, постепенно теряя страх перед полем. Вдруг задул сильный ветер, волосы ожили и встали дыбом. Франциск подошел настолько близко к полю, что уже почувствовал, как нервно задрожал под одеждой его крестик.
— Франциск!
Франциск обернулся, с трудом удерживая себя в вертикальном положении.
— Ловите!
В него полетела пара потрепанных перчаток. Франциск поймал их и затем с недоумением посмотрел на Артура.
— Даже не спрашивайте! Просто наденьте!
Франциск решил не ослушиваться Керкленда. Он не знал, чего можно было ожидать от этой жуткой сферы, но выглядела она небезопасно, как и поле, что её окружало.
Когда его пальцы пропали под толстыми и жесткими перчатками, по спине мужчины прошелся неприятный холодок. В тот момент Франциск ощутил, как что-то сильно потянуло его за шею, и его глаза застелил плотный туман.
Всему виной оказался этот проклятый крестик. Поле манило его, и тот отчаянно тянулся в объятия лазурному свечению, постепенно стискивая тонкой цепью нежную шею француза. Бонфуа начал задыхаться, дергаться, а затем постарался сделать шаг в сторону и выйти, наконец, за пределы влияния поля. Но, видимо, он стоял слишком близко к алтарю, так как поле не думало так просто отпускать его. Электричество потянулось навстречу кресту, робко обволакивая его и сжимая в незримый кулак.
«Боже… нет!» — хотелось было закричать, но голос не смог прорваться наружу, ибо горло стягивали болезненные спазмы. Цепочка грубо впилась в кожу, оставляя после себя алые полосы. В ушах словно застоялась вода, все звуки как будто стянулись в один мелкий узел. Артур и всё, что находилось позади него, оказались где-то далеко, на другой планете. Франциск понимал лишь одну вещь — теперь он был один в этом мире и он единственный мог положить всему этому безумию конец. До алтаря можно было дотянуться рукой. Времени и без того оставалось очень мало — цепочка тянула его с такой силой, что уже хрустели кости, а на полу появились капельки крови.
Франциск поднял над полем руки, обличенные в огромные перчатки, досчитал до пяти, и затем проник ими в самую глубь светлого поля. Как странно! Он ожидал очухаться на том свете, но когда он открыл глаза, то снова увидел перед собой мраморный алтарь и привычное убранство комнаты.
Руки непринужденно сомкнулись на сфере, пальцы невольно заскользили по её гладкой оболочке.
— Франциск! — раздался отчаянный крик за пределами поля. — Вы большой молодец, а теперь ме-едленно повернитесь и…
Железный крест, который так отчаянно тянулся к полю, был уже практически близок к своей цели. Буквы на маленьких панельках закрутились, сменяя слово за словом.
Через несколько мгновений раздался оглушительный взрыв. Электрический барьер расширился и распался на несколько блестящих осколков, и несчастного Франциска, держащего сферу в ладонях, отшвырнуло к самой двери. Он пролетел несколько метров над землей, а затем шмякнулся на пол и немного прокатился на спине. Сфера дымилась в его руках, волосы тоже испускали серый дымок, и они теперь не просто были волнистыми, а кудрявыми и невообразимо густыми.
— Франциск! — Керкленд быстро подлетел к своему товарищу и присел перед его телом на колени. Он хотел прикоснуться к сфере, но почувствовав пальцами исходящий из неё жар, быстро понял, что это была плохая идея. — Вы как? Сколько пальцев видите? — он показал Франциску три пальца.
— Восемь… — медленно выдохнул тот, вздрогнув от проплывшей по его лицу волны колючего тока.
— Полагаю, вы совсем не в ладах с математикой. Как себя чувствуете в целом?
Франциск хотел бы сказать «не знаю», но язык его не слушался, как и не слушалось всё тело.
— Так… давайте-ка… — Артур аккуратно обхватил мужчину за плечи и попытался поднять его на ноги. Раза с четвертого у него это получилось. Франциск вёл себя так, словно был сильно пьян. — А сферу отпустить можете?
Франциск попытался отодрать перчатки от почерневшего шара, но его попытки были безуспешны. С безнадежным видом на лице он покачал головой.
— Хорошо… а сами перчатки снять?
Франциск попытался тряхнуть руками, но и это оказалось бесполезной затеей. Сфера как будто приросла к его ладоням.
Но Артура это совсем не огорчило. Найдя в комнате с изобретениями старую тряпку, испачканную в чернилах и в еде, он бережно обмотал ею перчатки, взялся за них, и спустя минуту напряженного и крайне аккуратного стягивания в купе с пыхтением (лишь бы не причинить Франциску боль), перчатки и сфера, наконец, отделились от Бонфуа. Франциск глянул на свои невредимые, но немного грязные из-за гари руки, и с его уст сорвался облегчённый вздох. Он ожидал более прискорбного исхода.
— Я ведь говорил вам ничего не трогать, — начал ворчливо приговаривать Артур, бережно обматывая полотенцем круглую сферу. — Глупый. Глупый француз. И, правда, зачем меня слушать? Я же Керкленд! Керклендов никто не слушает, их просто боятся. Верно?
Франциск невольно улыбнулся. Ему нравилось видеть на лице Артура озабоченность. В такие моменты начинало казаться, словно Бонфуа был ему небезразличен.
Он подошёл к англичанину вплотную и обнял его. Обнял так крепко, насколько ему хватило сил. В ответ он ощутил на своей груди учащённое дыхание, от которого веяло жаром. Его немного пугала тишина, которая резко воцарилась в помещении. Как будто их объятия значили гораздо больше, чем обыкновенное соприкосновение двух тел. Чем чувство облегчения от мысли, что всё закончилось. Что опасное электрическое поле позади. И они оба остались невредимы.
Но в скором времени его приятные грёзы нарушились смущённым кашлем где-то в области груди.
— Кхм, Франциск, я… — Артур замолчал, словно пытался разобраться, что в таком случае нужно было говорить дальше. — Всё в порядке.
— Я знаю, — испуганно ответил Франциск.
— Вы меня обнимаете.
— Я… я знаю. Но разве это плохо?
— Нет, друг мой. Полагаю, что нет, — Артур поспешно уткнулся похолодевшим носом в шею Франциска и прикрыл глаз. — Но я не думаю, что нас погладят по головке, если увидят в таком положении.
Франциск поморщился от удовольствия — он чувствовал, как двигались губы Керкленда. Они касались его кожи. Несомненно, эта близость его опьяняла. Но тут Артур был, несомненно, прав — они всё ещё находились в чужом доме, и там — наверху — продолжала идти опасная битва. Франциск выбрал не то место и не то время для того, чтобы проявить свою внезапную нежность.
— Пора идти, — не дав возможности увидеть свое лицо, Артур быстро отдалился от француза и в спешке засеменил к дверям. Сфера всё ещё дымилась в его руках. — Очень надеюсь, что Скотт уже всех победил.
— Я тоже надеюсь на это…
«Да что со мной происходит?»
Выбраться из подвала им удалось куда быстрее, чем спуститься в него. Второй коридор был значительно короче и, скорее всего, вёл в сторону кухни, так как в воздухе витали запахи выпечки и свежих фруктов. На другом конце коридора виднелась запертая дверь, на сей раз сделанная из обыкновенного дерева. Путь к ней преграждали бочки с сильно ржавыми и пыльными инструментами для резки овощей, и огромная светлая доска, прибитая диагонально вдоль дверного проёма. Очевидно, этим проходом не пользовались уже очень-очень давно.
Франциск помог Артуру расчистить проход от бочек и отодрать доску от двери, благо, это оказалось не так сложно, как предполагалось сначала.
Когда же дверь все-таки распахнулась, двое мужчин испуганно высунули головы и с прищуром изучили окрестности. Через пыльную завесу постепенно начали проступать очертания стульев, столов с ножами и тарелками, полками, переполненными глиняными вазами и кувшинами. Несмотря на то, что основная битва происходила в главном зале, даже здесь среди груды грязи и раскрошенного кирпича можно было разглядеть тела мертвецов.
— Надеюсь, что ваши братья живы… — сказал Франциск тихим и хриплым шепотом, будто боялся нарушить покой лежащих тел. Может быть, они еще и были живы, просто лежали без сознания, но проверять свои догадки как-то не очень хотелось.
— Живы, не волнуйтесь, — уверенно ответил Артур, ступая по раскрошенному красному кирпичу. — Скотт не позволит им умереть.
Им пришлось пробираться через огромные обломки. Гостиная и холл были разрушены полностью, почти вся мебель была обращена в тлеющие угольки. Ковёр, которым были устелены все комнаты, из алого превратился в серый из-за пыли и грязи, а где-то виднелись следы от пуль, которые до сих пор слабо дымились. Артур попытался одной рукой открыть входную дверь, которая чудом оставалась стоять среди руин, но за нею его поджидал ослепительный свет.
— А ну стоять! Не двигаться! — словно гром среди ясного неба прозвучал повелительный голос охранника. За ним стояло ещё несколько людей в форме. Многие из них с трудом держались на ногах. — Руки вверх!
В ответ на зычные приказы Артур лишь увереннее прижал сферу к груди и скривил противную физиономию.
— Пожалуйста, бросьте сферу, — Франциск взял друга за плечо. — Бросьте! Иначе они будут…
— Стрелять? Пусть попробуют.
— Артур, прошу, — при виде каменных лиц людей в форме у Франциска что-то болезненно заныло под ложечкой, и он усиленнее стиснул плечо англичанина.
— На счёт три — вы бросаете то, что держите в руках, или мы начинаем стрелять! Раз… — а этот тип не шутил! Вид у него был до мозга костей серьезный, глаза большие, злые и лишь немного испуганные. Скорее всего, он был в состоянии аффекта.
— Артур…
Артур сильнее сжал в объятиях сферу, словно больше ничего не представляло для него важности.
Внезапно на другой стороне замка послышался шум, от которого вновь задрожала земля. Франциск уже догадался, в чём дело. А когда он увидел ехидную ухмылку на лице товарища, то отбросил и остальные сомнения.
Стража испуганно подняла головы к небесам, когда плотно укутанные серые облака нещадно разорвал острый нос корабля. Его большие чёрные паруса снова счастливо раздулись при дневном ветре, и корабль поплыл с быстрой скоростью прямо на толпу, несся следом за собой свою тучную тень.
Хватило мгновения, чтобы на площадке остались лишь два человека. Остальные с криками бросились наутёк.
Вскоре тень от корабля нависла над головами выживших, и перед ними упала веревочная лестница. Улыбка англичанина стала такой широкой, что по ней можно было сосчитать все зубы.
Как только они оказались на палубе, Артур и Франциск подняли взгляд на окружившую их толпу пиратов. Среди них Франциск уже успел разглядеть закутанного в тёплые одеяла Гарри. Тот радостно помахал ему рукой, а Франциск едва подавил в себе желание ответить улыбкой.
— Сейчас вас встретит капитан, — угрюмо сказал один из матросов.
Через некоторое время команда разошлась по своим делам, которых, между прочим, сейчас у них было предостаточно.
Франциск устало присел на ближайшую деревянную бочку, прибитую к полу, и со спокойным видом стал разглядывать корабль. Вернее, изучать его увечья, появившиеся после боя. У трюма огромным покрывалом валялись старые паруса — все изорванные и обугленные, из которых тянулся тонкими струйками серый дым. Пол под ногами весь был покрыт белыми бороздами.
Молодой юнга (он был явно не старше Гарри), взобравшись на железную мачту, которая заметно была погнута в некоторых местах, водрузил на глаза очки и принялся за сверло. Другие матросы в спешке переносили в укрытие хрупкие вещи. Кто-то уже достал бочонок со смолой.
Пока вся команда была увлечена починкой корабля, Гарри подобрался к Артуру поближе и с прищуром посмотрел на сферу, которая лежала в его руках.
— Ты достал её, — сказал он с толикой изумления. — Но как? Как ты смог?
— Нам повезло.
— Ах, повезло?! — на палубу, переодетый в парадный костюм, вышел Скотт. В руках он держал чёрные очки, которые старательно протирал салфеткой. Лицо его выражало некую смесь гнева с недоумением. Но всё же гнева было больше. Франциск сразу предпочел отойти в сторонку, чтобы случайно не столкнуться со Скоттом лицом к лицу. — Повезло, Керкленд? Бросить своих братьев на поле битвы и сбежать в неизвестном направлении? Повезло, да? Ты даже понятия не имеешь, через что им с Кевином пришлось пройти, пока ты ползал невесть где!
Артур попытался сделать вид, что сказанное Скоттом не вызвало в его души никакого трепета.
— Ошибаешься, Скотт. Я прекрасно понимал, на что шёл. И Гарри с Кевином тоже это понимали. Возможно, тебя это поразит, но мы уже давно не маленькие дети.
— Вот как! По виду и не скажешь! Особенно если учесть то, как глупо вы попытались проникнуть в этот дом!
Было понятно сразу — еще один необдуманный ответ со стороны англичанина, и тот полетит за борт без лишних промедлений. Франциск не мог этого допустить. Он смело подошел к двум скандалистам и снова, как и в прошлый раз, встал между ними.
— Опять ты? — зарычал Скотт, стиснув свои очки до неприятного хруста. — Всё испытываешь судьбу, лягушонок?
Франциск на секунду оторопел и осунулся, но затем снова смело воспрянул духом и вкрадчиво произнёс:
— У нас сейчас нет времени на споры, капитан. Стражники могут в любую минуту вернуться с подмогой.
Скотт живо двинул челюстью, желая ответить что-то очень важное и едкое, но крик подопечных быстро выбил у него желание продолжать спор. Посмотрев через перила, он увидел примерно то, что пытался донести до него Бонфуа. Внизу среди руин происходило какое-то нехорошее оживление. Стражники бегали с оружием и что-то неясно голосили. Тем же временем в небо взмыло несколько горящих точек, которые тут же начали стремительно приближаться к летучему кораблю. За ними тянулась полоска дыма.
Скотт был вынужден забыть о разногласиях и вернуться к роли капитана. К слову, эта роль выходила у него намного лучше, чем роль любящего брата.
Франциск тут же обернулся к Артуру.
— Благодарю вас за вмешательство, конечно. Но не стоило этого делать, мы бы и сами…
— … сами справились? Да неужели? И каким же образом? Перебив друг друга?
Артур тут же захлопнул рот и в немом изумлении уставился на своего товарища. Гарри громко икнул. Но Франциска уже было не остановить.
— Я больше не желаю видеть, как вы рвётесь на рожон, будто свихнувшийся камикадзе. Ступайте уже в каюту, Бога ради! И постарайтесь больше не вляпываться в неприятности.
Артур тут же выпрямился и со странной улыбкой на губах… пошёл прочь. Он так ничего и не сказал Франциску, что было очень странно. Обычно он любил оставлять последнее слово за собой.
— И ты, — Франциск указал пальцем на Гарри. — Ты тоже иди за ним. Пожалуйста.
Гарри испуганно засеменил следом за братом.
Множество странных точек быстро приближалось к кораблю. Вскоре они оказались настолько близко, что можно было уже хорошенько разглядеть в серой дымке их блестящие крылья, из которых мощным потоком струился белый пар.
Пустив в корабль снаряд тяжелых пуль, летуны резко взмыли вглубь хмурого неба и на какое-то время пропали из виду. Надолго ли… время покажет. А пока что, с трудом переживая свежие раны, корабль медленно направлялся в сторону побережья.
— Поднять паруса! — как всегда зычно воскликнул Скотт, берясь руками за штурвал, который дёргался в его руках, словно в смертельных конвульсиях. — Сложить все мачты! Включить стеклянную крышу!
«Стеклянную… крышу?» — Франциск высунулся из своего убежища.
Пол сильно трясся под его ногами, грозясь развалиться на куски. Корабль уже не просто парил над землей — лишившись парусов и своего воздушного шара — он острой стрелой рвался сквозь влажный воздух прямиком навстречу морю. Франциск в ужасе не мог проронить ни слова. Что же делать? Они же разобьются о волны! Прыгать за борт?
Его ноги подкосились, и Бонфуа упал на колени, едва держась вспотевшими пальцами за край перил. Холодный воздух терзал кожу, скрип досок напоминал крик ревущего младенца, который захлебывался в дикой истерике.
Перед его взором промелькнули летуны. Они снова направлялись к кораблю и теперь действовали очень решительно. Да, добром это точно не кончится.
Франциск снова бросился к бочкам и спрятался между ними, надеясь, что они спасут его от неминуемой гибели.
— Ну, хорошо, — сказал он сам себе. — На сей раз, я был бы очень счастлив, окажись всё это гипнозом.
Внезапно он почувствовал на себе какую-то тень. Франциск в ужасе огляделся и вдруг заметил, как головы моряков накрывал янтарный купол. Откуда он появился и где был раньше — не понятно. Огромное толстое стекло медленно тянулось вдоль палубы, накрывая её сверху, словно большая медовая ракушка. Лишившись крыльев, шара и парусов, корабль пулей летел к морю, миновав стаю озлобленных летунов. Стрельба прекратилась. Летуны опять взмыли в небо и исчезли средь облаков, а корабль поглотила морская пена.