***

 — Северус, ты не уделишь мне полчаса своего времени? — тихо обратился ко мне Дамблдор, когда зашёл в больничное крыло после обеда.

Тина вот уже три часа спала, крепко обнимая всё это время Тома, а я не мог ни уйти из лазарета, ни подойти к ним, потому что она сама попросила именно его остаться с ней. Хотя та истерика, что случилась с ней в конце её «опроса» Тома, была настолько сильной, что я был согласен даже на это, лишь бы она успокоилась. Никогда ещё до этого я не видел, чтобы у кого-то настолько сильно дёргались руки… И теперь я окончательно понял, почему Тина сбежала из Австралии сюда, в Хогвартс… если подобные истерики часто преследовали её прошлой весной, как она сама призналась мне осенью, то это было совсем неудивительно. Но я понятия не имел, как с ними бороться. В отличие от Тома.

И всё же голос Дамблдора заставил меня отвлечься от мыслей и перевести взгляд с Тины на него.

 — Я… да, конечно… — хоть мне и очень не хотелось покидать лазарет, но я всё равно был здесь лишним, так что ничего бы не случилось, если бы я отлучился на полчаса или даже час.

И вдруг зашевелилась Тина. Я уж было испугался, что мы даже таким тихим разговором могли разбудить её, но она всего лишь немного повернулась, прижалась к Тому и пробормотала:

 — Северус, любимый, ты бы не мог закрыть окно, мне холодно…

Я ничего не смог с собой поделать и растерянно посмотрел на Тома, а он точно так же посмотрел на меня. А затем он, закрыв глаза и сделав глубокий вдох, тихо проговорил:

 — Конечно, любимая, — и взмахнул рукой, отчего окно, которое открыл Невилл с утра, тихо закрылось.

 — Спасибо, любимый… — едва слышно поблагодарила она, а после снова прижалась к нему и заснула.

В этот момент мне даже не нужна была легилименция, чтобы понять, что чувствовал Том, поскольку мои чувства были такими же. Слышать, как тебя называют чужим именем было так же больно, как и видеть, как твоя жена лежала в крепких объятиях другого. И я бы сейчас отдал всё, что у меня было, чтобы оказаться на месте Тома. А он — чтобы оказаться на моём. Дамблдор тоже прочувствовал весь драматизм сложившейся ситуации, и его сочувствующий взгляд, которым он посмотрел сначала на Тину с Томом, а затем на меня, говорил о многом. Но видимо, он хотел сказать что-то ещё, уже вслух.

Поэтому, взяв себя в руки, я всё же вышел за директором Хогвартса из больничного крыла и направился к нему в кабинет.

 — Северус, — обратился ко мне Дамблдор, как только мы сели по разные стороны от стола, как всегда заваленного всякой всячиной, — Тина тебе ещё не говорила… о своём решении?

 — Нет, не говорила, — коротко ответил я, потому как мне и так было плохо после всего того, что произошло накануне, а Дамблдор ещё подливал масло в огонь.

 — Том мне сказал, что её рана уже… затянулась, он назвал это как-то по-другому, но мне, старику, уже трудно запомнить их особые термины. И в четверг он собирается уехать в Лондон. Конечно, наш общий друг с волшебным глазом пообещал, что не спустит с него этого самого глаза, сам же знаешь, как он ему доверяет, но мне почему-то кажется, что… изменения в Томе вполне искренни. Я ему верю. Как жаль, что сорок лет назад я не узнал, чем он всё-таки занимался…

Я лишь выжидательно смотрел в бледно-голубые глаза, скрытые очками-половинками, и Дамблдор, правильно расценив мой взгляд, продолжил говорить:

 — Как ты думаешь, Северус, кого всё-таки выберет Тина?

 — Не знаю, — тихо ответил я, ведь этот вопрос в последнее время мучил и меня, хоть я и старался прогнать его подальше от себя. А теперь я узнал наконец, когда же выбор будет сделан окончательно. — Мне кажется, что она выберет Тома.

 — Что-то мне подсказывает, что если бы сейчас передо мной сидел Том, и я задал бы ему этот же вопрос, то услышал бы, что Тина выберет тебя, — с мягкой улыбкой заметил он, но мне совершенно не хотелось улыбаться. Я не понимал, зачем Дамблдору вообще понадобилось говорить со мной о том, что и так было всем ясно. — Знаешь, Северус, и ты, и Том прекрасно видите, чего вам не хватает, чтобы Тина… как вам кажется, осталась бы с вами. Тому не хватает… твоего спокойствия, дипломатичности… до этого мне казалось, что у тебя непростой характер, но по сравнению с Томом ты просто эталон спокойствия и вежливости! Вот я старый дурак, уже и забыл, каким он был во времена своей учёбы…

 — Может быть, — задумчиво ответил я, прекрасно понимая, что мне всё равно не хватало больше. И Дамблдор сразу догадался о моих мыслях.

 — А как по-твоему, чего не хватает тебе, чтобы Тина осталась с тобой?

 — Семи лет брака, — тихо озвучил я прописную истину. — И медицинского образования.

 — Но ведь Тина уже немало знает про магический мир, думаешь, она не сможет приспособиться к жизни в Хогвартсе? Я уже разговаривал с профессором Вектор, она не против, чтобы у неё появилась коллега…

 — Тина не волшебница, и этот мир не её. Она может, конечно, остаться здесь и со мной, но вряд ли ей будет так же комфортно, как в госпитале, где она работала до этого. Том… это невероятно, но он умудрился совместить в себе крайности, прямо как Тина. Он может одинаково хорошо преподавать магию и оперировать людей без её помощи.

После этих слов я немного замешкался, и Дамблдор, просвечивающим взглядом смотря мне прямо в душу, мягко уточнил:

 — То есть ты считаешь, что Том сможет вернуться в обычный мир, а ты там жить не сможешь?

 — Ради Тины я готов оставить Хогвартс и магию, — ответил я спустя полминуты раздумий. — Но мне уже не выучиться на хирурга, слишком поздно, у меня другой склад ума. Этим надо было заниматься сразу после школы, как поступил Том, не совсем осознанно, правда. Но он даже не представляет, как же ему тогда повезло. Если Тина вернётся работать в госпиталь, то, даже если мы останемся женаты, с Томом она будет видеться намного чаще, чем со мной. И всё равно уйдёт к нему, сами же видите, что бывает, когда они остаются одни.

 — А если она останется с тобой в Хогвартсе? — Дамблдор задал очередной скользкий вопрос, но у меня и на него был ответ:

 — Она всё равно сбежит от меня через какое-то время. К нему. Вы же сами всё видели, Дамблдор… порой мне кажется, что Тина забывает, что они… расстались. Не думаю, что она специально, но… она хочет быть с ним…

 — Но ты сам слышал, она назвала Тома твоим именем, — мне уже стало тошно от просвечивающего взгляда, так что я повернулся немного влево и посмотрел в окно на чистейшее голубое небо. — Она когда-нибудь называла тебя его именем?

 — Нет, — коротко ответил я, всё ещё избегая смотреть на директора. — Никогда. Но она ответила мне взаимностью только потому, что я — его копия… во многом. Не во всём, но во многом. Именно поэтому она тогда и согласилась быть со мной. И как бы я ни хотел думать иначе, но изначальная причина была такой. И с этим ничего не поделаешь.

 — То есть ты готов отпустить её?

 — Да, — наконец я нашёл в себе силы, чтобы произнести это вслух, и мне, к удивлению, стало легче. — Я отпущу её.

 — Даже если она решит остаться с тобой? — Дамблдор продолжал смотреть мне прямо в душу, но теперь, когда я выразил все свои страхи, мне вдруг стало всё равно на этот взгляд. — Даже если её отпустит и Том?

 — Если он так сделает, то Тина останется со мной только из чувства вины. Так что да, я её отпущу. И она уйдёт к нему.

 — А что будешь делать ты, Северус? — в этот момент в его голосе вдруг появилась… тревога, но я всё давно решил для себя, так что ни одна эмоция не проскочила в моём ровном тоне.

 — Я останусь здесь, Дамблдор. Если вы не против, конечно.

 — Нет, конечно, не против, — он мягко улыбнулся мне, но почему-то в этот момент мне показалось, что мой старый учитель знал гораздо больше меня. Как всегда. Но мне было уже всё равно. Пусть знает. Это ничего не изменит. — Это всё, что я хотел от тебя, Северус.

 — Хорошо, — выдохнул я, поднявшись на ноги, а затем, уже почти дойдя до двери, обернулся, чтобы снова посмотреть в глаза Дамблдору, но он лишь мягко улыбался в ответ, никак не выдавая, что же увидел в моём сознании.

Когда я вернулся в лазарет, то Том сидел на стуле рядом с кроватью Тины, а она сама свернулась калачиком под лёгкой простынёй и всё ещё крепко спала.

 — Почему она всё ещё спит? — с тревогой в голосе тихо спросил я, подойдя к ним ближе.

 — Не знаю, — коротко ответил он, не сводя взгляда с её лица. — Эта истерика… она и раньше в них впадала, когда ей снились ночные кошмары, но… я никогда не видел, чтобы у неё так сильно дрожали руки…

 — Тина сказала, что прошлой весной было то же самое, — сообщил я, осторожно сев на кровать.

 — Да, алкоголь делает своё дело… сколько же она его выпила с того момента, как всё вспомнила… — я так и не понял, вопрос это был или просто факт, но Том и не ждал моего ответа и, оторвавшись от лица Тины, посмотрел мне в глаза. — Будет лучше, если она проснётся рядом с тобой. Не надо ей знать, что она… в общем, пусть думает, что проспала всё это время с тобой, у неё и так сейчас нервы ни к чёрту, пусть придёт в себя.

 — Ладно, — было глупо отказываться от такого предложения, хотя и слышать его было немного странно, потому как Том до этого только и делал, чтобы убедить Тину развестись со мной, а теперь он вдруг пытался сохранить наш брак. И я вдруг осознал, насколько же мы похоже думали…

 — Не скучайте, — бросил он на прощание и, даже не посмотрев на то, как я лёг рядом, быстро вышел из лазарета, оставив нас вдвоём. А спустя всего несколько минут Тина зашевелилась и проснулась.

***

 — Все ушли? — пробормотала я, постепенно отходя от невероятно глубокого сна, что вдруг накрыл меня с головой.

 — Да, — тихо ответил Северус, в крепких объятиях которого я всё это время лежала. Я почти не помнила, как же оказалась в кровати, но, видимо, это именно Северус уложил меня.

 — Не хочу пока никого видеть… может, полежим в нашей спальне? — немного капризно предложила я, поскольку мои друзья могли прийти в любую минуту, а моему мужу очень не нравилось, когда я так явно проявляла свои эмоции при его студентах. А мне сейчас очень хотелось побыть с ним наедине, хотя я и пролежала с ним всё то время, что спала.

 — Конечно, — мягко улыбнувшись, прошептал он, а затем встал с кровати и хотел уже взять меня на руки, но я возмущённо воскликнула:

 — Я не фарфоровая кукла и могу дойти сама!

 — Но мне очень хочется донести тебя… — ласково попросил Северус, и я, вдруг почувствовав чувство вины, попыталась улыбнуться и сама забралась к нему на руки.

Северус отнёс меня в нашу временную спальню, ведь лазарет мой лечащий врач всё ещё не разрешал покидать, хотя препаратов мне нужно было капать от силы два, не больше, и перевязок уже не было, но спорить с Томом в этом вопросе я не стала. Мне было так уютно в этом небольшом замкнутом пространстве, куда приходили гости, если хотели, а остальная же школа казалась мне холодным и неуютным миром, и я почему-то боялась туда выходить. А ещё последняя истерика, которую я помнила довольно смутно, показала, что до удовлетворительного состояния мне было ещё далеко.

 — Ты не выйдешь отсюда, даже если придёт Невилл с остальными? — насмешливо поинтересовался Северус, когда я устроилась у него на груди и крепко обняла.

 — Сделаем вид, что нас здесь нет, — предложила я, на что получила широкую улыбку в ответ. — Прости меня… мне, наверное, не стоило просить Тома делать мне массаж…

 — Почему ты мне до этого не говорила, что у тебя болит спина? — Северус не дал мне дальше оправдываться, но эта тема его явно интересовала, хотя он и пытался скрыть интерес за маской спокойствия.

 — А толку? — ответила я, проводя кончиками пальцев по пуговицам его чёрной рубашки, почти такой же, какая сегодня была на Томе. — Она у меня всё время болит… я пью лекарства, зарядку иногда делаю, плаваю… но обычно мне помогал массаж Тома. Прости, как только он уедет, я обязательно найду себе другого массажиста… женщину.

 — Женщину? — со смехом повторил Северус, и я, приподнявшись, посмотрела на него, чтобы понять, что его так развеселило.

 — Да, а что такого? Том потому и выучился на мануального терапевта, что до этого у меня был специалист-мужчина, а он меня ревновал к каждому встречному. И тебе, наверное, тоже будет неприятно, если моей спиной будет заниматься… другой…

 — Тина, я не против, если твоей спиной будет заниматься Том, — поцеловав меня в лоб, прошептал он, и я, закрыв глаза, глубоко вдохнула, наслаждаясь его касаниями. — Думаю, никто лучше его не уберёт у тебя эту боль. И раз уж вы договорились, то пусть он доделает начатое… Вот уж не думал, что ты можешь быть такой…

 — Какой? — настороженно уточнила я, снова посмотрев в глаза Северусу, но он, тепло улыбнувшись мне, ответил:

 — Убедительной. Я бы на месте Тома не смог столько сопротивляться.

 — Да уж, такого упрямца, как он, ещё поискать надо, — усмехнулась я, продолжая смотреть в глаза своему мужу.

 — Тина, а почему ты заключала с ним брачный договор, а со мной нет? — вдруг спросил он, и я, тихо засмеявшись, привстала и облокотилась о тяжёлое покрывало, а затем насмешливо задала встречный вопрос:

 — Потому что изначально наш брак был фиктивным, ты забыл? И я далеко не сразу стала ему верить. А ты… я тебе верю. Ты же сам с утра слышал, я даже не представляю, сколько денег у меня на счетах, и почти за ними не слежу, так что финансовая сторона вопроса… забирай хоть всё, мне без разницы.

 — Мне не нужны твои деньги, — спокойно возразил Северус, и я, легко поцеловав его в губы, прошептала:

 — Вот поэтому я и не заключала с тобой никакого договора.

Северус так же легко ответил на поцелуй, но мне вдруг захотелось, чтобы он забыл про то, как я целовала с утра Тома, и я вновь поцеловала своего мужа, уже более требовательно, а затем ещё раз и ещё, обхватив руками его лицо, и сама не заметила, как оказалась сидящей на его животе, а сильные руки обхватили мои бёдра.

 — Тина, Том просил, чтобы я… — едва смог произнести Северус, но я снова жарко поцеловала его, положив его руки к себе под рубашку на талию.

 — Плевать на то, что он там просил… — тихо ответила я, а он тем временем крепко обхватил руками моё тело и жадно гладил мою спину горячими ладонями. — Шрам затянулся, ходить можно… и другое… тоже…

 — Тина… — Северус всё ещё не оставлял попыток вразумить меня, но я, не прерывая поцелуя, расстегнула рубашку и стащила её с себя, а затем переместила его ладони со спины на почти обнажённую грудь.

 — А ты ещё говорил, что не смог бы сопротивляться столько, сколько Том… — немного возмущённо пробормотала я, всё ещё держа ладони Северуса, хотя особой необходимости в этом не было, поскольку он сразу понял, чего я от него хотела, и тут же принялся выполнять задуманное. — Достаточно убедительно?

 — Да, — услышала я короткий ответ, а почти сразу после этого мне помогли избавиться и от шорт, и от белья, мягко опрокинув меня на спину. — Ты уверена, что тебе можно?

В голосе Северуса была неподдельная тревога, но я, проведя чуть тёплыми ладонями по его обнажённой коже груди, ведь я тоже времени даром не теряла, и его рубашка полетела примерно в ту же сторону, куда и мои шорты, ответила шёпотом:

 — Да. Люблю тебя.

 — Я тоже тебя люблю… — донёсся до меня страстный шёпот, а потом я погрузилась в такие горячие поцелуи моей обнажённой кожи, касания… а мои тихие выдохи плавно переросли в тихие стоны, и я очень старалась сдерживаться, чтобы те посетители, которые могли в это время прийти в больничное крыло, не догадались, чем мы с мужем занимались в спальне за закрытой дверью.

***

 — Том, прости, но я, наверное… зря попросила тебя о массаже вчера, так что… — неуверенно обратилась я к нему, как только тот пришёл в больничное крыло в час дня, а незадолго до этого я отпустила всех утренних гостей, а Северус ушёл сам, сказав, что профессор Слизнорт попросил его немного помочь с подготовкой к СОВ и ЖАБА, потому что начинались они на следующей неделе. Хотя я прекрасно понимала, что мой муж просто тактично оставлял нас с Томом наедине, и никакие просьбы его старого учителя не смогли бы заставить его покинуть лазарет, если бы я попросила остаться.

Том, услышав такую новость, поднял от удивления брови и пристально посмотрел на меня, а после недоверчиво уточнил:

 — То есть ты издевалась вчера надо мной целых полчаса только затем, чтобы сейчас сказать мне эти слова?

 — Хватит, мне и так паршиво из-за того, что было вчера, а ты ещё… я попозже обязательно найду себе мастера, так что можешь сильно не расстраиваться. тем более что ты и так не очень и горел делать мне этот массаж.

 — Я же шутил, что ты, мне нетрудно, — теперь вместо яда в его словах сквозила забота, но я, опустив взгляд в пол, пробормотала:

 — Так… так будет лучше… я не хочу никого провоцировать… не сейчас… я… мне нужно немного отдохнуть…

 — Хорошо, как скажешь, — замявшись немного, ответил Том, и я, неуверенно улыбнувшись ему, направилась в свой маленький уютный мирок, спальню, чтобы немного полежать в кровати.

Только вот это «немного» переросло в очередной послеобеденный сон на два с лишним часа, а когда я проснулась, то вдруг почувствовала чьи-то до боли знакомые руки на своей спине.

 — М-м-м… — недовольно промычала я, собираясь с мыслями, но мысли упорно не хотели приходить на собрание. Пришла лишь одна, та, что и сообщила мне, чьи это были руки. — Том, что ты здесь делаешь?! Я же сказала тебе, что потом займусь всем этим.

 — Но меня попросил Северус… и он был очень убедителен, — насмешливо ответил Том, но я снова возмущённо воскликнула:

 — Не говори чепухи, он никогда тебя об этом не попросил бы…

 — Попросил бы, — раздался другой голос, и я, поморгав немного, повернулась вправо, чтобы посмотреть на его обладателя. — Тина, я же сказал тебе вчера, что не против, зачем ты отказалась?

 — Я отказалась потому, что не хочу, а спина у меня уже не болит, так что закрыли тему, — проворчала я, но Том даже и не собирался убирать руки с моей спины, и я недовольно посмотрела на него. — Что ты сделал с моим мужем? Это Империус?

 — Тина! — рассмеялся Том, убрав только одну, правую ладонь. — Я же был предупреждён тобой же относительно Непростительных заклинаний, забыла? Мне ещё очень пригодится правая рука!

 — Всё, хватит, иди уже отсюда, я хочу отдохнуть, — уже устав от его постоянных насмешек, сказала я, надеясь ещё немного поваляться в кровати с Северусом, но в этот момент у меня опять заныла спина, видимо, я слишком долго лежала в одном положении, и я непроизвольно начала растирать плечо.

Том красноречиво посмотрел на меня, заметив, как я поморщилась от боли, а я, мельком взглянув на Северуса, пробормотала:

 — Я выпью обезболивающее и миорелаксант, так что иди отсюда…

 — И долго ты так глушишь боль миорелаксантами? — наклонив голову немного набок, поинтересовался Том, потому как и я, и он прекрасно знали, что эти препараты были не для постоянного приёма. — Да, Северус, поэтому ты и не знал, что у твоей жены болела спина…

 — Это будет последний раз, — твёрдо ответила я, прекрасно понимая, что будет, если мы с Томом останемся в этой спальне одни. И Северус тоже это прекрасно понимал, но он почему-то играл в какое-то одному ему известное благородство, которое было больше похоже на пытку.

 — Тина, не надо ничего пить, лучше послушайся Тома, — невероятно спокойным тоном обратился ко мне Северус, и я растерянно посмотрела на него, абсолютно не понимая, что в этот момент творилось в его голове. — И ты была неправа, очень легко найти второго такого упрямца, как Том, ведь он лежит сейчас передо мной на кровати. Не буду вам мешать…

И, мягко улыбнувшись мне, он медленно встал и вышел из нашей спальни. А я выразительно посмотрела на Тома, как только мы остались одни.

 — Что? — недоуменно спросил он, повернувшись ко мне.

 — Спасибо, — язвительно ответила я, и он не мог не понять, что в моих словах не было ни капли благодарности. — И зачем надо было говорить про лекарства?!

 — Тина, их нельзя пить так, как их пьёшь ты! — возмутился Том, но я, выпрямившись, села рядом с ним и сердито сказала:

 — Да какая разница?! Ты мог хотя бы один раз не умничать и промолчать! Или ты думаешь, что мой муж настолько недалёкий человек, что не догадается, что мы вместо этого массажа переспим, как только останемся одни?

 — А ты этого хочешь? — насмешливо уточнил он, но я лишь закатила глаза и обречённо плюхнулась на кровать.

 — Ты обещал, что не тронешь меня… — протянула я в подушку, а Том тем временем расстегнул молнию на моём платье и начал медленно поглаживать спину.

 — Я также обещал не сопротивляться, если этого захочешь ты, — шёпотом дополнил он, начав медленно массировать мои мышцы спины и плечевого пояса. — Но я тоже против того, чтобы ты давилась таблетками, так что… расслабься и получай удовольствие… в конце концов массаж — это не измена.

 — Я уже, если честно, ничего не понимаю, — пробормотала я, постепенно чувствуя, как от умелых движений моего врача боль снова отступала. — Кому я изменяю и с кем… я ведь даже и представить не могла, что когда-нибудь мне будет нельзя целовать тебя. И Северус… он вроде всё понимает, но… когда я смотрю в его глаза, в них просто океан боли. И я клянусь себе, что это всё в последний раз… а потом ты снова гипнотизируешь меня… Прав был Лестат, слову женщины нельзя верить ни в коем случае, даже мне.

 — Я тоже до этого не мог представить, что ты когда-нибудь откажешься от моего массажа, — иронично заметил Том, довольно чувствительно надавливая на мои плечи так, что я даже немного поморщилась. — Ты его любишь?

 — Да… — протянула я, хотя мне было не очень комфортно обсуждать эту тему со своим бывшим мужем, но он правильно заметил вчера, мы были не просто супругами или любовниками сорок лет назад, мы ещё были хорошими друзьями, и сейчас только с ним я могла поговорить по душам.

 — Вы красивая пара, — стараясь, чтобы его голос звучал как можно более ровно, проговорил Том, но я прекрасно слышала, как на середине фразы он дрогнул.

 — Про нас с тобой говорили то же самое…

 — Да, говорили, — вдруг рассмеялся Том, ещё немного сильнее надавив мне на спину, а затем продолжил её легко массировать. — Те, кто нас плохо знал. А те, кто знал нас хорошо, говорили, что мы два психопата.

 — Так главное же, чтобы психическая патология была сходной, а остальное уже и неважно, — рассмеялась в ответ, наслаждаясь касаниями родных рук.

 — Это точно, — продолжал тихо смеяться мой мануальный терапевт, а его касания раз к разу были всё нежнее и нежнее, и совсем уже не походили на массаж, но боль уже прошла, а прекращать это мне очень не хотелось. — Кто я там был? Мазохист? Или садист-диктатор?

 — У меня, похоже, тот же набор, — улыбнувшись, прошептала я, положив холодную ладонь на его горячую, как только она замерла на моём левом плече. — Как меня там называли? Безжалостной стервой? А ещё мне очень нравилось быть беспомощной жертвой… Том?..

 — М-м-м? — протянул он, наклонившись к моему лицу, но как только я почувствовала его так близко, то не смогла ничего поделать и едва заметно коснулась его правой щеки губами.

Я сразу почувствовала, как он нервно сглотнул, а я вновь поцеловала его, вдруг забыв на мгновение, что мы находились не в спальне в нашем особняке, а в больничном крыле школы Чародейства и Волшебства. И это было, похоже, последней каплей в его титаническом терпении: он тут же развернул меня к себе лицом и жадно поцеловал в губы.

 — Господи, пусть это будет единственная клятва в моей жизни, которую я нарушу! — отчаянно воскликнул Том, прервав ненадолго наш поцелуй, а затем ещё более жарко принялся отвечать мне.

 — Ты ничего не нарушил, я сама к тебе пристала… — прошептала я, мягко перевернув его на спину, а после села к нему на колени. — Это я… во всём виновата… господи, кому же я изменяю… я не понимаю…

И продолжила целовать горевшие огнём губы, параллельно расстёгивая его рубашку, а он тем временем жадно целовал каждый кусочек моей обнажённой кожи, который был доступен его взору, поскольку на мне всё ещё оставалось лёгкое летнее платье, правда, уже расстёгнутое.

 — Тина, тебе нельзя… — прошептал Том, как только я захотела расстегнуть его кожаный ремень на брюках, но я перебила его поцелуем. Только вот Том всё же крепко схватил меня за запястья, не давая выполнить задуманное, и я вопросительно посмотрела на него, ведь сама же фактически шла на это, но он меня почему-то останавливал. — Я знаю, вы с Северусом вчера…

 — Откуда? — выдохнула я, снова и снова целуя его лицо, и он, тихо застонав, ответил:

 — Мне Лестат сказал. Тина… Тина, перестань…

Но я, воспользовавшись его минутной слабостью, всё же сделала то, что хотела, и он медленно проник в меня.

 — Господи, что же ты делаешь… — ещё раз простонав, воскликнул Том, скользя горячими ладонями по моей усыпанной шрамами спине. — Ты же опять будешь биться в истерике после этого, будешь жалеть…

 — Буду, — тихо подтвердила я, слегка поднимаясь и опускаясь. — Но знаешь, о чём я жалею больше всего на свете? Я жалею, что когда мы были вместе, я так редко говорила тебе, что люблю тебя. И десять лет после того, как я всё вспомнила, я билась в истерике именно из-за этого… Я люблю тебя, Том… Люблю…

 — Тина! — вдруг воскликнул он, а потом его лицо перекосила гримаса, хотя я сделала всего несколько движений, не больше. Но Том судорожно вдыхал ртом воздух, словно пробежал сейчас километров десять, не меньше, а затем уткнулся мне лицом в плечо и прошептал: — Прости…

Поняв, в чём было дело, я и сама тяжело вздохнула, а затем приобняла его голову ладонями и прижала к своей груди.

 — Ничего страшного, всё в порядке. Ты… ты так отреагировал из-за… того что я…

 —…из-за того, что ты сказала, что любишь меня, — закончил он за меня фразу, поскольку я запнулась на её середине. — Ты действительно редко говорила мне эти слова, а сейчас я даже не надеялся, что ещё когда-нибудь услышу их. Прости…

 — Всё в порядке, — успокаивающим голосом возразила я, медленно перебирая чёрные пряди и чувствуя, как его дыхание постепенно восстанавливается. — Это я во всём виновата. Прав был Генри и Северус, я такая упрямица. Я же упрямо не хотела признаваться тебе в этом, почти четыре года. Если бы я знала, что так будет, то я бы каждый день говорила тебе эти слова. Каждый день…

Из глаз против моей воли брызнули слёзы, но я не собиралась их убирать. Они тяжёлыми каплями скатывались по щекам на аккуратные пряди, а как только Том почувствовал на своём лице солёную воду, то он выпрямился и поцеловал меня прямо по мокрым векам.

 — Я люблю тебя, — шёпотом произнёс он, а я даже глаза не могла открыть для того, чтобы посмотреть на него. — Я хочу, чтобы ты была счастлива. И пожалуйста, не надо истерик по поводу того, что сейчас произошло. Ты была права, Северус прекрасно знал, что так оно и будет. Я тоже. Пусть… пусть это будет… нашим небольшим секретом, хоть о нём и будет знать ещё кое-кто.

 — Полежи со мной немного… — попросила я, а затем легко толкнула его в грудь, и Том, усмехнувшись, послушно лёг на подушки, а я устроилась у него на груди. — И ты бы не мог застегнуть мне платье, вдруг сюда кто-нибудь войдёт?..

 — Конечно, — его усмешка стала ещё шире, а после он всё же выполнил мою просьбу, хотя если бы сюда кто-нибудь действительно зашёл, то у него не возникло бы сомнений насчёт того, что же всё-таки произошло, потому как Том был без своей любимой сорочки, в одних только чёрных классических брюках, которые я под его тихий смех тоже застегнула. — Да, давай сделаем вид, что я всего лишь делал тебе массаж…

 — Ты просто невыносим! — возмущённо воскликнула я, хотя сама тоже широко улыбалась. — И как меня вообще угораздило влюбиться в такую язву, как ты?!

 — Не знаю, — беспечно ответил он, проведя рукой по моим открытым плечам. — Ты вот уже в который раз задаёшь мне этот вопрос, а я до сих пор не знаю, что тебе ответить. Как бы мне хотелось ещё когда-нибудь услышать его…

 — А толку, если даже за сорок лет ты так и не удосужился придумать ответ? — проворчала я, а Том громко рассмеялся, а потом легко поцеловал меня в лоб и прошептал:

 — И кто ещё из нас двоих язва? Отдохни немного, скоро придут твои друзья…

 — Угу… — выдохнула я, закрыв глаза и наслаждаясь такими желанными объятиями, абсолютно не понимая, где я в этот момент находилась: в Хогвартсе или в нашем особняке.