В первый после отъезда Серёжи рабочий день Вася действительно появился у ларька Анфисы.

— Привет, медвежонок, — девушка тепло улыбнулась рыжику. — Как твоё горло?

— А чё ему сделается? У меня организм крепкий. Поэтому я жив, здоров и готов к новым подвигам.

— Если ты о том, чтобы заточить ещё два десятка эскимо, я против, — Анфиса упрямо поджала губы.

— Не-е-е, эскимо — это пройденный этап, — Вася замотал головой.

— Тогда я теряюсь в догадках.

— Ну, не знаю… Как насчёт того, чтобы убежать на речку после работы?

— Ты серьёзно? Рыжик, ты только что горлом страдал!

— И что? Температура воды 21 градус. Я по радио слышал.

— А то, что работать я закончу в восемь. Потом — мальчишек кормить, спать укладывать. Даже если соглашусь на ночную вылазку, вода похолодает.

— А ты когда-нибудь была на ночном купании? — обезоруживающе улыбнулся парень.

— Не-а.

— Так вот, чтоб ты знала, ночью — самое лучшее купание. Людей нет, вода чистая и тёплая, как парное молоко. А чтобы на суше не замёрзнуть, можно костёр развести и укутаться в большое полотенце. Можем, к примеру, картошки испечь.

— Медвежонок, ещё раз спрашиваю, ты серьёзно?

— Ну да, я всё это время, пока болел, искупаться мечтал. А то лето закончится, и всё — никакой тебе природы.

Анфиса какое-то время молчала, задумчиво накручивая локон на палец.

— Я так понимаю, ты всё равно пойдёшь?

— Ага. Но с тобой было бы веселее, чем одному.

— Ох… И до скольки примерно твои ночные водные процедуры длятся?

— А всё зависит от того, нужно ли тебе завтра на работу.

— Нужно, медвежонок.

— Значит, где-то в час ночи уже будем дома. Благо, до ближайшего пляжа добираться совсем недолго.

— Хорошо, я пойду. Но Вась… Серёжа меня кое о чём попросил.

— Дай угадаю, посадить меня на привязь и ни под каким видом не пущать в воду.

— Ты утрируешь, — рассмеялась девушка. — Он всего лишь попросил попытаться удержать тебя от слишком долгих заплывов. И я намерена выполнить его просьбу.

— И как? Будешь за ноги из воды меня вытаскивать?

— Нет, просто попрошу не заплывать слишком далеко и не забывать выбираться на берег. Ты же не хочешь, чтобы я заскучала в одиночестве? — Анфиса лукаво стрельнула глазами.

— Зачем тебе скучать? Мы вместе поплывём. Умеешь плавать?

— Откуда? Учить некому было.

— Не переживай, я научу.

— Думаешь, получится?

— Ты у меня до Ленинграда доплывёшь, — оптимистично заверил Вася.

— От Москвы до Ленинграда и обратно до Москвы… Зачем же мне в Ленинград? У меня здесь вы с ёжиком.

— Хорошо, в Ленинград не поплывём, — по тону парня было непонятно, шутит он или говорит серьёзно.

— Фух, — с деланным облегчением выдохнула Анфиса.

— Значит, покрывало и полотенца с меня.

— А я возьму картошки и сделаю бутеров.

***

К удивлению Анфисы, Вася оказался прав. Вода ночью действительно была изумительно тёплой. А ещё рыжик проявил себя очень терпеливым учителем.

— Вась, я утону! — в голосе Анфисы слышалась паника.

— Не утонешь, я тебя держу. К тому же ты всё ещё можешь коснуться ногами дна, — парень наоборот — излучал олимпийское спокойствие.

— Ну и что! Утонуть и в стакане можно, знаешь ли!

— Это как? — Вася серьёзно задумался.

— Ну… Захлебнуться, пока пьёшь.

— Забавная ты, — рассмеялся юноша, но тут же посерьёзнел. — Смотри, сейчас я тебя аккуратно отпущу, не паникуй, вода сама тебя поддержит.

— Но я тяжелее, чем она!

— Анфис, вода даже меня подхватывает, а тебя-то совсем не проблема. Твоя задача — не паниковать, потому что я рядом, в случае чего вытащу, и поверить, что вода тебя держит. Попробуй почувствовать. Дыши ровно, через нос, медленно. Пока ты просто лежишь на воде, больше ничего не делаешь.

— Ладно, давай, попробуем.

Через минут десять пляж огласился победно-восторженным воплем:

— Вась, я поплыла! Я правда поплыла!

— Честные три метра, — широкая улыбка рыжика стала девушке наградой. — Видишь, всё легче, чем кажется.

— И правда.

Отойдя от эйфории, Анфиса неожиданно посерьёзнела.

— Вась, а Вась?

— Что?

— Вода.

— А что с водой?

— Пора выходить.

— Ты выходи, а я немножко поплаваю. Я недалеко, честно.

— Точно недалеко?

Парень тихо и недовольно заревел, совсем как маленький медвежонок.

— Сказал же, недалеко. Минут через пятнадцать выйду.

— Ладно. Я тебя буду очень-очень ждать.

Вася не подвёл. Из воды вышел в оговорённый срок, довольный и голодный.

— Ну что, можно и пожрать? — рыжик жадно уставился на сумку с едой.

Он поворошил угли веткой и резюмировал:

— Картошка готова. Если ты достанешь бутеры и яйца, сможем поесть.

— И компот, — улыбнулась Анфиса, извлекая из сумки пластиковую бутылку.

— Надеюсь, не из слив?

— Нет, вишня со смородиной. А ты не любишь сливы?

— Люблю, но у меня на них аллергия.

— Бедный-бедный медвежонок, — девушка протянула приятелю бутерброд и жестяную кружку.

— Подержи пока, я огурцы порежу.

Вася очаровывал своей непосредственностью и добротой. Обжигаясь и перекидывая картофель из руки в руку, парень пытался его остудить, а затем заботливо очищал и передавал Анфисе.

— Вообще-то, я и сама почистить могу, но спасибо.

Парень пожал плечами.

— Она горячая, в золе. Ты обожжёшься и испачкаешься.

— Ну, эта участь ждёт и тебя.

— Я переживу.

— Ещё раз спасибо, милый медвежонок, — улыбнулась девушка.

— Тебе спасибо. Ты меня бутербродами кормишь и компоту подливаешь. Так что всё равноценно. И вообще, у тебя улыбка красивая. И ты сама.

— Э-э-э… По-моему, я обычная, — смутилась Анфиса.

— Не-е-е, ты очень красивая. Волосы длинные и глазища огромные, цвет такой… Шоколадный, вот. И руки, у тебя очень красивые руки.

Девушка отвела глаза и засопела.

— Я сказал что-то не так? — насторожился Вася.

— Нет, Васенька. Просто… Мне никогда раньше не делали комплиментов… Ну, до вас с Серёжкой.

— Потому что люди — идиоты.

— Ты знаешь, что ты тоже красивый? Ты рыжий, как солнышко, — Анфиса передала парню ещё один бутерброд.

— Я огромный, неуклюжий и хожу в развалку.

— Ты не огромный, а уютный и сильный. И нет в тебе ничего неуклюжего. Ты очень легко двигаешься. А в воде так и вовсе… Даже грациозный.

— Вот чего-чего, а грации, по-моему, во мне и в помине нет.

— Ты просто себя не видишь. Знаешь, я бы Серёже, наверное, ничего подобного не решилась сказать, застеснялась бы.

— А зачем его стесняться? Он очень хороший — доброжелательный, умный, на самом деле, намного умнее меня. А его терпение поистине безгранично. Он всегда по полочкам мне раскладывает элементарные вещи. Потому что я тупой.

— Ты не тупой! — Анфиса легонько стукнула парня в плечо. — Ты открытый, добрый, не смеёшься надо мной, за то что плавать не умею. И напоминаю, мы, пока сюда ехали, активно обсуждали творчество символистов. Не пойми меня дурно, Вась, я не противопоставляю тебя Серёже. Ёжик замечательный, и я по нему очень скучаю.

— Я тоже, — мрачно пробасил Вася.

— Я просто говорю, что с тобой… Очень легко быть открытой.

— С ним тоже можно.

— Наверное, но я боюсь, — прошептала девушка, отводя глаза.

— Почему?

— Ну… Он такой… Он серьёзный, знает много, старше, из, насколько я понимаю, обеспеченной семьи. Книжки, Болгария — вот это вот всё.

— Но Серёга… Он свой. Да, у него папа — директор завода, оттуда и книжки, и Болгария. Но как-то так получилось, что лосик никогда этим не кичился. Ему и в голову не придёт это… Смотреть на тебя свысока, вот. Он вообще уважает тебя и тихо восхищается.

— Чем? — Анфиса скептически сдвинула брови.

— Говорит, твоей самостоятельностью.

— Эка невидаль, — фыркнула девушка.

— Ну, не скажи. Одно дело, когда мы, два здоровых лося, с четырнадцати на летних подработках. А другое — работать да ещё и о братьях заботиться.

— Но это не делает меня какой-то особенной. На самом деле, я думаю, многие так живут — родителям помогают, а младших нянчит каждый второй. Ты же тоже работаешь, да?

— Ну да.

— И зарплату наверняка матери отдаёшь.

— Мама берёт только шестьдесят процентов. Остальное — моё, хотя я бы всё отдавал, но мама настаивает, чтобы откладывал.

— У тебя очень… Хм, понимающая мама. И практичная.

— Да нет, я понимаю, что накопления нужны. Но, знаешь, я бы этим начал заниматься чуть позже. А пока… Хотелось бы разгрузить маму.

— Вам же хватает общего заработка?

— Ну да. Только мама в больнице и в медтехникуме как папа Карло впахивает.

— Она врач?

— Ага, детский хирург.

— Вау. Любит свою работу?

— Детей любит. И работу любит. А вот родителей не очень.

— Почему? — Анфиса отпила из кружки.

— Говорит, в большинстве случаев — не во всех, но в большинстве — родители в нездоровье детей виноваты сами.

— Как так? Я вот стараюсь мальчишек тепло одевать, регулярно кормить, прислушиваться, если у них что-то болит… Как можно проебать полимеры со здоровьем ребёнка? Мелкие же жалуются и плачут.

— О-о-о, проебать можно сотней разных способов. Например, недавно привели к маме девочку четырнадцати лет. Нога отекает и болит. Стали смотреть, анамнез собирать, оказалось, родители проебали разрыв связки. Ребёнок упал четыре года назад, мать с отцом сказали: «Ну ты, наверное, просто подвернула». Так девчонка и скакала — ни тебе повязки тугой, ни льда, ни покоя для ноги. Связка херово срослась — узлом. А вдобавок к этому счастью появился лимфостаз, потому что родители отмахнулись: «Ну не ехать же с дачи на рентген». А ты говоришь, как можно.

— Ну да, — девушка кивнула. — Могла бы, учитывая опыт общения с Зинаидой, и не спрашивать.

— Она пренебрегает вашим здоровьем?

— Она пренебрегает нашей жизнью, о чём ты? — Анфиса невесело усмехнулась. — Когда мне было четыре, у меня страшно заболел живот — фруктов невымытых поела. Я маме: «Болит, болит», а она мне затрещину, чтоб не ныла и не мешала спать, потому что ей завтра на работу (тогда она ещё трудилась).

— Таких, как твоя мамаша, отстреливать надо, — Вася зло сжал кружку, из-за чего ручка сосуда слегка сплющилась.

— Нормально, — Анфиса махнула рукой. — Зато сильной выросла, ничего не боюсь. — Но за мальчишек обидно, поэтому я стараюсь быть… Терпимее?

— А по-моему, ты просто… Кладёшь хуй на свою безопасность.

— Прости? — девушка напряжённо выпрямилась.

— Кладёшь. Хуй. На. Свою. Безопасность, — раздельно повторил Вася. — А это несколько отличается от концепта «ничего не боюсь». Вот смотри, ты видишь меня второй раз в жизни, и ты пошла со мной ночью на реку. Пляж пустой, а я намного больше и сильнее тебя. Местности ты не знаешь — я тебя сюда привёз. И если бы я был каким-то подонком, никто бы никогда не узнал, где тебя искать. И тем не менее, когда я предложил, ты не возразила тем, что меня не знаешь, не доверяешь. Ты просто пошла с двухметровым амбалом ночью в незнакомый район. Такая же хрень с Серёгой и стройкой. Ничего не стоит тебя обидеть ни ему, ни мне.

— То есть ты меня позвал и сам же обвиняешь в том, что пошла?

— Я тебя не обвиняю, и, разумеется, ни мне, ни лосику не пришло бы в голову тебя обидеть, — Вася отдал Анфисе последнюю картофелину. — Но это удачный пример того, насколько ты не беспокоишься о своей безопасности.

— А ты не думал, что я вам верю?

— Думал, и это очень приятно. Но никто не должен ходить с таким шкафом, как я, ночью в незнакомый район.

— Но ты же медвежонок, а медвежата милые, — девушка с трудом удержалась от того, чтобы потрепать парня по волосам.

— О Господи, да как же тебе объясни-и-ить! — протянул Вася, закатывая глаза. — Медвежата — это ни фига не милые плюшевые игрушки. Это такие огромные звери, которые могут убить одним ударом лапы. Понимаешь, Анфис? Поэтому, пожалуйста, пожалуйста, хоть иногда думай о собственной безопасности.

— Васенька, — девушка успокаивающе положила руку рыжику на плечо. — Ты сильно преувеличиваешь опасность, которая мне грозит. Я ж сорняк, тощий невзрачный сорняк. Кому такое надо? — Анфиса скептически оглядела свои тонкие руки и с грустью подумала, что они больше напоминают тростинки, да и фигура похожа на стиральную доску. Где там рыжик красоту неземную узрел?

— Сорняк… Ты не сорняк. Ты… Цветочек, маленький хрупкий цветочек. У тебя имя очень говорящее, с греческого именно так и переводится — цветок.

— Кактус? — чтобы окончательно не смутиться, девушка решила перевести комплимент в шутку.

— Ты знаешь, немножко кактус, — Вася пожал плечами. — Некоторые кактусы, ты, может, удивишься, очень красиво цветут.

— Не разбираюсь в этом, — Анфиса тряхнула мокрыми волосами. — У меня однушка, и выращивать цветы особо негде.

— У меня тоже однушка, но кое за чем я всё-таки ухаживаю. Суккуленты — идеальный вариант для маленькой площади.

— Но не когда у тебя в доме два мелких урагана. И цветок снесут, и тебя, ещё и поколются. Не хочется, знаешь ли, колючки из самых интересных мест им потом выковыривать.

— Так ты им скажи, чтобы не трогали.

— Вась, ты не понимаешь, — Анфиса разлила остатки компота по кружкам. — Они манюни, им всего семь.

— Семь лет — это уже достаточный возраст, чтобы понимать слово «нельзя».

— На них и так Зина вечно орёт. Если ещё и я буду их во всём ограничивать, жизнь мальчишек превратится в ад.

— Знаешь, по-моему, ты слишком заносишь им жопу на поворотах, — невозмутимо отозвался Вася.

На какое-то мгновение Анфиса почувствовала, как её захлёстывает обида. Несколько секунд ушло на то, чтобы вспомнить, о чём ей говорил Серёжа.

— Васенька, — вздохнула девушка, беря эмоции под контроль, — ты всё-таки немножечко хам.

— Почему?

— Ну… Понимаешь, «заносить жопу на поворотах» — это очень грубое выражение. Ты мог сказать, что я слишком за них волнуюсь, чересчур переживаю, беспокоюсь по мелочам… То, что ты имел в виду, можно сформулировать гораздо более деликатно.

— Да? А по-моему, суть не меняется, — парень нахмурился.

— Просто прими как факт — это выражение — не очень вежливое.

— Ладно. Прости, пожалуйста, я не хотел тебя обидеть.

— Я знаю, медвежонок, — девушка потянулась, чтобы погладить Васю по голове и замерла, так и не донеся руку до рыжих волос.

— Что? — парень удивлённо на неё посмотрел.

— Э-э-э… — Анфиса замялась. — Просто… Мне захотелось тебя погладить, а потом…

— А что потом? Почему не погладила?

— Потом я вспомнила, что это тоже не очень вежливо.

— Почему? — во взгляде рыжика плескалось недоумение.

— Вроде как это нарушает личные границы собеседника.

— Хм-м-м… Ну, наверное, это и правда не очень вежливо, если бы я был против. Но мне кажется, ничего плохого в этом нет. Ты вполне можешь меня погладить.

— Правда? — Анфиса широко распахнула глаза.

— Ну да, — невозмутимо подтвердил юноша.

Перебирая мягкие рыжие пряди, девушка думала, что ей действительно повезло с новыми приятелями. Возможно, у неё наконец-то появятся близкие друзья.

***

На следующий день Вася снова пришёл к Анфисе на работу. В руках он держал вазон с небольшим кактусом.

— Привет, это тебе, — улыбнулся парень, пристраивая презент на парапете.

— Э-э-э… Привет? — полувопросительно протянула девушка, ошарашенно глядя на цветок. — Спасибо? Васенька, а что с ним делать-то?

— Ну как что… Поставить на солнечную сторону, поливать раз недели в две, пересаживать примерно раз в три года — тогда он не разрастётся и не займёт много места. Можно иногда подкармливать. Вот и вся наука.

— Звучит просто, — Анфиса улыбнулась приятелю. — Значит, поставлю на окошко у своей раскладушки.

— Ты спишь на раскладушке?

— Ну да. На одном диване мальчишки, на другом — Зина. А мне… Не на полу же спать. Правда, у мальчишек диван на ладан дышит, сломается и всё — понятия не имею, что будем делать. Наверное, тогда на Зину рявкну, чтоб на раскладушку перелегла, а Димку с Костькой — на её диван.

— В этой истории, Фис, прекрасно всё, — Вася нахмурился. — Какого чёрта, если ты впахиваешь, а она — нет, на раскладушке ютишься ты?

— Ну потому что делить с ней диван — то ещё удовольствие, особенно, если она нажралась. Остаётся только прилечь и закусить.

— Так высели её к чертям собачим на своё место.

— Это Зинку знать надо. Крик поднимет такой, что только держись. Не, нервные клетки дороже, — девушка помотала головой.

— По-моему, хуйня какая-то получается, — Вася мрачнел всё больше. — А что с диваном?

— Да разваливается он, понимаешь? И заклинивает при попытке сложить, так что по стеночке ходим — площадь-то небольшая.

— Ну давай, я попробую починить. Хочешь, сегодня после работы?

— Знаешь, буду благодарна. Не переживай, на мозги никто капать не станет — Зина ещё утром к хахалю усвистела, а мальчишки во дворе дотемна.

— Ну, насчёт капать на мозги — это мне однохуйственно. Я, в конце концов, и послать смогу. Прости, не вызывает у меня твоя маменька уважения. Никакого.

— Этот факт я как-нибудь переживу, — хихикнула Анфиса. — Если я найду человека, у которого она вызывает уважение, сильно удивлюсь.

— Ты — как Серёга. В эту… Тонкую иронию можешь. Слушай, откуда ты такая… Ну, воспитанная? Спасибо, пожалуйста, буду благодарна.

— Прости? — девушка недоумённо посмотрела на приятеля.

— Вот-вот, и я о том. Кто-то другой сказал бы: «Чё?»

— Ну, в «Чё» я тоже могу, как и в «Хули, бля».

— Кто ж в нашем дворе в «хули, бля» не может?

— Ну да, каждому контингенту своя лексика, — пожала плечами Анфиса.

— Так мне интересно, — не сдавался Вася, — ты-то откуда вежливости набралась? Не от Зинки же, прости, пожалуйста.

— Разумеется, нет, — фыркнула девушка, сдувая чёлку со лба. — Просто… Не знаю… Книжки, наверное, хорошие читаю, плюс с бабушкой какое-то время жила.

— Это какое?

— Лет с четырёх до восьми. Потом бабушки не стало. Но она успела привить мне элементарные манеры. И к чтению приохотила. В общем, можно сказать, я вытащила лотерейный билет.

— Хороша лотерея — вкалывать с четырнадцати и получать затрещины от матери, — пробурчал рыжик.

— Ну, куда хуже было бы расти, например, в детдоме, или не уметь пары слов связать, или искренне считать панель единственным оптимальным источником заработка. Так что мне ещё повезло. Непыльная работа, относительная свобода, прожиточный минимум мозга — чем плохо?

Вася угрюмо засопел.

— Ты тоже немножко ёжик, — улыбнулась девушка.

— Нет, я всё-таки скорее медведь.

— Чудный медвежонок.

— Да, медведь определённо нравится мне больше, — прогудел парень.

— Ладно, будешь медвежонком, — Анфиса потрепала Васю, склонившегося к ней, по волосам.

— У тебя инструменты-то есть? Или свои нести?

— Ну, что-то определённо есть. Но я не знаю, что тебе может понадобиться.

— Ладно, на всякий случай возьму своё, — вздохнул Вася. — А твои проверю и скажу, чем ещё обзавестись.

***

Вечером подростки встретились у подъезда Анфисы.

— Ну что, пойдём, цветочек, — Вася прошёл вперёд и открыл для девушки подъездную дверь.

Соседки тётя Клава и тётя Света, сидевшие на лавочке неподалёку, проводили парочку неодобрительными взглядами.

Ребята скрылись в подъезде и уже не могли услышать возмущённого шепотка.

— Фиска-то неделю назад ещё с Серёжкой ходила, — проворчала тётя Света, грузная женщина лет пятидесяти.

— Ну да, Светка. А теперь вот рыжего Ваську окручивает, вертихвостка.

— Пойдёт девка по Зинкиным стопам, к гадалке не ходи.

— Может, и пойдёт, а может, и нет, — тётя Клава пожала плечами. — Ты, Светка, во всём плохое видишь. Может, они это… Дружат.

— Ага, дружат. А то ты не знаешь, в каком формате они… хм, дружат. Вот подружат, а потом девка с дитём одна останется, ещё и знать, от кого, не будет.

— Да ладно, порядочные мальчики.

— Наивная ты, Клавка, и всегда была. Все они в этом возрасте одним местом думают.

— Даже если и так, дело-то молодое. А то ты нас в их возрасте не помнишь, — хитро прищурилась тётя Клава.

— Нет, всё-таки пойдёт Фиска по материнским стопам.

— Всё б тебе ворчать, кошёлка ты старая, — женщина поддела товарку локтем.

— А ты отвлеки, — стрельнула глазками главная сплетница двора.

— А вот и отвлеку. Пошли домой, язва ты сибирская.

***

— Ну, реанимировать пациента ещё можно, — изрёк Вася, внимательно изучив диван.

— Будь добр, проведи реанимационные мероприятия. А я пока ужин приготовлю. Будешь картошку с рыбными консервами?

— Ага, — Вася быстро закивал. — Я вообще всеядный, а сегодня и пожрать не успел. Утром на работу — я на сварщика учусь и на заводе нашем практикую, — потом к тебе в ларёк поздороваться, сейчас вот с диваном разбираюсь…

— Несчастный медвежонок. Может, я тебе для начала бутерброд сделаю — с маслом и с колбасой?

— Спасибо, Фис, а то желудок узлом завязывается. А компот есть? — в голосе парня слышалась неприкрытая надежда.

— А как же. Будет тебе компот, самая большая кружка, — девушка улыбнулась и ушла на кухню.

Вася закончил примерно через полчаса. Тогда же в прихожую с шумным топотом ворвались Дима и Костя.

— Фиса, мы пришли! — хором заголосили мальчишки. — Будем есть?

— Будем-будем, — девушка вышла в коридор и скептически оглядела две чумазые мордочки. — Сначала умываться. Где вы так перемазались?

— Э-э-э… — Костя — светловолосый мальчик с хмурым взглядом — ненадолго замялся.

— Мы на свалке карбюраторы искали, а потом свинец из них выбивали, — заговорщическим шёпотом выдал Дима. — Вот, смотри, — он запустил ладонь в карман коротких шорт и вытащил пару свинцовых пластин.

— Ясно, — тяжело вздохнула Анфиса, понимая, что стирки ей не избежать (машинка в доме Воробьёвых отсутствовала). — Что отливать-то планируете?

— Я хочу биту утяжелить, — Дима почесал шрам над бровью — единственную примету, по которой можно было отличить близнецов.

— А ты, Костька?

— В зоску играть буду.

— Всё с вами понятно, чумазики. Дуйте в ванную.

Именно в этот момент из комнаты показалась рыжая голова.

— Анфис, готов ваш диван.

Увидев Васю, мальчики помрачнели.

— А что он тут делает? — Костя невежливо ткнул пальцем в сторону парня.

— Дим, Кость, это Вася, он в первом подъезде живёт.

— Мы знаем, — взгляд Димы потяжелел.

— Так и я вас знаю, живодёры мелкие.

— Что, Вась? — Анфиса нахмурилась. — Поясни, пожалуйста.

— Живодёры они — вот что, — невозмутимо повторил юноша.

— Ни черта не поняла, — девушка запустила пальцы в волосы. — Кто-нибудь объяснит?

— Ну, — Вася сурово оглядел сорванцов. — Сами расскажете, или мне поучаствовать?

— Мы… Мы шутили, — быстро выпалил Дима.

— Как шутили?

Мальчишки как по команде опустили головы и засопели.

— А шутили они, Анфис, очень забавно. Загнали кошку в яму для песка и швырялись в неё щебнем да шифером.

— Вот как? — Анфиса сурово сдвинула брови. — А ты сделал им замечание, так?

— Ну, типа того.

— Он нас самих в яму толкнул! — с обидой выпалил Костя.

— Ну да, их с кошкой местами поменял. Ну и тоже меткость потренировал, чтобы знали.

— Он мне плечо рассёк, а Димке в ногу попал.

— То есть жизненно важные органы не задеты? — педантично уточнила девушка.

— Что ж я, имбецил? — Вася вздёрнул подбородок.

— Нет, конечно, медвежонок, я просто уточняю, — Анфиса успокаивающе положила руку парню на плечо.

— Ты, вообще-то, нас должна защищать! — вскинулся Дима.

— И мы всё ещё не знаем, какого чёрта он тут делает, — добавил Костя.

— Защищать? — голос девушки похолодел на несколько градусов. — Знаете, мальчики, я никогда вас не била. Но узнаю, что занимаетесь живодёрством, — возьму отцовский ремень и отхожу обоих так, что сидеть неделю не сможете.

— Злая ты, Фиска, как мама! — обиженно бросил Костя.

Дима угрюмо смотрел себе под ноги.

— Может, и как мама, Кость, но надеюсь, вы оба меня услышали. А сейчас, марш умываться! И скажите спасибо Васе. Он вам диван починил.

— Спасибо, — буркнул Костя, а Дима приветливо улыбнулся и кивнул.

Пока близнецы мыли руки, Анфиса, раскладывающая картошку по тарелкам, заговорила.

— Спасибо, Васенька.

— Не за что. Мне не сложно, а тебе меньше головной боли.

— И знаешь, медвежонок, ты прав — кажется, я действительно заношу им жопу на поворотах.

— Слишком беспокоишься, — улыбнулся парень.

— Нет, заношу жопу на поворотах.