Оливер был в ужасе. Ему буквально скинули на руки ребёнка с обскуром и дали приказ с этим что-то сделать. Когда мальчик очнётся, взрыв неминуем. У них будет минут десять от силы на то, чтобы паразит ввёл мальчика в истерику и спровоцировал высвобождение тёмной энергии. Оставить его в вечном сне не вариант — обскуры имеют свойство тормозить развитие маленьких волшебников, поэтому, как рассчитал Оливер, даже если оставить мальчика под заклинанием стазиса или подобия вечного сна из сказок, это ничего не изменит. Его тело и магия не будет расти, соответствуя возрасту. А вот сущность взрослого волшебника успешно выжигает подобных энергетических паразитов... Но увы.

— Мерлин, ты же что-то делал с такими? — острый взгляд Кёркланда пронзил фигуру могучего мага. Тот покачал головой:

— Не на этой стадии. Тут могут помочь африканские шаманы, но дети остаются сквибами после такого. Мы не можем допустить, что это случилось с Гарри.

— Как они работали с детьми? — Оливер задал следующий вопрос, выдыхая. Интуиция шептала ему, что он напал на след. Что всё получится. Правда, её голос он часто путал с другими, обитающими в его голове... Но всем жильцам своего мозга он доверял. Почти всем.

— Я не знаю. Мне нельзя было находиться рядом, пока они проводили ритуалы, я сбивал все энергопотоки, — Мерлин помотал головой. — Мне с моей силой соваться просто нельзя.

— Тогда вон, — Оливер мотнул головой, теряя интерес к волшебнику. Поджав губы, Мерлин предупредил:

— Понадоблюсь — просто позови.

Кёркланд кивнул, восприняв его слова, как фоновый шум. Прищурившись, он перенастроил зрение и начал изучать состояние энергетических каналов Гарри. Вздохнув, Мерлин переместился по зову долга: необходимо было скрепить брак счастливой пары в Южной Корее.

Оливер рассматривал сплетение жизненной энергии мальчика, на удивление слабой и блёклой, и тьмы обскура. Гарри было от силы лет шесть, но даже у смертельно больных детей и то больше жизненной силы, обскуру потому и не понадобилось сильно много времени, чтобы поглотить сущность мальчика.

Дыхание магической Англии учащалось. Ломота в теле наваливалась волнами, температура поднялась. Взрыв обскура в магловской Англии — это, конечно, катастрофа, но в магической это будет иметь совершенно иные последствия. Тьма отравит светлых волшебников и преобразит магических существ, на которых падёт удар. Светлые маги могут умереть, не выдержав удара тёмной силы и трансформации сущности, а темномагические мутанты начнут терроризировать людей.

Ставки на самом деле были безумно высоки. И чем больше Оливер это осознавал, тем шире становилась его радостная улыбка.

Жить безопасно, законно, порядочно и прилично очень скучно. Влачить существование день ото дня, увязая в ядовитой неге безмятежности и забывая вкус адреналинового экстаза, — так грустно, жалко и мерзко, что у Оливера начинал срабатывать рвотный рефлекс. Так живут трусы и никчёмные люди, а Оливер — ни то, ни другое. И сейчас он на грани смерти, что не может не радовать. Лишь так он чувствовал себя живым, стоящим чего-то и способным на что-то.

Первый приступ удушья вызвал щенячий восторг: с адреналином по венам потекло чистое удовольствие. Зашипев, Оливер помотал головой. Было не до этого, чёрт возьми. Через пару дней он встретится с Алексом, с ним и оторвётся. А если сейчас он будет ловить кайф от недостатка кислорода, пропустит момент, когда сдохнет, этого нельзя было допустить. Во-первых, это жалко, во-вторых, Артур вытащит его с того света и заставит отвечать за непослушание. А ещё Артур знает все его фетиши и ни один из них в наказание не включит. Он очень страшный человек.

Откинув наползшие на глаза волосы, Оливер сосредоточился на процессах, которые происходили внутри Гарри. Тьма бурлила, переливаясь неоновыми разводами, напоминающие бензиновые. Смотреть на причудливую игру оттенков и красок было увлекательно, но где-то внутри Кёркланд и заметил то, что искал всё это время. Тот пазл, что был ему необходим, чтобы завершить картину.

Тьма бурлила не просто так. Она пыталась победить, задавить жизненную энергию ребёнка. Та уже была полностью подавлена, рассеяна, но тьма продолжала давить. Так быть не должно было. Касанием напротив сердца Оливер передал успокаивающий импульс, продолжая изучать ситуацию. Почему магический иммунитет мальчика так угнетён? Что так разозлило и взбудоражило тьму? Организм малышей не может вызвать такую сильную ответную реакцию. Было что-то ещё.

Взгляд Оливера внимательно исследовал тело мальчика, пытаясь вычислить эпицентр сопротивления. Он смотрел всё выше и выше, пока не наткнулся на шрам-молнию, а взглянув туда, Кёркланд радостно вскрикнул.

— Эврика!

Нечто чужеродное, очень мощное, отличное даже от тьмы, противостояло обскуру, тем самым ускоряя процесс заражения, но также его и сдерживая.

— Поразительно! — прошептал Оливер, изучая второй атакующий ребёнка паразит. — Это нечто совсем иное... Но что?

Проползшая по коже изморозь и привкус гнили во рту после касания к шраму дали точно понять: это некромагия. Тот, кто это сделал — полный псих! И Оливер его уважает.

Оливер о некромагии знал много. В основном потому, что Алекс много болтает в перерывах между сексом. Оливер всегда слушал его очень внимательно, и наступил момент, когда это пригодилось. После тщательного изучения Англия мог сказать, что это ничто иное, как крестраж. Магия даже не тёмная, а стихийная, и стихия — смерть.

Крестраж уже выполнял роль присоски-паразита, и когда появился конкурент, он заработал в полную силу. Крестраж тянул жизненную энергию у ребёнка и очернял души окружавших его людей, вытягивая на поверхность все самые отвратительные их черты, чтобы зарядиться негативом. А после попадания в организм мальчика обскура это усугубилось в разы: крестражу нужна была дополнительная подпитка. Это вело к ускоренному процессу развития паразита в теле малыша в качестве реакции на такое активное сопротивление.

— В какую же задницу угодил звёздный мистер Поттер? — пробормотал себе под нос Оливер, на самом деле не думая об этом совершенно. У него был результат, с которым стоило поработать. Поработать очень хорошо.

Если говорить о Кёркландах, из них двоих, как удивительно бы это ни звучало, в магии был лучшим Артур. Оливер мало что умел и предпочитал делать всё руками, но было кое-что, в чём он действительно был хорош. Магия крови.

Магия крови могла изгнать крестраж. Долго, мучительно, чрезвычайно болезненно и для носителя, и для того, кто вершил ритуал, но это было по крайней мере возможно. Конкретно эта техника задействовала кровь, что было очевидно по отметине, оставшейся на теле.

Вот только что делать дальше?

С обскуром она не поможет. Обскур — энергетический паразит, который к крови отношения нисколько не имеет. Он растерзает ребёнка, как только крестраж перестанет ему противостоять.

Значит, не выход.

Или...

В отличие от Артура, приверженца проверенных методов и чётких инструкций, редко прибегающего к импровизациям, Оливер предопределённость ненавидел. Взяв в руки зачарованный мелок, он начал чертить на полу пентаграмму и сигилы. Пусть ритуалистика и была важной частью магии крови, всё же мастером в ней он не был, но его это не пугало. Ставка — всего-то сохранность магической Великобритании, а может, и мира!

Закончив расписывать пол охранными знаками вперемешку с призывающими демонов, Оливер выдохнул и стёр пот со лба рукавом, а потом тихо хохотнул. Да, это будет увлекательно.

На другом конце Министерства в безликом кабинете Артур мерял шагами пространство, матерясь сквозь зубы. Доверял ли он тем, с кем оставил Гарри? По большей части. Сомневался ли он в том, что директор припас что-то ещё? Точно нет. Это надо было остановить.

Профессор Дамблдор не обеспокоился тем, чтобы постучаться, но Артур успел вовремя закрыть рот. А потом повернулся к гостю.

— Мне кажется, я давал точные указания о том, что вам следует делать, — отчеканил Кёркланд. — Почему в итоге мальчик на моей территории? Вы представляете, чем это всем грозит? Вы понимаете, что спаситель магической Британии может остаться сквибом?

— Думаю, этого не случится. Мальчик устойчив к тьме, я уверен, — мягко ответил Альбус, чуть прищурившись и внимательно рассматривая Артура.

— Устойчив? Ребёнок? Обскур — это не какая-то там абстрактная тьма! — рявкнул Англия. — Это нечто большее! Это не отображение сути, это болезнь!

— За Гарри присматривают хорошие люди, они не допустят, чтобы с ним произошла такая беда.

— Вернон Дурсль орал на него, как умалишённый. Это семейка психов! — вызверился Артур.

— Вы тоже сейчас на меня кричите, — заметил директор. Из рукава в его руку скользнула волшебная палочка. — Не думаю, что это признак...

— Вы взрослый человек, который осознанно сделал тупость, я вполне имею право! А такое обращение с маленьким волшебником чревато проблемами, и кому, как не вам...

— Обливиэйт!

— Это даже интересно, неужели у него рыльце в пушку? — Драко задумался.

— Я уверен.

Кто-то из рядом сидящих слизеринцев шикнул на двоих шепчущихся ребят, и те тут же замолчали.

Подходила очередь Рона. Он был в самом конце, и это только оттягивало приговор. Внезапно всё оказалось не так однозначно, как было в самом начале.

Рону всегда говорили, что на Слизерине учатся тёмные волшебники. Без ненависти или злобы, а как констатация факта. Есть и есть. Но с самого начала этого дня эта уверенность, вселённая в мальчика семьёй, которой он верил безоговорочно, пошатнулась.

Главным аргументом плохой репутации выступал обычно Волдеморт, страх и ужас прошедшего давно десятилетия. Но был ли он единственным тёмным волшебником? Были ли тёмные волшебники только тут, в Великобритании, конкретно на Слизерине? Как живут дальше его выпускники, селятся по тёмномагическим лабораториям и думают, как устроить подлости всем вокруг? Звучит неубедительно.

Мерлин там учился. А он ведь не тёмный волшебник, напротив, он светоч магического мира. Он написал много научных трактатов, которые тогда, в то время, были прорывными. Он спас много людей за свою жизнь и однажды помог королю Артуру основать Камелот. Ну, или что-то в этом роде, Рон не особо силён в истории.

Джино, мальчик, который общался с ним без капли гордыни и высокомерия (а ведь, может, он и есть победитель Волдеморта, ну или как минимум его родственник!), был к нему добр, поделился сладостями и ворчал вместе с ним. Он же не злой.

Он не может отказать в дружбе ему. Если, конечно, он вообще захочет с ним дружить. Сейчас Рон отправится, подобно всем остальным Уизли, за красный стол и... Джино наверняка уговорят с ним не дружить. Но если вдруг нет, то Рон продолжит с ним общаться. Кто бы что ни говорил ему про Джино, кто бы что ни говорил Джино про него. Он постарается сохранить ту связь, что возникла между ними. Он что-то придумает.

— Уизли, Рональд!

— Так и думал, что твой дружочек из Уизелов. Бедная многодетная семья, которая своим излишним маглолюбством вызывает разве что жалость, — прокомментировал Драко, усмехаясь.

— Прекрати, — Джино нахмурился. — Даже не вздумай его задевать из-за этого. Я серьёзно.

— Это так важно для тебя? — Малфой чуть сник.

— Да. И на будущее — ты никогда не знаешь, как сложится судьба у тебя. Может, завтра ты будешь не богаче их. Не потешайся над людьми в бедственном положении, — поучающим тоном прошипел Джино на ухо Драко, внимательно наблюдая, как Шляпа водружается на голову Рона. Драко поджал губы, но кивнул.

— Ты странный Уизли, — внезапно промычала Шляпа в голове Рона.

— Можно уже побыстрее? — мальчик вздохнул. Он устал ждать и бояться. — В Гриффиндор и...

— А кто сказал Гриффиндор? Нет-нет-нет! — Шляпа рассмеялась. — Слизерин!

Прогремевший на весь зал суд Шляпы стал неожиданностью для всех. Уизли в определённом смысле имели известность, то, что все отпрыски этой семьи попадают на Гриффиндор, также знали все.

— Кажется, он не так прост! — протянул Драко, рассматривая абсолютно растерявшегося рыжего.

— Да, я не думал... Но так даже проще. Мы сможем дружить втроём без всяких помех, — Джино пожал плечами.

— М-м... Ладно. Если один из никчёмных Уизли был избран сюда, значит, он чего-то стоит и достоин быть моим другом, — высокомерно протянул Малфой.

— Пусть хотя бы так. Но он обидится, если ты так будешь говорить о его семье, — шепнул Джино напоследок, и прямо в следующую секунду рядом с ним сел Рон. От удивления он широко раскрыл глаза и до сих пор ни разу не моргнул.

— Слизерин... — проговорил он.

Джино хихикнул: больно потешно Рон выглядел.

— Всё пучком.

Уизли даже не запомнил дорогу до подземелий. Он всё ещё был в шоке. Очнулся он только тогда, когда заговорила староста, которая их провожала.

— Поздравляем! Я — староста Джемма Фарли, и я рада приветствовать вас на факультете Слизерина. Наш герб — змея, мудрейшая из существ. Наши цвета — изумрудно-зелёный и серебряный. Вход в нашу гостиную спрятан в подземельях Хогвартса. Как вы увидите, её окна выходят на подземные озера замка. Сначала развеем некоторые мифы. Возможно, до вас доходили слухи о факультете Слизерина — будто все мы тёмные маги и будем общаться с вами, только если ваш прадед был великим волшебником и всё в таком духе. Не верьте всему, что слышите от соперничающих с нами факультетов. Я не отрицаю, что мы выпустили свою долю тёмных магов, но их также выпускали и остальные три факультета — они просто не хотят в этом признаваться, — тут Рон кивнул. Он думал примерно о том же. — И да, у нас традиция принимать студентов, вышедших из многочисленных поколений волшебников и волшебниц, но в настоящее время на Слизерине можно найти большое количество учеников, у кого хотя бы один из родителей магл.

Несколько первокурсниц робко кивнули. Староста тем временем продолжила.

— Давайте поговорим о паре негласных правил. Не стремитесь никому доказывать что-либо, кроме своего достоинства. Любая попытка оправдаться заранее обречена на провал, а потому, если вдруг вас на чём-то поймали, — молчите, — девушка окинула первогодок строгим взглядом, убеждаясь, что все запомнили, и кивнула себе. — Все мы люди, кто-то может ошибаться, кому-то может не повезти. Если нужна будет помощь, смело обращайтесь к любому другому из наших, он либо поможет, либо направит к тому, кто поможет, если вас просят помочь и вы можете это сделать, помогите. Если нет, скажите сразу, не делайте никому медвежьих услуг, лучше перенаправьте к тому, кто точно справится, понятно? Не думайте, что такие правила установлены от того, что мы все наперечёт добряки. В этой школе наш факультет сам за себя. Никто нам не окажет помощь, кроме нас же самих. Это инструмент выживания. Не просто так животные живут в стаях, а люди ещё со стародавних времён образовывали общества, цель которого — взаимопомощь и обмен информацией. Но учтите, что ребятам с других факультетов доверять стоит с осторожностью. Лучше этого вообще не делать.

Ребята с умным видом закивали.

— Ну, и главное. Вы знаете, что Салазар Слизерин искал в своих учениках? Семена величия. Вы были выбраны на этот факультет, потому что у вас есть потенциал стать великим в прямом смысле этого слова, — первогодки все начали переглядываться. Потенциал — это хорошо. Но в ком-то о раскроется, а в ком-то нет, ведь так? — Вы можете гордиться тем, что принадлежите к нашему факультету. Это не бравада и не шутка. Может, вы этого не знали, но сам Мерлин учился на Слизерине! Помните об этом, если кто-то начнёт вас задирать, и не давайте себя в обиду, — решительно сделала наставление девушка и расслабилась. Её речь подходила к концу. — Ну, и последнее: штатное привидение нашего факультета — Кровавый Барон. Если вы с ним поладите, он иногда согласится запугивать людей по вашей просьбе. Только не спрашивайте его, откуда у него кровавые пятна, он этого не любит, — прошептала последнее предложение Джемма, а потом продолжила с обычной громкостью. — Пароль от гостиной Слизерина меняется каждые две недели. Следите за доской объявлений. Никогда не приводите никого с другого факультета в нашу гостиную и не сообщайте им наш пароль. Никто из посторонних не заходил к нам уже более семи веков. Что ж, я думаю, это пока всё. Сейчас пара слов от нашего декана.

— Декан? — Джино посмотрел на Драко.

— Мой крёстный. Он клёвый, хотя может и пугать, — мальчик повёл плечом.