А Тэхёну то и в радость такое внимание, лис ведь, призывную команду услышав, наконец-то кончик хвоста изо рта выпускает и медленно к альфе подходит, перебирая лапами так аккуратно, будто заново учится ходить. Именно так и двигается, медленно, шаг за шагом, внимательного прищура не сводя.

Каждый шаг отдавался ноющей болью в теле, но уже не такой сильной, как раньше, возможно правда действовали мази Чимина. Лис в протяную руку макушкой послушно утыкается и ушки к голове крепко прижимает, показывая своё молчаливое покорство перед волком. Он тяфкает еле слышно, мотая хвостом по полу от нетерпения, и… желания, желания чтобы погладили, почесали, почухали везде, куда только руки дотянутся, животик пожмякали, за ушком поводили, по шее, по спине обязательно! Омега сам от себя не в восторге, но почему-то с Чонгуком не так страшно. Недоверчиво всё ещё, да. Но вовсе не страшно. Чонгук ведь совсем не хочет сделать больно, как делал Туан, поэтому в какой-то мере ему можно доверять. Чонгук про своё секретное место рассказывает, доверяет видимо. Даже странно. Знают ведь они друг друга всего ничего, чтобы таким делиться.

Вновь тяфкает, но уже громче, вскидывая мордочку вверх, когда ожидаемых поглаживаний не следует. Даже так умудряется возмущаться! Хотя казалось бы, маленький, пушистый, и такой вредный.

Чонгук осторожно берёт его мордочку в руки, разглядывать начинает сначала глаза, после носик, замечает на себе пристальный лисий взгляд и совсем на пол садится, чтобы удобнее было держать.

Он почти сразу находит на ухе ту самую чёрную кисточку и сразу же от щеки ведет рукой вверх, чтобы пальцами её потрогать, пощупать, погладить, а потом слышит тяфканье, округляя глаза. Даже так вредничает? Что за зверь ему попался…

Вожаку требуется минута, чтобы понять, чего от него требуют, ибо волчата из стаи изредка так же на него нападают, когда тот обход в деревне совершает. Мелко покусывают, пищат, злятся в шутку, пока родители в сторонке посмеиваются добродушно. Поэтому он решает не противиться и принимается гладить лиса, сначала по направлению шерсти до самого хвоста, а потом наоборот, видя, как зверёк на него глядит косо, мол, что творишь? Мне не нравится, а Чон только хмыкает в ответ, примирительно почесав того за ухом одной рукой, пока другая лапу поглаживала, массируя. Как малый волчонок, только огромный белый лис. И страшного нет ничего. Интересно, легко ли будет его катать в животной ипостаси?

Его медленно волк садится, заинтересованный такими заманчивыми играми и бьёт хвостом по полу, явно требуя своего выхода. Совсем оба что ли с катушек послетали? А он-то думал, что волк поблагоразумнее, повзрослее лиса будет, ну, или хотя бы отстранёнее. Не вышло, оказывается.

— Если я так и дальше продолжу, то мой волк съест меня и выйдет силой. Не боишься, пушистый? — спрашивает скорее всего, сначала сам у себя, а уже потом обращаясь к лису и щёки изнутри кусает, давая тому нужную ласку и удобнее усаживаясь на полу, стараясь своего зверя в узде покрепче держать. Только вот труднее это становится с каждой минутой… и это слегка напрягает.

У него так впервые происходит.

Лис же, чуть ли не в эйфорическом экстазе бьётся в руках альфы, сам подставляя бока и все-все места, требующие самой скорейшей ласки. Его так никто никогда не гладил. Нет, сестра часто держала его на руках в зверином облике, но это нечто другое. От этого хочется доверительно на спину упасть и пузико подставить, но белый старательно себя сдерживает, помня про бок. Да и, глупость какая-то, разве так бывает?

Тэхёна вообще-то и правда мало кто ласкал за его двадцать лет, Тэхёна вообще-то мало кто любил. По настоящему. Тэхёна вообще-то мало кто вот так вот, что бабочки в животе невозможные, внутренние органы до нервного смеха щекочут. Наружу просятся, грудную клетку разрывая.

Омега упирается лапками в колени Чонгука и аккуратно мокрым носиком в подбородок тычется, угрожающе тяфкая. Мол, не боюсь, твой волк ведь всё равно мне ничего не сделает.

Тэхён, может быть, в глубине души и боялся, что чёрный зверь совсем придавит его, но разве так можно? Чтобы тот, кто с собой под одной крышей жить позволил и к боку своему примостил, мог боль и вред причинить? Невозможно. У омеги появилась навязчивая мысль спросить у альфы о тех, кто мог быть с ним рядом, но он засунул её далеко, настолько, насколько мог.

Парня окончательно на смех разбирает, когда он слышит тяфканье уже с угрозами и чувствует влагу у себя на подбородке, а потом внезапно его волк лапами копаться начинает, уже понемногу свой выход начиная требовать сильнее и сильнее.

Но Чонгук решил стоически его игнорировать столько, сколько это возможно, проверяет выдержку зверя своего в «новых испытательных условиях» и подымает обе руки, дабы одной подбородок почесать, а другой ушко трогает, снова и снова чёрной кисточки касаясь. Вожак совсем забывается, что этого лиса, вообще-то, не знает совсем, что эмоции ему, вообще-то, не стоило бы показывать и что от него, вообще-то, непонятно что можно ожидать.

Забытие заканчивается в момент, когда солнце почти село, и за окном услышался вой волков с границы, что заступили в очередной наряд. Чонгук дёргает головой к окну, вслушиваясь, а потом расслабляется, подымаясь на ноги и оставляя пушистого без ласки, сложив руки в бока.

— И что с тобой делать, горе-лисёнок? Пора спать, — начинает, складывая мазь себе в карман, чтобы не забыть, а после снова на него смотрит, вздыхая от осознания, что волка держать больше не может, — дойдёшь до комнаты, или тебя отнести? Разрешу вам с волком сегодня поспать рядом, иначе он и правда меня сожрёт, так что у тебя пять секунд чтобы решиться и я его не приструнил, вернувшись спать сюда на первый этаж.

Не получая желаемого, лис немного тушуется, сильнее жмёт ушки к голове и несколько раз то отбегает, то возвращается обратно к чонгуковым ногам, пока в конце концов их не прикрывает вой с улицы. Омега мгновенно реагирует, но пол падает, комочится и сразу же глаза прикрывает кончиком хвоста, боясь, что это Туан всё же не сдержал уговор с альфой и пришёл за ним.

Когда в ушах перестает звенеть и сердце перестает предательски громко колотиться где-то в глотке, омега несмело поднимает взгляд голубых глаз на Чонгука.

Разрешу поспать с волком. Поспать с волком. Поспать. С. Волком. Омега обижено тяфкает, мол «сам раздразнил, сам и неси», чувствуя, как противоречивые чувства всё равно разъедают его на кусочки. Ему следовало бы обернуться человеком, чтобы не доставлять лишних хлопот вожаку, но он знал, что непроизвольно сделает это, пока будет спать.

Он медленно поднялся на лапы и приблизился к чонгуковым ногам, обвиваясь вокруг них змейкой, вновь мордочку наверх задирая.

Чонгук вздыхает громко, глядя на лисью вариацию змейковой коалы, что вокруг ноги обвилась, и нарочно медлит. Смотрит в глаза, что явно доверием блестеть начинают, и оттягивает момент. Заметив, что тот сейчас опять тяфкать начнёт, всё же прекращает, потому что шума и без этого за день хватает, и сдаётся окончательно.

Наклоняется, чтобы лиса осторожно в руки взять, и комочек к себе прижимает, чтобы по пути нигде не уронить. Чон подымается уже в потёмках, ни разу не запнувшись, по привычке, и заходит в свою комнату, глядя на бардак у себя на постели.

Очередной, и, надеется Чонгук, последний на сегодня громкий вздох, и он уже у своего ложа, одной рукой держа зверя, а другой на скорую поправляя и расправляя всё, укладывая после мелочь.

Убедившись, что лис в норме, его ничего не тревожит и он накрыт, парень кладёт мазь на тумбочку рядом и отходит к окну, где обычно вещи складывал, чтобы стянуть с себя футболку и другую ненужную одежду, завесив только потом шторы. Закончив, он разворачивается к постели, разминая немного плечи и перекидывается в волка, начиная уже на четырёх лапах делать потягушки перед тем, как забраться на постель и бегло лиса обнюхать. Тревогой не пахнет, страхом тоже. Только после этого вожак зубами цепляет ещё одно одеяло, в которое любил кутаться в любом виде и укладывается рядом с лисом, под бок себе пуская и прикрывая глаза, сразу же расслабляясь и почти ни на что не реагируя.

Лис не издает ни звука, когда альфа поднимает его на руки, когда они идут наверх, специально осторожно, чтобы не упасть. Омега только понимает, что ему, вообще-то, очень даже нравится сидеть вот так вот, прижавшись к груди Чонгука и… почему-то чувствовать себя впервые в жизни защищенным от всех внешних проблем.

Сначала ведь Туан казался ему очень хорошим и чутким, он произвёл хорошее впечатление на его родителей, но после это всё стало адом. Когда волк пришёл к нему в ночь похищения пьяным и пытался домогаться, Тэхён впервые почувствовал себя грязным и испорченым чужими руками.

Когда он чувствует под лапками мягкую опору, несколько секунд топчется на месте, устраиваясь и поглядывая за альфой, не в силах скрыть негромкого скулежа. Даже по одному виду было понятно, что Чонгук хорошо сложен, но сейчас видеть его без футболки было каким-то совсем уже головокружительным сумасшествием.

Лис следит взглядом за ним, ждёт когда он устроится рядом и аккуратно подвигается к пушистому чёрному боку, прикрывая кончиком хвоста мордочку и пытаясь успокоиться. От Чонгука волнами исходит тепло и спокойствие, и лис постепенно проваливается в сон.

А там во сне впервые за долгое время — хорошо, там он с Чонгуком, вдвоем они по побережью гуляют и какими-то глупостями делятся.

Утром он, как и ожидалось, непроизвольно обернулся человеком. соскользнув с кровати, омега нашёл чистую одежду в шкафу и, натянув её на себя, сбежал вниз. Ему особо не хотелось напрягать альфу своим присутствием в его кровати, поэтому он решил сделать что-то вроде завтрака, но в холодильнике оказались только яйца и молоко.

— Ну что за невыносимый волк, он и правда совсем не заботится о себе… — омега ворчливо фыркает себе под нос.

Чону становится некомфортно холодно утром, и он медленно возвращается из снов. Он открывает глаза, пытаясь их разлепить, но обратно в дрёму уходит вновь, не понимая от чего его так разморило.

Спустя почти полчаса борьбы с самим собой волк чует, что запах лиса стал слабее. Сон как рукой снимает, невольно слетает рык и он, навострив уши, подымает голову, оглядывая голову и не находя зверька.

Он решает вставать, перекидывается обратно в человека и на скорую руку одежду натягивает, явно хмурясь и вздыхая тяжко, выходя из комнаты и спускаясь вниз, находя его на кухне. Выдыхает, опираясь на дверной косяк и руки на груди складывая, стараясь не хмурится, как он это делает обычно.

— Ты выглядишь ещё большей потеряшкой в моей одежде, — хмыкает, наблюдая за омегой и окидывая того взглядом ненавязчивым с головы до пят и обратно, — твой лис ещё вреднее тебя, лисёнок. Или это просто ты пока поспокойнее? Чем занят?

Тэхён всегда оборачивался человеком из звериной сущности, когда болел или просто не чувствовал себя хорошо. Лис просто не выносил долго в таком состоянии нести шефство над человеком. Поэтому омега привык к таким резким переменам настроения, как и к тому, что с белоснежным периодически приходится вести самую настоящую борьбу.

Омега дергается от голоса альфы и чуть не роняет миску со смесью яиц, молока и всё же найденых где-то в глубине холодильника ещё свежих помидор, резко оборачиваясь. Хмурит брови по привычке, не понимая счесть это ненавязчивое «потеряшкой в моей одежде» комплиментом или очередной его издёвкой.

— Ну своей то одежды у меня нет, а ты вроде не против был… — он поджал губы и вновь отвернулся к плите, перемешивая смесь, параллельно проверяя нагретость сковороды. Сам себе тэхён редко готовил, потому что много времени проводил на побережье, а там можно и мелкую рыбёшку поймать.

— Да и чего это мой лис вредный? Просто с характером. Не похоже было, что твой волк был против его компании, — омега фыркнул, выливая смесь на сковороду. — Подобие омлета.

Чон вздыхает, замечая, что омега. не в восторге? От слов вожака, и от этого хмурится, совершенно не понимая как себя вести с ним. Он молча шагает к столу, присаживаясь и ложась щекой на поверхность, лениво зевая и продолжая следить за действиями парня.

Тэхён очарователен с этой стороны. Чёрный волк не может не признать этого, даже самому себе.

— Я попробую найти для тебя подходящую одежду. Но эта тебе тоже хорошо, мне говорили что если одежда немного больше владельца, то тепло сохраняется порядком лучше. А ты к нашим северным температурам, скажем так, новичок, не привык совсем. Не уверен, потому что сам не чувствую почти ничего, но вдруг, — пожал плечами, видя как омега уже в тарелки раскладывает еду и принюхивается к запаху, как делает это обычно, и удовлетворённо бурчит что-то под нос, усаживаясь нормально и начиная есть, когда еда перед ним оказывается, — вкусно, — тихо комментирует, не отвлекаясь и лишь коротко глядит на уплетающего еду парня, чувствуя себя удивительно спокойно. Когда в последний раз его не тревожили так сильно накатывающие проблемы?

Туан с его угрозами причинения вреда стае и конкретно Тэхёну, сейчас казался ужасно малым и ничтожным, по сравнению с этим умиротворением, застывшим на лице омеги. Альфа слабо признаётся себе, что это он хотел бы сохранить надолго. И даже не в своей памяти. Взаправду.

— Чего смотришь? — Тэхён, заметив, что Чонгук перевёл на него внимательный взгляд, даже перестав есть, нервно дёрнул плечом.

— Любуюсь, — негромко хмыкает Чон себе под нос, вновь возвращаясь к омлету. Даже если Тэхёну такой ответ не понравилось, вслух он ничего не сказал, лишь несдержанно фыркнул и демонстративно отвернулся.

Каждый думал о своём. Тэхён о Чонгуке, Чонгук о том, что должен будет сказать стае, чтобы не выглядеть идиотом и чтобы его правда звучала настолько убедительно, что в неё поверят все волки. Да, возможно омега был прав и какой-то осадок у них должен будет остаться. Но северные волки должны были принять его, альфа не мог объяснить это странное чувство пригреть белого зверька под боком, не мог дать отчёта своим действиям. Просто вот так вот, да.

Спустя пару минут тишины, Чонгук резко поднимается, откладывая вилку в сторону, чем пугает Тэхёна, который немного привык к тому, что рядом с чёрным волком можно не бояться. Потому что чёрный волк не сделает больно.

— Куда ты? — Тэхён проглатывает последний кусочек омлета и уже собирается подняться следом за ним, но альфа останавливает его взмахом руки.

— Хочу сразу поговорить с волками, пока не потерял мысль, которая крутится у меня в голове. Мне позвать Чимина?

Омега отрицательно качает головой, молча поднимается, и, делая вид, что его вообще не интересуют дальнейшие действия Чонгука, принимается мыть посуду, натирая её специально медленно и тщательно, растягивая минуты. Чон понимает, что его лучше одного оставить.

И Тэхён, вообще-то, правда хотел бы за ним пойти. Потому что сидеть в четырёх стенах дома невыносимо, потому что мыслями он всё ещё там, в той проклятой комнате в которую его забросил Туан и в которую он приходил каждый вечер ради одной и той же цели. Но никогда не получал желаемого, потому что в какие-то моменты омега умел обороняться, пока силы ещё были.

Чонгук быстрыми шагами сбегаем по ступенькам дома, делает козырёк и на секунду оттягивает ворот чёрной футболки, будто ему перестает хватать желаемого кислорода. Когда люди говорят: «сходи подыши воздухом», они заставляют сменить местоположение, потому что в изначальном вы уже задыхаетесь. Чёрный волк без белого лиса не хотел, он вообще не хотел пытаться привязаться к нему, если потом вдруг придется отдать. Отдать. Тэхён не вещь ведь, чтобы вот так им пользоваться.

В центре их поселения стоял большой колокол, на помосте, Чонгук или Хосок всегда звонили в него, когда хотели созвать волков на общий сбор. И вот сейчас, чёрный волк даёт себе десять секунд, чтобы успокоиться, успокоить сердце, привести в норму дыхание и зазвонить в него, готовясь к худшему. Волки не заставляют себя долго ждать, кучками вываливаются из дома, спешат к Чонгуку, переглядываясь и перешёптываясь. Последними появляются Чимин и Хосок. Целитель медленно склоняет голову к плечу, в сторону дома альфы, как бы спрашивая, но вожак отрицательно качается в разные стороны, мол, нет, не нужно. И Пак молча, вместе с Хосоком, останавливаются позади толпы.

Чонгук мельком оглядывает собравшихся волков, но правильных слов, как и хотел, никак не может подобрать. Он будто переступает через собственноручно проведённые границы, выходя из зоны комфорта.

— Я знаю, что вы удивлены тем фактом, что среди нас находится чужак и я, если честно, удивлён не меньше вашего, но я просто хотел сказать, что…

— Хотел сказать, чтобы мы не просили тебя выгнать его? — выкрикнул кто-то из толпы и Чонгук непроизвольно напрягся, пытаясь высмотреть кто это был. Он не мог, не должен был осуждать их за негодование, они имели на него полное право.

— Я знаю почему вы так категоричны, — вожак примирительно поднимает обе руки и непроизвольно в сторону дома поглядывает, чёрный волк чувствует взгляд белого лиса, мечется и Чонгуку приходится в сердцах рявкнуть на него пару раз, чтобы успокоился и перестал бегать, сбивая с мысли. Которая и так пыталась затеряться в ворохе остальных.

— Возможно вы что-то не поняли, но я за него ручаюсь. Этот лис не виноват в том, что наши соседи, волки с юга, поставили его жизнь ниже банальных животных потребностей и вновь откатились на двадцать лет назад. И я не прошу, чтобы вы его любили. Не выставляйте его причиной того, что нас может ждать война.

Чонгук делает шаг назад, молчит какое-то время, пока кто-то в толпе волков вновь не подает голос.

— Но ведь он и есть эта причина, предлагаешь нам жить как раньше, будто всё хорошо?

— Да, именно так. Скажи, разве когда-то я подвергал вас серьёзной опасности? Или вводил в ситуацию, которую не смогу решить? А может быть я был слишком слаб, чтобы защитить вас? Нет? — Чонгук медленно обвел взглядом притихших, присмиревших волков. Они молчали, потому что вожак был прав, он никогда не подставлял их под опасность. Мало того, он никогда не доводил до крайностей, решая проблемы словами.

— Поэтому поверьте мне, я решу все проблемы, которые будут связаны с лисом.

Чонгук смотрит на Хосока и Чимина. Целитель слабо улыбается, чуть кивает, Хосок тоже выглядит спокойным, показывает, мол, можешь вернуться к лису, а мы тут сами со всем управимся. И Чонгук вновь своё привычное спокойствие себе возвращает, потому что им можно доверить эту кучу смущённых и сбитых новой информацией волков. Альфа сбегает вниз с помоста, ловко пробегает мимо своих людей и скрывается за поворотом, вздыхая. День только начался, а он уже вымотан морально выше своих сил. Говорить такие вещи перед семьей всегда было так сложно? Прислушавшись к голосам, доносившимся из-за спины, Чон убедился, что всё хорошо и вернулся в дом.

А там уже везде, в каждом миллиметре — Тэхён. Но это ощущалось так правильно, будто последние кусочки пазла вправились на свои места, будто Чонгук наконец-то нашёл то, чего ему не хватало столько времени с момента, как умерли родители и он стал вожаком. Но альфа эту мысль от себя гонит, потому что пообещал не привязываться. Ему это не нужно. У него вон, куча волков, волчат на улице, ему бы за ними как-то уследить, а тут белый лис на голову свалился. И ведь не объяснишь своему чёрному волку, что нельзя при виде омеги так хвостом махать и поскуливать. Не поймёт, всё равно.

— Тэхён?

А следом, мелкий топот и шорох. Чёрная омежья макушка выглядывает с верхнего этажа, внимателый взгляд с Чонгука не сводит. И так хорошо сразу. Что даже дурно.

— Всё нормально. Ты ничего не учудил?

Ким не стал задавать лишних вопросов, не стал допытываться и спрашивать о том, что и как, просто сбежал вниз и показал Чонгуку свою руку, увешанную тонкими браслетиками, сплетёнными из разных верёвочек и ниток.

— Красивые, ты распотрошил мой комод?

— Ты против? — Тэхён хочет съязвить, но в итоге только губы поджимает.

— Да нет, делай всё что хочешь.

не боли только.