Когда ты всю жизнь, вплоть до двадцати привыкаешь жить и полагаться только на самого себя, делить с кем-то дом, хоть и вынуждено, но становится слегка проблематично. Особенно, когда к своему сожителю ты привязываешься, уже начиная просить о том, чтобы ненавистные дни до ненавистной Ночи Воссоединения Судеб тянулись медленнее. Потому что потом снова Туан, потом снова больно. А Тэхён впервые не боится дышать полной грудью, когда в очередной раз просыпается и на кухне уже Чонгук. Чонгук, который впервые за долгое время задерживается в своём доме на час или два каждое утро, чтобы приготовить завтрак, проверить затягивающиеся шрамы, намазать синяки и напоить омегу лекарством. Привыкает к тому, что он не один теперь, что есть нечто маленькое, местами шумое и активное, что внимания его требует больше, чем хотелось бы, что, к большому удивлению, боится одно остаться. Тэхён не боялся бы, если бы ненавязчивые тревожные мысли, которые съедают потихоньку, и которым он свет увидеть никак не дает, пряча их глубоко в себе, натягивая по привычке самую дежурную из улыбок.

Но с Чонгуком правда хорошо.

И как бы Тэхён не пытался — он не мог понять причин, которыми всё это время руководствовался лис. Не мог дать внятную оценку его странных действий. С Чонгуком хорошо, это факт. С ним нравится спать, греясь под тёплым волчьим боком и прячась в чёрной шкуре, в те редкие ночи, когда альфа оборачивается, от всех тревожных кошмаров. Ему нравится отвечать на вопросы, в ответ задавать несколько своих, которые до сих пор покоя не давали, чтобы наверняка узнать что, как, почему. Нравиться позволять прикасаться в моменты привычной проверки состояния, потому что лис в такие моменты смиреет и кожу не хочется содрать щёткой после этого, оставляя только кровавые полосы. Как хотелось с Туаном.

Тэхён эти несколько дней впервые живёт и дышит. Он всё ещё не выходит из дома альфы, но уже не видит в этом такой уж трагедии. К ним часто приходят Хосок и Чимин, которые на самом деле оказались неплохими ребятами. Последний даже с незавидной удачей мог похвастаться званием друга. Друга… какое забавное слово. Тэхён смакует его на кончике языка, пробует на вкус и понимает, что дома, за горами, он не мог похвастаться чем-то таким, потому что всегда привык быть один.

Тэхён смакует его и сейчас на кончике языка весь день, пока Чимин кружит по комнате, занимаясь подготовкой к Ночи Воссоединения Судеб, подбирая им подходящие под ситуацию наряды. Странная, совсем далекая от понимания традиция почему-то очень притягивала внимание, будоражила и одновременно пугала своей непонятностью и очевидной непредсказуемостью.

— Так, ты можешь сказать ещё раз, что ты хочешь от меня? — Целитель резко останавливается, сжимая в руке тонкую расческу, с которой направлялся прямиком к лису.

— Ну знаешь… Чонгук же рассказывал стае про тебя, несколько раз даже, а сегодня он впервые представит тебя им в живую, но не только им, но и всем нашим богам, — он прикусил щёку с внутренней стороны, смотря на прямиком Тэхёну в глаза. — В общем и целом, я хочу немного поколдовать над твоей внешностью, чтобы ты полностью соответствовал нашему волку сегодня ночью.

— Почему я не могу пойти как обычно?

— Я же говорю, ты будешь стоять рядом с нашим вожаком, лисёнок, — Чимин добродушно посмеивается с обычной омежьей наивности, слегка взлохмачивая волосы Тэхёна, на что тот недовольно фыркает, — извини, но нужно соответствовать.

Тэхён медленно оборачивается через плечо на небольшое зеркало, принесённое Паком чуть раньше утром. Чонгук, как оказалось, ничем таким не располагал за ненадобностью. Он оглядывает свои черты лица, чёрные кудри, плечи, на которых уже почти не видно шрамов, спину. А потом всё же медленно кивает. Если он должен быть рядом с Чонгуком, то и правда нужно соответствовать. И даже плевать, что кто-то что-то о нём будет думать.

Чимин, получая молчаливое разрешение к действию, с удовольствием хлопает в ладоши и негромко хихикает, сокращая между ними расстояние. Уже ближе к вечеру, когда целитель заканчивает последние приготовления, Тэхён себя и своё отражение в зеркале совсем не узнает, а лис с интересом обнюхивает. Волосы в нескольких местах были заплетены в аккуратные косички, спрятанные в остальных кудряшках, в них же путались живые, вплетённые цветы. Глаза были слегка подведены чёрным, делая лисий взгляд более выразительным. Альфья футболка, которую Тэхён стащил у него под шумок, заменилась на аккуратную белую свободную рубашку, затяную корсетом, не сильно, чтобы можно было дышать. и несколько подвесок, тонких, красивых, принесённых и сплетённых Чимином.

— Ого…

Чимин подходит сзади, опуская ему руки на плечи и сам с интересом оглядывая своё маленькое творение.

— Ты очень красивый, Тэхён-а.

— Красивый… — еле слышно повторяет омега, не зная, кого хочет убедить в этом, себя или своего зверя, который беспокойно туда сюда ходил, подметая кончиком белого хвоста пол. Он скулил, просился побыстрее вернуться к Чонгуку, потому что одна мысль о том, что Тэхён придёт на поляну без него вводила в ужас. Но волк с самого утра ушёл к Хосоку, готовиться, и как объяснил Чимин, таковы традиции, что вожак приходит с предполагаемой парой порознь.

Омега узнал об этом пару дней назад, о том, что альфа разговаривал со стаей не один и не два раза, а каждый день приходил на поляну и звонил в колокол, готовя семью к встречу с человеком, который вот-вот мог подкосить их привычной устрой жизни.

— Как же ты похож на Хёнджина… — Чимин произносит это еле слышно, скорее всего даже к омеге не обращается, наверное думает, что тот его вовсе не услышит. Но Тэхён слышит, и хочет даже спросить кто он такой, но целитель мастерски переводит тему на какую-то другую ерунду, прося лиса помочь с выбором украшений уже ему.

***

Больше всего на свете, вожак, кажется, терпеть не мог шумные скопления людей, от которых голова потом кругом и тарабанит по мозгам пару дней. Учитывая то, кто он, эти «пару дней» у него стали уже каждым. От этого встречать Ночь Воссоединения Судеб хотелось ещё меньше, даже не смотря на то, что сегодня, вроде как, должна была найтись его новая судьба. Омега, с которой ему потом пытаться строить свою судьбу. И Туан, чёрт бы его драл, как вишенка на торте, должен будет явиться в тот же день, или на следующий вечер.

Чон старается запихнуть все плохие мысли куда подальше, и идёт на пару с Хосоком собираться, оставив Чимина приглядывать с Тэхёном. Сегодня вся стая будет в сборе, поэтому и выглядеть оба должны соответственно. Они ещё до этого были выгнаны Чимином из дома Чонгука по причине «о нашем омежьем», поэтому сейчас стоят в комнате Хосока, глядя на одежду перед собой.

— Неудобная, — констатирует старший, косясь на своего друга.

— Ужасно, — подтверждает Хосок, и оба вместе тяжко вздыхают, расходясь с комплектами по разным сторонам.

Вожак уходит в душ, чтобы освежиться, долго и нудно сушится, собирая себя в кучу, собирая в кучу разбегающиеся в разные стороны мысли от неприятных воспоминаний, и возвращается в приталенных чёрных штанах, в которые была заправлена такая же лёгкая чёрная рубашка, на ходу успевая поправлять волосы, которые разделил простым прямым пробором и попытался их получше причесать, чтобы никуда не лезли. Он ещё немного влажный от душа, так что местами чувствует, как одежда неприятно липнет к коже и надеется, что это ненадолго. Хосок же в это время убирает волосы наоборот вбок, хмыкая самому себе в зеркале, потому что так не выряжался можно сказать ещё никогда. Он в красном весь, за исключением блузы из чёрного материала, напоминающего шёлк на ощупь. Он любил всё лёгкое, нежное и мягкое, что легко носилось и не мешало дышать. В целом, он был собой доволен, а повернувшись к другому альфе, лишь глаза закатил.

— И как это отличается от остальной твоей одежды? — Специально громко ворчит Хосок, недовольно складывая руки на груди. — Серьёзно, мы один раз забрались в твой шкаф и ни нашли ни одной цветной вещи!

— Эй, вообще-то она очень аккуратная и довольно официальная! — Пытается себя оправдать, на секунду растерявшись. Да что с ним не так? Хороший же образ. Он хочет возмутиться на факт того, что его правая рука и его целитель копались в его вещах, но решает предъявить им это позже.

— На свадьбу тоже будешь чёрный, как твой волк? — Хмыкает, решая не продолжать спор и шагая к выходу, зазывая рукой Чонгука, потому что уже время, вообще-то, очень много, и дела не ждут. И Чон слушает, умолкая и шлёпая ногами следом. Его волк возмущённо фыркнул, гордо садясь и обвивая хвостом лапы. Вожак слабо посмеивается.

***

Когда они с Чимином наконец-то спускаются на первый этаж и двигаются к двери, Тэхён вперые понимает, что ему страшно. Ему впервые за эти несколько дней, что он провёл один на один с Чонгуком, страшно показаться на глаза стае. А ведь сегодня возвращается Туан.

Омега замирает на предпоследних ступеньках лестницы, крепко сжимая пальцы на перилах, чем стопорит резко остановившегося у дверей Чимина, когда целитель понимает, что лис за ним не идёт. Сам Пак себе особо не изменял, светло-голубая свободная рубашка, на шее куча амулетов и на руках браслетики, волосы уложены на бок.

— Ну эй, потеряшка, что опять? Не съедят же они тебя за ночь, ты же рядом с Чонгуком будешь, а он знаешь, никого в обиду не даст… Я когда только целителем стал, меня много кто неучем же дразнил, говорили, что я из-за характера ничего не смогу. Но Чонгук знаешь что? Поверил в меня, и обидчиков отчитал. Они потом ещё извиняться передо мной ходили.

Тэхён поджал дрожащую губу, провел по ней кончиком языка и, всё же кивнув, спустился до конца к Паку, собрав остатки сил в кулак.

Закатное солнце, выглядывающее ещё из-за сосен и елей, слабо резануло по глазам и Тэхён сделал себе небольшой козырёк. Это первый раз, когда он за прошедшие несколько дней выходит на улицу. Чимин рассказал, что омеги приходят к дереву уже после альф, чтобы те успели насмотреться и угадать, кто будет их судьбой. А ещё Чимин… рассказал ему о Гаёне. Ли Гаён был ровестником Тэхёна. Многие считали, что Чонгука и Гаёна точно что-то связывает, одно время они много были вместе и даже пару раз покидали вдвоем лагерь перед охотой. Так что большинство волков в стае считали, что именно он станет парой Чонгука сегодня. Вторая половина до сих пор связывала с Чонгуком Чимина, даже не смотря на то, что особо то и оснований никаких не было. Но целителю, как в итоге оказалось, было на самом деле плевать, что несколько позабавило Тэхёна. Не заботиться о том, что думает о тебе твоя семья было как-то совсем дико и непривычно, но Пак говорил об этом с лёгкой непринуждённостью.

Почти вся стая думает, что ты трахаешься с вожаком, просто потому, что это природа, что ты единственный близкий ему омега, но тебе абсолютно наплевать на это. Сам омега пытался не думать о Гаёне. Он плёлся следом за Чимином по красиво украшеной тропинке, в лес. Тэхён вспомнил, что Чонгук рассказывал, что стайные волки специально украшают тропинки до Священного Дерева и саму поляну за несколько дней до Ночи, чтобы в саму ночь было время для себя.

Лис на это лишь раздражался, громко фырчал, злобно поглядывая на хозяина. Мол, место под боком чонгука может греть кто-то другой, но тебе плевать?

Или Тэхён просто профессионально пытался сделать вид, что ему плевать.

Он приметил, что на поляне уже собралось достаточно волков разных возрастов, молодых, старых, совсем детей. Кажется, здесь были не только одинокие души, но и те, кто свою судьбу давно нашли. Омега повёл носом, выискивая в этом обилии запахов один единственный нужный. Но, кажется, ни Хосока, ни тем более Чонгука тут ещё не было.

А ведь они ещё с добрых минут двадцать спорили о том, кто мог быть их судьбой перед тем, как выйти в свет. Ну, точнее, в основном подначивал один только Хосок, которому всё не терпелось, а Чон стоически терпел его, потому что отчасти это даже забавляло. Он ведь был почти уверен в том, что парой Хосока будет Чимин, потому что только слепые не видят того, как эти оба друг к другу тянутся, но слишком сильно тупят и зависают на одном месте. Хосок же убеждён, что парой Чонгука будет Тэхён, не смотря на то что в стае большинство делают ставки на Гаёна. Ему так на днях сказал Чимин, любитель послушивать чужие сплетни, а не верить Паку у Чона просто нет оснований.

Шагая к Священному Дереву, Чонгук про себя тепло улыбнулся и одобрительно закивал головой, наблюдая то, как хорошо его стая подготовилась в этот раз. Волки тут всегда умели удивлять, потому что делали всегда по минимуму, а выглядело так, словно год готовились по максимуму. У здешних жителей есть навык отличать бесполезную наляпистость от пышности и аккуратности, умея при этом сохранять все особенности обычаев и традиций. Восхитительные, именно так всегда думал Чонгук о своих людях. И он был горд тем, что он именно их вожак.

По пути нос стал щекотать знакомый запах, и, учуяв его, Хосок похлопал Чона по плечу, ретируясь «искать наших омег, а ты не чуди», а волк Гука внезапно недовольно морду отвернул, умостившись… спать? Спать. В такое время? Чонгук тяжко вздохнул, и только было хотел обернуться, как в него случайно врезался тот самый Гаён, тут же мёртвой хваткой цепляясь за Чона и изображая неловкость.

— Ой, Чонгук-и, прости, я такой растяпа… — с наигранной грустью, беря тут же без спроса под локоть, держась покрепче. Он уже наслышан о лисе, и о том, что его представили парой вожака. Но пока не прошла Ночь, шанс ведь всегда есть, да? Да и в конце концов, Дерево не обязано сводить именно их. И он так просто его не оставит, — сегодня будет така волшебная ночь. Как думаешь, нас с тобой как пару выберут самыми первыми, а? Было бы так славно…

— Гаён, — с тяжким вздохом, — я предпочту об этом не думать, и ты не загадывай, пожалуйста, наперёд. Мы ведь ничего совсем не знаем, а? вот пусть и будет интрига.

В таком темпе они пришли к нужному месту, и всё время омега заваливал миллионом вопросов, на которые отвечать не хотелось. Волк ни разу даже не шелохнулся, ухом не шевельнул, выказывая неприязнь, и Чон искренне ничего не понимал в поведении своего зверя. Или не хотел понимать, только вот, проблема в том, что от лиса вопросы никогда не раздражали, хоть и бывало их порой куда больше, чем от этого волка. Но интерес Тэхёна можно было понять, смышлёный он, не понимает многое.

Тэхён как ни кстати видит Гаёна с Чонгуком. Поджимает губы и сразу взгляд переводит на других волков, разглядывая их. Лис, до этого сидевший молча, мгновенно встрепенулся, дёрнулся в сторону волка, не понимая, почему нельзя прямо сейчас пересечь поляну и оказаться рядом с Чонгуком. Он бьет хвостом по земле, на месте крутится, недовольство своё всем видом показывает. Но Тэхён пытается никак не реагировать на это.

Тэхён правда пытается не смотреть, подавляя дрожь в пальцах. Чимин, завидев хосока, сразу же к нему мчится, на шее повисая, потому что не виделся с альфой целых два дня.

— Эй, что за мерзкий виноградный запах ты принёс? — Чимин злобно фыркает и оглядывается, подмечая Чонгука с Гаёном. — А, понял, как же я забыл запах этой мерзкой бестии? Только вспоминал о нём, а он уже тут как тут.

Он оглядывается через плечо на тэхёна, в его сторону подаваясь. Омега своими мыслями, очевидно, был где-то не тут. Тэхён в море своих абсурдных мыслей тонет. Напоминает себе, что он лишь играет роль, что всё это временно, что ему вообще-то нужно думать о насущной проблеме, о Туане…

— А?

Он дёргается, когда Чимин подталкивает его в сторону вожака, поправляя одежду.

— Иди к нему, — негромко произносит целитель, разворачивая лиса лицом к двум волкам. — Рядом с Чонгуком должен быть ты, а не эта лживая гадюка, которая скоро вс свою шкуру собственным ядом пропитает.

Тэхён долго мнётся, напоминает себе не привязываться. А потом с треском свои же цепи и стены обламывает, которые столько дней старательно пытался возвести, делая сначала первый, потом второй, третий и четвёртый шаги. Некоторые волки оборачиваются на него, глядят с прищуром, кто-то с интересом. Тэхёну, если честно, уже плевать.

Он невесомо касается пальцами плеча чонгука, лис раздражённо скулит, ближе двигается. Помнит, что альфе не нравятся навязчивые тяжёлые касания, он сам говорил о том, что вообще-то не особенно тактильный и Чимин с Хосоком всегда привыкли спрашивать, прежде чем прикоснуться к нему.

— Не помешаю? — Он неловко приподнимает губы в улыбке, но на Гаёна смотрит лишь краем глаза. У него красивые, аккуратные черты лица, русые волосы, убранные в небольшой пучок, светло-зелёные глаза.

Гаён, завидев лиса, не постеснялся фыркнуть и попытался больше на альфу налечь, но тот его внезапно оттолкнул, вызвав удивление сразу у всех троих, включая себя, и даже у своего волка, который заинтересованно морду от лап оторвал.

— Нет, лисёнок, всё отлично, — спокойно отвечает, одной рукой обвив талию лиса, услышав довольный рокот волка, а другую спрятал в карман, глядя на другого омегу, — Гаён, знакомься. Это Тэхён, я думаю ты наслышан уже.

— Здравствуй, — сухо кидает, окидывая пренебрежительным взглядом и делая шаг назад, обдумывая дальнейший план действий, — я скоро вернусь, — и ушёл к стайке омег, видимо, распускать очередные сплетни, которые лично Чона вообще не волновали.

тэхён удивлённо дёргается, когда Чонгук внезапно Гаёна от себя отталкивает и рукой по его талии скользит. напоминает себе, что нужно лицо держать, поэтому накидывает самую обыкновенную дежурную улыбку, убирая руки за спину.

— Рад знакомству, — слух все ещё это невозможно мягкое «лисёнок» ласкает и Тэхён еле успевает своего зверя придержать, чтобы тот сильно не рыпался к чёрному волку, рано ведь ещё. Когда ненавистный омега отходит, лис немного расслабляется, опускает плечи и на Чонгука взгляд поднимает, улавливая это «ты очень красивый», и играя смущённой улыбкой на губах.

Только после этого Чонгук смог наконец нормально уделить внимание наряду лиса, оценивающе бегая с головы до пят и даже коротко улыбаясь, бормочет невнятно «ты очень красивый» и смотрит на него внимательно, стараясь волка усмирить, что довольно взвыл от такой близости белой лисицы к нему.

— Чимин постарался… — а потом вновь посмотрел в след Гаёну. — Чимин сказал мне, что вся стая считает, что он станет твоей парой.

Тэхён не знает, почему вдруг решил сказать это. То ли в нём взыграла ревность, то ли просто тупое чувство собственничества, когда своим делиться совсем не хочется. В голове ещё это имя, Хёнджин, крутится, но омега решает пока повременить с вопросами о нём.

Хосок же не успевает обнять целителя перед тем, как тот уходит к лису, поэтому складывает руки в бока и деловито стучит носком по земле, когда тот возвращается.

— Вот так вот и променял меня на своего нового друга, да? — С шутливой строгостью, качая головой неодобрительно, — как же так, Чимин-и? А я то думал… — и вздыхает театрально тяжко, в итоге всё же нормально обнимая омегу, вдоволь настискавшись и отпуская, — ну что, ты готов узнать кто твой суженый? Я обещаю внимательно смотреть, чтобы ничего не упустить.

Чимин слабо посмеивается в объятиях Хосока, чуть ли не лужей растекаясь и полностью своего скулящего волка понимая сейчас.

— Да ладно тебе, Хосок-а, я то узнаю, но вот разрешишь ли ты мне с ним быть после проверки?

— Вот после проверки и узнаем, разрешу ли я. Сначала обязательно пройти у меня все испытания на выносливость, силу, терпение, удачу, возможность тебя содержать, возможность тебя защитить, — перечисляет Хосок, сначала ещё крепче обнимая омегу, а после, всё так же улыбаясь, выпуская из своих лап, — но самое главное, Минн-и, чтобы этот волк нравился тебе. Если это будет не так, то ты мне скажи, хорошо? Буду тебя от настырных прятать, пока не найдёшь того, что тебе ближе, — как-то совсем тихо заканчивает, изнутри щеку кусая и стараясь виду секундной грусти не подавать.

Он, вообще-то, периодически ловил себя на мысли, что Чимина бы совсем и окончательно пригреть под своим боком и не отпускать. Волк его тогда как-то радостно на месте крутнулся, видимо думая, что до альфы дошло, но потом он успешно в очередной раз списал всё на то, что это дружба такая, крепкая. Он теперь ни в чём не уверен, потому что навряд есть такая дружба, где ты заглядываешься на его руки, думая о том, как приятно они обнимают, где твой волк радуется, стоит об этом человеке услышать и где тебе настолько тепло от разговоров ни о чём. Да и вообще, откуда ему знать что у Пака в голове? Вдруг он ему с этими мыслями по голове настучит? Так и ходит, устраивая маринад из своих мыслей.

Чимин не дает улыбке непроизвольно дёрнуться, стойко Хосоков монолог выдерживает, хоть и хочется закричать это глупое «мне ты нужен! ты, а не какой-то другой волк!» рядом с другими его зверь даже не дёргается, только с Хосоком радостно хвостом виляет, и вновь маленьким щенком становится. Только рядом с Хосоком бывает так хорошо и тепло, как сейчас, и хочется выть долго-долго.

Только с Хосоком так бывает. Больше ни с кем другим.

— Да… Ты прав, хорошо, — он обращает взгляд в сторону дерева и с силой щеку кусает.

Чон же в это время лиса внимательно слушает, складывая руки на груди и эмоции пытаясь понять. Смущение, радость, злость? Или не злость… Чонгук про себя думает, что ему ещё учиться и учиться этого парня понимать по эмоциям, оттого тяжко вздыхает после слов о Гаёне, одну из рук положив на макушку лису аккуратно, тем самым встрепенув своего волка. Иногда волка рядом с омегой хочется звать собачкой, потому что тот совсем уж разнежился, ручным стал, после пары случаев, где зверёк под боком спал. Обычно волк не любит спать на постели, и среди ночи тоже перекидывается обратно, но после появления Тэхёна он упорствует держит своё главенство и не пускает Чона до победного. Собственничает.

— Да, половина стаи думает, что моя пара это Гаён. А другая половина думает, что я частенько сплю с Чимином. Да, я спал с омегами, которые ко мне в течку приходили. и нет, никто из них меня не привлёк. И нет, ни с кем из них я не проводил гон, я в это время всегда стараюсь подальше от лагеря быть. Ты же должен верить только в те отношения, о которых я тебе рассказываю и которые ты сам лично видишь, понимаешь? Если постоянно слушать стаю, то у меня там уже восьмеро волчат на стороне оказаться может. Это же обычное дело, и так говорят и обсуждают многие. Не быть же стае идеальной, — полушепотом, вкрадчиво и четко, чтобы омега каждое слово точно расслышал, но это не добралось до чужих ушей, — а Чимин даже если бы не старался, то, думаю, ты всё равно красивый. Он… подчеркнул? Не знаю, ну в общем ты понял, — бормочет, складывая снова руки на груди и продолжая глядеть на паренька.

Тэхён непроизвольно голову в плечи вдавливает, когда чувствует на своей макушке широкую ладонь альфы. От его слов он вроде бы успокаивается, но всё равно какое-то неприятное, щемящее чувство преследует.

— Совсем ни с кем? Разве это не тяжело, ну, проводить гон в одиночестве? — Тэхён позволяет себе маленькую вольность, прильнуть к боку Чонгука плотнее, как того требовал лис, глядя лишь на него, не на стаю, больше не на Гаёна, только на вожака. — течки вот это больно… особенно до того, как ты свою судьбу находишь. Ладно, извини, это не то о чём стоит разговаривать. Лучше расскажи как волки вообще понимают, что нашли любимого волка? Я спрашивал у Чимина, но он не сказал. Как-то загадочно улыбнулся и ушёл от ответа.

Хосок замечает, что с целителем всё равно что-то не то, и по носу его щёлкает, возвращая всецело внимание себе.

— Ты нервничаешь? Боишься? Минн-и, ты можешь со мной поговорить, если тебя что-то беспокоит, — заверяет уверенно, складывая руки в боки и даже хмурясь немного, — ну… ну хочешь я тебя за руку буду держать? До победного буду рядышком, а дальше уже по ходу разберёмся.

Чимин улыбается ещё шире, пытаясь, чтобы смех не был настолько грустным, насколько омега себя чувствовал. Ему ведь это вообще всё несвойственно. Ему несвойственно вот так подавляться и грустить, когда от него ждут не этого. Чимин сам, вообще-то, не в курсе, чего от него все ждут.

— Нет, всё хорошо, хён, правда, — кивает с усилием в подтверждение своих слов. — А за руки… да, давай.

В конце концов, если лиана не оплетёт их замок, это же ничего страшного, правильно? Так бывает, что сердце тоскует по не тому, кто тебе на самом деле нужен. Проблема лишь в том, что целителю нужен Хосок. И от этого терпеть становится более тошно, чем обычно.

Хосок кивнул, беря накрепко Чимина за руку, в крепкий замочек цепляет и шагает с ним к Чонгуку с лисом, отчего-то спокойно улыбаясь. Он не против держать целителя за руку, на руках, да в целом по-всякому, если это поможет ему с настроением хоть немного.

Чон-старший же в это время конкретно подвисает от вопросов лисёнка под своим боком, продолжая на него глядеть и почесав голову в попытках сформулировать ответ. Тяжело ли одному в гон? А откуда Чону знать, если ему не с чем сравнивать? Он привык так-то, поэтому особо трудностей и не замечает, не беря во внимание дуратское перевозбуждение, принимая всё своё состояние как должное.

— Я же привык, поэтому не скажу, что я чувствую какие-то трудности. Я даже не знаю, как реагировал бы на присутствие омеги, потому что я в эти дни ухожу подальше и никого не вижу, — честно в итоге признаётся, просто пожав плечами и окинув взглядом стаю, проверяя, всё ли в норме, — обычно, когда время близится к полуночи и вся стая уже на поляне, то вожак произносит речь перед Священным Деревом, а после оно скидывает на нас свои лианы, оплетая запястья и тянет в направлении к избраннику. А потом обычно празднования и отдых на несколько дней, чтобы пары между собой раззнакомились получше. Традиция.

Тэхён понимающе кивает, поджимая губы и, так как они стояли совсем близко к дереву, аккуратно протягивает руку с блестящим колечком, касаясь кончиками пальцев ствола. Дерево, будто приятно пульсирует под пальцами, точно живое. Дерево, определяющее судьбу… Тэхён думает внезапно, а вдруг? Но мысль тут же отметает, потому что сказка явью не становится, и явь не превращается в неё наоборот. Так не бывает, так не должно быть.

— И скоро ты начнёшь произносить речь? — Голос, дрожащий, вновь какой-то чужой. Тэхён сейчас уже даже на Чонгука не глядит.

— Уже скоро, — кивает Чонгук, разглядывая профиль Тэхёна и беря того за свободную руку, укладывая этот замок у себя на боку, — главное не бойся и не нервничай, держать тебя в этот момент будет обязательно. Так как я представил тебя стае своей парой, то и быть с тобой я в такие моменты должен. Точно не убежишь? — хмыкает, собираясь ещё что-то продолжить, но отвлекается на подоспевших друзей, сразу подмечая такой же замок из рук, — что, Хосок, твоё тугодумство немного дало толчок, и ты будешь пробовать искать судьбу с Чимином? Чимин, если он тебя ещё хоть раз обидит, я ему нос откушу, так и знай, — беззлобно шутит, наблюдая за эмоциями другого Чона, видя явное замешательство и снова вздыхая. Нет, всё же не дало.

Чимин в сцепленные пальцы, как в своеобразный спасательный круг вцепляется, и быстро за альфой шагает, стараясь выглядеть расслабленно и вполне спокойно. Возле дерева у него это получается вполне неплохо, они не одни рядом ещё Чонгук и Тэхён, который тоже выглядит взволнованно.

Тэхён взгляд на их с Чонгуком замок опускает, чувствуя бабочек, которые приятно лёгкие щекочут самыми кончиками крыльев. Лис круги наматывает, довольно поскуливая. Омега не может удержаться от мысли, что возможно хотел бы увидеть в эту минуту лицо Гаёна, но смекнул, что он не так жесток.

Тень сомнения на секунду закралась в голову, но Ким быстро помахал ей из стороны в сторону, шепча еле слышное «не убегу, теперь точно никуда не убегу».

— Чонгук, тебе твой лис совсем голову вскружил за время, пока вместе живёте? Когда это я Чимина обижал? И что за тугодумство? Есть что-то, о чём знают все, кроме меня? , — в такой же шуточной манере отвечает Хосок, неосознанно поглаживая большим пальцем ладонь Чимина и ближе притягивая, стоя совсем рядышком, — я погляжу ты тоже время не теряешь, — кивает на руки, что на боку у альфы сложены, — Тэхён, если он тебя заставляет, ты только скажи, и я тут же откушу ему пятки.

Чон хотел было язвить дальше, но решил окинуть взглядом поляну, понимая, что все волки в сборе, и не хватает только одного омеги, что вечно опаздывает. «У нас есть ещё три минуты, и начинаем» — бубнит полушепотом отчего-то и снова на свою троицу глядит, слабо улыбаясь, возможно даже немного нервно, но стараясь виду не подавать, лишь сжимая непроизвольно руку в замочке немного сильнее, словно в поиске опоры.

— Не обижает и не заставляет, честно, духу не хватит обидеть или что-то в этом роде, — посмеивается Тэхён, подходя ближе к альфе. — И волк его тоже не обижает.

— Ну и славно, а то наш Чонгук бывает иногда очень груб и несносен, — фырчит себе под нос Чимин, чуть ли не в лужу от мягких Хосоковых поглаживаний превращаясь.

Тэхён слабо смеётся, заправляет прядь волос себе за ухо и мельком поляну оглядывает. Все на них смотрят, внимательно, оценивающе, пытаются изъян найти, но омега лишь успокаивающе большим пальцем поглаживает их замок и лиса своего к волку пускает, говоря «я тут, я рядом, хоть мне и самому страшно».

Хосок тянет Чимина к себе ближе, становясь так, чтобы на поляну смотреть, а после, не расцепляя рук, тянет того к объятья, повернув так, чтобы тот спиной к груди прижался. Он не до конца понял зачем он это сделал, но ему показалось что так будет лучше. Так будет спокойнее и надёжнее. А ещё его волк довольно взвыл, но Чон тут же на него про себя шикнул, заставляя вести себя спокойно, пока те на людях.

Другой Чон, почувствовав бессловесную поддержку от лиса, улыбнулся слабо и зашагал в центр поляны, ведя парня за собой и окидывая всех волков довольным взглядом. Горд своей стаей. Горд тем, что он их вожак. Горд всем, что его стаи касается, потому что видит, что все труды не проходят бесследно.

— Сегодня, мои дорогие, мы собрались с вами здесь, чтобы почтить своим присутствием и уважением наше священное древо, — начинает он уверенно и громко, крепче прижимая к себе неосознанно омегу, — собрались для того, чтобы в очередной раз попросить помощи у него, попросить чтобы оно направило нас на путь истинный, чтобы указало нам на нашу родственную душу и благословило найденные пары на спокойную, уютную и семейную жизнь. волки, которые в этом году пришли спросить у древа судьбу, я прошу вас сделать несколько шагов вперёд, протянуть руки, расслабиться и принять свою судьбу, следуя за ней так же спокойно, как ваш вожак. Как я.

Закончив небольшой монолог, он отвернулся от стаи и, взяв свободной рукой лиса за талию, направился вплотную в дереву. Гук расцепил замочек из рук, всё так же мелко подрагивая, положил на его кору ладонь сначала Тэхёнову, уже сверху накрыв её своей и поднял взгляд на ветки, переводя дыхание и явно набираясь сил, чтобы продолжить.

— Древо, — начинает уже тише, но всё так же уверенно, — позади меня стоят дети твои, те, кому не чужда вера в тебя. Тебя касаются те, кто в тебе нуждаются, кому не чуждо уважение к тебе. Тебя сейчас слушают и внимают те, кто доверяет тебе всецело, они все чисты перед тобой душой, они никогда не лгали тебе и безмерно радовались каждой их встрече с тобой. Я беру всю ответственность за эти слова на себя, потому как я, Чон Чонгук, веду их всех за собой, покоряясь твоей воле и доверяя твоим решениям. Сегодня, в эту ночь, ровно как и год назад, мы просим у тебя помощи. Пожалуйста, помоги всем одиноким и заблудшим найти свою пару, чтобы они могли насладиться чувством любви, чтобы они познали трепет, чтобы в их душах послелилось тепло и ласка, которые всегда побеждают зло и ненависть, которые тебе чужды, — продолжает, делая шаг назад и держа руку омеги в своей уже перед собой, — оплети лианами тех, кому вместе суждено. Покажи нам дорогу, чтобы мы и дальше могли продолжать растить в себе любовь и уважение к тебе.

А после прикрыл глаза, опустив голову, ровно как и все волки в этот момент, шумно выдыхая и начиная ожидать. Ожидать, пока запястья не коснуться те самые лианы, чтобы указать путь и нарушить тишину, которая внезапно повисла.

Тэхён внимательно слушает, руку альфы сжимает и ближе к плечу прижимается, забывая, что вообще-то должен дышать.

У лисов за горами нет каких-то таких ритуалов, у них нет особо ничего такого, что вот так захватывало бы дух, как слова, произносимые сейчас Чонгуком. Кажется, их боги и это дерево действительно важны им всем. Омега мельком оглядывает поляну.

Все молчат, так же внимательно Чона слушают, кто-то даже кивает, через несколько голов на предполагаемую пару глядит. И Тэхён чувствует слабое покалывание в пальцах, дрожь в ладошках, громко стучащее в груди сердце.

Когда они, внезапно отворачиваются и за пару шагов рядом с деревом оказываются, омега крепко в Чонгукову руку на своей талии вцепляется и послушно пальчиками кору оглаживает. Чонгукова ладонь тёплая, может даже горячая, его грудь, прижимающаяся к спине — самое лучшее ощущение.

Омега медленно прикрывает глаза и ждёт, где-то в последний момент надеется, хоть и думает, что это глупая мечта.

Чимин к груди Хосока жмётся, как-будто впервый раз через себя всю речь вожака пропускает, хоть и слышал её много раз. каждый раз, как в первый.

Он не знает о чём Хосок думает, надеется, что о чём-то действительно очень хорошем. А потом запястье щекочет что-то маленькое и юркое.

Омега молчит, а потом не смело глаза открывает, опуская взгляд. А там, лиана, тонкая зелёная нить, вьющаяся по запястью и оплетающая их замок.

Чимин забывает, что ему нужно хоть что-то сказать.

Тэхён ждёт недолго, вздрагивает, когда что-то щекочет руку и резко глаза распахивает. Лиана. Зелёная лиана, медленно вьющаяся вокруг сначала его руки, потом вокруг руки Чонгука, накрывшей его ладонь.

Так не бывает.

Оплети лианами тех, кому вместе суждено.

Тэхён хотел, но сейчас почему-то не верит совсем.

Хосок дожидается, пока щекотка на ладони не прекратится, а после медленно глаза открывает, видя то, как их с Чимином руки переплело вместе. И в голове разом снова всплывают все «а дружба ли?» и «может ли быть так?», Чон краснеет и гулко сглатывает, несмело с омегой пальцы переплетая. Принимает выбор. Он обнимает неосознанно крепче, спрятавшись носом в макушке целителя и стоит тихо с минуту, выдавая после тихое «я тоже все испытания должен пройти, которые сам же упоминал. но только если хоть самую малость тебе интересен, Минн-и», стараясь больше ни на что не отвлекаться. Переваривает, как столько лет, казалось бы, самой обычной дружбы, так быстро и внезапно перерастают в нечто большее где-то в закромах разума альфы.

А волки у обоих Чонов крутятся довольно, на дыбы встают, лают и хвостами виляют, явно всем довольные. Их хлебом не корми, дай только на минутку дольше с этими омегами побыть. Особенно волка вожака, который ещё и уши поджимает, довольно забив хвостом по полу.

Чонгук же, открыв глаза, замирает в немом страхе, даже как-то несмело теперь держа ладонь лиса в своей. Он, вообще-то, предполагал, что и такое может быть. Но что такое в действительности будет? Нет. Теперь, кажется, в два раза станет всего больше: историй у стаи, проблем у Чона, нервов у лиса. Но это всё ещё не пугает так, как возможный скорый визит чужаков, отчего он вдруг взгляд подымает на омегу, в глаза глядя и пытаясь уже там ответы на свои вопросы искать. Что им делать? Как им всё разрешить? Нужно ли что-то разрешать вообще? Ответы, ответы, ответы — вся голова ими забита, а вслух не произносится ничего, явно подвиснув.

Чимин резко от альфьих слов разворачивается, утыкается носом ему в грудь и мелко колотить начинает, жмурясь. Кажется, пришло то самое время быть честным, потому что когда если не сейчас? Другого шанса не будет, тем более он мельком увидел лиану вокруг рук Тэхёна и Чонгука. И целитель знает как минимум двух волков, что придут в бешенство.

— Глупый… глупый альфа! Глупый! — негромко тараторит, ручки в кулачки сжимая. — Интересен… люблю, вот! с того самого момента, как дружить близко начали… На каждую Ночь Воссоединения Судеб надеялся, что дерево поможет, но видимо я не готов был… или… Хосок, ты ничего не хочешь мне сказать?

Иногда дерево делает выбор, если оба волка влюблены друг в друга или хотя бы испытывают симпатию.

Чимин вновь посмотрел в сторону вожака и его лиса.

— Гаён придёт в бешенство. Если не уже.

Хосок же в ужасе смотрит на целителя, разводит руки в стороны, принимая послушно все удары, слушая, как его собственный зверь только хмыкает, мол, «заслужил ты, дурила, а теперь вот слушай за свою слепость». Понимает, сколько раз задевал своими словами о дружбе это солнышко, тушуется, мрачнея немного и только теперь понимая, почему его пазл не складывался до конца.

— Не хочу, — честно признаётся, видя, как пак отвлекается и цепляя его подбородок пальцами, снов на себя смотреть заставляя, — Чимин, — зовёт, серьёзно насупившись, словно сейчас принимает самое важное решение в жизни. Так, в общем-то, и есть. Он решает больше никогда не делать больно своему целителю, решает дарить ему улыбки и отдавать себя. Знает, что будет взаимно. Знает, что с ним будет спокойно, — Минн-и, прости меня, — он смотрит в глаза, видя, что тот всё ещё не успокоился и, не придумав ничего лучше, обвил свободной рукой талию, поддавшись вперёд и накрывая губы омеги трепетным, но весьма настойчивым поцелуем, отвлекая тем самым от всего и вся, оставляя перед ним себя одного и вкладывая в это всё тепло, на которое способен.

Чимин замирает, от нехитрых махинаций млеет и глаза широко-широко распахивает, будто маленький волчонок, которому мама впервые рассказала давнюю легенду.

Чимин сдавленно пищит в поцелуй, но тут же в руки себя берёт, потому что Хосок сам целует его, сам обнимает и отпускать не хочет. И Паку кажется, будто сбывается его самая давняя мечта. И даже если происходящее — сон, он совсем не хочет просыпаться.

Тэхён вздрагивает, когда Чонгукова хватка на талии и ладони становится слабее, будто альфа… сомневается в выборе дерева. Омега непроизвольно сильнее пальцы сжимает, шепчет негромкое «не отпускай меня, пожалуйста…» и боится вперёд смотреть. А впереди проблемы, впереди Туан, который не отпустит его так просто, возможно война. Впереди стая и Гаён, который жизни лису не даст за то, что тот занял его место.

— Чонгук, — негромко зовёт его лис, зная, что альфа смотрит. омега на него посмотреть в ответ боится. — Туану нужен ответ и ему ничего не стоит развязать войну с севером, я знаю.

В голове вновь, ставший привычным белый шум, а противное шлюха прямо перед глазами блестит. Тэхён вроде бы только что стал омегой вожака, получил самую главную защиту в лесу. Но, какая это защита, когда всё твоё существование — угроза?

Чонгук слушает внимательно, он всё слышит, он чувствует волка, что разбушевался от предчувствия неприятного и вздыхает шумно. Он ощущает чётко, как омега сильнее за руки цепляется, слышит его шёпотом «не отпускай», почти рычать готов оттого, что не хочется на самом деле его отпускать. Сдаётся перед своим зверем, признаёт сейчас его главенство и тянет лиса обратно в свои руки, предварительно выпутавшись осторожно из лиан и прячет того мордочкой в своей груди, обнимая и поглаживаниями по макушке успокаивая.

— Потеряшка, — говорит над головой так, чтобы только он слышать мог, — всё будет хорошо. Я что-то придумаю, ладно? Если суждено, значит нужно бороться, значит рядом с ним тебе не место. Не уйдёшь, раз не хочешь, ладно? — непонятно кого больше успокоить пытается, не прекращая того обнимать и гладить, чувствуя спиной проживающий взгляд, зная, что тот принадлежит Гаёну. Его ненависть ощутима на расстоянии, но Чонгука это не волнует.

Тэхён почти не дышит, утыкается в грудь альфы и всё же сдаётся, поскуливая негромко от страха. Аура Чонгука больше не пугает. Приятно обволакивает, обнимает, как плед, в котором омега так сильно любит прятаться. Лис тоже поскуливает и к своему чёрному боку жмётся, пытаясь спрятаться в шерсти.

— Ладно, — просто соглашается так, будто это само собой разумеющееся, потирается щекой о грудь и взгляд несмело поднимает. Всё ещё боится с каким-то осуждением встретиться.

— Просто боюсь.

Чонгук глядит в ответ, стараясь выглядеть максимально спокойно, подымает одну руку и по носу щёлкает едва ощутимо, вновь продолжая зверька в своих руках прятать.

— Бояться мог бы в случае если на моём месте оказался какой-нибудь неотёсанный, глупый или безалаберный в своих действиях идиот, — тараторит Чон, выпуская лиса из рук и складывая руки в бока, впрочем, от себя того не отстраняя, — а я может и идиот местами, но всё ещё почему-то вожак. И ты теперь уже даже перед древом омега вожака, я не могу позволить тебе познать что-то вроде грустных слёз или боли. Нам просто нужно придумать, как лучше в этой ситуации поступить. Ты, потеряшка, вообще-то стал моей находкой. Позже подойду к Хосоку, а то сейчас у этих двоих занятие поинтереснее, — хмыкает, краем глаза поглядывая на своих друзей в руках друг друга и вздыхая спокойно, — я рад, что они вместе. Оба друг по другу сохли, вот причудливые…

Хосок тем временем совсем немножко увлёкся, сжав неосознанно талию целителя в своих лапах и внезапно отстраняясь, осторожно заглядывая в глаза Пака, словно что-то нехорошее сотворил, а волк его ушки прижал, словно готовился гневную тираду второй раз слушать.

— Ну. я думаю, что никакие извинения не помогут тебе так скоро своего крота простить, но всё же я буду стараться, чтобы ты больше улыбался. А ещё если бы на нас не пялился Чон со своим лисом, я бы забылся окончательно и не вспомнил бы, что нам, вообще-то, нужно дышать… извини, — говорит он всё тише и тише, продолжая обнимать целителя к себе крепко прижимать, словно никогда в жизни этим не занимался и словно ему всё мало.

Тэхён хмурится слегка, на альфу недовольный взгляд поднимая и потирая кончик тронутого носа.

— Ты вовсе не идиот, по крайней мере… я не заметил за всё то время, что нахожусь тут, — омега руки вокруг торса Чонгука крепче сжимает, будто до сих пор боится. — Находкой в хорошем или плохом смысле? По твоему тону это не очень понятно.

Лис покосился в сторону целителя и правой руки вожака, слабо посмеиваясь. Глядя на них в обычной жизни было не особо сложно догадаться о том, какие чувства они испытывают к друг другу. Но чувство тревоги до сих пои не покидало Тэхёна. Он мельком оглядел поляну. Все счастливы. Омега чувствует себя не очень хорошо.

Чимин тычется носом в щёку Хосока, грустно поскуливая и прикрывая глаза, обхватывая его личико обеими руками.

— Пусть смотрят сколько хотят, я потом Тэхёну тоже мозги вынесу, — негромко посмеивается. Краем уха улавливает кем-то брошенное: «он что, с вожака на правую руку перескочил?», зубы стискивает, всячески внимание альфы на себе фокусируя.

— Тебе это не очень понятно потому, что я сам пока не до конца уверен в том, что я чувствую, понимаешь? Ты как снег на голову, такой же белый, пушистый и… ну, мой волк сказал привычный. Разница лишь в том, что в отличии от снега ты ещё и тёплый, а к такой температуре северный волк далеко не быстро привыкает. Так что, уж прости, но пока я терзаюсь в сомнениях, — тараторит Чонгук на одном дыхании, особо не задумываясь и не противясь действиям парня, спокойно отдавая в ответ столько, сколько он мог, — хотя наши звери, кажется, на пару с древом уже давно всё решили. Остаётся только нам самим разобраться.

Закончив, вожак выпустил ненадолго лиса из рук, буркнув что-то вроде «я ненадолго, никуда не убегай и можешь хвостиком за мной наблюдать, если хочешь» и двинулся вглубь толпы, как-бы невзначай интересуясь у стаи о том, кто кому выпал, довольны ли все, старался улыбаться им всем искренне, потому что ему было интересно и важно знать о том, как себя чувствуют его люди. Закончив со всем, он заметил, как его суженный снова совсем расклеился, учуял, как зверёк ушки прижал и унюхал, как тому страшно, поэтому, поймав на себе взгляд юноши, кивком головы позвал следом за собой, намереваясь успокоить того подальше от глаз.

Тэхён несколько раз моргает, отрицательно качая головой и вновь носом в грудь альфы утыкаясь. Сложно всё это, для понимания особенно, но лис то вон как счастлив, из-под бока чёрного волчары не вылезает, совсем там в его шерсти потерялся и сидит, носа не показывая. Тэхён бы, наверное, тоже так хотел бы.

Он нехотя альфу от себя выпускает и сразу же пальцы в замок сцепляет за спиной, внимательно за его макушкой следя. Потерять чонгука в такой толпе достаточно легко. Было бы, если бы омега не отводил от него взгляда совсем. Ему нравилось как Чон держится среди своих волков.

Он не похож на морских лисов. Жизнь за горами всегда шумная и активная, все всегда чем-то занимаются, не давая себе ни минуты на отдых. А северные волки они… другие. Они живут просто, размерено и так, будто жизнь не ускользает от них. Это Тэхёну больше нравится. Наверное… в голову продолжают потихоньку закрадываться не самые хорошие мысли о том, что омега своему вожаку совсем не соответствует. Вслух, Чонгуку он об этом не скажет, но сейчас, встретившись взглядом с ним, послушно сдвинулся с места в его сторону, стараясь случайно ни на кого не налететь.

Хосок же в это время так ни разу взгляда от Пака и не увёл, всё разглядывал лицо, незамысловато губы свои кусая и улыбаясь в ответ, отмечая про себя что целитель, вообще-то, слишком чудесный, а кличка «крот» для Чона вполне оправдана, и он с ней покорно мирится. Где-то на окраинах слышит эти едкие подколы в сторону омеги, совсем нешуточно хмурится, зыркая по сторонам, а после ладонями ушки Пака прикрывая, изолируя от лишнего шума и ближе наклоняясь, чтобы только его было слышно.

— Если не будешь обращать на них всех внимания и правда не будешь грустить, — полушепотом начинает, оставляя невесомы поцелуй на переносице, — позволю позже, уже тет-а-тет делать со мной и моим волком что душе будет угодно. И снова обниму. обещаю, — клятвенно бормочет, хмуро глядя в его глаза и выглядывая ответ.

Чимин не отвечает, долго-долго на Хосока смотрит и, чуть сжав его щеки, поцеловал в кончик носа.

— Они столько лет думали, что я сплю с Чонгуком только потому, что я такой вот молоденький, омега, единственный в вашей компании, — парирует он. — Я научился жить так, чтобы это.

Он покрутил пальцем в воздухе, имея ввиду других волков.

— Никак не трогало меня, Хо.

Чон ведёт лиса подальше от всех, заводя в небольшую посадку недалеко от древа и прячет их за одним из столбов, цепляя подбородок омеги и заставляя на себя смотреть.

Вожак хорошо знает, как себя чувствует добыча в момент, когда она добыча уже совершенно точно, он знает, как она пахнет и помнит, какие огромные у неё в этот момент глаза. Перед собой он сейчас видит, к сожалению, не лиса, он видит добычу, что очень и очень не нравится Чонгуку, хоть и волк его беснуется, требуя того в покое оставить, требуя просто самолично всегда того защищать. Чон снова тяжело вздыхает, складывая руки на талии у юноши, чтобы тот никуда не рванул.

— Мне не нравится запах страха и ужаса, которым от тебя веет на милю. Мне не нравится то, что ты всё ещё допускаешь мысль о плохом. Тэхён, — серьёзно зовёт, нахмурив брови, — в каких бы отношениях мы ни были, ты всё ещё представлен как мой омега перед стаей, перед святой святых этой стаи. Ты попросил не отпускать тебя, ты попросил у меня защиты, которой я тебя обеспечиваю. Даже если что-то случится, — говорит тише нарочно, заставляя прислушиваться, — я тебя не оставлю, потому что я всегда держу своё слово, понимаешь? Расслабься, выдохни, возьми себя в руки и пойми, что всё будет нормально. Нормально, потому что ты у меня в радиусе видимости. Не замыкайся и будь действительно омегой вожака северных волков, пожалуйста, будь рядом со мной, — Чон даже и не понял, как в его речь вклинилась последняя фраза, но брать слов обратно не решился, потому что и лишними их было трудно назвать. Без этой потеряшки теперь действительно придётся туго, без него уже нельзя будет просто вернуться к своей старой жизни, и Гук это признавал, выглядывая сейчас реакцию на свои слова.

Другой Чон же в это время краснеет слабо от внезапного поцелуя в нос, смущённо хихикая и спокойно опуская руки, услышав целителя, но взгляда так и не решаясь оторвать.

— Знаешь, я думаю даже если бы у меня был выбор, я всё равно в итоге вернулся к тебе. Ты сильный и до чёртиков восхитительный, Минн-и, — со всем теплом в голосе, на которое способен, пробормотал альфа, всё же окидывая бегло поляну и хмыкая, — А Гаён бесится, потому что вожаки скрылись. Вот это сложилось конечно…

Тэхён вздрагивает. Честно пытается сделать так, чтобы это не было так очевидно, но Чонгук в этой жизни понимает побольше омеги. Он, вообще-то, насквозь его видит, прямо под шкуру когти острые запуская.

И Ким впервые решает рассказать альфе то, о чём он думал все эти несколько дней.

— Чонгук, я не буду тебе врать, но я не знаю как именно ведут себя омеги вожаков, — произносит он, теребя кончиками пальцев одну из своих круглых подвесок, подаренных Чимином, и поджимая губы. — У меня не было хорошего примера, кроме моего папы. Но даже это не тот пример, который был мне нужен. У моего папы от своего было только имя и всё. Всё остальное — молчаливая покорность. Тоже самое, что они с отцом всегда требовали от меня, тоже самое, что Туан пытался мне привить насилием. И я понимаю, просто, я никогда не знал другой жизни, ты тоже это пойми. И я не могу просто взять и переступить через то, в чём жил двадцать лет, ты сам видел моё состояние. И не всё из того было нанесено Туаном. Помнишь, я рассказывал про свой домик на дереве? Я никогда не сбегал туда просто чтобы отдохнуть, никогда.

«Будь рядом со мной» приятно слух ласкает. Уже не так пугает, не мучает, не болит. Тэхён молчит какое-то время, потом подвеску с себя снимает, на шею альфы набрасывая и к себе притягивая.

— Но я готов учиться, обещаю. Я буду хорошим омегой вожака севера. Я не позволю тебе стыдиться меня и я не хочу, чтобы ты переживал из-за того, что… — он молчит, долго на Чонгука смотрит, находясь в миллиметре от его губ. А после уже вперёд подается. Может и пожалеет, может и зря, может и отстранится сейчас альфа, но не важно.

Омега о многом думает, об этом — особенно, вслух скажет всё, что угодно, кроме этого.

Чимин слабо смеётся.

— Вожаки… хорошее слово, мне нравится, — он на языке его смакует, понимая, что сейчас много чего изменится с этим фактом. — А что до Гаёна… Тэхён имеет представление о нём, но до конца не понимает чего ждать. Лишь бы Гаён никак не навредил ему, хотя? Чонгук же будет приглядывать за ним.

Хосок кивает согласно, укладывая голову после на плече омеги и зевая громко, на выдохе издавая звук, подобный фырканью. Чон знатно вымотался за последнее время, потому что давненько не бегал за сутки в делах столько, сколько последние пару месяцев, отчего изнурился окончательно, засыпая на ходу.

— Чонгук в нем по уши будет, ставлю все свои лапы на это, — бормочет, беря себя в руки и выпрямляясь в спине, глядя на целителя тепло, — а ещё я засыпаю, поэтому можешь оставить меня прямо на поляне, если вдруг наступит отключка.

Чонгук же в это время внимательно лиса слушал, подставляя шею, когда тот подвеску накидывал, хмурился ещё сильнее и с характерным рыком сделал шаг вперёд, вжав омегу спиной в столб, когда тот на вожаке повис.

Он хотел было возмутиться, высказаться, но его внезапно заткнули весьма непривычным способом. Чон замер, большими глазами первые несколько секунд глядя и опираясь о столб рукой чуть выше головы лиса, а после взял себя в руки, другой рукой обнимая за талию и отвечая на поцелуй. Он жадничал, потому что этого всем своим естеством требовал волк, гладил от талии выше, к рёбрам, легко их считая, ласкал так, как умел и охотно зверька белого под себя подминал, заставляя задыхаться от напора, поощряя таким образом уже своего, по сути, омегу. А после плавно выпустил из поцелуя, не отстраняясь далеко и глядя немного расфокусированно, непроизвольно облизнувшись.

— Будь собой. Этим ты и станешь лучшим омегой для вожака, мои волки ценят искренность не меньше моего, — шёпотом в ещё влажные после поцелуя губы, — искореняй из себя страх, вселяй в себя гордость в обществе чужих зверей и знай себе цену. Всегда помни, что ты бесценный, — вкрадчиво, чтобы тот чётко всё разобрал, — и ничего больше не нужно. Ты не пустышка, не игрушка и не вещь. Тэхён, вбей себе это в голову, и если нужна моя помощь, то говори. Потому что ты не один.

Чимин сразу же выпрямляется, чтобы альфе удобнее стоять было, и вокруг его торса свои руки обвивает. Стоять вот так вот близко с любимым человеком, с Хосоком! До сих пор так непривычно. Омега столько раз представлял это в своей голове, что сейчас просто не верил.

— Я даже спорить не буду, — целитель покачивается слегка, хихикая. — Потому что это очевидно. Наш ворчун впервые в ком-то вот так вот.

Тэхён не ожидал того, что Чонгук ответит, сам хотел было отстраниться, услышав предупреждающий волчий рык, но рука, улегшаяся ему на талию, не дала этого сделать. Омега целуется, в лучшем случае, только третий раз в жизни. Вряд-ли глупые подростковые поцелуи с лисами из стаи можно было назвать таковыми. Вряд-ли насильственные поцелуи Туана могли быть настоящими.

Омега дышит тяжело, скулит негромко, когда альфа отстраняется от него. Белый лис всячески хочет своё показать, обласкать, поцеловать, заобнимать и не отпускать от себя.

— Я язвительный, вредный и бываю шумным, — напоминает негромко, вспоминая, что все ещё мёртвой хваткой держится за подвеску, которую на шею альфы закинул в невнятном порыве.

— Предлагаешь мне заставить твоих волков себя уважать? Станут ли они меня слушать, даже если за моей спиной будешь ты?

— Ну вот, а я так хотел с кем-нибудь поспорить… — почти грустно вздыхает Хосок, внезапно вылезая из рук омеги и усаживаясь на землю, начиная активно растирать глаза и бороться со снами, недовольно бурча себе что-то под нос, — глупая сонливость, она когда-то пройдёт или нет, — ворчит, на целителя взгляд подымая, — не стой так надо мной, чувствую себя волчонком. Садись, могу ещё пообнимать, — приободряет он омегу, хлопая в ладоши два раза и ожидая, пока Пак и правда умостится.

Чонгук же снова тяжко вздыхает, всё же делая полшага назад и из рук лиса с концами выпуская, продолжая его оглядывать и качать головой. Ему была искренне непонятна причина, по которой омега не мог быстро прийти в себя, будучи в безопасности. Наверное потому, что в своей жизни чон всегда делает выбор в пользу стаи, даже если этот выбор лишит его чего-то весьма дорогого для сердца. Он забыл, какого это, когда нужно отвыкать от чего-то важного и рутинного, он забыл, как чувствуется любая боль, кроме физической, забыл какого это — чувствовать полноценно — в принципе. Не то, чтобы это расстраивало или настораживало, просто иногда вызывало весьма неоднозначные мысли и много непонимания к другим, как вот у него сейчас в ситуации с потеряшкой. Вынужденная мера одиночества.

— Я помню, да. И у моей стаи не останется выбора, кроме как принять тебя, потому что это мой первый выбор в свою пользу, как все думают. К тому же, стопроцентно довольных ты не найдёшь ни в одной стае. Готовься к слухам, грязи и колким словам от кадров вроде Гаёна и учись абстрагироваться от них. По сути, у тебя в распоряжении их вожак, так что осторожнее. Развивайся, становись таким же роскошным, как твой лис и его шерсть, а твои вредные черты характера будем считать чёрной кисточкой. Это не недостаток, это особенность, придающая шарм. Иначе никак, — разводит руками, сложив их после у себя на груди и продолжая на парня перед собой изучающе смотреть, пытаясь поймать все эмоции у того на лице, про себя довольно хмыкая.

— Тут даже спорить бесполезно, потому что оснований на это нет, — омега присел на корточки перед альфой, вздыхая и плечиками пожимая. Чимин впервые видел Чонгука таким внимательным и осторожным к кому-то, кто не его стая. К кому-то, кого знает всего ничего и которого по хорошему можно было бы угрозой считать. Но Чонгук его выходил. Послушно помогал, кормил и ухаживал за его травмами. Представил его своим омегой, коим язва и правда стал.

Целитель вновь рассмеялся, падая на колени Хосока, поудобнее устраиваясь. другие волки потихоньку начинали праздновать выпивкой и шумными разговорами.

Тэхён обиженно, даже скорее слегка возмущенно, глядит на альфу, намереваясь сделать шаг вперёд и вновь его обнять, чтобы теплее было. Низкие температуры севера всё ещё плохо сказывались на его состоянии.

— Чимин рассказывал, что стая долгое время думала, что вы с ним… вместе. Но он просто перестал со временем обращать на это внимание. Это и есть абстрагирование? — Он склоняет голову к плечу и сейчас очень на своего волка похож, такой же, казалось бы, чистый, нежный и невинный. Прямо как его зверь.

Он хочет ещё что-то сказать, но его внезапно обрывает топот маленький ножек. Волчонок, лет пяти, кажется, врезается в его ногу, привлекая к себе внимание.

— Ой, извините, пожалуйста, господин омега вожака! — часто затараторил он, поднимая глаза и иногда в буквах путаясь. — Вы же не съедите меня, правда? Папа говорит, что лисы едят маленьких непослушных волчат!

Тэхён еле сдержался от того, чтобы не рассмеяться, присел перед мальчиком.

— Не съем, лисы, вообще-то, на самом деле не едят волчат, им больше рыба нравится.

Глаза волчонка наполнились восторгом и он запрыгал на месте.

— Правда? Правда? Я передам это братикам и сестрёнке и мы честно-честно не будес больше бояться! — он закивал часто-часто и, быстренько обняв Тэхёна за шею, убежал.

Волк Хосока довольно воет, крутит хвостом и за ним же бегает, видя, что Чимин так близко столько времени и что уходить не собирается. Чон знал, что его зверь жутко привязан к целителю, знал, что только перед ним он безоговорочно сложит лапки и ушки подожмёт, глядя самым верным зверем на свете, но понимать он начал только сегодня. И себя, и своего волка, и тягу к этому омеге, и вообще всё, что доселе у него в пазл не складывалось. Не задумываясь, тот обвивает руками талию Пака, обратно к себе прижимая и не собираясь отпускать, наблюдая вместе с ним за поляной, которая стала менее густонаселённой, но не менее шумной от празднований.

— Мой волк сейчас заставит мою голову болеть своим довольным скулежом и воем, — зачем-то внезапно признаётся, переводя внимательный взгляд на целителя, — он так активно виляет хвостом, что ощущение, будто волки могут взлетать. Улетит и всё, и не вернётся, — хмыкает, пожимая плечами и крепче объятья делая.

Чонгук же в это время смягчился во взгляде, слушая омегу и понимая, сколькому ещё того нужно будет научить, улыбнулся даже слабо, понимая, что никуда от этого не денется и собирается только сказать, как прибегает маленький волчонок из стаи. Ну что ж, Чон, у тебя был день ожидания, а сегодня у тебя день, когда тебя сбивают с мыслей и перебивают, поздравляю. Он с такой же слабой улыбкой наблюдает за взаимодействием двух, на его взгляд, малышей, кивает одобрительно и мельком вслед убегающему глядит, молча делая шаг и со спины лиса обнимая, прижав к своей груди и над ухом склоняясь, переходя обратно на шёпот, пока руки у того на животе укладываются.

— Ты молодец, Тэхён, — искренне хвалит, поглаживая одной рукой, — видишь? Ты был собой, и уже несколько волчат тебя признают, не боятся и любят. А чуть позже ты не будешь для них «господин омега вожака», а будешь просто «дядя Тэхён-и», ну, или как ты себе захочешь, — хмыкает, целомудрено оставляя короткий поцелуй на макушке, — с кем-то посложнее я помогу. И да, абстрагироваться — уметь пропускать мимо все колкие слова и не зацикливаться над ними. Знаешь, как в одно ухо влетело, а из другого вылетело? Вот тут так же, — кивает, позволяя омеге после повернуться в руках, заглядывая в омуты напротив, — попробуешь?

Чимин тем временем голову на плече своего серого волка укладывает, прикрывая глаза и негромко посмеиваясь. Его зверь вёл себя ничуть не лучше, вокруг Хосоковского скакал, как заведённый, дразнясь, ближе подходя и назад сразу же отпрыгивая, когда волчара приближается к нему. Точно маленький ребёнок, не иначе.

— Мой не лучше, воет так, что ушки закладывает, ой-ей, бедные мои ушки, — омега в шутку качает головой, не открывая глаз и постепенно расслабляясь. — Но знаешь, я готов потерпеть. Мы с ним столько лет ждали, когда вы обратите на нас внимание, так что цыц, не жалуйся.

Тэхён выпрямляется сразу, как волчонок из поля зрения скрывается, сразу же попадая в цепкий кокон Чонгуковых рук. Всё никак не привыкнет к контрасту горячей кожи альфы и прохладного северного ветра.

— Господин омега вожака мне нравится больше, не пойми меня неправильно, но это звучит очень солидно, — лис посмеивается, негромко хмыкая, а потом вновь притихает, когда губы макушки касаются, прислушивается к своим внутренним ощущениям, но лис лишь блаженно ушки прижимает к голове.

Он медленно в Чонгуковых руках разворачивается.

— Интересно, нас хватятся, если мы решим сбежать?

Хосок начинает смеяться с реакции целителя, параллельно ладони на плечи укладывая, чтобы слабо их начать разминать и большими пальцами оглаживать, помогая быстрее расслабиться. Не ему же одному в итоге в отключку уходить, а так будет знать что никому из них не холодно. Будет знать, что Пак в безопасности и его зверь впервые за долгое время спокойно уляжется, без длительного воя перед этим. Им наконец-то будет просто спокойно, что не может не радовать.

— А зачем же вы ждали, если могли подойти, взять за хибары и вправить обоих на своё место? Зная вас, я не сомневаюсь в том, что на такое способности есть. Ты же в карман за словом не полезешь, Минн-и, так же, как твой волк не стушуется в случае опасности, — тараторит тот без умолку, скользя руками к предплечьям, а после внезапно ёжась от холода, решая, что и правда пора в дом, — отнести тебя домой? Как частичную плату за всё, через что ты прошёл и совсем не немного потому, что мой волк меня убьёт, если я этого не сделаю, а я особо не противлюсь, потому что, в общем-то, я не против? — продолжает нервно и много говорить, чувствуя внезапный прилив эмоций, тут же глядя на Чимина перед собой, почти не моргая, словно что-то упустить может, — ну, или пройдёмся так, холодно уже…

— Как скажешь, господин омега вожака, — со смешком в голосе проговорил Чонгук, нарочно делая акцент на новом прозвище и спокойно глядя на него, понимая, что настроение того пришло в норму, — но вообще да, они хватятся нас искать, потому что без нас не смогут. Представляешь? Совсем растеряют свою мощь и величие, хотя я всего лишь маленькое связующее звено. Да и не протяну я долго без стаи, они слишком огромная часть меня, Тэхён. сначала вы все, а потом я, — твёрдо, даже хмурясь снова немного и крепче омегу в объятьях сжимая, непроизвольно тем самым вжимая лиса в себя, — так что я не отпущу, не уйду и не променяю. Я просто не смогу, как бы кто не говорил и не думал.

— Ну ты себя вообще видел? — Чимин слабо хмурится, но вся вредность почти сразу же пропадает под сильными альфьими руками. — Вы с Чонгуком всегда были для меня кем-то вроде примеров для подражания, старших братьев, и я боялся, что если признаюсь тебе в чувствах — это будет проблемой. Перестану быть… не знаю, но в общем, ты понял, я надеюсь.

Чимин ближе к спине волка льнёт, когда непривычно холодный ветер на них налетает и слабо кивает на вопрос Хосока.

— Домой это хорошо, поехали, моя большая покатайка! — Он садится боком, крепко обвивая шею, теперь уже возлюбленного, и посмеиваясь.

Тэхён голову к плечу склоняет, внимательно Чонгука слушая и хмурясь, но уже не расстроено, а скорее более возмущенно и разочарованно.

— Кем бы ты ни был для стаи — забывать о себе нельзя. Нельзя ставить стаю выше собственных потребностей только потому, что ты вожак, волчара, — он обивает руки вокруг торса старшего, утыкаясь носом в грудь, чтобы согреться, голос из-за этого звучал достаточно приглушённо. — Но, вообще, как хочешь, я теперь всё равно тут, рядом с тобой и я буду следить, чтобы ты не забывал о себе, хорошо? Хотя, что я спрашиваю, ответ нет не принимается.

— Твоя, твоя, — тараторит Хосок, со смешком подымаясь, поудобнее перед этим омегу подхватив на руки и, не медля, в сторону дома целителя зашагал, навострив ушки, — и никем бы ты не перестал быть, знаешь ведь, что я от слова совсем не такой.

Оба Чона невольно задумываются друг о друге ненадолго, думая, как сильно этой ночью изменилась их жизнь. Они, даже если не видят друг друга, заведомо знают, какие вихри творятся в головах друг друга. Это именно та дружба, в которой уровень эмпатии достигает своего максимума у обоих. Их самих это всегда радовало, удивляло и пугало одновременно, потому что нельзя настолько тонко чувствовать состояние друга, не наблюдая его рядом. Нельзя, но им почему-то оказалось можно. Но ушли они в эти мысли ненадолго, возвращая внимание омегам, решая позже поговорить по душам, чего уже давненько не делали.

Чонгук по-доброму смеётся, обхватывая тельце парня послушно руками, чтобы тот не замёрз и слабо закивал, кажется, даже не собираясь возражать. Но так только кажется, к счастью волка и сожалению лиса.

— Ты просишь меня понять тебя и то, что ты жил вот так 20 лет, но совсем не понимаешь, что и я жил таким вот образом всю свою жизнь, с самого детства, когда меня с пелёнок учили жить для стаи, вместе со стаей и быть целиком о стае, — качает головой, тяжело вздыхая и прячась в макушке, глаза прикрывая, — я могу лишь обещать попробовать измениться немножко. Так же, как и ты, по рукам? Будем друг друга учить, иначе не знаю что тебе предложить.

Чимин громко и счастливо смеётся, утыкаясь носом в шею Хосока так, как мечтал это сделать уже очень давно, но всё не было подходящей возможности.

— Объясни это маленькому мне, крот, — хихикает уже тише, не сводя взгляда с хосока. — Посмотрим как ты устоишь перед моими большими невинными глазами, передо мной, который только-только разобрался в своих чувствах.

Знакомый, успокаивающий запах трав защекотал ноздри и целитель блаженно прикрыл глаза, расслабившись.

Тэхён злобно фыркнул, еле удерживаясь от того, чтобы не укусить старшего за подбородок, который так удачно был подставлен ему.

— Тебя с самого детства учили быть вожаком? — вдруг спросил омега, пристраиваясь поудобнее и кладя подбородок на грудь альфы.

Альфа урчит как-то утробно, чувствуя лицо омеги в своей шее и непроизвольно крепче того в своих руках сжимает, продолжая уверенно шагать к дому целителя, что был уже совсем рядом.

— Куда тебя отнести? До дверей? В гостиную? В постель? — смеётся тихо Чон, доходя до трёх небольших ступенек, что ведут на крыльцо омеги, — и что, что я крот? Ты всё равно без ума от этого крота, — наигранно возмущённо, вскидывая немного гордовито нос и хмыкая довольно, уверенно держа Пака на руках.

Другой же Чон в это время снова вздохнул тяжко, явно желая завалиться в постель и забыться сном на недельку-другую и намеренно расслабил тело, давая Киму устроиться так, как тому удобнее будет, спокойно за этим наблюдая.

— Учили. Потому что в нашей стае вожаками становятся по наследству, эдакая себе демократическая монархия. Почему демократическая? Потому что стая в любой момент по общему желанию может сменить семью вожака на какую-то другую, если тот не оправдает их ожиданий. Так что, уж так вышло, — пожимает плечами, снова носом в макушку ныряя и глаза прикрывая, не двигаясь совсем и прислушиваясь ко всему вокруг.

— Прямо в постель! Я и мой волк хотим жмякаться и любиться и нам совсем не важно, что вы думаете об этом, — Чимин вскидывает вверх палец, тыча им в грудь альфы.

— Ты теперь будешь постоянно пользоваться тем, что я без ума от тебя, Чон Хосок? — пищит целитель, пытаясь спрыгнуть с его рук. — Ну точно слепой!

Тэхён почти не дышит, глаза прикрывает, прислушиваясь к тому, как громко стучит сердце альфы у него прямо под ухом.

— Я хочу обратно в дом, ваши северные температуры сущий ад… — негромко бормочет он. Хоть от тела Чонгука и исходило волнами тепло, оно всё равно не спасало маленького и худенького омегу.

Хосок только громче смехом заливается, внезапно закидывая омегу себе на плечо, свободной рукой в шутку по бедру хлопнув.

— Решил сбежать сразу после находки? Какой ты забавный, Пак Чимин, словно я тебя отпущу, — с важным видом заявляет, даже фыркая для правдоподобности и уверенно в дом зашагал, где был далеко не один и не два раза, так что имел возможность вполне спокойно найти комнату целителя, что и сделал, уложив на неё парня и, не медля, сверху навис, удобнее под себя подминая его.

Чон молча глядел в глазки ему, упирая весь свой вес в колени для удобства, а после умостил ладони на хрупких коленках, оглаживая их трепетно большими пальцами. Волк внимательно следил за каждой эмоцией и реакцией, плавно ведя руками выше, к бёдрам, жамкая их со слабой ухмылкой, мол, хотел жмякаться? Получи и распишись. Продолжает подыматься выше, нарочно через одежду тазовые косточки задевая, а после и вовсе под футболку забирается, кончиками пальцев исследуя бока, бегло проходясь по животику впалому и наконец до ребёр доходя, начиная их считать и не намереваясь заходить дальше. Параллельно стал корпусом ближе наклоняться, чтобы осторожные поцелуи на плечах оставить и тут же к лицу увернувшись, начиная наравне с поглаживаниями зацеловывать омегу, прислушиваясь уже вслепую к нему и шёпотом где-то над ухом выпаливая «я правильно делаю, Минн-и?» со всей серьёзностью, проверяя, как его целитель себя чувствует и едва сдерживая себя от того, чтобы не уйти носом в шею и не обнюхать его всего.

Чимин громко взвизгивает, принимаясь легонько колотить по спине альфы ладонями.

— Это ужасное преступление не сойдёт тебе с рук, Чон мать его Хосок! — Громко возмущается омега, пока его несут наверх, в небольшую комнату занавешенную шкурами медведей, чтобы сохранять тепло.

Он падает спиной на кровать, раскидывая руки и глядя снизу вверх на альфу, что сейчас выглядел так… так, правильно? Чимин не мог внятно сформулировать свою мысль. Но ему очень нравилось то, что он сейчас видел над собой. Нравились крепкие руки, исследовавшие его тело и так умело надавливающие на все точки, губы, которые по ощушениям были, как разгорячённая лава. Чимин слабо дышит, то и дело срывается на довольный скулеж и головой на Хосоков вопрос кивает. Его собственный волк места не находил себе от удовольствия.

Чонгук же в это время понятливо кивает, с очередным вздохом приседая немного спиной к омеге, приглашая на спину себе залезть. Дождавшись, он торопливо к дому тронулся, решая пойти через поляну, чтобы убедиться в том, что всё хорошо. Потому что на сердце у вожака было ой как неспокойно, и Чону это не нравилось, потому что чуйка никогда не подводила. Ему ли не знать? Спустя пару минут они вновь были на поляне, и руки волка сильнее вцепились в омегу, пока тот с настороженностью оглядывал уже полупустую поляну, чуя что-то неладное и надеясь, что это не то, о чём они все доселе думали.

— Тэхён, — зовёт осторожно, — Тэхён, ты чувствуешь что-то? — совсем тихо, даже хрипло, оборачивая голову как может и глядя на зверька у себя на спине.

Тэхён сначала удивлённо моргает, когда альфа выпускает его из рук, а после, посмеиваясь, залезает ему на спину, крепко обвивая шею, так, чтобы можно было держаться и не упасть. Хотя, омега был уверен, Чонгук не даст ему сделать этого.

Чувство тревоги появляется уже на подходе к поляне их поселения. Лис мечется в разные стороны не находя себе места от страха, пытается к чёрному волку дёрнуться и Тэхён даже вопрос Чонгуков мимо ушей пропускает, потому что этот запах ему в кошмарах всегда снится.

— Туан…

Туан вместе с Сокджином выходит вперёд из-за тени сосен и смотрит прямиком на омегу. Не на Чонгука, не на кого бы то ещё. Только на Тэхёна.

— Вижу, ты времени зря не теряешь, да, принцесса? — Лениво протягивает волк, склоняя голову к плечу и скользя скучающим взглядом по белому лису, который старательно пытался придать лицу невозмутимость.

— Сколько волчьих хуев ты объездил, прежде чем он позволил тебе приблизиться к нему, а? Или ты сразу замахнулся на вожака? Правильно, ты место своё знаешь, но почему-то рядом не с тем волком, принцесса.

Тэхён чувствует как напрягается под ним Чонгук, как ходят мышцы, как альфа дёргается вперёд. Омега с силой стискивает одежду на груди вожака, чтобы тот не сделал глупостей. Тэхён понимает, что у Туана нет желания задеть его, он проверяет как скоро Чонгук выйдет из себя и выйдет ли вообще. Тэхён своим запахом управлять не умеет.

— Туан, оставь меня, — хрипло произносит Тэхён, пытаясь совладать с собой. — Я не хочу быть с тобой, я свободный.

— Свободный? — Альфа приподнимает бровь. — Тэхён, не говори ерунду, твоя стая никогда не была свободной, помнишь? Вы всегда подчиняетесь тем, кто сильнее вас.

Это было правдой, Тэхён сам говорил Чонгуку об этом на поляне.