Тэхён чересчур удивлённо хлопает глазами, внимательно смотрит на Чонгука и приподнимается. Пару минут внимательным, не верящим взглядом исследует черты лица альфы напротив себя, пока наконец негромко не спрашивает:

— Что? — Он понимает значение сказанных Чонгуком фраз, но значат ли они хоть одну часть того, какой смысл сам омега в них вкладывал? Или альфа просто пытался успокоить его этим признанием?

— Этому сложно дать объяснение, — Чонгук устало вздохнул и, когда лис вновь сел напротив, не стал этому препятствовать. В конце концов, не каждый день услышишь такое от человека с которым ты живешь вместе уже достаточно времени. — Но попробуй понять: мне очень хорошо с тобой и не так, как хорошо бывает от общения с Чимином и Хосоком. Это немного разное, Тэхён. Так хорошо мне было всего лишь в единственный отрезок моей жизни два года назад…

—… когда Хёнджин был жив? — Тэхён не знает, почему спрашивает это, ведь ответ очевиден. Чонгук пару секунд вглядывается ему в глаза, не спрашивает откуда омега знает имя его бывшего возлюбленного, ведь сам он его не упоминал в своём рассказе, и медленно кивает.

— Да. Ты прав. Когда Хёнджин был жив я ещё мог чувствовать хоть что-то из того, что волки сейчас и тогда называли и называют любовью, теплом и привязанностью. А потом, — волк вновь осёкся, — а потом это было просто пустое чёрное пятно, вплоть до появления в моей жизни тебя. Звучит, как бред, но ты правда вновь учишь меня испытывать эмоции. Ты не обязан отвечать на это. Потому что этому я ещё учусь придавать хоть какой-то смысл.

Тэхён не отвечает, опускает взгляд на грудь Чонгука, потом на свои руки, лежащие на коленях, смотрит на языки пламени, трескавшиеся в камине, на часы, рамки, маленький столик.

— Это не бессмысленно, — аккуратно произносит он.

— Это будет иметь смысл, когда ты перестанешь бояться чувств. Тебе всю жизнь показывали плохой пример любви, потеряшка. И нельзя так сразу поверить мне просто потому, что я — не твои родители и не Туан. Я всё ещё ничего не смыслю в любви, потому что её в моей жизни было непозволительно мало.

— В том то и дело, что ты не Туан и тебе верить не страшно.

Вожак устало прикрывает глаза, пытаясь собраться воедино вновь. Он мало кому открывается. Он редко говорить о чём-то таком, что тревожит или тревожило его, потому что хорошие вожаки не должны показывать себя слабыми. А Чонгук именно такой. Как он может вести за собой стаю и решать их проблемы, если даже со своими справиться не может?

Тэхёновы пальцы мягко вплетаются в пряди на его макушке, ерошат их, перебирают, альфа медленно переводит расфокусированный взгляд обратно на омегу.

— Мы можем ничего не смыслить в любви вместе.

— Ты не понимаешь о чём говоришь.

— Я не понимаю почему ты продолжаешь искать в себе плохое, когда его нет, — резко перебивает его Тэхён. — Ты пытаешься ставить на себе крест только потому, что ты не смог уберечь дорого тебе человека, но, Чонгук, ты лучше меня знаешь что такое жизнь и что мы не можем сдержать рядом с собой всех, кто нам дорог.

Альфа понимает, что лис прав. Когда умерли родители Чонгук долго приходил в себя и учился жить самостоятельно. Тогда он только-только стал вожаком и некому было объяснить ему многие тонкости ведения стайной жизни и управления различными другими делами, внешней политики и прочего. Он сам слепил из себя того, кто он есть сейчас, научившись схватывать вещи на лету. Когда умер Хёнджин, Чонгук перестал испытывать чувство привязанности хоть к кому-то, потому что боялся потерять этого человека точно так же, как и своего возлюбленного. А потом к нему приходили другие омеги, проводили с ним течку. Он сам говорил Тэхёну об этом у дерева. Они все пытались занять в его жизни место Хёнджина, но дыра в груди была слишком глубокой, чтобы хоть кто-то мог закрыть её всю. А потом появился Тэхён. Маленький белый лис, которого Чимин унюхал. которого они выходили и пообещали защитить от проблемного волка. Чонгук не знает каким образом омега всколыхнул в нём всё то, что он пообещал в себе похоронить и никогда больше не испытывать. Но это всё Тэхён. Тэхён, который носит его одежду и которая идеально ему идёт. Тэхён, который плетёт фенечки из верёвочек, который готовит ему каждое утро, который улыбается своей очаровательной квадратной улыбкой каждый раз когда что-то получается. Тэхён, который боится взрослеть и которого слишком рано лишили детства, поэтому ему приходится.

— Сумасшествие, я не понимаю что ты творишь со мной.

— Чонгук…

— Да, я боюсь, что если скажу это, что если всё зайдёт дальше моих слов — я могу потерять и тебя тоже.

И вновь Тэхён целует. Вновь так же, как и в прошлый раз, невесомо и ненавязчиво, потому что у него в голове тоже диссонанс, тысяча и одна мысль, проблема на проблеме и отсутствующий инстинкт самосохранения. Он не понимает, как можно что-то испытывать, пытается по кусочкам собрать всю последовательность событий, после которых невнятное тепло растекается в груди от каждой Чонгуковой похвалы и удивительно сильно хочется жить. Тэхён не знает как именно альфа ощущает влюблённость, но думает, что это чем-то похоже на его собственный водоворот ощущений в котором он теряется из раза в раз.

Омега укладывает одну руку на грудь Чона, второй опирается сбоку от его торса, чуть подаётся вперёд и хочет углубить поцелуй, попытаться объяснить через него, что всё нормально, всё в порядке, всё будет хорошо, но альфа сам перехватывает инициативу и на мгновение отрывается, чтобы прошептать еле слышное:

— Я люблю тебя

— Всё ещё? — Тэхён слабо рассмеялся на такое клятвенное заявление.

— Всегда буду.

В их поцелуе нет намёка на пошлость, на грубость или навязчивость. В нём только искренность и самые настоящие живые чувства. Тэхён прикрывает глаза и боится, что ещё немного и растает от того как это хорошо, от того как это не похоже на всё то, что было с ним в те прошлые дуратские разы. У него приятная судорога по телу проходит и лис его скулежом громки заходится, да так, что уши закладывает. А у Чонгука, кажется, перенасыщение и голова кругом идёт от того, как это ощущается правильно и необходимо. От того, как корица и бергамот оседают на кончике языка, на лёгких. Тэхёна хочется распробовать полностью, провести кончиком носа по каждому изгибу тела, провести везде, где пряный запах ощущается наиболее явно и ярко, поделиться своим, потому что омега теперь, вроде как, полноценно пара вожака, а не просто формально, на словах, для того, чтобы стая понимала, что этот лис под его защитой.

— Так вот, что такое настоящее это… — бормочет Тэхён, оторвавшись от Чонгука на пару жалких сантиметров, но даже их было чертовски мало, чтобы привести себя в порядок. Потому что жар чужих губ всё равно ощущался слишком сильно и слишком явно.

А волку сложно внятно сформулировать свою мысль.

— Глупый маленький лис.

И омега вновь негромко посмеивается с его слов, падает на альфью грудь и сонно натягивает повыше оба пледа. Слишком много впечатлений на один день, слишком большое желание начать следующий, даже если мысли не дают сфокусироваться и расслабиться. Чонгук скользит руками по кокону на своей груди и понимает, что теперь всё так, как нужно.

***

Гаён, наверное, и мог бы смириться с решением Чонгука, но только в том случае, если бы его парой стал волк из стаи. Но Тэхён? Этот неумелый странный чужак, который непонятно откуда взялся и которому непонятно, что нужно от всех них? Который неожиданно чуть ли не самым главным в стае стал на следующий день после своего появления. И ведь он Чонгуку определённо стал за этот короткий промежуток времени очень-очень важен. Если бы не он, северные волки не боялись бы того, что на них в любой момент могут напасть с юга. Существование Тэхёна — самая раздражающая проблема для всей их стаи. Существование Тэхёна вблизи Чонгука — личная проблема уже для Гаёна.

Омега ведь, в старшего волка всегда был влюблён. Ещё подростком волчонком он любил наблюдать за работой Чонгука, всегда старался предложить ему свою помощь и, всегда когда получал мягкий отказ, очень расстраивался. Поджимал губы и долго провожал его взглядом, когда тот проходил мимо и не понимал, в чём проблема и почему альфа не может обратить на него внимание. Гаён не был дурён собой. Средний рост, в меру худощавое телосложение, светлая кожа, русые волосы, светло-зелёные глаза. Он считался самым завидным омегой в стае и много кто хотел бы связать с ним свою жизнь. Много кто, но только не Чонгук. Чонгуку же был интересен Хёнджин. Черноволосый и голубоглазый, худощавый активный волчонок, который как-то неожиданно стал к альфе ближе чем Гаён. И омега не понимал, в чём заключается его проблема. Не понимал чем Хван был лучше. Да, зависть — это самый отвратительный из всех пороков, но как можно сдерживать себя, когда получая всё, ты внезапно лишаешься для себя того самого важного? Человека, которому ты сам своё сердце на блюдечке преподнёс и прямо в руки всучил.

А потом Хёнджин неожиданно умер и место рядом с вожаком вновь освободилось. И Гаён правда верил, что это может быть его последним шансом. Шансом помочь Чонгуку справиться с потерей близкого человека. И ведь получалось же, правда! Гаён приблизился к вожаку настолько, что оставалось только дождаться, когда Деревно сведёт их! Они ведь очень сблизились, стали вместе ходить на охоту и проводить время на стайных собраниях и казалось бы, в чём проблема? Проблема была в отсутствии чувств. Чонгук к Гаёну не испытывал и десятой доли тех чувств, что испытывал к нему омега. Чонгук всё ещё скучал по Хёнджину. А потом эта дурацкая ночь и этот дурацкий Тэхён. И снова, снова кто-то по непонятной причине на шаг впереди, непонятно почему и как.

Гаён понимает, что Чонгук, возможно, видит в Тэхёне Хёнджина.

И от всех этих мыслей зубы скрипят, перетираясь в мелкую крошку.

Как какой-то лис может быть лучше него? Что может быть в нём такого, чего не было в Гаёне? Внешность? Нет, самая обычная. Характер? Раздражающий неумеха, не привыкший к северному холоду. Так почему Чонгук не понимает, что Тэхён несёт им всем одни неприятности? Так теперь этот омега ещё и связан с ним. Дерево выбрало их как пару, как их вожаков. Тэхёна и Чонгука, а не Чонгука и Гаёна. И альфа уже ни за что не отпустит Тэхёна от себя.

Только если…

Когда поселение начинает потихоньку просыпаться и высыпаться на улицы, чтобы вернуться к оставленной с вечера работе, серый волк выскальзывает за границу на лесную территорию и, напоследок, обернувшись через плечо, быстрым шагом спешит в лес. Благоразумнее было бы перекинуться в волка, но он не торопился.

Если Тэхён вдруг внезапно исчезнет, умрёт, сбежит, потеряется, у Чонгука не останется другого выхода, кроме как обратить своё внимание на Гаёна. Он не будет искать его, потому что разочаруется. А если и будет, то не найдёт, потому что не будет знать где именно.

***

— Вы, что? — дёрнувшись, Хосок резко отворачивается от шкафа с одеждой и бросает взгляд на сидящего на кровати Чонгука.

— Я признался ему, а он вроде как ответил взаимностью, — вожак раздражённо дёрнул плечом и свёл брови к переносице. — Я повторил это два раза, почему ты продолжаешь спрашивать меня об этом?

— Да просто, так странно слышать от тебя о том, что тебя кто-то нравится, после… — альфа осёкся, но вожак и так его понял. Он устало вздохнул и покачал головой.

— Сам в шоке.

Чонгук боялся, что его чувства внезапно могут оказаться не тем, чем они ему представляются, что это лишь мимолётная вспышка, ничего не значащий огонёк надежды на то, что всё может быть лучше, чем было.

— Я люблю тебя.

— Всё ещё?

— Всегда буду.

— Кажется, у нас всё хорошо?

— Тебе кажется, потому что у нас всё ещё есть проблема и мы всё ещё никаким образом не решили её.

Передав Тэхёна в руки воркующего обо всём на свете Чимина, Чонгук быстро дошёл до дома Хосока, чтобы поговорить о том, что им делать. День Совета близился. Узнав о том, что Тэхён стал полноправным омегой вожака, не только на словах, Туан наверняка учудит что-то, чтобы навредить лису и ещё кому-то из собравшихся. А потом, наверняка, нападёт на северных волков, открыто объявив им войну из-за жизни одного единственного омеги. И вроде бы после Ночи Воссоединения Судеб они решили, что им делать в такой ситуации, но с каждым разом она казалась всё хуже и безнадёжнее, чем была. Как Чонгук должен был избежать ненужной драки, сохранив при этом жизни своих волков и Тэхёна рядом с собой.

— Будем действовать по ситуации? — Посмеиваясь, предлагает Хосок, натягивая чёрную футболку.

— Отвратительный совет.

— Пытаюсь сохранять оптимизм не смотря на ужасное положение.

Они выходят из дома Хосока как раз в тот момент, когда в лагере во всю начинает кипеть жизнь и волки во всю заняты работой. Чонгук по привычке оглядывает беглым взглядом толпу, ищет Тэхёна, а потом вспоминает, что он пошел вместе с Чимином в лес, чтобы целитель мог пополнить недостающие запасы своих трав на будущие месяцы. В летний период многие волки попадают к Паку с головными болями или, в редких случаях, обмороками и солнечными ударами, ведь много времени проводят на улице, занимая себя работой. Не важно какой был сезон — волки работали всегда: занимались охотой, урожаем, воспитывали волчат и более взрослый молодняк, занимались боевыми подготовками, чтобы всегда сохранять себя в хорошей форме, патрулировали границы. В общем-то, именно за это Чонгук всегда своих волков безмерно любил и уважал. Они не страшились никакой работы, не важно какого возраста они были. Даже детям их родители всегда находили какое-то полезное развивающее занятие.

Чонгук невольно улыбнулся.

— Пробежимся до дозорных? Роун говорил, что вечерних дозорных постоянно беспокоят копошения на стороне священной поляны. Не хочу думать о худшем, но если южные волки ищут возможность подступиться к нам — лучше сами удостовериться в этом.

Новая волна раздражения поднимается где-то в груди, доходит до горла и комом там же остаётся, никак не рассасываясь. Чонгук кивает и они, спешно покинув поселение, перекидываются в волков, срываясь в южном направлении. Север и юг разделяла одна единственная священная поляна. Именно там волки собирали на Советы, чтобы поделиться новостями и обсудить какие-то насущные дела или проблемы. Но на до она и священная, что никто не может посягнуть на неё и начать войну на её территории или вблизи её границ. И, видят боги, Чонгук очень надеялся, что южные волки не настолько глупы, чтобы пойти за Туаном и ввязаться в войну которая им так же не нужна.

Ещё прохладный ветерок приятно треплет чёрную шерсть и чёрный волк блаженно порыкивает, когда несётся по лесу следом за Хосоком. Он неосознанно принюхивается, пытается найти в обилии лесных запахов один единственный, выученный уже на подкорке сознания, но понимает, что территория севера огромна, омеги могут быть где угодно. И внутренний зверь подвывает лишь в голове, прося поскорее закончить с делами и вернуться обратно в поселение. Чонгук, вообще-то, совсем не тактильный, но Тэхёна необычайно сильно хочется держать в своих руках и не отпускать от себя дальше чем на пару шагов.

Они останавливаются на границе леса с центральной поляной. Она представляла из себя остров, окруженный рекой, в которую впадала и та самая, что разделяла север с востоком. На ту сторону с каждой из четырёх сторон было перекинуто бревно, в которому волки всегда перебирались в центр поляны и обратно. А сейчас на той стороне было тихо. Может, дозорные просто приняли дичь за южных волков? Сейчас все на взводе из-за происходящего в двух стаях, так что это было бы не удивительно.

Чёрный волк топчется на месте, вглядывается вдаль, в противоположную территорию, но ничего. А после оборачивается к бегающему рядом Хосоку.

— Я ничего не чувствую.

— Я тоже, но, что-то всё равно не спокойно. Будто бы с одной стороны всё хорошо, но в тоже время что-то происходит и я не знаю, что именно.

Волки на секунду пересекаются взглядами и Чонгук понимает, что ему очень хорошо знакомо это отвратительно паршивое чувство безысходности. И он, если честно, совсем не хочет знать на что намекает волчье чутьё.

Но невидимые нити, соединяющие Чонгука со стаей, ощутимо натягиваются, будто перекрывая доступ к кислороду и альфа первым срывается в сторону поселения, зная, что Хосок без раздумий кинется следом. Тоже самое чувство преследовало чёрного волка весь злополучный день вплоть до гибели Хёнджина и только потом утихло. Альфа очень надеялся, что он всего лишь накручивает себя из-за всех произошедших событий.

Дорога обратно до поселения занимает чуть меньше времени и прямо рядом с ним они замечают вернувшегося Чимина. Одного. Без Тэхёна.

— Чимин, где он? — целитель предусмотрительно отходит в сторону, чтобы случайно не оказаться снесённым чёрно-серыми тушами двух взрослых волков.

— Ты будешь ругаться, но… — целитель мнется, видно, что нервничает, кусает нижнюю губу и не может определиться с ответом, — он ушёл с Гаёном.

— Ты отпустил Тэхёна с Гаёном, зная, как он относится к нему? Чимин, чем ты блять думал?! — Чёрный волк громко рычит, но Чимин предусмотрительно вскидывает руки.

— Прекрати злиться на меня, Чон Чонгук! В своё оправдание я могу сказать, что я даже не успел ничего сказать! Тэхён сказал что-то про то, что просто поговорит с ним и они ушл…

А Чонгук вновь обратно в лес, вновь пытается уловить волчьим нюхом запах Тэхёна или хотя бы Гаёна. Вожак слишком хорошо знает своих волков и от этого становится дурно дышать. Потому что Гаён белого лиса на дух не переваривает и это слишком очевидно, даже не смыслящему ничего в этом круговороте волку. Чонгук не хотел думать о том, что Гаён опустится до того, что попробует причинить вред хоть кому-то, тем более омеге вожака, который вообще считался неприкосновенным в стае.

— Я шкуру с него содру если что-то произойдёт.

Чонгук не знал следуют за ним Хосок и Чимин или нет и да плевать. Он сам найдёт след, сам во всем разберётся и сам надерёт уши обоим омегам, а потом отдельно поговорит с Гаёном о рамках его поведения, которые он должен соблюдать. Северные вожаки никогда не изгоняли никого из стаи и Чонгук очень не хотел бы стать самым первым из них.

Он пробегает вдоль границы с востоком, куда водил Тэхёна прошлым вечером, обнюхивает каждый куст, каждую тропинку и упавшую ветку, а потом вновь мчится в ту сторону, куда они шли с Хосоком время ранее. И только там, возле центральной поляны он видит фигуру Гаёна. Химозный виноградный запах бьёт в ноздри, заставляя поморщиться и вожак воет, привлекая внимание.

Гаён слишком хороший актёр, чтобы не суметь сделать вид, что он удивлён появлению чёрного волка рядом с собой. Он вздрагивает, делает шаг назад и почти оступается но вовремя успевает сохранить равновесие. Чонгук останавливается перед ним и давит, давит, давит. Гаён очень хочет сказать, что ему больно, но он знает, что альфа рассержен и, возможно даже, в ярости, и он знает почему, поэтому никакие слова не смогут смягчить его положение.

Омега оседает на землю под давлением тяжёлой ауры чёрного волка и весь сжимается, будто готовится к удару.

— Где он?

Чонгуку должно быть больнее, чем Гаёну.

— Ваш омега сбежал.

Чонгук не верит, потому что это абсурд. Тэхён не мог так поступить, не мог сбежать после произошедшего, ему просто некуда идти. Так не могло быть.

— Гаён, я ещё раз повторяю свой вопрос: где он? Где мой омега? И лучше бы тебе прямо сейчас ответить, пока я сохраняю рассудок.

Гаён не показывает как сильно его задевает это тупое «мой омега», которое он слышит в своей голове. Почему Чонгук всё усложняет? Почему просто не может оставить этого лиса, ведь очевидно было, что рано или поздно, испугавшись ответственности, он сбежит.

Альфа валит его на траву всего одним огромным прыжком и Гаён сдавленно хрипит, ударившись затылком. Он видит над собой оскаленную морду и острые клыки. Неужели Чонгук пойдет против закона? Почему он стал настолько безумен.

— Ты…

— Чонгук!

Волк вскидывает морду, а Гаён по топоту ощущает прибытие других волков во главе с Хосоком и Чимином, которые выглядят встревоженными.

— Чон Чонгук, я не знаю, что он сказал тебе, но отойди от него, сейчас же, — Хосок видит, что чёрный волк в ярости и, если честно, видит это впервые за столько лет, что они знают друг друга и Чон является правой рукой вожака.

— Он сказал, что Тэхён сбежал, понимаешь? Сбежал, блять! Я не верю ни единому его слову, а потому прямо сейчас он скажет мне, что произошло и где Тэхён.

— Чонгук, простым запугиванием ты не добьёшься от него ничего, — бормочет Чимин и делает шаг вперёд, а Чонгук, нехотя, отходит от Гаёна, позволяя омеге подняться.

Альфа ходит кругами, злобно на других глядит, хвостом землю подметает и рассерженно рычит, пока Хосок перед Гаёном присаживается.

— Гаён, где Тэхён? Чимин сказал, что ты забрал его поговорить.

Омега всхлипывает и поднимает взгляд на старшего волка.

— Клянусь, так и было! Но потом мы пришли сюда и… И он внезапно оттолкнул меня и перебежал через границу! Клянусь, я правда ничего не делал!

Чонгук не хочет верить в то, что Тэхён способен был сделать это. Что после всех сказанных слов и проведённых дней он добровольно ушёл из северной стаи, что он добровольно ушёл от Чонгука, хотя прошлой ночью сам целовал его, сам обнимал, заснул на его груди и говорил об ощущении фантомных чувств влюблённости. Альфа не хотел верить, что он снова ошибся. Так просто не бывает.