— На аудиенцию к Матери Сурамара! — услышали Анари Лунарх и ночные эльфийки магически усиленный голос заклинательницы Алуриэль Бэлл’анр, стоило им только после прибытия к набережной Террасы порядка подняться по лестнице. Они, впрочем, и так направлялись к Великому магистру, но после такого сообщения от ее доверенного лица обе девушки даже перешли на бег, когда поднимались наверх — на променад. Похоже, с экскурсией они малость затянули. Как бы Элисанда не прогневалась… К счастью, дальнейший путь от променада через гавань Астравар до Цитадели Ночи эльфийкам не пришлось проделывать пешком — на променаде их уже ожидала Мирана Стелларис, вторая фаворитка Элисанды, и четыре выстроенных в ряд паланкина — один зачарованный, а три других несли ночнорожденные из касты слуг. В зачарованном паланкине уже сидела Твен Иллонвэ, главная телемантка и верховная мать Дома Иллонвэ, так что дочери Третьего Дома и двум фальшивым ночнорожденным пришлось довольствоваться обычными паланкинами. Хотя, конечно, кататься под усердное сопение мужчин, несущих средство передвижения, служащих «колесами» для сурамарских колесниц, было даже приятно… Мирана же шла пешком, стараясь не отставать от средств передвижения.

В этот раз не пришлось что-либо доказывать дворецкому — голем без колебаний пропустил всю процессию на внутренний двор Цитадели Ночи. Нериалину и Микасу под покровом иллюзий он не распознал — видимо, очень хорошая и убедительная иллюзия была. На дворе их первым делом встретила Алуриэль. Только завидев четыре паланкина, один из которых передвигался самостоятельно, и ночнорожденных, выходивших из транспортных средств, заклинательница клинков сразу зашагала в их сторону со словами:

— Где же вы пропадали? Элисанда уже начала беспокоиться…

— Скоро ее беспокойство рассеется — мы не просто бесцельно бродили по городу, мы нашли информацию, полезную для Великого магистра, — заверила ее Анари Лунарх, подкрепляя свои слова почтительным реверансом.

— Я встретила их на променаде, леди Алуриэль, — без единого намека на эмоции отрапортовала Мирана, — и привела сюда.

— Идите скорее! — поторопила Алуриэль и даже слегка подтолкнула Твен к самой Цитадели. — Кстати, кто вот эти шал’дорай? — указала она на маскированных ночных эльфиек. — Не припомню таких в нашем городе. Что-то тут не так… — ночнорожденная прошептала заклинание рассеивания иллюзий, и тут же вместо ночнорожденных перед ней предстали калдорай в зачарованных масках.

— Они маскировались, ибо демоны и скверноподданные шал’дорай вряд ли обрадовались бы приходу чужестранок, — тут же объяснила Лунарх, чтобы у Алуриэль не оставалось сомнений в том, что эти калдорай полностью на их стороне. — Хотя на самом деле они никакие не чужестранки, а…

— Да, Анари, я поняла, — вскинула шал’дорай руки в воздух. — Не теряйте ни минуты!

Казалось, не прошло и двух минут, как три шал’дорай и две ночные эльфийки оказались внутри нижнего яруса Цитадели Ночи. Не менее быстро они через телепорт, установленный когда-то самой Твен, переместились в зал для аудиенций, где их уже поджидала сама Элисанда Бэлл’анр. Скрестив руки на груди, она стояла у нескончаемого потока энергии Ночного Колодца. Ее лицо было абсолютно бесстрастным.

— Мирана, благодарю, что привела их. Можешь пока идти, — милостиво кивнула Мать Сурамара фаворитке, и старшая дочь Дома Стелларис, поклонившись, потихоньку удалилась в сторону телепорта, а Мать Сурамара не замедлила обратиться к остальным, кто прибыл на ее зов:

— Как вижу, вы вернулись с экскурсии по городу. За это время вы нашли что-нибудь, что касается нашего дела?

Первой решила поведать обо всем Анари. Она сделала шаг вперед и начала:

— Эли… Великий магистр, в ходе экскурсии по Сурамару мы обнаружили немало интересного. Во-первых, когда мы помогали леди Твен с ее работой, мы выяснили, что ее бывший учитель Окулет жив и помрачен…

— Да, Талисрин сообщник жив, — подтвердила глава Дома Иллонвэ слова Лунарх. — Хотя я бы назвала его скорее полутрупом… Но это неважно. Важно то, что ему помогали. Помогал один мужчина-син’дорай, ряженый пиромаг. Что он пиромаг, я поняла по огненному пузырю, которым он себя защищал. Долго тратить время на них мы не стали — я отправила их туда, откуда им было бы сложно выбраться…

— Сложно, но, к сожалению, возможно, — серьезно заметила Анари и, увидев, как помрачнела Элисанда после этих слов, принялась объяснять: — Я привела Нериалину и Микасу к неприкасаемым в низший квартал. Не только с целью показать нашим гостьям другую сторону жизни в нашем славном городе, но и на разведку — возможно, нам удастся что-либо узнать касательно надвигающегося восстания…

— И мы узнали, — теперь пришла очередь и Нериалине рассказывать. — Патрульный променада, Силгрин, контактирует с неким Вантиром — походу, это неприкасаемый, имеющий прямое отношение к движению Талисры.

— Воистину подобен чуду твой ум, — без единого намека на иронию отметила Анари. — Нериалина права. Силгрин получил от Вантира подарок для Талисры. Но более того… — она сделала паузу, затем коварно улыбнулась и продолжила: — Более того, мы узнали кое-что о нашей общей знакомой. Очень близкой знакомой для меня лично, — ее молочные глаза превратились в узенькие щелочки, а голос стал немного тише. — Все то, о чем мы с вами, Великий магистр, подозревали, оказалось правдой. Моя дорогая сестренка Лилет действительно состоит в сговоре с мятежниками и метит в советницы ради того, чтобы помраченным стала доступна информация, недоступная им доселе. И Вантир планирует использовать того мага, о котором говорила Твен, чтобы тот поговорил с верховными матерями Правящих Домов Сурамара! — ее голос стал более взволнованный. — Мало того — Вантир сказал Силгрину активировать телемантический маяк, а без связи с телемантом активация невозможна. Вот поэтому я и сделала вывод, что Окулет и его син’дорайский дружок все-таки выпутались из этой ситуации. Мы должны действовать как можно быстрее, если не хотим, чтобы вашей советницей стала самозванка!..

— Анари, успокойся, — остановила ее Элисанда. — Услышанного здесь мне достаточно, чтобы принять меры. Я значительно усилю охрану в городе — и в низших кварталах, и в знатных. Лилет долго не сможет скрываться — мои верные стражи найдут ее и приведут ко мне. А там… будем решать, что с ней делать. Твен, — перевела она взгляд на главу Дома Иллонвэ, — как же так получилось? Давай обо всем поподробнее. Куда ты отправила тех двоих?

— Я их отправила в нестабильность, Магистр, — просто сказала телемантка. — Я знала из книг, что заклинания в дрейфе притупляются, и полагала, что уж отощавшему, дряхлому старику тем более не будет хватить сил выбраться из ловушки. Однако… Признаю, что я его недооценила, — Твен порывисто выдохнула и сжала ладони в кулаки. Она была готова к тому, что это известие прогневает Элисанду, и та непременно взыщет, но Великий магистр, видимо, решила проявить снисхождение.

— Честно говоря, — медленно проговорила Мать Сурамара, — я и сама не ожидала, что у помраченного все еще могут оставаться силы на телепортацию. Так что, Твен, не только ты недооценила противника. Но не нужно из-за этого переживать, — добавила она, чтобы подбодрить главу Второго Дома. — Мои воины в любом случае обезоружат мятежников, и тогда эта досадная случайность уже не будет иметь значения. Покамест можешь возвращаться в свое поместье. В Сурамаре остались еще неактивированные телепорты, так что без дела не останешься.

— Благодарю, Магистр, — сделала реверанс Твен и, повернувшись, зашагала в сторону сферы-портала. Подождав, пока она уйдет, Элисанда затем обратилась снова к Анари:

— Теперь о тебе. Для вступления в Совет тебе понадобится поддержка верховных матерей Правящих Домов и Дома Астравар, имеющего не меньшее влияние в городе. Два голоса, считай, у тебя уже есть — это матрона Дома Бэлл’анр, то есть я, и матрона Дома Лунарх, она же — твоя мать Арианна. Я говорила намедни с ней — она сказала, что была бы рада видеть в Совете именно тебя. И Твен, скорее всего, поддержит тебя, ведь вы с Нериалиной и ее подружкой Микасой помогли главе Дома Иллонвэ в работе. Аврора Весперос, матрона Пятого Дома Сурамара, давно поддерживает дружеские отношения с Арианной Лунарх, так что с получением голоса Авроры у тебя тоже проблем не должно возникнуть. А вот насчет Домов Стелларис и Астравар — возможно, их голоса получить будет не так просто, как остальные…

— Думаю, вместе мы с этим справимся, — вступила в разговор Микаса. — Поможем Лунарх достичь желаемого…

«Но что если она и впрямь займет усадьбу Вечерней Звезды?» — этот вопрос не давал Микасе покоя. С одной стороны, в ней крепло желание помочь Анари. Амбиций в этой женщине явно было не занимать, да и собеседницей она была интересной, хотя и малость заносчивой по отношению к ночным эльфам. Но с другой… Микасе очень не хотелось терять свой дом. Если Анари Лунарх займет поместье Микасиной семьи, как ночная эльфийка сможет продолжить копаться в прошлом? И сможет ли… поговорить с духом своей матери? Как встретит ее Бэлондора теперь?

— Что ж, похвально ваше стремление помочь ночнорожденным, — одобрительно констатировала Мать Сурамара, возвращая Микасу в реальность. — Пусть звезды укажут вам путь. Мирану если встретите, передайте, чтобы она не утруждала себя поисками Лилет. Воины Дома Бэлл’анр, моего Дома, будут с минуты на минуту отправлены прочесать каждый уголок Сурамара. И тогда старшая дочь Арианны не сможет спрятаться.

— Хорошо, Великий магистр, — согласно кивнула Нериалина, и они с Микасой и Лунарх неспешно подошли к телепорту, чтобы переместиться на нижний ярус.

***

—…а когда ты станешь советницей, Лилет, ты сможешь спасти жизни многим из тех, кто сражается под знаменами Сумеречной лилии. Тейлор, — теперь Силгрин говорил уже не с Лилет, а с выряженным син’дорайским магом, тоже прибывшим на эту маленькую сходку в таверне «Лунный полумрак», — тебе придется влезть в политику и убедить Великие Дома Сурамара проголосовать за Лили, а не за ее младшую сестру. Я однажды видел Анари и пытался поговорить, несмотря на ее близость с Элисандой, но, кажется, бесполезно младшую дочь Третьего Дома взывать к разуму… — сказав это, патрульный негромко вздохнул, затем откашлялся и спохватился: — Простите, я сболтнул лишнее…

— Ничего, Силгрин, — успокоила его Лилет Лунарх. — В этом городе каждый третий шал’дорай об этом знает.

— Так что стесняться тут нечего, — вступил в разговор Вантир. — Тут все свои…

Но он словно сглазил. Ибо в следующую секунду послышались чьи-то быстрые шаги и голоса, и судя по всему, это были голоса отнюдь не союзников…

— Неприкасаемых не трогать. Мы пришли не за ними, а за ней, — напоминал один из них, женский голос, в котором были металлические нотки.

— Мы перевернем тут все вверх дном, но найдем эту предательницу! — вторил мужской, не менее суровый.

— Это стражи Элисанды! — охнул Вантир, ища, где бы спрятаться. — Как они узнали, что мы здесь?

— Тейлор, маскируйся! — крикнула Лилет, и Тейлор не стал мешкать. Мигом выхватил из-за пазухи зачарованную маску и, надев ее, тотчас же принял облик ночнорожденного из какого-либо знатного Дома. — Похоже, это за мной…

— Но как? — искренне недоумевал Силгрин, хватаясь за оружие. — Кто мог нас сдать?! Наверное, твоя глупая сестренка — больше некому!

— Я и не ожидала иного от моей маленькой сестры, — коротко вздохнула Лунарх-старшая. — Анари всегда была такой… заносчивой, высокомерной и тщеславной. Как наша мать…

Не успела она договорить, как дверь таверны резко распахнулась. На пороге стояли воины и воительницы Сумеречной стражи. Среди них была одна чародейка с кристаллом для рассеивания иллюзий наготове, а возглавляла процессию ночнорожденная в платье со сверкающими наплечниками и в шлеме, который, впрочем, не до конца закрывал лицо. Лилет сразу упала духом. Ведь шал’дорай, что перед ней предстала, была не кто иная, как Алуриэль Бэлл’анр, заклинательница клинков и второе лицо после Элисанды.

Магесса сразу вышла вперед и, вытянув вперед руку, в которой держала кристалл, выкрикнула:

— Это иллюзия! Что ты скрываешь?

В таверне было слишком маленькое пространство, чтобы укрыться от проницательной магессы, и Тейлор не стал даже пытаться. Только сотворил огненный шар… но ему не удалось поджечь ночнорожденную, потому что сразу после рассеивания его маскировки та с криком «Чужак!» заключила син’дорая в подсвечивающее лиловым светом силовое поле. Тут же остальные шал’дорай, словно по команде, обнажили мечи и приготовились выдворить незваного гостя. Но главнокомандующая, Алуриэль, подняла руку вверх и сказала:

— Потом. Сперва надо разобраться с ней, — она указала на барную стойку, за которой пыталась спрятаться Лилет Лунарх. Затем медленно, но решительно подошла к стойке. — Вылезай, старшая дочь Третьего Дома. Перед тобой леди Алуриэль, глава двух каст и командующая войсками Дома Бэлл’анр, — последние два слова она даже будто бы подчеркивала, чтобы Лилет понимала, что она — ничтожество перед Алуриэль, перед той, что служит Дому, верховной матерью которого является сама Великий магистр Элисанда.

Но Лилет была не из тех, кто пасует в безысходной ситуации. Даже сейчас она оставалась твердой, непреклонной и упрямой. Зная, что прятаться бесполезно, она вышла из укрытия и смело взглянула в глаза противнице.

— Вы можете убить меня на месте, но огонь восстания вы не погасите, — выплюнула старшая дочь Дома Лунарх. — Талисра этого так не оставит. Она найдет способ отомстить…

— Талисра? — нервно засмеялась Алуриэль. — Твоя Талисра давно изгнана. Обречена на деформацию. Сперва жажда, потом помрачение, затем иссушение… — ночнорожденная растягивала слова, и при этом ее губы искривляла злорадная улыбка. — Кроме того, мы знаем, где ее убежище… — ядовито добавила она, вспомнив о том, что доложила по поводу Талисры Мирана Стелларис, вернувшись с разведки, и чем это обернулось для советника Меландра… бывшего советника Меландра.

Усмехнувшись, Алуриэль перевела взгляд с Лилет на син’дорая-мага, рядом с которым стоял дезертировавший из Сумеречной стражи Силгрин, и усмехнулась.

— Ну что ж, по крайней мере, не одну Лунарх мы сегодня приведем к Элисанде…

Но силовое поле вокруг Тейлора к тому времени уже перестало действовать, и он, защитившись огненным пузырем, бросил пламенный шар средних размеров в столпившихся у входа в таверну ночнорожденных. Чародейка, однако, не растерялась и, выбросив вперед руки, сотворила заклинанием защитный барьер, который мог поглощать те огненные шары, которые бросал Тейлор.

— Анимация! — крикнула Алуриэль, резко возведя руки к небу. По ее воле начали появляться аномалии, порожденные тайной магией. Эта магия была основной силой у шал’дорай, но заклинательница клинков, несколько тысячелетий назад закончившая сурамарскую академию с отличием, в области тайной магии была одной из лучших после Матери Сурамара. По мере чтения заклинания Алуриэль этих аномалий становилось все больше и больше. Были среди них и совсем маленькие, были и очень большие. Они не причиняли вреда ни хозяйке, ни воинам и воительницам Бэлл’анр, зато на Тейлора, Вантира, Силгрина и Лилет накинулись.

— Пока не убивайте их. Они нужны нам живыми, — махнула ночнорожденная рукой в сторону четверых сторонников движения Талисры. Те между тем, как могли, отбивались от атаки призванных магических тварей. Лилет Лунарх сражалась отменно, недаром она, как и ее сестра, проходила подготовку в академии. Мужчины, особенно Тейлор, тоже не отставали от старшей дочери Третьего Дома. Но аномалий было слишком много, всех одним огненным заклинанием не уложишь. А тут еще под магически усиленный крик Алуриэль «Детонация!» произошел взрыв. Впрочем, ночнорожденные под началом Алуриэль отделались легким головокружением, ибо перед детонацией успели отбежать. А вот четверо повстанцев не успели. Как по команде, они упали без сознания.

— Иди проверь их, — коротко бросила заклинательница клинков одной из воительниц, которую звали Ринной. Та коротко кивнула и подошла к лежащим без чувств противникам. Приложила чуткое острое ухо сначала к Лилет, затем к Вантиру, к Силгрину и только потом к Тейлору, чтобы проверить наличие пульса. Убедившись, что пульс стучит у каждого из четверых, Ринна вышла из таверны и отрапортовала:

— Жить будут. Можно отвести их к Элисанде, а уж она будет решать их судьбу.

***

— Да хранит вас Ночной Колодец в это непростое время. Вы Анари Лунарх, дочь Арианны Лунарх, верховной матери Третьего Дома Сурамара, верно? — вопросила Аделина Астравар, разглядывая Анари и еще двух «ночнорожденных», а на самом деле маскированных ночных эльфиек, только что прервавших пикник на свежем воздухе своим появлением, так, будто они только что сошли с картины на выставке. Младшая дочь Дома Лунарх уже получила безоговорочную поддержку верховных матерей первых трех Домов — Элисанда всегда благоволила Третьему Дому благодаря славе Анари и ее матери, Твен согласилась отдать голос за Анари уже за то, что та посодействовала работе телемантки с телепортами; а у Арианны, матери Анари и матроны Дома Лунарх, младшая дочь всегда ходила в любимицах. Аврора Весперос, матрона Пятого Дома, давно поддерживающая дружеские связи с Арианной Лунарх, также согласилась поддержать ее наследницу. Осталось получить голоса только двух Домов, и начать девушки решили с Дома Астравар.

— И вам не иссыхать, благородная леди. Да, это я, — сделала Лунарх учтивый реверанс. — А вы, должно быть, леди Аделина, матрона Дома Астравар, Шестого Дома в городе? Мне аристократка в Квартале Звезд сказала, что я найду вас здесь, в ресторане под открытым небом недалеко от вашего поместья…

— Совершенно верно, — слегка улыбнулась в ответ ночнорожденная в изысканных одеждах. — Я наслышана о ваших с Элисандой планах. А также о том, что многоуважаемая леди Лунарх хочет стать новой советницей Матери Сурамара. Я полагаю, вам нужна моя поддержка? Я могу дать вам ее с радостью, но только есть у меня к вам одна небольшая просьба.

— Какая просьба? — полюбопытствовала Нериалина, все еще маскированная под ночнорожденную.

— Моя дочь… — тут лицо Аделины заметно помрачнело. — Один из более низших по званию Домов, а именно — Дом Киланес, Десятый Дом Сурамара, слегка подмачивает свою репутацию благодаря отцу Дома, Корину. Он тоже рвется в советники, но для аристократа этот мужчина слишком вероломен и опасен. И вот однажды он пришел ко мне и попросил о поддержке. Я отказала ему. И тогда Корин заявил, что если я не проголосую за него, то на следующие сутки не досчитаюсь своей старшей дочери. Естественно, как матрона Дома всего на один ранг ниже Правящего Совета, я отбросила всякие церемонии и прямо заявила в лицо наглому самцу, что он должен знать свое место! — Аделина в подкрепление своих слов назидательно подняла указательный палец вверх. Затем опустилась на ближайший стул и вздохнула. — И что, вы думаете, случилось следующим… если можно так сказать, утром? Элейна Астравар, мой первенец и моя наследница… пропала. И я ничего не могу сделать, пока она в опасности. Прошу вас, помогите ей, пока он не довел ее до деформации в помраченную!

— Не волнуйтесь, уважаемая Аделина, мы не оставим в беде вашу наследницу, — как могла, успокоила ее Лунарх. — Где она сейчас?

— Очевидцы сказали мне, что видели ее на корабле у пристани Лунного Сияния, — просто ответила матрона Астравар. — Пристань тут недалеко, так что вы, скорее всего, успеете. Но нужно спешить! — с этими словами она схватила закупоренную бутылку вина со стола и сунула в руки Лунарх. — Отнесете это Элейне, приведете в чувство. Только быстрее!

— Так не будем терять ни минуты! — вскричала Микаса, и они с Нериалиной и Анари, быстро попрощавшись с Аделиной, припустились бежать через Золотой рынок и Полуночный двор в сторону пристани.

Корабль там действительно был причален. И на палубе, прямо посередине в прозрачно-зеленом силовом поле томилась ночнорожденная. Девушки поняли, что это и есть Элейна, дочь Аделины. На трапе стоял, скрестив руки на груди, шал’дорай в доспехах, сияющих не привычным бело-лиловым светом, а ядовито-зеленым. Да и кожа его тоже была не темно-синяя, а зеленоватая. Как догадалась Анари Лунарх, это был тот самый Корин Киланес. Мало того, что ведет себя слишком самовольно для мужчины, так еще и присягнувший Скверне! Младшая дочь Дома Лунарх всегда презирала скверноподданных и называла недалекими. Казалось, для них сделка Элисанды с Легионом была не вынужденной…

— Отпусти немедленно Элейну Астравар! — зычно потребовала эльфийка, резко подавшись вперед. — Это говорю тебе я — Анари Лунарх из Дома Лунарх, Третьего в Сурамаре!

— Ах, Ана-а-ари, — манерно растягивая ее имя, проговорил Корин, смерив Анари надменным взглядом. — Не думай, что я о тебе не наслышан. Не думай, что мне неизвестно, что ты рвешься в советницы Элисанды… Ты не получишь дочь этой стервы Аделины никогда! — внезапно перешел он на крик и обнажил светящийся ядовито-зеленым меч. — Давай, сразись со мной! Только у тебя не будет шанса — меня наполняет сила самой Скверны! — Корин злорадно рассмеялся. Однако у Лунарх даже мускул на щеке не дрогнул.

— Я принимаю вызов. Только вместо меня сразится… моя защитница, — сохраняя самообладание и чувство собственного достоинства, выплюнула женщина и, повернувшись к Нериалине, прошептала рассеивающее заклинание, помогая себе правой рукой, так как в левой держала бутылку вина для Элейны. Тотчас же перед скверноподданным вместо ночнорожденной в темном жилете на белую блузу и легких штанах предстала лучница-калдорай в кольчужной броне. Сняв маску, спрятав ее за пазуху и схватив лук, она вытащила из колчана стрелу, смело подошла к Корину и процедила:

— Эти стрелы из моего колчана пронзали немало демонов. А ты стал им подобным.

Первый выстрел Нериалины скверноподданному удалось блокировать, заклинанием сотворив вокруг себя щитовой скверно-зеленый пузырь. В свою очередь лучница быстро стала хватать по одной стреле и таким образом произвела целую серию выстрелов. Часть из них Корин блокировал благодаря своей защите, но щитовой пузырь был невечен. И даже пламя Скверны, которым отец Дома Киланес поджигал Нериалину, ее не остановило. Кроме того, к битве присоединилась Микаса. Хвала Элуне, условия боя не обговаривались, а значит, в любом виде эта битва могла считаться честной. Даже когда против одного боролись две. Будучи друидессой, Микаса могла принимать разные формы. В форме совуха она хорошо наносила урон на дальнем расстоянии, в форме древня — подлечивала Нериалину, если Корин жег ее огнем Скверны. Лишь тогда обе эльфийки остановились, когда их противник уже лежал в луже темно-зеленой жижи — по-видимому, это была оскверненная кровь Корина Киланеса.

— Теперь, — убирая лук за спину, просто сказала Нериалина, — нужно освободить Элейну. Вы же знаете заклинание, снимающее это силовое поле? — повернувшись к Анари Лунарх, осведомилась калдорай.

— Конечно, знаю, — с готовностью ответила Анари. — У меня же в академии тайная магия была профильным предметом. Только давайте вы обе уже перейдете на «ты». Когда мы не на аудиенции у Элисанды, церемониться необязательно, — сказав это, она рассмеялась, передала бутылку Микасе и, выйдя вперед, поближе к пленнице, начала шептать слова заклинания. Стоило ей только закончить, как силовое поле тотчас же исчезло, и Элейна Астравар, не веря своим глазам, бросилась в объятия своей спасительницы со слезами на глазах:

— О, благородная леди, спасибо вам! Он пытал меня… ох… а потом запер без пищи и питья… и меня мучит сильная жажда…

Обнимая Элейну в ответ, Анари заметила на ее плече открытую рану. Но это была не обычная рана. Вместо крови вытекала Скверна, попадая на загубленное платье. Увидев это, Лунарх пришла в ужас. Очевидно, прежде, чем заключить наследницу Дома Астравар в силовое поле, Корин успел ее ранить своим оскверненным клинком. Это было очень серьезно. Рана, нанесенная Скверной, могла нести за собой очень тяжелые последствия, вплоть до обращения в скверноподданного. Именно так пополняли свои ряды те недалекие шал’дорай, что приняли в себя Скверну. Они отлавливали ночнорожденных, пытали и ранили Скверной. И если раненым в течение суток не оказывали первой помощи, то они становились скверноподданными, присягнувшими Скверне, фанатиками Легиона. А Аделина не переживет, если это случится с ее дочерью… Анари порывисто вздохнула. Нужно было поскорее отвести дочь к матери. Только прежде необходимо было утолить жажду измученной ночнорожденной. Посему к младшей Астравар подошла Микаса и, откупорив бутылку вина, протянула освобожденной женщине:

— Вот, выпей, это поможет.

Элейна благодарно кивнула, дрожащими руками взяла бутылку и, поднеся горлышко к губам, сделала несколько основательных глотков. И сразу почувствовала себя немного лучше. Только скверная рана больно жгла плечо, так что Астравар невольно вскрикнула.

— Пойдем скорее, — пробормотала она, хватаясь за плечо Анари, чтобы устоять. — Я не могу… оно обжигает…

— Элейна, держись, — дочь Дома Лунарх аккуратно приобняла эльфийку, стараясь не касаться раны. Сейчас главное — отвести Элейну домой. Есть надежда, что в Доме Астравар есть целители, которые смогут позаботиться о наследнице Дома Астравар и не дадут ей принять в себя Скверну.

Когда речь идет о цели, которой надо достичь обязательно и быстро, ты стремишься к этой цели, плюя на все препятствия. Так и сейчас — Нериалина, Микаса и Анари Лунарх, держащая за руку Элейну Астравар, очень торопились к матери пострадавшей ночнорожденной — к матроне Аделине. В спешке Нериалина даже забыла маску надеть, но сейчас ее волновало лишь одно — Элейна была серьезно ранена магией Скверны, и ей грозило обращение в скверноподданную, если рану не исцелить немедленно. К счастью для всех четырех эльфиек, ни демоны, ни скверноподданные, время от времени проходившие по Полуночному двору, либо не заметили, либо просто не стали нападать на бегущих во весь дух шал’дорай и калдорай, так что женщины без приключений добежали до ресторана под открытым небом. Там их вновь встретила Аделина Астравар. Только увидев Элейну, матрона Шестого Дома быстро подошла к ней и порывисто обняла со словами:

— Элейна, дочь моя, я так рада, что ты жива… — но, заметив зияющую рану на плече дочери, Аделина немного отстранилась и в ужасе прикрыла рот ладонью. — Во имя Великого магистра… Скверна… — забормотала ночнорожденная, не находя подходящих слов, чтобы описать то, что случилось с Элейной.

— Элейне нужен врач, срочно, — скороговоркой выплюнула Анари, которая тоже была очень обеспокоена. Сейчас даже вожделенное место в Совете волновало младшую Лунарх меньше, чем состояние наследницы Дома Астравар. Великие Дома Сурамара всегда стремились обогнать друг друга в гонке за местом в престижном Правящем Совете, и, как следствие, не обходилось без соперничества, но в данном случае речь шла о безопасности ночнорожденных в целом. Путь Скверны — далеко не самый лучший для шал’дорай. Своими фанатичными идеями скверноподданные несли в Сурамар не меньшую смуту, чем глупые мятежники, которые неверно восприняли решение Великого магистра. — Корин Киланес, присягнувший Пылающему Легиону, успел ранить вашу дочь, — сделав резкий вдох, продолжала быстро рассказывать Анари. — Скажите, в Доме Астравар есть надежные целители?

— Да, конечно, — прижимая к себе Элейну, проговорила Аделина. — Оскверненная рана… нельзя допустить…

Матрона Дома Астравар вместе с дочерью покинула ресторан под открытым небом и поспешила к особняку. Микаса, Нериалина и Анари последовали за Аделиной и Элейной — им хотелось увидеть, как дочь Шестого Дома излечится от Скверны.

Среди слуг Дома Астравар числилась очень хорошая жрица, Илария ее звали. Десять тысяч лет назад, до изоляции, она служила жрицей в храме Элуны, который сейчас был известен как Гробница Саргераса. Во время изоляции, когда ночные эльфы Сурамара стали уже ночнорожденными, Илария из жрицы Элуны стала жрицей Ночного Колодца. Эта энергия, особая тайная магия, которая стала необходимой силой для шал’дорай, могла проявляться в разных сферах. Ночнорожденные добавляли ее в пищу и питье, использовали в бою, но также эту магию направляли и в целительное русло, что не могли себе позволить смертные маги, которые любую школу магии изучали только как боевую — атакующую и защитную. Илария же умела исцелять силой Ночного Колодца слабые и средние недуги, а также раны, только не очень глубокие.

Раны Скверны, как на практике оказалось, исключением не были. На счастье, рана Элейны была не такой уж и глубокой, и жрица Илария, зашептав заклинание, положила правую руку на пострадавшее плечо наследницы Дома Астравар. С тихим вздохом прикрыв глаза, Элейна почувствовала, как обжигающая Скверна постепенно исчезает, а боль — отступает под влиянием особой тайной магии. Рана начала затягиваться, так что, когда Илария медленно убрала ладонь с плеча младшей Астравар, от зияющей скверной раны остался тонкий, едва заметный шрам. Элейна немного пошевелила рукой и убедилась, что боль тоже прошла. Можно ли было себе представить, с каким облегчением вздохнула Аделина, и как она обрадовалась, что дочь теперь в полном порядке и в безопасности… В благодарность за спасение Элейны матрона Дома Астравар пообещала Анари, что непременно проголосует за ее вступление в Совет. Лунарх скромно уверяла, что, мол, не стоит благодарности, однако сердце ее ликовало. Они с ночными эльфийками и благое дело совершили, и голос получили. Осталось только навестить Норессу Стелларис, мать Мираны Стелларис — второй фаворитки Великого магистра.

***

Лилет Лунарх старалась идти в ногу с остальными пленниками и конвоирами, хотя ей это было весьма трудно. Она знала, что вели их четверых не на церемонию вступления в Совет в Святилище Порядка, а в Цитадель Ночи на допрос. На душе было паршиво. Паршиво оттого, что, несмотря на все усилия, огонь восстания будет погашен. Оттого, что родной человек… ну, не человек, эльф вот так поступил с ней. Впрочем, Анари всегда была такая… амбициозная и высокомерная. Вся в их мать. Зато Лилет достались гены ныне официально покойного, а на самом деле иссохшего отца. Рантос Лунарх тоже был участником восстания Талисры, и сейчас его старшей дочери как никогда была нужна его поддержка. Но он не мог ее оказать, будучи иссохшим. Но с другой стороны, это было к лучшему, ведь он не увидел бы любимую дочь в нынешнем состоянии, когда ее вместе с Вантиром, Силгрином и кровавоэльфийским волшебником Тейлором вели под конвоем в Цитадель Ночи.

«Прости меня, отец… — на глазах Лилет показались слезы. — Прости, что я так подвела тебя. Я не сумела зажечь в мятежниках новый огонь и только сгубила все, что мы пытались вернуть»

Между тем процессия уже прошагала через Квартал Вечной Луны, миновала Террасу порядка и сейчас поднималась по ступенькам на променад. Там встретила их Мирана, старшая дочь Дома Стелларис.

— Я смотрю, вы нашли не только Лилет, — усмехнувшись, констатировала она, смерив четверку пойманных внимательным взглядом и тоже присоединившись к шествию. — Что ж, Элисанда будет довольна.

Так они прошли через гавань Астравар, перешли по мосту ко входу во внутренний двор Цитадели Ночи. Дворецкий их пропустил, несмотря на то, что среди шествующих был чужак, — видимо, понял, что этого чужестранца захватили в плен и ведут вместе с предателями на допрос. В течение всего этого небольшого путешествия стражи Дома Бэлл’анр зорко следили, чтобы никто из пленных не сбежал. И вот, наконец, вошли они внутрь Цитадели. По очереди зашли в телепорт, чтобы переместиться на верхний ярус, где ожидала их сама Мать Сурамара.

— Ах… кажется, у нас гости, — манерно растягивая последнее слово, усмехнулась она, когда увидела закованных в цепи трех ночнорожденных, среди которых была старшая дочь Арианны Лунарх, и одного эльфа крови. — Что ж, от мужчин иного нельзя было ожидать, — она медленно прошлась, задерживая секундный взгляд на каждом из пленных. Остановилась перед Лилет и покачала головой. — Но ты, наследница Дома Лунарх, Третьего Дома Сурамара! Я думала, что ты будешь разумнее… Но, впрочем, я не удивлена. В тебе явно больше от твоего непутевого отца, чем от Арианны. Только где теперь твой отец?.. — вопрос был риторический, и ответа на него не требовалось. Рантоса Лунарха, урожденного Миртрана, изгнали за мятеж. Его отправили в Катакомбы Сурамара, где Рантос и деформировался постепенно в иссохшего.

Лилет стиснула зубы, чтобы не расплакаться от безысходности и оттого, что сейчас всех тех, кто предал Элисанду, ждет участь хуже смерти. Их отправят в изгнание в лес Мередил, и там они будут коротать остатки своей жизни, становясь помраченными, а потом и иссохшими. От одной лишь мысли, что их всех постигнет та же участь, что и Рантоса, слезы навернулись на глаза Лилет. Пожалуй, впервые она задумалась над тем, какую цену заплатит за то, что всю свою жизнь разделяла взгляды отца на сурамарский образ жизни.

— Заведется один оскверненный манапард и всю стаю портит, — не преминула блеснуть мудростью Алуриэль.

— Вот именно, — поддержала ее Мать Сурамара. — Но еще не поздно исправить все, Лилет, — она присела на одно колено перед старшей Лунарх и легонько провела острым ногтем по ее щеке. — Если скажешь мне все о планах Талисры, я буду готова простить тебе твои выходки. Ты даже станешь моей фавориткой и будешь соперничать в этом плане со своей сестрой. Отца все равно нет в живых, он не увидит, как ты его опозоришь…

Лилет всем своим видом хотела показать, что прикосновения Матери Сурамара ей неприятны, а запах звездной розы и силоцвета не затуманит ей, Лилет, разум, как затуманил разум ее сестры. Но учащенное сердцебиение выдавало старшую Лунарх. Она не могла признаться даже себе самой, что кое-что ей от матери все же передалось. Хотя сама Лилет нашла родственную душу в отце, но что значит отец, да еще и неприкасаемый, в матриархальном сурамарском обществе? Возможно, старшая дочь Дома Лунарх действительно поступила опрометчиво, когда еще в юности приняла протянутую отцовскую руку, отдалившись от матери. Что мешало маленькой Лилет пойти по стопам матроны Арианны? Или же отцовские гены оказались сильнее материнского вмешательства, и Арианна при всем своем желании не смогла бы избавить дочь от привитого сочувствия к «отбросам общества», каким был и Рантос когда-то?

В памяти вновь воскресал тот спор матроны Арианны и Рантоса по поводу судьбы их дочери. Лилет тогда еще и ста лет не было. Арианна была настроена решительно — она желала, чтобы дочь выросла достойной наследницей Дома Лунарх, Третьего Дома Сурамара, который легко может потерять столь почетное звание, если Великий магистр Элисанда перестанет закрывать глаза на Рантоса, который слишком выпячивает свое происхождение, проявляя сочувствие и даже симпатию к себе подобным, то есть, к неприкасаемым, что совершенно недопустимо в светском обществе… да еще и пытается эти качества своего характера привить дочери.

— Лилет достойна большего, нежели якшаться с чернью, — настаивала Арианна, уперев руки в бока и пристально глядя на мужа. — Наследница Дома Лунарх должна соответствовать этой привилегии во всем. Будет ли она соответствовать, если в ее голове появятся мысли о мятеже против Великого магистра во благо тех, кто заслуживает своей участи? — Арианна неторопливо зашагала из стороны в сторону, не сводя глаз с Рантоса. Затем сделала шаг к нему и смерила надменным взглядом. Презрительная ухмылка искривила губы ночнорожденной, и она, пронзая мужа глазами, манерно растягивая слова, ядовито произнесла: — Тех, кем и ты был когда-то, Рантос. Не забывай свое место.

Под взором матроны Третьего Дома Рантос поник головой. Он понимал, что с Арианной лучше не спорить — она всегда будет настаивать на своем. Впрочем, это состояние покорности длилось недолго. Любовь к дочери и едкое чувство несправедливости превалировали даже над положением в обществе, и Рантос твердо вознамерился отстоять свое право воспитывать Лилет.

— Но не забывай и ты, что это я зачал дочь, — заявил шал’дорай, резко подняв голову и смело взглянув на матрону Арианну. Но та лишь рассмеялась в ответ.

— И ты думаешь, это что-то значит? Ты — только зачал, а я — выносила, родила и выкормила, — умело парировала ночнорожденная, назидательно подняв указательный палец вверх. — И я не думаю, что Великий магистр оставит без внимания то, что прямо сейчас у меня пытается отнять единственную дочь неприкасаемый. Неприкасаемый! — с особым презрением повторила Арианна это слово, таким образом еще раз напоминая Рантосу о его месте. Тот только обреченно вздохнул, прикоснувшись пальцами к клейму на своей щеке, которое казалось ему неизлечимым проклятьем, дарованным с рождения. — Хотя для клейменого ты в последнее время необычайно дерзок, — не преминула заметить матрона Дома Лунарх, вальяжно прохаживаясь возле Рантоса. — Имей в виду: если я замечу, что твои гены негативным образом влияют на Лилет, и мои слова на нее не будут действовать как должно… — она остановилась, взяла мужа за подбородок, приблизила к себе и прошипела, сузив белые глаза: — …ты зачнешь мне вторую дочь.

Тот спор мог бы завершиться победой Арианны, но так уж получилось, что сама Лилет Лунарх предпочитала отцовское общество материнскому. И она тогда сделала выбор именно в пользу своего клейменого отца. Арианна еще возражала, говорила, что стараниями Рантоса наследница Дома станет ничуть не лучше «отбросов общества». Но мятежные идеи из юной Лилет матроне вытрясти так и не удалось. Словно бы между матерью и дочерью выросла непреодолимая стена, строительству которой отчасти посодействовала и сама Лилет, когда сделала свой выбор. Впрочем, когда на свет появилась Анари, матроне Арианне было уже не так больно от этой невидимой стены, разделившей ее и старшую дочь. В отличие от Лилет, унаследовавшей многое от отца, Анари была похожа на мать. Тем проще Арианне было воспитывать младшую дочь, на которую Рантос в этот раз претендовать не смел. Ему хватало Лилет — любимой доченьки, которая с каждым днем становилась все более похожей на него.

Сейчас старшая дочь Арианны Лунарх взвешивала все «про» и «контра». Ее обуревали противоречивые чувства. С одной стороны, выдав Талисру, она получит полное прощение и почести в окружении Элисанды и станет для Анари соперницей на ложе Великого магистра… но этим поступком предаст не только Талисру, но также и саму себя, свои идеалы. Нет, Лилет не могла ничего сказать о планах бывшей первой чародейки. Честь дороже богатства — этому учил старшую дочь отец, пока мать купала младшенькую в океане золота, маны и вседозволенности. «Я не посрамлю имя отца» — этой фразой клялась себе Лилет не один раз, хотя и понимала, что ее клятва для сурамарского общества — ничто в сравнении с клятвой младшей сестры: «Я не посрамлю имя матери»

— Нет, Элисанда, — покачала Лилет головой и отстранилась, всем своим видом показывая, что не хочет, не желает узнать Элисанду поближе. Окружению Великого магистра это не понравилось, очень не понравилось.

— Великий магистр Элисанда! — резко поправила Алуриэль, сделав угрожающий шаг в сторону пленницы. — Мать Сурамара, Верховная мать Дома Бэлл’анр, Старейшая среди ночнорожденных, Ярчайшая звезда Расколотых Островов, — пристально глядя на Лилет, перечисляла заклинательница клинков все титулы Элисанды, которые непременно должны были проговаривать те из шал’дорай, кому выпала честь представлять публике Великого магистра на какой-либо церемонии. — Не забывай этого!

— Я не предам Талисру даже ценой своей жизни, — упорствовала Лунарх, не обращая внимания на главу каст воинов и магов, разливающуюся в своих речах певчей птицей. — И однажды остальные тоже поймут, что я была права…

— Ты еще будешь играть в пророчицу? — хмыкнула Алуриэль и уже обнажила было волшебный меч, но Элисанда ее остановила:

— Довольно, — и, встав на ноги, снова обратилась к Лилет: — Мне следовало бы казнить тебя или того хуже — изгнать в лес без пищи и вина, чтобы ты деформировалась в помраченную… Однако… В силу того, что я очень уважаю Арианну Лунарх, я буду милосердна. Я оставлю тебя в живых, Лилет Лунарх. Но тебя нельзя оставлять на свободе. Ты будешь в том поместье на окраине города, под замком. Считай это домашним арестом. Мы приставим надежную охрану. Не беспокойся, помраченной не станешь. Охранницы будут приносить тебе не только манавино, но и немного пищи, чтобы ты не думала, что я морю тебя голодом.

Сказав это, Мать Сурамара жестом подозвала двух наблюдательниц из Сумеречной стражи и коротко бросила:

— Уведите ее.

Стражницы тут же повели Лилет под конвоем прочь из Цитадели. Та не стала протестовать — понимала, что это бесполезно. Лишь опустила голову, смиренно принимая свою судьбу.

— Великий магистр! — окликнула между тем Элисанду Мирана Стелларис. — А с этими что делать? — кивком указала она на трех закованных в кандалы мужчин.

— Неприкасаемого отправьте на Террасу порядка и заключите в силовое поле. Что же касается Силгрина и син’дорая… — Мать Сурамара немного помолчала, потом встала и продолжила: — За непокорность Силгрин будет наказан. Отправьте его… в зверинец. Пусть плавает в водоеме вместе с пингвинами на потеху аристократкам с променада.

— А эльф крови?

— А эльф крови… — Мать Сурамара призадумалась, обхватив ладонью подбородок. — Его запереть в туннелях под Цитаделью Ночи. Объедков от Триллиакса, который приносит их своему невидимому хозяину «покушать», — не давать. Наложить антимагические чары и смотреть, чтоб не сбежал.

— Так точно, Великий магистр, — кивнула Алуриэль, встав навытяжку и отдав честь. Затем она обратилась к своим воинам: — Слышали, что сказала Великий магистр Элисанда? Выполняем приказ!

***

«Последний голос!» — с облегчением вздохнула Нериалина, когда Норесса Стелларис, матрона Четвертого Дома, согласилась поддержать Анари Лунарх в голосовании без особых требований или просьб благодаря дипломатическим навыкам леди Лунарх и ее умению убеждать. Теперь можно было возвращаться на Террасу порядка через телепорт Твен, а оттуда уже идти в Цитадель Ночи с добрыми вестями. Сейчас более ничто не стоит на пути младшей дочери Дома Лунарх к возвышению. Матрона Арианна, несомненно, будет рада и горда за свою дочь, которая, не в пример старшей сестренке, не раз доказывала свою преданность Матери Сурамара.

Когда они уже миновали гавань Астравар и прошли через мост, голем-дворецкий пропустил их беспрекословно, так как обе эльфийки — и Нериалина, и Микаса — были замаскированы под ночнорожденных. Зато во внутреннем дворе Цитадели Ночи маскировку с эльфиек сняла Алуриэль, так как на аудиенции у Элисанды ее гостьям не нужно было маскироваться.

— Судя по твоему сияющему лицу, Анари, вы втроем добились успеха, — улыбнулась Мать Сурамара, когда девушки телепортировались к ней на верхний ярус Цитадели. Анари Лунарх действительно испытывала радость, ведь теперь, когда у нее, младшей дочери Дома Лунарх есть все шесть голосов, ничто ей не помешает занять вожделенное место советницы Великого магистра. — У меня для вас тоже хорошие новости, — продолжила Элисанда, сделала несколько шагов к своей фаворитке и хитро прищурилась. — Твоя конкурентка больше не представляет для тебя угрозы.

Анари догадывалась, что речь идет о ее старшей сестренке, Лилет. С одной стороны, нельзя сказать, чтоб Лунарх-младшая испытывала хоть какой-то намек на сочувствие к сестре. Они никогда особо не ладили, а желание войти в Совет (только у обеих по разным причинам) лишь обострило соперничество сестер, которое, впрочем, уже прекратилось. Но с другой… это была родная эльфийка для Анари. Пусть они и были извечными соперницами. Пусть и была Лилет похожей на своего клейменого отца. Пусть обе сестры и были разделены еще с рождения самой Анари…

— Вы убили ее, Магистр? — осторожно спросила Лунарх, словно боясь этим вопросом прогневить Элисанду.

— Нет, что ты, дорогая… Разве я могла так поступить с дочерью Арианны? — театрально растягивая слова, пожала плечами Мать Сурамара. — Я ее просто отправила домой. Под замок. Вдруг она нам… еще понадобится. Но в любом случае, твой триумф близок. Мои поздравления, Анари Лунарх, — торжественно заключила Элисанда, проведя изящной рукой по волосам фаворитки. — Завтра жду вас в Святилище Порядка. Не забудь подобрать подходящий наряд.

— Об этом не беспокойтесь, Великий магистр, — заверила ее Анари. — У нас дома есть не только сияющие доспехи, но и платья для особых приемов.

Это была правда. Платьев в усадьбе Дома Лунарх было предостаточно. И Арианна Лунарх, и ее младшая дочь — обе на приемы всегда подбирали особые наряды, чтобы блистать как одни из ярчайших звезд квартала сурамарской знати, который неспроста назывался Кварталом Звезд. Этот квартал также был известен как королевство вечеринок, балов и званых ужинов в Сурамаре. А уж когда светские рауты посещала сама Элисанда, это производило настоящий фурор. Великого магистра называли наиярчайшей звездой Квартала Звезд, и перещеголять ее на званых вечерах не было дано никому. Но верховные матери Великих Домов, особенно матроны, входящие в Правящий Совет, наряжались так, чтобы блистать на приемах если не наравне с Элисандой, то уж точно на фоне остальных гостей. И дочери в этом плане от матерей не отставали.

Когда эльфийки покидали Цитадель Ночи, младшую Лунарх охватывало пьянящее чувство скорого триумфа. Наконец-то сбудется то, о чем она уже давно мечтала, то, чего так желала и к чему готовила ее мать. Анари Лунарх, младшая дочь Арианны Лунарх, истинная наследница Третьего Дома Сурамара, вступит в Совет. И, возможно, ее возвышение поднимет Дом Лунарх еще на одну ступеньку выше в иерархии Великих Домов.

— Дом Лунарх, — прошептала Анари, всматриваясь в вечнозакатное небо и прикрывая глаза от умиротворения. — Второй Дом Сурамара.

Ей понравилось, как это звучит.

***

В Святилище Порядка в церемониальном зале уже собиралась толпа. Аристократия, стражи, представители Правящих Домов — кого там только не было… Среди них была и телемантка Твен, и Арианна Лунарх, верховная мать Третьего Дома. Рядом с ней стояла ее дочь — Анари Лунарх, которую Нериалина, вместе с Микасой также пришедшая посмотреть мероприятие, сперва даже не узнала. Анари была облачена в лиловое, с серебряными каймами платье, и если бы не короткие волосы, то от своей матери Арианны она бы отличалась только цветом платья (у Арианны платье было красного цвета). Музыканты из сурамарского симфонического оркестра играли торжественную мелодию. Все ожидали самого главного момента — когда Элисанда в сопровождении воинов и воительниц Бэлл’анр выйдет на верхний балкон. Наконец послышались шаги, и внутрь верхнего яруса Святилища зашла Мать Сурамара с эскортом. Среди сопровождающих была и главнокомандующая стражи Алуриэль, и вторая фаворитка Мирана Стелларис. Не хватало только советника Вандроса… С тех самых пор, как Элисанда отправила его на разведку в Катакомбы Сурамара в поисках изгнанников, способных навредить ночнорожденным, единственный на данный момент советник Великого магистра (Меландр был отстранен от должности за ложь о смерти Талисры и возвращен в ряд простых воинов Бэлл’анр, а Анари Лунарх пока еще не была советницей, но скоро должна была ею стать) так и не вернулся.

«Впрочем, семеро одного не ждут. Поисками Вандроса займемся потом. А сейчас нужно сказать речь»

Волнение внутри Нериалины и Микасы перемешивалось с восхищением. Такого сборища, такого торжества они не видели десять тысяч лет. Последний раз они присутствовали в Святилище Порядка во время вступления леди Арнель в Совет… но это было так давно, что девушки даже успели позабыть, как выглядят подобные церемонии. Это торжество вновь вернуло их к тому дню. Тогда для юных эльфиек, присутствующих на церемонии вместе с их мамами, это было что-то особенное. Все им было в диковинку, на все они смотрели удивленными глазами и порой даже рты раскрывали от изумления… А Элисанда являла собой эталон ораторства. Речи Великого магистра всегда были красочными, торжественными, пафосными. Впрочем, разве могли они быть иными?

Отлично поставленный голос Элисанды Бэлл’анр и преисполненные пафоса речи давали понять, что эту шал’дорай ораторскому искусству обучали с юности, когда ночнорожденные еще были ночными эльфами, и их империя процветала. Тогдашняя глава семьи Бэлл’анр и Великий магистр — Верлайна — готовила свою единственную дочь к тому, что когда-нибудь она займет трон Сурамара. Именно у Верлайны юная Элисанда училась ораторству, ведь правительница должна произносить красивые речи и уметь облекать мысли в цветистые фразы, и политике — без политики Великому магистру никуда. Несмотря на то, что правила Элисанда Сурамаром уже больше двадцати тысяч лет, она все еще помнила день своего восхождения. О да, на том мероприятии чуть ли не весь Сурамар собрался… Конечно, не всем были открыты двери во внутренний двор Цитадели Ночи, где проходила церемония. Но голос Верлайны Бэлл’анр, объявляющей о том, что ее наследница наконец-то станет Великим магистром Сурамара, был усилен с помощью магии настолько, что ее речь могли слышать даже в самых отдаленных уголках города.

«Мама… Что бы она сказала сейчас? Особенно про мой выбор…» — подумала про себя Элисанда, предаваясь давним воспоминаниям. Ее мать Верлайна не успела застать даже Войны Древних — скончалась раньше от тяжелой болезни. Но если бы прежняя матрона-мать Бэлл’анр дожила до сегодняшнего дня, когда Сурамар вынужден выказывать Пылающему Легиону обманчивую поддержку, что бы она сказала про выбор своей дочери? Смогла бы Верлайна распознать эту иллюзию, которую сами демоны и недалекие ночнорожденные, присягнувшие Скверне, не трудятся распознавать?

Впрочем, на долгие размышления Мать Сурамара предпочла не тратить время. Сейчас нужно было произнести речь о повышении Дома Лунарх в иерархии. Музыканты как раз уже закончили играть, а Арианна отпустила руку дочери, прошептав:

— Пора.

Анари кивнула и со сдерживаемой гордостью, как подобает истинной ночнорожденной, поднялась по ступенькам наверх — на круглый выступ. Преклонила колени перед Элисандой и стала ждать произнесения речи. Между тем Великий магистр оглядела всех присутствующих, словно мысленно спрашивая, готовы ли они. Ночнорожденные, конечно, были готовы. Они ждали речи Элисанды с предвкушением. Особенно Анари, которая сегодня вступала в Совет, и ее мать Арианна, всегда отдававшая предпочтение младшей дочери и полагавшая, что именно Анари и станет новой советницей Великого магистра. Завистливые аристократы, из тех, кто тоже метил в советники, могли сколько угодно перешептываться о том, что леди Лунарх получит повышение только потому, что спала с Элисандой, однако и Арианна, и ее дочь решили не обращать внимания на злые языки. Завистники — они всегда были и будут. Главное — что наследница Дома сегодня станет советницей, и это с большой вероятностью сделает Дом Лунарх Вторым Домом Сурамара.

— Возлюбленные мои жители Сурамара! — начала Элисанда свою торжественную речь. Ее голос был магически усилен, чтобы во всем Сурамаре слышали о том, какое знаменательное событие свершится сейчас здесь, в Святилище Порядка. — Сегодня — очень важный день для одного из пяти Великих Домов, входящих в Правящий Совет. Когда-то, больше десяти тысяч лет назад, еще до того, как я ввела закон об иерархии Домов, семья Лунарх была малоизвестной. Однако ее представители, точнее, представительницы всегда были верны Сурамару и мне лично. Конечно, кое-кто в Доме Лунарх — не будем уточнять, кто именно — пытался подорвать эту многовековую верность. Однако это позорное пятно всегда смывалось благодаря матроне Арианне и ее дочери — Анари, — улыбнувшись, Магистр кивнула обеим Лунарх, а ночнорожденные восторженно зааплодировали. Когда аплодисменты утихли, Элисанда продолжила: — И сегодня мы собрались, чтобы стать свидетелями того, как Дом Лунарх, Третий Дом Сурамара, получает заслуженное повышение в ступенчатой иерархии, а его наследница — место в Совете. Властью, данной мне Ночным Колодцем, отныне Дом Лунарх становится Вторым Домом Сурамара, а Дом Иллонвэ занимает ступень Третьего Дома!

С восхищением наблюдая за церемонией и слушая великолепную речь Матери Сурамара, Нериалина краем глаза заметила, что Твен-то на этих словах Элисанды не особо расстроилась. Третий Дом вместо Второго — не такая уж и большая потеря. В конце концов, верховная мать Иллонвэ по-прежнему оставалась в Правящем Совете.

Элисанда тем временем выудила из-за пазухи великолепную диадему, усыпанную бриллиантами. Стоило ей только пошептать на украшение — и оно плавно начало левитировать вниз, по направлению к Лунарх-младшей. Та, заметив медленно опускающуюся диадему, протянула вперед руки, поймала ее и неторопливо надела на голову.

— Сим объявляю, что Анари Лунарх, дочь Арианны Лунарх, верховной матери Второго Дома Сурамара, отныне и навсегда занимает место новой советницы верховной матери Дома Бэлл’анр, то есть меня, — заключила Элисанда, и ее последние слова потонули в бурных овациях.

Анари торжественно повернулась к толпе и сделала реверанс. Сегодня был ее день. День ее триумфа и триумфа ее Дома. Она заметила, как Арианна тоже поднялась по ступенькам вверх и, не говоря ни слова, обняла дочь. Анари всегда была любимицей матроны Дома Лунарх, не в пример Лилет, которую воспитывал клейменый отец Дома. Арианна знала, что наступит день, когда ее младшая дочь войдет в Совет. И вот этот день наступил. Причем Анари не только стала советницей Великого магистра, но и поспособствовала повышению семьи Лунарх на одну ступеньку в сурамарской иерархии. Гордость Арианны за дочь невозможно было передать словами. Сегодня Дом Лунарх достиг вершин славы, и этому не помешало даже мятежное настроение Лилет, которая в это время уже была, можно сказать, нейтрализована, ибо сидела под домашним арестом.

Наконец Арианна медленно отстранилась, и новоиспеченная советница Элисанды плавно спустилась вниз. Обе ночных эльфийки — и Нериалина, и Микаса — по очереди пожали руку Анари. Ночнорожденная им кивала и даже иногда приседала в сдержанном реверансе. Неизвестно, сколько бы еще продолжалось торжество… но тут в Святилище неожиданно вбежал какой-то ночнорожденный в сверкающей броне. По-видимому, это был один из патрульных.

— Великий магистр, я… — запыхавшись, начал было он с порога.

— Как ты посмел грубо нарушить священную церемонию?! — вскинулась заклинательница клинков Алуриэль и в подкрепление своих слов обнажила магический меч и воинственно взмахнула им.

— Я п-патрулировал низшие кварталы… — заикаясь от страха перед грозной ночнорожденной, пробормотал несчастный. — И там… на Площади п-п-призывателей звезд… демоны… они потеряли контроль… Хлынули целые орды демонов и этих… скверных… Они убивали местных…

— Но нас-то это каким образом касается? — недовольно фыркнула одна из воительниц Бэлл’анр. — Мы знатные шал’дорай, а они всего лишь неприкасаемые…

— Т-так они не только неприкасаемых убивали, — пустился в объяснения патрульный. — Они убивали… даже маленьких детей… и стражей… Мы ничего не смогли сделать. Они неподвластны закону Великого магистра. Гул’дан — их истинный господин. А он не щадит никого…

— Довольно, — решительно оборвала его Элисанда. — Похоже, Гул’дан прознал, что я соблюдаю условия сделки лишь формально… а если быть точнее — совсем не соблюдаю, раз доверилась чужеземкам… Что ж, настало время мне, как одной из лучших выпускниц академии Сурамара, раскрыть самую главную иллюзию, — торжественно объявила она, и все ночнорожденные обратились в слух. — На самом деле все это время мы обманывали демонов. Заставили их поверить в то, что мы и вправду согласны на сделку с Пылающим Легионом. Демоны наводнили город, патрулируют его наравне с нашими стражами, некоторые из которых даже присягнули Скверне, и даже не догадываются… не догадывались до этого момента, что на самом деле мы лишь отсрочили неизбежное противостояние Легиону, чтобы набрать силы для низвержения Гул’дана, а в самом крайнем случае… — тут Магистр сделала небольшую паузу и, немного понизив голос, продолжила: — …обратиться за помощью к иноземцам. Нериалина, Микаса, поднимитесь! — позвала она, и ложные ночнорожденные, откликнувшись на свои истинные имена, вместе поднялись по ступенькам и встали возле Арианны и ее дочери, новоиспеченной советницы Элисанды.

— Иллюзия вам уже ни к чему, — направила Мать Сурамара обеими руками лучи рассеивания на поддельных шал’дорай. Те мгновенно обернулись ночными эльфийками — одна лучницей в кольчуге, другая друидессой в кожаных одеяниях. Вся сурамарская аристократия, что собралась в Святилище, дружно ахнула, увидев, что две ночнорожденные вовсе ими не были.

— Я, Элисанда Бэлл’анр, Великий магистр и верховная мать Первого Дома, объявляю, что эти ночные эльфийки… вы ведь чужестранки, да? — уточнила она, обернувшись к Нериалине.

— Нет, мы родились в Сурамаре, — в тон ей ответила эльфийская лучница.

По церемониальному залу прошел всеобщий удивленный возглас. Кто-то даже вознегодовал — ведь если эти эльфийки и впрямь родом из Сурамара, как они могли бежать во время Войны Древних? Как могли выбрать путь дикарок, предпочтя жить на дереве? Аристократы тут же начали перешептываться между собой. Однако на вопросы по поводу событий десятитысячелетней давности не было времени сейчас, когда пришло время перейти от теневой борьбы с Легионом к открытому противостоянию. Элисанда ровно выдохнула, кивнула и обратилась к остальным с продолжением речи:

— Эти ночные эльфийки, вернувшиеся на родину, избраны, чтобы победить Легион в самом сердце города! — провозгласила Великий магистр под аплодисменты знати и сделала знак, чтобы прекратились шепотки в толпе. Если у кого-то есть вопросы к вернувшимся в Сурамар калдорай — пусть он или она задаст эти вопросы им потом. А сейчас надо вытравить Гул’дана и Легион из города. — До сей поры они были вынуждены скрываться в иллюзиях, но теперь им не надо больше прятаться, — патетически продолжила Мать Сурамара, взмахивая рукой и указывая ею на Микасу и Нериалину. — И первый удар они нанесут демонам, учинившим резню на Площади призывателей звезд. Конечно, много кто из знати с презрением относится к неприкасаемым, но… времена меняются, — Элисанда уже не раз произносила эти слова, особенно перед тем, как огласить новые законы. А какой закон введет она сейчас, догадывались многие из тех, кто собрался на сегодняшней церемонии. — Неприкасаемым разрешается посещение более высших по статусу кварталов нашего города. Кроме того, на время открытой войны с демонами мы должны забыть, что разделены по кастам!

Голос Матери Сурамара был магически усилен, чтобы слышали не только те, кто здесь собрался, но и выжившие клейменые. Но если неприкасаемые и услышат о судьбоносном решении Элисанды, поверят ли они в ее искренние намерения? После всего, что они переживали, после этого извечного презрения со стороны знати… Впрочем, сейчас Мать Сурамара понимала, что нужно сосредоточиться на общем враге. Политические и кастовые разборки — все после того, как к Сурамару вернется былое величие.

— Неважно, кто ты — дворянин, торговец или бескастовый… Мы все сейчас — одно целое. Один народ. Мы — ночнорожденные! — слова Элисанды тонули в нарастающих аплодисментах, и ей приходилось все повышать и повышать голос. — Посему мы должны дать понять Легиону, что терпеть издевательства над нашим народом мы больше не станем!

Церемониальный зал взрывался овациями и одобрительными возгласами. Хотя Элисанда ожидала, что некоторые особо гордые своим положением знатные ночнорожденные с равнодушием или даже презрением отнесутся к резне в квартале неприкасаемых и особенно — к решению Великого магистра насчет клейменых, но сейчас все понимали, что законы, строгая иерархия и кастовая система — все это ничто по сравнению с реальной угрозой Сурамару. Всему Сурамару. И знати, и страже, и торговцам, и ремесленникам, и слугам, и неприкасаемым — всем ночнорожденным в равной степени угрожает сейчас Пылающий Легион. Довольно иллюзий, довольно терпения — настала пора сбросить оковы Скверны раз и навсегда.

— Отправляйтесь в «Лунный полумрак» и воздайте демонам по заслугам, — теперь Элисанда говорила уже тише и обращалась непосредственно к ночным эльфийкам. — Пусть ни один из тех, кто несет в себе Скверну, не уйдет от твоих стрел, Нериалина, и от твоей природной магии, Микаса! Если найдете выживших — эвакуируйте их на Террасу Вечной Луны — там наверху есть безопасное место. Твен активирует телепорт. А мне нужно вернуться в Цитадель Ночи и настроить связь через проекцию с Кадгаром. Я уверена, что маги Кирин-Тора послужат нам отличными союзниками против демонов. Вы располагаете какими-либо связями, полезными для нашего дела?

— Я могу попытаться поговорить с Тирандой Шелест Ветра, — немного подумав, предложила Нериалина. — Я не уверена, сможет ли она доверять вам… Но я постараюсь убедить ее, и, возможно, вы сможете воссоединиться с родичами.

— Воссоединиться с родичами… — слова Нериалины заставили Мать Сурамара серьезно призадуматься. — Насчет воссоединения я сомневаюсь, но… если ты в этом так уверена, поговори с Тирандой. Раньше я бы никогда не приняла помощь от калдорай, но… Времена меняются, и нам важен каждый, кто может помочь выкорчевать Легион.

Ночнорожденные стали понемногу расходиться. Нериалина, покинув Святилище и выйдя на променад, взяла лук. Этот день станет судьбоносным. Сегодня шал’дорай разорвут сделку с демонами и сделают первый шаг к свободе. И две ночные эльфийки, вернувшиеся на родину, избранные Элисандой, помогут в этом потенциальным союзникам против Пылающего Легиона. Улыбнувшись, Нериалина посмотрела на Микасу, которая тоже вышла из святилища и встала рядом с лучницей.

— Настало время нам отвоевать у демонов наш дом, — объявила Нериалина, а Микаса, покровительственно положив руку на плечо эльфийке, поддержала:

— Воистину… Кстати, — друидесса внезапно сменила тему, — знаешь, а я ведь боялась, что Элисанда пожалует Анари мой фамильный особняк, который официально покинут…

— Как видишь, зря боялась, — с улыбкой констатировала Нериалина. — Похоже, теперь Анари будет жить в Цитадели Ночи. Ну, а ты сможешь обрести свой новый дом, когда мы искореним Легион в Сурамаре.