В лесу Невервинтер стояла относительная тишина, которую лишь иногда нарушало пение птиц. Погода для путешествий была самая подходящая. А уж после жуткого домена Рэйвенлофта под названием Остров Кошмаров подышать свежим лесным воздухом было крайне необходимо для Кары Амелл, известной после тех «туманных» событий как «девушка с волосами цвета огня, что победила Темного Лорда и предотвратила его дальнейшие злодеяния». Вот только немногие — и сама Кара, и бард-кобольд Дикин в том числе — знали, что не только она одна причастна к этой большой победе. В темном и мрачном Рэйвенлофте Кару сопровождал не только ее маленький фамилиар — хорек по имени Тамин, но и еще трое нынешних героев книги «Камень Страданий», написанной Дикином после того, что рассказала ему огненная колдунья, когда встретила во время странствий, — эльфийский бард Лекси из Долины Ледяного Ветра, дриада из леса Вендилики, в домене известного как Шепчущий лес, и Симза, загадочная вистани, которая запомнилась Каре тем, что всегда говорила белыми стихами. Поначалу это стихоплетство раздражало Амелл, но со временем она к этому привыкла, и даже было как-то немного грустно, что она навряд ли еще когда-нибудь увидит новоявленных товарищей, с которыми она смогла пережить весь тот ужас, что лицезрела на Острове Кошмаров, и победить Рен’ила, Темного Лорда этого домена. Но хорошо, что Тамин выбрался домой вместе со своей хозяйкой. А теперь к Каре присоединился еще и сам Дикин, автор любимых книг колдуньи — «Тени Андрентайда» и «Орды Андердарка» — и новой книги о самой Каре. Дикин рассказал, что планирует начать карьеру торговца в Невервинтере и посмотреть, как будет идти торговля экземплярами свеженаписанной книги. Кару в тот момент раздирали противоречивые чувства. С одной стороны, ей не очень-то и хотелось возвращаться в город, который Амелл покинула так же, как и Академию магов, незадолго перед тем, как ее в лесу захватили Туманы Рэйвенлофта. Но с другой стороны… девушке самой было любопытно, много ли найдется желающих почитать легенду об отважной колдунье. А кобольд между тем рассказывал о своих похождениях сначала в Андрентайде, а потом и в Андердарке в компании Героини Уотердипа. Дикин еще жаловался, что там «слишком много эльфов-дроу», и что он не особо хотел про них книгу писать. Кара же в свою очередь вспоминала говорящую стихами вистани с Острова Кошмаров и в какие-то моменты довольно неуместный оптимизм Лекси.

Так они с Дикином и сидящим на плече у колдуньи Тамином не спеша шли по лесной тропинке, ведя занимательную беседу. Но тут они услышали чью-то веселую песенку:

— В лесу Невервинтер, коварен, остер, плетет белошип свой коварный узор…

Кара не остановилась, но основательно замедлилась. Ей стало интересно, у кого это такие способности к не слишком высокой поэзии. Колдунья постепенно ускорила шаг и пошла туда, откуда и раздавался незнакомый ей голос. Дикин, немного поколебавшись, последовал за ней — найти неизвестного певца и ему тоже хотелось. А это оказался… гном. Маленький гном со светлыми вихрастыми волосами, который около куста белошипа играл на лютне и весело напевал, даже пританцовывал. Но, увидев, как к нему подходят колдунья и известный на Берегу Мечей бард-кобольд, гном оборвал пение и живо подбежал к путникам.

— О, да это же сам Дикин, знаменитый бард Берега Мечей! Я помню, это ты написал ту захватывающую историю о дроу, осадивших Уотердип! — захлебываясь восторгом, восклицал гном. — Привет тебе, коллега! — отвесил коротышка поклон и затем обратил внимание на девушку с ало-рыжими волосами в тон красной мантии. — А ты, вероятно, и есть та самая огневолосая колдунья, которая нас спасла? Потрясающе! — и гном протянул руку застывшей, словно вкопанная, чародейке.

— Э-э… откуда ты знаешь обо мне, гном? — неуверенно обменявшись рукопожатием с новым знакомым, осведомилась Кара.

— Да о тебе чуть ли не весь Невервинтер говорит, — засмеялся гном и пояснил: — Я, знаете ли, жил в этом городе еще до заклятых Туманов, давал концерты в Черном Озере, мог даже состязаться с одним заносчивым человеческим бардом… Но Туманов я не застал, я в то время решил попутешествовать. А когда спустя время я решил вернуться в город, так я и узнал о том, что в Черном Озере прошли Туманы, что из-за них погибло знатное количество дворян и академического персонала… и что лорд Нашер приказал закрыть ворота в квартал Черного Озера, — гном в задумчивости поскреб макушку. — Конечно, я не могу понять его решения. Как будто это уберегло бы от новых жертв, если Туманы снова вернутся… Так вот, помимо этого, говорили еще и о тебе. Колдунья с огненными волосами, прекратившая Туманы и предотвратившая дальнейшие жертвы в Невервинтере, — с ноткой пафоса продекламировал маленький бард, что вызвало у Кары улыбку.

— Конечно, мне приятно, что в Невервинтере я уже не изгнанница из Академии, а некто вроде героя, — со смешком констатировала девушка. — Только у меня есть имя. Меня зовут Кара Амелл, я из семьи магов.

— Очень приятно! А я — Гробнар Гномьи Руки! — бодро поклонился гном. — Я коллекционер, мастер, рассказчик… и могу облечь все это в музыку!

— Кстати, о музыке, Дикин тоже может сочинить песню, — вмешался в разговор кобольд. Он всегда говорил о себе в третьем лице.

— Правда? — глаза Гробнара аж засверкали, так ему не терпелось узнать. — Про гномов тоже можешь?

— Дикин может все, — заверил его коллега и вдруг стал приплясывать. Кара с недоумением посмотрела на Дикина — уж не сошел ли он с ума? Гробнара, напротив, любопытство разбирало. Он вообще был очень любопытным гномом и зачастую во время своих путешествий лез куда не следовало. Однажды он даже забрел в один из туннелей, ведущий в Андердарк, конкретно на нелегальный рынок, в простонародье именуемый «черным рынком». Воспеть тьму Андердарка или купить хоть какую-нибудь безделушку на этом рынке Гробнару не удалось — пришлось спасать свои конечности и мозг от иллитидов, пожирателей разума. Зато он получил хороший урок — не следует путешествовать в Андердарк одному. Особенно если ты — маленький гном.

Дикин между тем продолжал плясать и в такт движениям пел хрипловатым голоском:

— Я люблю гномиков,

Глупеньких и толстеньких,

Толстеньких и глупеньких

Гномиков люблю.

Тут уже Кара не выдержала и захохотала. Она не могла поверить своим ушам. Как это у кобольда Дикина, автора таких замечательных книг, как «Тени Андрентайда», «Орды Андердарка» и вот теперь «Камень Страданий», могла быть… столь невысокая поэзия на уровне стишка для совсем маленьких детей? Теперь уж точно Кара с теплотой вспоминала вистани Симзу, говорящую в столь возвышенном стиле — белым стихом, — и даже Джинниса, гнома-торговца и по совместительству поэта, некогда продающего безделушки за бесценок в квартале Черного Озера. В отличие от Симзы, Джиннис говорил всегда в рифму. И вот как раз Гробнар Гномьи Руки своей песней про белошип напомнил Каре именно Джинниса, тем более что он тоже был гномом.

— Норы они роют,

Проткну я их стрелою,

На палку насажу! — продолжал пленять свет своим невысоким искусством Дикин. — Вот почему я гномиков люблю! — пафосно завершил кобольд и поклонился немногочисленной публике.

Тут Гробнар так и подскочил. В его взгляде явно читалось: «Это что сейчас было?» Да и Кара не очень-то была довольна такой песенкой. Уж лучше все время слушать Гробнарову песню о коварном белошипе, чем вот это…

— А вы знаете о таких существах, как Уэндерснэвены? — вдруг заговорщически поинтересовался гном, отчасти чтобы отвлечься самому и отвлечь новых друзей от невысокой поэзии на тему бедных гномиков, которых сажают на палки.

Но не успели Кара с Дикином даже рта раскрыть, как в поле зрения показалась весьма необычная компания искателей приключений. Впереди шагала темная эльфийка, дроу, у которой на спине были закреплены парные мечи. Рядом с дроу беззаботной походкой шла девушка-тифлинг, и ее чертячий хвост развевался по ветру. Далее шел воин-дворф; держа наготове свое грозное оружие — секиру, он осматривался в поисках новых сражений, новых противников. Наконец, замыкали это шествие лесная эльфийка в кожаном одеянии и ее барсучок.

— Уэндерснэвены? — переспросила внезапно замедлившая шаг Вирна, услышав незнакомое слово. Остальные спутники — Келгар Железный Кулак, Нишка и Элани — посмотрели на дроу не то с удивлением, не то с восхищением. Келгар вот, например, не мог выговорить подобных громоздких слов. Но для Вирны До’Урден из Дома Дармон Н’а’шезбернон, некогда Восьмого Дома Мензоберранзана, выговорить такое слово, как «Уэндерснэвены», труда не составило.

— Гробнар, Дикин, кажется, у нас гости, — скрестив руки на груди и оглядев двух бардов, деловито проговорила Кара, завидев разношерстную компанию на лесной тропинке. — Причем одна из них — дроу. Но что она делает на поверхности? Далеко же ее занесло от Андердарка…

— Андердарк? — тут же, словно вспомнив что-то, оживился Гробнар. — Мне доводилось бывать в Андердарке. Я вообще порой лезу туда, куда вовсе не следует…

— Vendui. Ты правда был в Андердарке, yingil? — заинтригованно спросила Вирна, ожидая, что гном испугается ее и убежит, ведь он был такой маленький, а встреча с темным эльфом для жителя поверхности любого роста сулила опасность. Но Гробнар и не думал убегать. Он поднял глаза, в которых плясали озорные огоньки, на Вирну и ахнул:

— О боги, ты ведь дроу, верно?

— Верно, — медленно кивнула головой бывшая жрица Ллос. — Если ты действительно был в Андердарке, ты наверняка сталкивался хотя бы с некоторыми из нас.

— Ну… — гном в задумчивости почесал затылок. — По правде говоря, Дикин, — кивком головы указал он на кобольда, — сможет рассказать вам об Андердарке больше, чем я. Что касается меня, то мое путешествие в Андердарк продлилось не очень долго. И закончилось оно тем, что мне пришлось уносить ноги от иллитидов. Знаешь, эти мерзкие спрутоголовые создания весьма охочие до гномьих мозгов…

— По-видимому, вы очень умная раса, — констатировала Вирна. — Но тебе впредь урок: Андердарк отнюдь не дружелюбен по отношению к наземникам…

— Насчет ума ты права, мы, Гномьи Руки, особенно отличаемся умом и сообразительностью, — просиял Гробнар, обрадованный тем, что его похвалила представительница той расы, от которой этого не следовало ожидать. — Вот я, например. Я, Гробнар Гномьи Руки, и кузнец, и певец, и на лютне игрец — и все это в одном лице, — и гном даже подбоченился. — А еще я искатель Уэндерснэвенов.

— А кто они такие, эти Уэндерснэвены? — задала Вирна интересующий ее вопрос, который возник у нее первым, когда она услышала это слово.

— Уэндерснэвены — это загадочные невидимые существа, — с видом знатока пояснил Гробнар. — Их нельзя ни увидеть, ни потрогать, но они все видят и все знают, так что лучше не коверкать это имя в их присутствии. Знаешь, а я удивлен, что тебе удалось имя этих существ выговорить без единой ошибки…

— К твоему сведению, yingil, я Вирна До’Урден из Дома Дармон Н’а’шезбернон, Восьмого Дома Мензоберранзана, — не без гордости представилась дроу. — И ты думаешь, я после этого не выговорю имя пресловутых невидимок?

— Вишь ли, у этих темных эльфов слишком много таких громоздких названий, — порывисто выдохнул Келгар. — Я вот до сих пор не могу нормально выговорить название ее родины. Этот… Мензо… Бензо…

— Мензоберранзан, — неожиданно четко подсказала Нишка.

— Вот-вот, — крякнул Келгар, пораженный тем, что даже тифлинг способна выговорить это слово. — Удивительно, как это еще темные эльфы языки не сломали с такими сложными названиями…

— Ты бы, Келгар, побольше общался с Вирной, может, тогда бы и выговорил, — не преминула сделать замечание Нишка.

— Вы довольно странная команда, — неожиданно вступила в разговор Кара, которая до того вслушивалась в беседу, из которой узнавала немало интересного. Последний раз Амелл видела дроу на Острове Кошмаров, а конкретно — в подземелье заброшенного дворфийского замка, где она также добыла одну из реликвий Ферглора — Глаз Созерцателя. Правда, кончилось дело тем, что и саму Кару, и ее спутников — Лекси, Симзу и дриаду — оглушил ментальной энергией иллитид, после чего им пришлось бежать из лечебницы по дороге из трупов мимо лаборатории с жертвами «эксперимента», как расчлененными, так и еще не тронутыми. Но в этом был и плюс — в этой же лечебнице нашлась и вторая реликвия Ферглора — корона лича, нежити высшего разряда. Сейчас перед колдуньей стояла дроу, но, как ни странно, эта эльфийка не только не напала ни на гнома, ни на Кару, ни на Дикина, но и вела за собой отряд, который ни один ее сородич не собрал бы. В самом деле, какому дроу доверились бы сразу дворф, тифлинг и наземная эльфийка? Разве что благородному Дзирту До’Урдену, о котором Кара знала понаслышке. Но эта дроу, которая сейчас почтила чародейку и двух бардов своим визитом, назвалась Вирной До’Урден — значит, скорее всего, она приходится Дзирту сестрой. И, возможно, кое-что переняла от своего брата.

— Vendui, rivvil. Ты, должно быть, и есть та самая колдунья с огненными волосами, которая прекратила Туманы в Черном Озере, — высказала предположение Вирна. — Если да, то могу тебя обрадовать — в Невервинтере ты стала легендой.

— Надеюсь, это к лучшему? — тряхнула ало-рыжей гривой волос Кара. — Мое изгнание из Академии за поджог конюшни не учитывают?

— Они вродь как говорят о тебе, как о колдунье, которая всех спасла, — встрял в беседу Келгар. — Имени твоего не упоминают, но по огненным волосам, которые также упоминались, мы тебя опознали. Кстати, как зовут тебя?

— Кара Амелл, — гордо назвалась колдунья и уперла одну руку в бок. — Я из благородной семьи магов, а в роду матери к тому же были последователи Красного Дракона. Жаль, что обоих родителей больше нет в живых… — девушка вздохнула и присела на мягкую траву. — Об утрате отца я, конечно, не столько жалею, сколько о потере матери, которая умерла гораздо раньше, чем отец.

— Кем была твоя мать? — с сочувствием поинтересовалась Элани, присаживаясь рядом с Карой. Эльфийка отлично понимала, что значит терять семью, терять тех, кто был тебе дорог, ибо сама испытала подобное в детстве, когда она была единственной, кто остался в живых после налета захватчиков-дроу на семью лесных эльфов.

— Моя мать, Джессика Амелл, была такой же колдуньей, как я сейчас, — начала рассказывать чародейка. Тамин между тем заполз к ней на колени, и девушка опустила руку на его спинку и стала медленно поглаживать. — Когда я была еще совсем маленькой, мама пыталась огородить меня от поступления в Академию, за что я ей посмертно благодарна. Я ведь родилась уже с даром, а отец, Рэймонд, будучи магистром Академии, считал, что даже врожденный талант к колдовству не освобождает от учебы. Мама в свою очередь считала, что магия просто есть, и не обязательно учиться, чтобы познать ее.

— Согласна, — щелкнула Нишка хвостом и тоже присела. — Инстинкт и опыт — лучшие учителя, да и практика всегда надежнее обучает, чем теория. Я это знаю по себе.

— Твои бы слова — да моим сородичам в уши, Нишка. У нас в Мензоберранзане основам всегда обучают в нашей Академии, несмотря на то, что у кого врожденное, — припомнила Вирна, проворно усаживаясь рядом с Нишкой. — У нас выбора вообще нет. Даже если ты прирожденный sargtlin или faern — ты обязан пройти обучение в Мили-Магтир или в Магике соответственно, — дроу, говоря об этом, вспомнила очень давний разговор Закнафейна с Матерью Мэлис по поводу судьбы их дочери. Зак настаивал, что Вирне не нужно проходить обучение, ибо благодаря его тренировкам она владеет булавами практически в совершенстве. Мэлис заявляла, что Вирна, как и любая дровийская женщина, обязана поступить в Академию в Арах-Тинилит, школу жриц Ллос. В конце концов победила Мать Мэлис, и Вирна стала учиться на жрицу Паучьей Королевы. Так же вышло и с Дзиртом — как ни пытался Закнафейн защитить сына от Академии, но в конце концов самый младший До’Урден поступил в Мили-Магтир. — Я почему-то предполагала, что у наземников в этом плане должно быть побольше свободы. В частности у тех, у кого магия в крови. Как у тебя, Кара.

— Вам обеим надо непременно сказать это кому-нибудь из Академии, — негромко вздохнула Кара. — Так вот. Мама скончалась от болезни, когда мне было пять лет, — по щеке Амелл скатилась слеза, которую девушка тут же подцепила пальцем — не хватало еще расплакаться сильной волевой колдунье, да еще при посторонних. — Это была тяжелая душевная травма для маленькой меня. А отец… Ну, пока мне четырнадцать лет не исполнилось, он меня не особо напрягал. Хотя после смерти матери мне было уже не так весело, как в самые ранние годы. Отвлечься помогала мне только подруга детства, Хельга, владеющая магией льда. Мы были практически погодками и прекрасно дополняли друг друга — лед и пламень. И ее, как и меня, в четырнадцать лет отдали обучаться в Академию Невервинтера.

— И сколько же лет ты просидела в этой… тюрьме для магов? — поинтересовалась Нишка, обхватив ладонью подбородок.

— Пять лет, — рвано выдохнула Кара, взяв на руки Тамина и устроив его на плече. — А потом случилось кое-что, из-за чего я покинула Академию, да и Невервинтер тоже. Я, скрывая свою личность под капюшоном, ушла в лес Невервинтер вместе со своим фамилиаром, — колдунья свистнула Тамину, и тот с плеча спрыгнул к ней в подставленные ладони. — Его зовут Тамин. Он любит иной раз хрустеть кусочком хлеба. Но это не суть важно по сравнению с тем, что началось вскоре после моего побега.

— Туманы начались, — сощурив глаза, догадалась проницательная Вирна. — Те самые Туманы, из-за которых закрыли квартал Черного Озера.

— Да, верно. Это были не просто туманы — это были Туманы Рэйвенлофта. Вы когда-нибудь слышали о Демиплане Ужаса и доменах, его составляющих? — внезапно голос Кары стал каким-то таинственным, и она оглядела новую компанию очень внимательно.

— Никогда не слыхали об этом, — пожал плечами Келгар. — Вообще мы идем в Горы Мечей, к Роднику Старого Филина. И нам не помешало бы поторопиться.

— Ага, — с готовностью закивала Нишка и резко встала на ноги. — А то еще отправят на поиски этого уотердипского посланника стражу — и поздно будет…

— Кара, можешь присоединиться к нам, — смилостивилась Вирна, не став особо раздумывать. — В путешествии не помешает помощь от z'ress faerness, да еще героини Невервинтера. По дороге можешь рассказать нам о своих приключениях. И вы, господа барды, тоже можете пойти с нами, — бросила она взгляд на Гробнара и Дикина через плечо.

— О, я буду рад! — с энтузиазмом воскликнул гном и подбежал к новым знакомым. — У меня еще столько интересных историй…

— Дикин, пожалуй, не пойдет, — немного подумав, решил кобольд. — Дикин должен отправиться в Невервинтер — кто знает, может, Дикину удастся открыть там лавку. Если будете в Невервинтере — обязательно заходите.

Гробнар и Кара помахали Дикину на прощание руками и вслед за Вирной и ее странным отрядом из самой дроу, дворфа, полудемонессы и эльфийки с барсуком устремились по дороге через лес. Им предстоял долгий путь в горы, и времени их путешествия из леса Невервинтер в Горы Мечей хватило на то, чтобы Кара успела рассказать новым друзьям о своих страшных приключениях, что она и ее тогдашние спутники пережили в одном из доменов Рэйвенлофта — Демиплана Ужаса. Особенно охотно повествовала колдунья о странницах-вистани, которые говорят не как нормальные люди, а белыми стихами, и о смерти Сэнда, самого, по Кариному мнению, противного инструктора из Академии. Этот лунный эльф с прилизанными черными волосами всегда раздражал Кару даже больше, чем девчонки Хета и Глина, любившие сплетничать за спиной у колдуньи. Что ж, в те моменты, когда Кара лицезрела их трупы, она в глубине души признавала, что Темный Лорд все-таки не так уж плох — избавил чародейку от проблем из прошлого. Но, даже учитывая все это, колдунья не поддалась на искушение Рен’илом, предлагающим увеличить и без того большую силу Кары. Причин на это было много. По вине Темного Лорда Кара видела много того, от чего ее, да и любого другого нормального человека тянуло рвать. Стоило ей вспомнить расчлененные жертвы препарирования в лечебнице, тамошние грязные камеры, как у Амелл начинались рвотные позывы, которые она еле сдерживала. И было еще кое-что, за что Кара отомстила Темному Лорду с наслаждением. Смерть единственной настоящей подруги из Академии, Хельги, которую Кара нередко называла «лучом света в темном царстве». К тому же Рен’ил поднял труп Кариного отца и развратил его разум, стравив мертвого директора Академии с его же собственной дочерью. Рэймонд Амелл, конечно, и при жизни имел разногласия с Карой, но в виде обескровленного живого трупа он был еще хуже. Пытаться разговорить его смысла не было, и огненной колдунье пришлось подвергнуть тело единственного после смерти матери родного человека кремации.

И последней, самой весомой причиной было то, что Кара за время путешествия по Рэйвенлофту превратилась из заносчивой девочки-изгнанницы из Академии в уже сформировавшуюся личность, поумнела и не собиралась ради сомнительного могущества отказываться от шанса вернуться домой. Перспектива стать Темной Владычицей, постепенно сходя с ума в Демиплане Ужаса, колдунью тоже не радовала. Поэтому она сделала выбор — решительно отвергла предложение Лорда и направила всю свою силу на уничтожение Камня Страданий, поддерживающего неуязвимость владыки. В результате, несмотря на обманчивое предчувствие камнепада, появившееся у Кары и ее спутников от звуков содрогающихся стен после победы над Рен’илом, Амелл смогла вернуться туда, где и захватили ее Туманы, — в лес Невервинтер. С гибелью Темного Лорда и последующим уничтожением домена рассеялись и сами Туманы как в лесу, так и в остальных местах, где они возникали. В том числе и в квартале Черного Озера.

***

Из воспоминаний Кары Амелл:

Ох… как все-таки приятно вдохнуть свежего лесного воздуха после его сырого и спертого подобия в Рэйвенлофте! После того, что я повидала в Демиплане Ужаса, могу с уверенностью сказать, что самое худшее осталось позади. Мне кажется, даже в Андердарке будет не так страшно, как было страшно там, на Острове Кошмаров. Название у острова было очень даже соответствующее. Более ужасных зрелищ я доселе не наблюдала. Одни только жертвы так называемых «экспериментов» в лечебнице и обескровленные трупы других «счастливчиков», попавших в плен Туманов Рэйвенлофта, давали понять, насколько жесток Темный Лорд домена, в котором мы с Лекси, Симзой и дриадой… путешествовали — пожалуй, слишком сильно сказано. Скорее, мы выживали. Чувство страха сковывало нас не изнутри, но извне. Однако мы продолжали идти по избранному нами пути и искать реликвии некогда цветущего, а теперь заброшенного королевства Ферглор — пережитки прошлого, о которых стихами говорил Лорд в том большом доме в деревне Мисфилд.

Да, кстати, о стихах. Их было очень много. Прежде всего — из уст вистани. Сначала я думала, что только Симза такая особенная, что у нее речь в такой возвышенной форме, но нет, как выяснилось в разговоре с изгнанницей-вистани, которая называлась Морту, стихотворная речь — это особенность вистани в целом, а не только одной из них. И я понемногу привыкла к этой престранной манере речи. И, знаете, слушая стишки вроде песенки Гробнара про куст белошипа в лесу Невервинтер или стишка Дикина про гномиков, которых он сажает на палки, я должна сказать — подобное искусство вызвало бы у вистанских поэтесс лишь смех. Хотя надо отдать Гробнару должное — его мотивчики способны немало поднять настроение. Он очень напомнил мне торговца из Черного Озера, которого мы видели в Рэйвенлофте, — гнома по имени Джиннис. Он тоже любил стихи сочинять. О каждой безделушке, которую мы дарили этому торговцу, он говорил в стихах и всегда в рифму.

Так, хватит вспоминать о прошлом, пора перейти к настоящему. За долгое время путешествия я достаточно узнала своих новых друзей — дроу по имени Вирна До’Урден и ее спутников, одна из которых была хоть и не напрямую, но связана с прошлым Вирны. Элани, наша друидесса, в детстве потеряла свою семью из-за налетчиков-дроу, и лишь один темный эльф с лиловыми глазами проявил несвойственное своей расе сострадание и пощадил маленькую эльфийку. Этот необычный дроу был не кто иной, как Дзирт До’Урден, единокровный брат Вирны. Интересно, увидим ли мы когда-нибудь легендарного дроу наяву? И что он скажет, глядя на такую пеструю компанию, которую собрала его сестра? Аж глаза горят от любопытства…

В общем, проделали мы очень долгий путь с остановками на отдых у костра, который я сама разводила, и вот, наконец, привела нас дорога в Горы Мечей. Конечно, путешествовать в горах — удовольствие сомнительное, но после Демиплана Ужаса я могу с уверенностью сказать, что теперь меня никто и ничто не испугает и не остановит. Что ж, Родник Старого Филина, жди нас! Вирна говорила, что ей надо будет показать местному гарнизону документы якобы от Совета Невервинтера, чтобы ни у кого не возникло вопросов, зачем темной эльфийке понадобился посланник Уотердипа… По мне, так проблем в любом случае не будет — раз уж, как мне рассказали Гробнар и сама Вирна, в Невервинтере меня считают народной героиней, может быть, если документам дроу никто не поверит, я возьму словесную инициативу в свои руки. А пока — к новым приключениям, вперед и с песней! Учитывая, что у нас в отряде оказался бард, песен будет хоть отбавляй…

***

В военном лагере у Родника Старого Филина, как выразилась Кара по прибытии, жизнь кипела. Сержант проводил смотр отряда Серых Плащей — воинов Невервинтера — и вычитывал каждого, кто, по его мнению, недостаточно выражает почтение старшему по званию. Какая-то гномка выкликала свой товар — зелья, еду, а также безделушки всякие. Слышен был и стук кузнечного молота по наковальне, и недовольный голос, судя по всему, принадлежавший светлобородому дворфу в латах. Походу, этот дворф в лагере был за главного, и сейчас он был крайне недоволен одним из солдат, у которого, судя по кашлю, что-то было не так с голосовыми связками. Смотр и прочее не волновало Вирну. Она дождалась, пока кашляющий солдат уйдет, подошла к дворфу и, коротко объяснив, зачем она с компанией здесь, протянула документы, полученные у Мойры. Однако дворф посмотрел на дроу и ее спутников с большим недоверием.

— С чего бы это Совет Невервинтера доверил столь важное задание темной эльфийке? Откуда мне знать, что ты ищешь посланника в благих целях?

— Может быть, с того, что это сестра Дзирта До’Урдена? — стараясь прибавить голосу больше твердости и уверенности, вмешалась Элани. — Не знаю, говорит ли вам о чем-нибудь это имя, но этот лиловоглазый дроу когда-то спас мне жизнь.

— Или с того, что я скажу, что посланника ищу я, чтобы вернуть его в Невервинтер? — сделала шаг вперед Кара и взъерошила ало-рыжие, словно пламень, вьющиеся волосы. — Не хочу показаться нескромной, но после моего достаточно большого путешествия по одному мрачному домену Демиплана Ужаса, где я сразилась в том числе с самим темным владыкой, Туманы в знатном квартале Невервинтера рассеялись. Вы слышали о закрытии квартала Черного Озера?

— О закрытии квартала Черного Озера? Конечно, слышал, — похоже, светлобородого дворфа нисколько не удивило Карино упоминание о мире, весьма отличающемся от Забытых Королевств. Или он не подал виду, что удивлен. — И о мистических туманах и их прекращении до меня слухи тоже доходили. А ты и есть та колдунья, которую в Невервинтере считают героем, как понимаю?

— Вы правы, — гордо вскинула голову Амелл, радуясь, что теперь-то может взять инициативу в свои руки. — Так вот, мы пришли за пропавшим посланником Уотердипа. Говорят, его последний раз видели у Родника Старого Филина.

— Говорят-то верно, — слегка помрачнел дворф, — да только дела у нас идут не очень хорошо, знаете ли… О боги, я же забыл представиться! — хлопнул вдруг он себя по лбу. — Меня зовут Коллум, но вы будете обращаться ко мне сэр Коллум. Я ведь служу не где-нибудь, а в Девятке Невервинтера — в элитной гвардии лорда Нашера.

Коллум рассказал героям, что Родник Старого Филина — единственный источник воды в Горах Мечей, и Невервинтер уже на протяжении долгих лет сражается за этот Родник с орками. Последние десять лет орки удерживали этот источник воды, пока Совет Невервинтера не решил отбить его, чтобы наладить торговые отношения с городом Яртаром. А поскольку ситуация сейчас у Родника Старого Филина была не из лучших, Коллум нехотя признал, что готов принять помощь от кого угодно. Даже от дроу, хотя он ей все еще не доверял. В это же время, когда рассказ дворфа из Девятки приблизился к завершению, его неожиданно оборвал покашливающий голос:

— Сэр Коллум!.. кхм… Разведчик вернулся! — это кричал тот самый солдат Серых Плащей, которому некоторое время назад Коллум делал выговор.

Вслед за солдатом прибежал запыхавшийся разведчик Уильям и срывающимся от волнения голосом стал докладывать, что эскорт уотердипского посланника Иссани убит, сам Иссани в плену у орков, а некоторые из них как раз сейчас движутся в сторону лагеря. Это послужило сигналом для Вирны с друзьями. Они приготовились встречать незваных гостей каждый по-своему. Орки между тем не заставили себя долго ждать. Всего их было восемь, и Коллум призвал Серых Плащей на бой. С кличем «За Невервинтер!» солдаты ринулись на орков, среди которых были и воины, вооруженные топорами, и шаманы с посохами. Вирна и Келгар не отставали от Серых Плащей и Коллума; Нишка, ответственная в основном за скрытые атаки, даже в какой-то момент залюбовалась смертоносным танцем Вирны с клинками. Из-за этого промедления она чуть не получила серьезное ранение топором орка. Получила бы, если бы не Келгар и один из Серых Плащей, добившие орка вдвоем. Бой с зеленокожими завершила Кара Амелл — криком предупредив остальных, чтобы разбежались, ниспослала в оставшихся орков большой огненный шар. Ба-бах! — шар взорвался, и загоревшие орки мгновенно полегли.

— Ты все-таки поосторожнее с огнем, — выбираясь из укрытия, проговорил сэр Коллум и отряхнулся. — Не давай ему разгуляться, а то еще ненароком палатку какую спалишь.

— За палатки не беспокойтесь, — хмыкнув, обнадежила Кара. — Я знаю свои силы и могу контролировать себя, если понадобится… не то, что раньше, — уже еле слышным шепотом пробормотала она, вспомнив, как еще до захвата Туманами Черного Озера сожгла конюшню и из-за этого отчасти покинула Академию.

— А вообще нам повезло, — рассудительно констатировал дворф. — Повезло, что орки не атаковали нас всеми силами. Хотел бы я еще связаться с тем, кто отвлекает орков на себя…

— А что, есть еще кто-то, кто охотится на орков? — немедленно встрял в разговор любознательный Гробнар.

— Да, — невозмутимо кивнул головой Коллум, — он регулярно нападает на орочьи патрули, что дает нам неплохой шанс держать оборону. Не знаю, как он выглядит, но знаю точно, что орки прозвали его «Каталмач». Вроде как он атакует без предупреждений и вне зависимости от того, сколько врагов его окружают.

— Каталмач? — повторила Вирна, нахмурив брови. — И почему же они его так называют?

— Это имя орки не так просто дают, девочка, — с умным видом заявил Келгар Железный Кулак. — Они называют им воинов, которые в бою впадают в бешенство.

Почему-то в этот момент у дроу начали появляться подозрения, кем же является этот загадочный убийца орков. По чистой случайности Вирна До’Урден знала одного воина, который в бою мог впасть в бешенство. Нет, это был не Келгар. Келгар, конечно, в бою мог стать настоящим берсерком, вошедшим в азарт, но Каталмачем он уж точно не мог быть, потому что путешествовал с Вирной и сражался открыто, на виду, а не инкогнито. Вспомнила она о воине-дроу. В Андердарке подобное состояние, когда разум подавлялся инстинктами и яростью, называлось не иначе как «Охотник». Перед глазами вновь будто бы возникла та битва, которая определила судьбу темной эльфийки. Вирна вспомнила, как отреагировал Дзирт на ее заявление о том, что «все его жалкие друзья мертвы». Отступник начал сражаться с удесятеренной яростью, двигаясь в смертоносном танце со своими верными саблями — Ледяной Смертью и Сверкающим Клинком. В тот миг против Вирны сражался уже не Дзирт, а Охотник, доверяющий только своим инстинктам. Вполне возможно, что братец Вирны решил навести порядок в горах, и не исключено, что с орками он сражается именно в состоянии Охотника.

— Неужели это может быть… — начала было Вирна, но тут же прижала палец к губам. Пусть пока что личность Каталмача для Коллума останется скрытой за завесой тайны. Все равно рано или поздно тайное станет явным.

Теперь путникам нужно было не только найти посланника из Уотердипа, но и спасти его из лап орков, если они еще держат его в плену, конечно. Да и неплохо было бы отыскать этого Каталмача. Если он действительно настолько хорошо подрывает деятельность орков, кто знает, может, с его помощью Вирна со спутниками найдут Иссани гораздо быстрее, чем предполагается…

— Я бы начал поиски с логова Яйзога Костегрыза, — посоветовал Коллум. — Оно в пещере к северо-востоку отсюда. Будьте осторожны — возможны обвалы.

— Значит, Костегрызы все еще тут… — деловито поскреб лысину Келгар и тут же обеими руками, облаченными в латные перчатки, схватился за секиру. — Это будет нелегкий бой, но мы справимся, не будь я Келгар Железный Кулак!

— Я, правда, не уверен, что это именно он причастен к нападению на посланника, — задумчиво изрек сэр Коллум. — Но ему хотя бы должно быть известно, что за племя стояло за этим.

Проговорив это, дворф из Девятки отметил крестиком местонахождение логова Костегрызов на карте, которую заблаговременно достала из сумы Вирна. Затем путешественники закупились припасами у гномки-торговки и только после этого отправились дальше. Впереди было достаточно долгое путешествие по горам, полное приключений, которые непременно должны были быть весьма опасными.

***

Горы… Горы… Горы… Прокладывать себе путь через Горы Мечей, особенно учитывая, что они полны орков, было не очень-то весело. Конечно, орки нападали на странную команду искателей приключений не постоянно, а лишь периодически, так что после очередной орочьей волны измотанные сражениями путники решили поискать себе место для небольшой передышки. Нашли оставленное каким-то авантюристом кострище, на котором Кара тут же развела огонь. Смачно зевнув, колдунья устроилась поудобнее под высоким деревом и, отломив кусочек от купленной у гномки горбушки белого хлеба, бросила Тамину, который с жадностью набросился на угощение и захрустел. Вирна держала за кость свиной окорок над костром, наблюдая за тем, как мясо постепенно прожаривается, и от него начинает исходить вкусный запах.

«Так бы все и съела»

Но дроу, как ни велико было ее желание наброситься на окорок, как голодный волк, удержала себя от подобного действия и вместо этого переложила окорок в левую руку, а правой взяла один из мечей и сделала на мясе осторожный надрез. Потом, закрепив меч на спине, протянула окорок Келгару — она прекрасно знала еще с того вечера в «Утонувшей фляге», что дворф обожает не только выпить, но и поесть.

— Только много ему жратвы не давай, — шепотом посоветовала Нишка, которой Элани перевязывала рану на предплечье, нашептывая слова заклинания, из-за чего от повязки стала исходить слабая магическая аура. — А то объестся и не сможет в пещеру пролезть. Помнишь, как мы его тянули, когда он застрял в черном ходе хранилища?

Услышав слова тифлинга, Вирна предложила разделить этот окорок на столько частей, сколько путников числилось в отряде. Но нужно было подождать, пока лесная эльфийка закончит с перевязкой ран. К трапезе отряд приступил, лишь когда последний слой бледно-зеленой повязки был наложен бережными руками Элани на пострадавшую руку Нишки, а Кара выпила лечебное зелье, отчего ее незначительная по сравнению с Нишкиной рана на щеке затянулась в тонкий шрам. Насытившись своей долей окорока и куском хлеба, который Кара разделила со спутниками, Вирна задремала под деревом, корни которого образовывали какое-никакое, но лежбище. На небе между тем показалась луна — большая, круглая, подобно голове сыра. Элани уже спала, прислонившись к стволу дерева. Нишка еще какое-то время боролась с сонливостью и беспокойно поглядывала по сторонам — не потревожат ли их сон орки? Но в горах пока было на удивление тихо. Прислонившись к горному выступу и вытянув ноги, тифлинг задремала.

Точнее, попыталась задремать. Раскатистый храп Келгара отгонял Нишкин сон прочь, как тогда, на корабле, когда они плыли в Невервинтер. В конце концов полудемонесса не выдержала и, очертив в воздухе дугу хвостом, направилась к противоположной части костра и устроилась поудобнее рядом с Вирной. Храп, конечно, и здесь был слышен, но, казалось, уже не так явственно. Похоже было на то, что в присутствии Вирны рядом каким-то образом Нишка чувствовала себя более комфортно, и, как следствие, увеличивалась вероятность, что наутро тифлинг проснется отдохнувшей, а не раздраженной из-за дворфийского храпа.

Гробнар вскоре тоже прикрыл глаза и тихо засопел во сне, а спустя некоторое время уснула и Кара, положив руку на длинную спинку Тамина, свернувшегося у нее на коленях в кольцо. Горы Мечей накрывала пелена ночи. Сейчас путешественникам нужнее всего был хороший отдых. Все остальное — орки, посланник, Яйзог Костегрыз, Каталмач — было отложено на завтрашнее утро.