Даже в беспамятстве Лису потряхивало от слабости и невыносимого холода. Иногда он ощущал что-то щекочущее и колючее, текущее по венам, но это чувство пропадало ещё до того, как он успевал его толком распробовать. Его словно бы уносило куда-то плавное, неторопливое течение, и хотелось просто расслабиться и позволить этой густой пустоте поглотить себя, но отчего-то Лису никак не мог провалиться в темноту окончательно. Что-то удерживало его на поверхности, не давая ни забыться, ни проснуться, и это скольжение по самой грани безумно утомляло.

Сколько раз он уже оказывался в таком состоянии? Когда-нибудь он точно не сможет из него выбраться, ведь везти до бесконечности ему не могло. И почему-то он раз за разом доводил себя до этой точки, словно она была единственным постоянством в его нынешнем существовании.

Абсолютнейшее ничто. И вместе с тем — всепоглощающее нечто. Он будто застыл где-то вне пространства и времени, и лишь пара-тройка тончайших нитей не позволяла провалиться глубже, окончательно пересечь некую грань невозврата.

Если бы кто-то попросил его описать, какие именно мысли и образы виделись ему на этот раз, Лису не смог бы ответить ничего внятного. Пустота, пришедшая вместо ярких сновидений, не внушала ему ничего, кроме стылого ужаса, но, вместе с тем, желанного покоя. Это могло бы напугать, задумайся Лису над своим состоянием всерьёз. Но, к счастью, подобные мысли оставляли его сразу же, как только он возвращался в реальность. Так вышло и сейчас.

Проснулся он совершенно разбитым, но, на удивление, в теле не ощущалось ни единого отголоска боли. Он находился в мягкой постели, укутанный несколькими плотными одеялами, но ему всё равно было немного прохладно. Спина затекла от долгого лежания в одном положении, но даже это чувство было каким-то приглушённым, далёким. Только в висках и где-то в районе груди отчётливо пульсировало и тянуло, но эти ощущения были, скорее, неприятными, а не болезненными.

Лису слабо завозился, пытаясь устроиться поудобнее, и услышал вдруг какие-то неясные звуки по обе стороны от себя. Однако он даже не испугался, а только крепко зажмурился, услышав обращение, озвученное двумя родными голосами:

— Молодой господин Вэнь!

Его окатило одновременно облегчением и страхом, ведь он всё ещё не представлял, как именно стоило вести себя после недавнего позорного побега. Поэтому он, чувствуя, как его лицо заливает стыдом, медленно опустился вниз, под одеяла, оставляя открытой только макушку, да и то из-за того, что его ступни неласково лизнул холодок. Иначе он обязательно спрятался бы полностью.

Слиться с окружающим миром ему, впрочем, не дали. Верхний край одеяла, несмотря на протестующий звук, отогнули, и две ладони одновременно коснулись его: одна, более широкая и грубая, легла на шею, нащупывая пульс, вторая, чуть уже и мягче, накрыла лоб. Лису зажмурился ещё сильнее, мечтая лишь о том, чтобы провалиться сквозь пол и не попадаться на чьи-либо глаза в ближайшее столетие.

— Всё в порядке, жар почти отступил, — с явным облегчением выдохнул Вэнь Нин.

— Духовная энергия вновь циркулирует свободно, — негромко отозвался Чжулю.

Руки они, впрочем, убирать не стали, будто опасались, что их вечно влипающий в неприятности господин вскочит с кровати и вновь куда-то денется. Не то чтобы их опасения были беспочвенными: если бы не противная слабость, Лису вполне мог повторить свой прошлый «подвиг». Однако он понимал, что это бесполезно и, по меньшей мере, глупо. И без того А-Нин с Чжулю потратили из-за него немало нервов, не хватало только больше неприятностей на них вывалить.

Глубоко вздохнув, Лису всё же решился открыть глаза и посмотреть на своих — в очередной раз — спасителей. Они глядели на него без малейшего укора, но в выражении их лиц всё равно присутствовало что-то странное и пугающе похожее. Лису невольно заёрзал, отчего-то ощутив себя в крайней степени неловко.

Интересно, когда он разучился читать эмоции Вэнь Нина? Сейчас у него совсем не выходило понять, что у него на уме. А уж о Чжулю и говорить не стоило: тот хоть и не являлся совсем уж ледышкой, но Лису всё равно частенько путался в том, какие именно чувства видит в его мимике и взглядах. Разве что, мягкое осуждение всегда распознавал безошибочно.

Окончательно смутившись под двумя непонятными взглядами, Лису всё же натянул край одеяла обратно на лицо, но на этот раз только по глаза. Ему показалось, или этот жест был встречен едва ли не с весельем? По крайней мере, лица Чжулю и Цюнлиня заметно смягчились.

— Молодой господин Вэнь, не волнуйтесь, сейчас вы в безопасности, — начал вдруг говорить Вэнь Нин, используя ту успокаивающую интонацию, с которой обычно обращался к маленьким детям.

— Уж кто бы говорил о волнении, — пробормотал Лису приглушённо, но его всё равно услышали.

Цюнлинь слабо улыбнулся, и даже уголки губ Чжулю слегка дрогнули. Лису и сам с трудом подавил смешок, но то было больше нервное, чем весёлое. У него из головы всё никак не выходили собственные слова, вот только почему-то А-Нин с Чжулю вели себя так, словно ничего не произошло. Наверное, так было лучше?

На самом деле, нет. Как бы Лису ни хотел поддаться иллюзии, что ничего такого он не говорил, это было бы неправильно. Он ведь и сам когда-то говорил Вэй Ину о необходимости своевременных разговоров, верно? Так надо бы воспользоваться этим советом и самому.

Но сейчас у него имелась куда более важная тема для обсуждения. Ведь не просто так же он оказался здесь, в безопасности и тепле? Ещё и чувствовал себя практически отлично, хотя тот похититель знатно оттаскал его за волосы и неслабо пнул в живот. Ещё и Кусака… Ведь не могло же ему показаться, что тот вдруг резко увеличился в размерах буквально в ту же секунду, как на Лису навалилось бессилие?

Он глубоко вздохнул, унимая расшалившиеся нервы. Сначала нужно было выяснить, что стало с похитителями. И пусть Лису прекрасно понимал, что ничего хорошего с ними случиться не могло, и ему не хотелось слышать об очередных смертях, случившихся по его вине, но он должен был это знать. Поэтому он шумно вдохнул и произнёс на выдохе:

— Они все мертвы?

Ладонь Вэнь Нина, ещё лежащая на его лбу, едва заметно дрогнула; в тот же миг и Чжулю, и Цюнлинь убрали руки, будто резко вспомнив, где они находились. Лису ещё не решался взглянуть прямо на них, но был уверен, что они обменялись короткими взглядами. И оба медлили с ответом, будто опасались, что его снова накроет истерикой.

Интересно, насколько прочно он успел зарекомендовать себя как юношу с тонкой душевной организацией, раз ему сейчас боялись слово лишнее сказать? Отвратительно. Лису не хотелось, чтобы с ним обращались, как с хрустальной статуэткой. Но и сейчас он ничего не мог поделать с таким отношением, ведь Чжулю с А-Нином всё время вытаскивали его из передряг, а сам он не смог проявить стойкость и силу ещё ни разу.

Мысль о том, что он наверняка выглядит в их глазах маленьким избалованным ребёнком, не способным и шагу сделать самостоятельно, горечью растеклась во рту.

— Молодой господин Вэнь… — осторожно позвал его Вэнь Нин. Он потянулся было к нему, но тут же вновь опустил руку, будто боялся, что этот жест окажется неуместным.

Лису криво улыбнулся. Отлично, если после всего этого хаоса, во что превратились последние несколько часов, Цюнлинь начнёт его опасаться — или бояться сделать что-то не так, что было намного хуже, — то можно смело возвращаться в Знойный Дворец. Тем более, ему необходимо было как-то остановить Вэнь Жоханя от тех безумств, что он, оказывается, творил после побега Лису. Ведь если они не смогут чувствовать себя комфортно рядом друг с другом, то в чём вообще смысл продолжать путешествие?

— Просто скажите, что вы не сообщили об этом Бессмертному Владыке и не назвали клан, который оказался замешан, — тихо произнёс Лису, крепко сжав пальцами одеяло.

Ответ был ему, разумеется, известен. Вэнь Чжулю ни за что не стал бы умалчивать об этом случае. Но если ещё есть время, если они не выяснили, кто именно стоял за похищением, то оставалась возможность спасти хотя бы тех, кто не имел к этому нападению никакого отношения. Тех, кого глава той группы не хотел в это впутывать.

Слова, произнесённые привычно ровным и спокойным голосом Чжулю, не оставили от этой надежды ни единого кусочка.

— Мы не можем лгать молодому господину Вэнь, — сказал он так, словно за его ответом не крылось что-то ужасное.

— Вот как, — Лису опустил голову ниже, прикрыв веки. И тут же дёрнулся, пытаясь быстро выпутаться из клубка одеял. — Мне нужно срочно написать письмо!

Его перехватили ещё в самом начале манёвра, да так слаженно и быстро, что Лису даже не заметил, как оказался уложен в прежнюю позицию и даже слегка придавлен к кровати для надёжности. И что это, интересно, было?

— Молодой господин Вэнь, вам сейчас стоит отдыхать, — мягко, но вместе с тем непреклонно сказал Вэнь Нин. Смотрел он с сочувствием, однако по его лицу было видно, что из постели он Лису не выпустит до тех пор, пока тот окончательно не восстановит силы.

— Но!..

— Вы не в состоянии даже держать кисть, — задавил любые попытки сопротивления Чжулю. И посмотрел так, что у Лису мгновенно отпало желание возражать. Видимо, и у вечно кажущегося равнодушным Чжулю тоже имелся запас терпения, который сейчас, похоже, стремительно иссякал.

Лису нахмурился. Мысль о том, что невинные люди снова могли погибнуть по его, пусть и косвенной, но всё же вине, не давала ему просто так отказаться от затеи. Можно было бы заставить Вэнь Нина или того же Чжулю написать письмо под диктовку — вряд ли это вызовет хоть какие-то подозрения в Знойном, особенно с учетом того, какими каракулями были начерканы письма, адресованные Вэнь Сюю, но…

Сказать по правде, Лису не мог вот так сходу придумать, что именно он должен написать. К тому же, то, что его несильно, но придавливали к кровати, отводило мысли совсем в другую плоскость. Лису поёрзал, пытаясь хоть как-то избавиться от неожиданно сильного жара, пришедшего на смену ознобу, но Чжулю и Вэнь Нин прижали его ещё сильнее, решив, что он хотел вырваться из их хватки.

Срочно нужно сменить тему, срочно! А то страшно даже представить, во что это всё может вылиться. Лису отчаянно не хотелось позориться ещё больше, хотя, казалось, ниже падать уже точно некуда.

— А… Что с Кусакой? — выпалил он, схватившись за первую мысль, пришедшую в голову.

Как ни странно, это сработало: Цюнлинь и Чжулю обменялись недоумёнными взглядами, и их руки, лежавшие на плечах Лису, стали давить чуть меньше.

— Каким Яо? — медленно, будто сомневаясь в услышанном, произнёс Вэнь Нин.

Теперь растерянно моргнул Лису. Что ещё за Яо? Не могли же они случайно наткнуться здесь на Мэн Яо? Да и вообще, он ведь совсем о другом спрашивал! Может, его не так поняли?

— Котёнком. Чёрным, — так же медленно ответил Лису.

В глазах Вэнь Нина, наконец, появилось понимание.

— Ах, вы так решили назвать его… С ним всё хорошо, — он на мгновение замялся, слегка прикусив нижнюю губу и неуверенно нахмурившись. — Правда, после того, как он вернул себе прежние размеры и убежал, я его не видел.

— Они оба появлялись ночью, — Чжулю бросил взгляд куда-то в изножье кровати.

Лису же зацепился за одну немаловажную деталь, решив оставить путаницу с кличками и именами на потом.

— Прежние размеры? А какие они были до этого? — осторожно уточнил он, изо всех сил стараясь не вспоминать ещё одно кошачье существо, с которым ему приходилось встречаться в этой жизни.

Цюнлинь задумчиво оглядел комнату, явно пытаясь сопоставить размеры. Лису обуяло крайне скверное предчувствие.

— Если считать от пола, то высотой он не достигал примерно полутора чи до потолка, — наконец, изрёк Вэнь Нин.

Лису только растерянно моргнул. Чи — это сколько? В любом случае, вряд ли много, потому что тогда размеры резко подросшего Кусаки сравнили с какой-нибудь мебелью, а не целой комнатой.

Чёрт, разве демоническая кошка не меньше была?! Кусака ведь ещё детёныш, так почему он вдруг оказался крупнее?! У Лису даже голова закружилась от попытки представить, в каких монстров могут вырасти два маленьких комочка шерсти, которых они, похоже, умудрились пригреть и отчасти приручить. Да на таких здоровых зверей никакого мяса не напасёшься!

— Да уж, кто из нас ещё мелочь… — нервно засмеялся Лису, покачав головой. Вот и гладь после такого всяких милых котиков, что называется.

Вэнь Нин тихо прыснул от смеха, и даже Чжулю, казалось, едва сдержал смешок. Давление на плечи ослабло, став практически неощутимым, и Лису выдохнул с шумом, изо всех сил борясь с порывом податься выше, чтобы продлить касание. Но совсем убирать руки Чжулю с Цюнлинем не спешили, и Лису прикрыл глаза, улыбаясь.

Наверное, сейчас настал подходящий момент для того, чтобы вернуться к теме тех позорных игр в невидимого ниндзя. Вернее, тому, что предшествовало героическому прыжку из окна и последующим приключениям. И лучше бы поговорить об этом сейчас, пока у него имеется хотя бы капля смелости. Ведь не может всё стать ещё хуже, чем уже есть, верно?

Он глубоко вздохнул, внутренне настраиваясь на непростой — и пугающий, что уж тут — разговор. Сердце гулко заколотилось где-то в горле, в висках оглушительно застучало от волнения, но ему удалось взять себя в руки.

— Я… — голос Лису странно пискнул, и пришлось дать себе ещё немного времени, чтобы успокоить расшалившиеся нервы. — Мне хотелось бы поговорить с вами о том, что… Что я сказал тогда.

Ему не хотелось уточнять, о каком именно «тогда» шла речь, да и этого не требовалось: Чжулю и Вэнь Нин наверняка поняли, что он имел в виду. Лису слегка качнул головой и сжал пальцами край одеяла. Все подходящие мысли и формулировки вымело из головы, оставив после себя звенящую пустоту. Но отмалчиваться было уже поздно.

— В общем, я хотел сказать, что… Кхм. Те мои слова… О том, что я, ну, л-люб…

Нет, это было невыносимо!

Лису глухо застонал, окончательно скрывшись под одеялом. Ну, не мог он сказать это вот так просто! В прошлый раз он даже не осознавал, что именно выпалил, а сейчас повторить эти же слова оказалось в сотню раз сложнее! Ещё ведь и объяснить надо было как-то, что ему не только Вэнь Нин нравится, но и Чжулю, а как прикажете это сделать, если у него буквально язык к нёбу прилипает?!

Вот ведь. Никогда не думал, что когда-нибудь поймёт всех этих героинь сёдзе, которые вечно заливались слезами, запинались и падали в обморок при виде своих «принцев». Ужасно, абсолютно ужасно.

— Вы говорите о вашем признании, — пришёл на помощь Чжулю. Его голос звучал спокойно — даже, пожалуй, слишком спокойно, учитывая все обстоятельства. Его что, совсем эта ситуация не задевает?

Лису, не удержавшись, коротко глянул на него, высунувшись из-под одеяла. Лицо Чжулю сохраняло привычную невозмутимость, будто он и впрямь не придавал происходящему большого значения. И это отозвалось неожиданно болезненным — и отрезвляющим — уколом.

А вдруг Чжулю и впрямь думал, что его это не касается? У него и не было повода предполагать что-то иное: ему-то Лису не признавался. Зато едва ли не с первой встречи вёл себя подозрительно и нелепо, будто влюблённая девица. Неужели он не замечал этого?

— Да, я говорю о признании, — кивнул Лису, с трудом переведя взгляд на Вэнь Нина.

Цюнлинь выглядел так, словно сам находился на грани глубокого обморока, и всё не решался подать голос, боясь, наверное, посеять ещё большую панику. Но Лису почему-то стало легче, когда он осознал, что волнение съедает не его одного. Он даже улыбнулся неловко и тихо выдохнул, когда Вэнь Нин ответил ему бледной улыбкой.

— Я… Я действительно люблю тебя, — выдавил Лису. Но стоило первым словам сорваться с его губ, как дальше стало намного легче. — И не как брата или друга, ты мне нравишься совсем по-другому. Понимаешь?..

Вэнь Нин стремительно заалел от смущения и, не удержавшись, бросил осторожный взгляд на по-прежнему кажущегося безучастным Чжулю.

— Н-но я д-думал, что… — его голос дрожал с такой силой, что он даже закончить предложение не смог, только стал выглядеть ещё более несчастным и растерянным, чем до этого.

Лису опустил взгляд на собственные руки, вцепившиеся в одеяло так, что плотная ткань не трещала только чудом. Вот и настал самый тяжёлый для объяснения момент.

— Я люблю и Чжулю тоже, — выдохнул он и крепко зажмурился, чувствуя, что начинает краснеть. Невыносимо, как же невыносимо! — Вы мне оба нравитесь. По-разному, но… Но одинаково. Вот. Я-я не знаю, как это объяснить, но люблю вас обоих, хочу вас обоих… Это ужасно, не так ли?

К горлу подступила горечь: совсем не в таких обстоятельствах он хотел бы признаться. Не с такими эмоциями, не в такой момент. Он желал прийти к этому признанию постепенно, а не вываливать всё вот так, скомкано и невнятно.

Сказанного, впрочем, уже не воротишь. Лису сам хотел откровенности, верно? Вот и сделал всё так, как нужно. Но вместо ожидаемого облегчения ощутил лишь страшную, пугающую пустоту.

Ещё и Чжулю с А-Нином молчали, никак не реагируя на его слова. Что, неужели он стал им настолько противен? Впрочем, наверное, этого и следовало ожидать. Влюблённость в мужчину — уже что-то мерзкое по нынешним меркам, а уж в двоих сразу…

Лису вздрогнул, когда его рук вдруг коснулись — мягко, трепетно, на грани ощущений. Матрас у его головы слегка прогнулся, будто принимая на себя дополнительный вес.

— Молодой господин Вэнь, — прозвучал голос Чжулю, полный настолько сокрушительных эмоций, что Лису прошила мелкая дрожь.

— Молодой господин Вэнь, — тихий дрожащий выдох Вэнь Нина коснулся волос.

И его поцеловали. Осторожно, бережно — в макушку, едва касаясь губами кожи и согревая тёплым дыханием. Мягко, нежно — в кисть, где совсем недавно горели свежие ссадины, стирая этим прикосновением всё, что было до.

Лису ошарашено выдохнул, не смея поверить в реальность происходящего. Его… не оттолкнули? Не назвали его чувства чем-то неправильным, неподобающим? Не отшатнулись прочь, не закрылись от него, а…

Приняли?

Он не смел даже вдохнуть, когда с его лица неторопливо, но настойчиво стянули одеяло. Зажмурился крепко, не зная, не представляя совершенно, что происходит, теряясь в ощущениях и спутанных эмоциях.

Может, они поняли всё неверно? Может, просто решили, что в его признании не было ничего серьёзного? Ведь это невозможно, чтобы его приняли настолько просто. Чтобы ему ответили — не отказом, но взаимностью.

Должно быть, он всё ещё спал, а этот кусочек реальности сотворил его измученный разум.

Это не могло быть реальностью. Но ему так хотелось — до безумия, до дрожи в пальцах — поверить, что всё это происходит на самом деле.

Его висков коснулись мягкими поцелуями. И скользнули ниже, к уголкам глаз, по скулам, по щекам. Справа — трепетно, неумело, неуверенно, но с невыразимой нежностью и благодарностью. Слева — чуть более плотно, обжигающе, даже слегка колюче, но со всепоглощающим теплом и заботой.

Так по-разному, но, в то же время, абсолютно одинаково.

— Я люблю вас, — прошептал Вэнь Нин, прижавшись лбом к виску Лису.

Чжулю переплёл пальцы Лису со своими, отозвавшись эхом:

— Я люблю вас.

Вновь коснулся губами запястья, скользнул по ладони, коротко прижался к костяшкам пальцев. И заметил с толикой весёлого укора:

— Только вы больше не сбегайте так внезапно, молодой господин Вэнь. Иначе нам придётся привязать вас к себе.

Почему-то показалось, что о связывании он говорил далеко не в шутку.