Утро нового дня началось с того, что руки Лису все оказались перепачканы тушью. И не только руки, но даже нижние одежды и подбородок: задумавшись, он не заметил, как мазнул кисточкой по лицу. Сам он даже из постели не выбрался, примостив переносной столик прямо на матрасе, и над бельём возникла не меньшая угроза оказаться выпачканным насквозь. Впрочем, самого Лису это волновало мало. Куда важнее было наконец собраться с мыслями и начать это проклятое письмо.

Какое обращение вообще нужно использовать? Лису не был уверен даже в том, что Вэнь Жохань вообще решит прочитать его послание, не говоря уже о том, чтобы прислушаться к смешной просьбе оставить неудачливых похитителей в покое, так имело ли смысл что-то изобретать?

Но «Бессмертный Владыка» звучало слишком официально — с таким началом только на дуэль и вызывать. «Отец»? Да у Лису духу не хватит даже мысленно обратиться к Вэнь Жоханю подобным образом, а тут ещё и выписывать иероглифы придётся. «Глава клана Цишань Вэнь»? Ничем не лучше первого варианта. А ничего другого в голову всё никак не приходило. Не по имени же его называть, в самом деле!

Лису, застонав, опустился вниз и чувствительно приложился лбом к деревянной столешнице. Как же он ненавидел все эти проблемы! Он даже не столько боялся что-то писать Вэнь Жоханю, сколько понятия не имел, какие именно слова способны на него повлиять. Да и не слишком ли поздно он спохватился? Чжулю сказал, что прошло уже три дня, а за это время от несчастных маленьких кланов даже пепла наверняка не осталось. Однако и сидеть на месте казалось чем-то невозможным: если есть хотя бы малейший шанс того, что тех людей ещё можно спасти, им необходимо воспользоваться.

Вот только бы ещё от раздумий к действиям перейти, и всё было бы совсем замечательно.

Дверь в комнату с тихим шорохом открылась, и Лису услышал осторожные шаги; в воздухе слабо потянуло мятой. И ему даже не требовалось поднимать взгляд, чтобы определить, кто именно вернулся в комнату.

— Молодой господин Вэнь, вам не стоит так сидеть, — с мягким укором заметил Вэнь Нин, подходя почти вплотную к постели. — Ваша духовная энергия не до конца восстановилась, и вы можете легко заболеть.

И будто бы в подтверждение его слов, в носу Лису подозрительно засвербело; удержаться от чихания удалось с невероятным трудом, но короткий судорожный вдох от внимания Цюнлиня явно не укрылся.

— Просто одеяло сползло, и мне было лень его поправлять, — отозвался Лису, не отнимая лба от подозрительно влажной столешницы. Не мог же он быть настолько огромным неудачником для того, чтобы снова вляпаться в тушь, верно?

[Уровень удачи составляет-]

И откуда тут только взялась система с её абсолютно неуместными комментариями?! Будто он и без того не знает, что он именно такой неудачник и есть. Теперь поднимать голову не хотелось совершенно: одно дело, когда из-за его неумения обращаться с кистью страдают руки, и совсем другое, когда тушь оказывается даже на лице.

Ощутив вдруг, как на его плечи легло тяжёлое одеяло, Лису завозился, устраиваясь удобнее и позволяя закутать себя полностью, скрываясь едва ли не по макушку. Его тут же пронзила мелкая дрожь: он и не ощущал до этого момента, насколько сильно успел продрогнуть.

— А где Чжулю? — поинтересовался Лису, всё же слегка приподнимая голову и быстро вытирая рукавом лоб. Но, судя по всему, от следа он не избавился, а только размазал его сильнее. Вот ведь…

Вэнь Нин, отвернувшийся к подносу и начавший разливать чай, едва заметно напрягся; но в следующий момент его плечи опустились, и к его движениям вернулась прежняя неторопливая плавность. Негромко зажурчал горячий отвар, опускаясь в маленькую чашечку.

— Господин Вэнь тренируется во внутреннем дворе, — ответил Цюнлинь немного нервно, словно бы с неохотой. — И вам пока лучше не присоединяться к нему: ваш организм вряд ли выдержит такую нагрузку.

— Я и не собирался, — пожал плечами Лису, наконец, распрямляясь. Интонация и поведение Вэнь Нина ему отчего-то не нравились совершенно, и он не мог понять, что же произошло за тот несчастный час, который он провёл в страданиях над письмом. С этим точно следовало разобраться до того, как возникнет очередная серьёзная проблема, которых и без того накопилось достаточно. — А-Нин, что случилось?

Он задал вопрос довольно мягко, но Цюнлинь всё равно занервничал и вцепился в ручку заварочного чайника крепче, чем требовалось. Это не могло не насторожить: Вэнь Нин уже давно, со времён их нахождения в Пристани Лотоса, перестал паниковать по любому поводу, а уж после вчерашних объяснений у него должно было стать на одну причину для беспокойства меньше. Или же Лису снова не заметил чего-то буквально под собственным носом?

— Ничего важного, молодой господин Вэнь, — наконец, произнёс Вэнь Нин с бледной улыбкой.

Такой ответ только больше убедил в том, что его действительно что-то грызло, но он почему-то не желал делиться своими переживаниями. Вряд ли дело заключалось в недоверии, скорее всего, ему просто не хотелось причинять лишнего беспокойства. Это так походило на самого Лису, что ему осталось только вздохнуть и, сдвинув переносной столик в сторону, похлопать ладонью по постели рядом с собой.

— Если тебя это беспокоит, то важно, — возразил Лису, стараясь говорить не слишком напористо, чтобы не напугать Цюнлиня окончательно. — Я уже домолчался, и посмотри, к чему это привело, — он хмыкнул, бросив взгляд на окно в намёке на недавний побег. — Разумеется, это не приказ, но тебе может стать легче, если ты хотя бы выговоришься.

Вэнь Нин нервно закусил губу, но в конце концов кивнул и робко опустился на самый краешек постели. Лису, мысленно прищёлкнув языком, подполз чуть ближе к нему и прихватил края одеяла так, чтобы было удобно, в случае чего, захватить кое-кого в плен объятий. Но пока с крайними мерами спешить не стоило, хоть и очень хотелось.

Цюнлинь покосился на его перемещения с явным подозрением, но как только его взгляд остановился на лбу Лису, его губы дрогнули в предательской улыбке, и юноша поспешно отвёл глаза в сторону, чтобы не рассмеяться.

— Да-да, я в курсе своей невероятной чистоплотности, — проворчал Лису с наигранным недовольством, сам невольно улыбаясь от нелепости ситуации. — Но давай всё же поговорим. Что не так с Чжулю, раз ты напрягаешься ещё больше обычного при упоминании его имени?

Вэнь Нин опустил голову, прячась от его взгляда, но, в конце концов, длинно выдохнул и произнёс почти совсем неслышно:

— Господин Вэнь, он… Пугает немного, — и голову в плечи вжал, будто боялся, что его собираются ругать за эти слова.

Лису подполз ещё ближе и прижался плечом к плечу юноши, пытаясь подобрать правильные слова. Вчера он испытал слишком сильное облегчение, чтобы всерьёз обдумать их разговор, но, похоже, Цюнлинь и Чжулю признались только ему. Не то чтобы он наивно рассчитывал на что-то другое, но всё же…

— Он не собирается причинять тебе вред, — негромко сказал Лису, устраивая голову на плече Вэнь Нина. — Хотя, по правде, я совсем не знаю, что творится у него в голове и как он относится… Ко всему. Но если он не отказался сразу, то всё не так уж плохо.

Цюнлинь тихо вздохнул и опустил голову ещё ниже, не решаясь ни отодвинуться прочь, ни прижаться плотнее.

— Я не боюсь его силы, — уже чуть смелее заговорил он. — Я… Мне кажется, что он не примет меня. Ради вас он смирился, но…

Лису едва ощутимо боднул его виском в плечо, чудом удержавшись от неожиданно навязчивого желания потереться ещё и лбом. Подобной прилипчивости он за собой раньше не замечал, но пока не видел смысла об этом переживать. У него хватало куда более серьёзных поводов для раздумий.

— Для начала, пока мы наедине, никаких «вас», хорошо? — снова не приказом, но с тёплой улыбкой. — И ты зря так думаешь. Ну, что Чжулю не сможет тебя принять.

Вэнь Нин, повернув голову, вопросительно посмотрел на него; на его щеках загорелся лёгкий румянец. Лису подался ещё ближе, почти к самому лицу юноши, выдыхая на грани слышимости:

— В тебя невозможно не влюбиться, А-Нин.

И, не давая даже осознать смысла своих слов, накинулся на Цюнлиня с объятиями, буквально роняя его на кровать.

— А! Молодой господин Вэнь!..

Любое сопротивление оказалось подавлено ещё в зародыше: Лису от души сжал Вэнь Нина в своих руках, ещё и сверху навалился, закутывая в одеяло, чтобы уж точно не дать ни единого шанса на спасение. И протянул с угрозой, когда Цюнлинь попытался было вывернуться:

— Ещё одно возражение — и поцелую, — ещё и усмехнулся коварно, прекрасно представляя, как это будет выглядеть на его перепачканной тушью физиономии.

Вэнь Нин вспыхнул сразу весь, до самой шеи; лицо его сделалось таким смущённым и испуганным одновременно, что Лису, не выдержав, засмеялся, уткнувшись лицом ему в плечо. И, хитро прищурившись, всё же чмокнул его в угол челюсти, устраиваясь поудобнее в получившемся одеяльном коконе. Цюнлинь обхватил его рукой за поясницу, не давая неловко скатиться вниз, хотя было заметно, что сделал это автоматически: в его глазах виднелась космическая пустота.

Надо же, как расцеловывать Лису на пару с Чжулю, так он не смущался, а стоило только самому проявить инициативу, как Вэнь Нин замирает перепуганным кроликом, не зная, куда себя деть. Сердце его грохотало настолько сильно, что его биение слышалось даже с расстояния, поэтому Лису решил пожалеть Цюнлиня и буквально растёкся по нему безвольной тушкой. Хоть лежать так было неудобно, он не собирался подниматься, что и показывал всем своим видом.

В таком положении их и застал вернувшийся с тренировки Чжулю. Окинув взглядом живописную картину одеяльного кокона, из которого торчали всклокоченная макушка Лису и вновь покрасневшее лицо Вэнь Нина, Чжулю слегка приподнял брови и будто бы даже улыбнулся, едва заметно дёрнув уголками губ, но больше ничем не показал своей реакции на увиденное.

— Молодой господин Вэнь, вам пришло письмо от наследника Ланьлин Цзинь, — невозмутимо произнёс мужчина, спокойно положив что-то на письменный стол.

Лису тут же встрепенулся: Цзинь Цзысюань всё-таки ответил ему! Но всё же слезать с такого тёплого и удобного Вэнь Нина было откровенно лень, и он тяжело вздохнул, подняв на Чжулю жалобный взгляд.

— Можешь подать его сюда?

Чжулю оглядел весь хаос, в который превратилась постель, задержался взглядом на разводах туши на лице молодого господина, на короткое мгновение прикрыл глаза и кивнул словно бы смиренно. Лису, ловко сцапав протянутое ему послание, благодарно кивнул и торопливо развернул свиток.

Увидев «второй молодой господин Вэнь», выписанное самым ровным и одновременно вычурным почерком из всех, какие только ему приходилось видеть в этом мире, Лису фыркнул под нос: похоже, склонностью к излишней пафосности страдали не только в главной семье Вэнь. Но весь официоз на этих первых иероглифах и закончился: дальше Цзинь Цзысюань писал практически в том же стиле, что и говорил. И вот то, о чём он сообщал, выглядело не слишком-то воодушевляюще.

Судя по всему, в Ланьлин Цзинь отчего-то нарастало напряжение, хотя никаких нападок со стороны Цишань Вэнь не происходило. Цзинь Гуаншань, имевший привычку отсиживаться в резиденции круглый год, за исключением тех моментов, когда ему хотелось посетить весёлые дома, отчего-то зачастил с отлучками. Причём возвращался он не удовлетворённый жизнью, как бывало обычно, а чуть более мрачным и загруженным, чем до этого. И он, вопреки обыкновению, не посвящал Цзинь Цзысюаня в свои дела, только поинтересовался однажды, действительно ли они с «Вэнь Чао» установили приятельские отношения. Пару раз Цзысюань видел адептов Цинхэ Не, которые передавали главе клана письма, но самого Не Минцзюэ в резиденции Ланьлин Цзинь не наблюдалось ни разу за всё это время.

Всё-таки что-то назревало, несмотря на то, что Пристань Лотоса уцелела. И Лису это не нравилось: он понятия не имел, как повлиять на ситуацию. Но что-то делать с этим нужно было, иначе в чём смысл его нахождения в этом мире? Не для того же его сюда занесло, чтобы он влипал в неприятности и обнимался с Вэнь Нином, верно?

В конце своего письма Цзинь Цзысюань интересовался, зачем это Вэнь Чао вдруг потребовалось вызнавать обстановку в другом клане, так что, судя по всему, придётся что-то накарябывать и ему в ответ. Поэтому Лису, нарочито тяжело вздохнув, всё же сполз с облегчённо вздохнувшего Вэнь Нина и поднялся с постели, неуклюже запутавшись в одеяле и едва не рухнув на пол. Чжулю вовремя обхватил его за плечи, помогая удержать равновесие, и тихо вздохнул, вновь посмотрев на безобразие на лице своего бедового господина.

— Я в курсе своих отношений с тушью, — тут же пробормотал Лису, подтягивая одеяло выше и закрывая нижнюю половину лица. — Ничего не говори, хорошо?

Чжулю лишь слегка приподнял брови, будто удивившись этой просьбе, и неуверенно кивнул. Бросил короткий взгляд за плечо Лису, где Вэнь Нин, смущённый и раскрасневшийся, поспешно приводил себя в порядок, дёрнул уголками губ и вновь сделался абсолютно невозмутимым. И вот как вообще можно понять, о чём он думает? Только если прямо спросить, вот только кто бы ещё решился на откровенный разговор.

Лису переступил с ноги на ногу, повздыхал, думая о том, как же всё-таки начать это проклятое письмо Вэнь Жоханю, и внезапно замер, пронзённый неожиданной мыслью. В мире заклинателей, интересно, существовали какие-то способы срочной связи? Помимо сигнальных огней. Ведь как-то же они должны были обмениваться срочными сообщениями, которые требовали немедленных действий.

— Чжулю, — он вскинул голову так резко, что у него хрустнула шея. — Ты можешь срочно связаться с Бессмертным Владыкой?

Опасливое недоумение, вспыхнувшее в глазах Чжулю, можно было буквально потрогать руками, но он всё же кивнул. А затем произнёс негромко, уловив ход мыслей Лису:

— Есть талисманы, но они передадут только то, что поместится на их поверхности. С вашим почерком… — он умолк, будто считал, что затрагивает не слишком приятную тему.

Ну, можно подумать, в мире так много врачей с хорошим почерком! Особенно если приходится выписывать иероглифы, так ещё и кистью, которая всё никак не желает слушаться. Удивительно уже то, что в каракулях Лису кто-то умудряется что-то понимать, когда и сам он иногда подвисает, пытаясь разобраться в собственных записях. Так что на не до конца озвученное предложение даже внимания обращать не стоило.

— Ничего, для передачи сути сойдёт, — Лису нетерпеливо приподнялся на носочках. — Дашь мне один?

Чжулю, кивнув, вытащил из рукава небольшой красноватый прямоугольник из плотной бумаги и без всяких сомнений отдал его. По краям талисмана шла малоразличимая вязь символов, и свободного пространства оставалось не так уж много; в общем-то, с почерком Лису здесь и впрямь особо не разгуляешься. Но ведь ему было важнее передать суть, верно? А для этого хватит и пары предложений.

С чувством глубокого удовлетворения Лису вывел: «Не нападай на кланы! Подробности в письме». Задумчиво приложил к губам деревянный кончик кисти, решил, что это прозвучало слишком уж странно, и уже обернулся было к Чжулю, чтобы попросить другой талисман, как красноватая бумажка вдруг засветилась и вспыхнула, оседая пеплом.

Но ведь он не сделал буквально ничего!

[Активирована автоматическая отправка срочных сообщений ^_^]

Кто бы сомневался, что это всё происки системы! Лису мысленно завопил, застонав и вцепившись пальцами в волосы. Теперь Вэнь Жохань получит от него вот такое кривое сообщение, да ещё и написанное так, что даже курица справилась бы с начертанием иероглифов лучше. Вот и попробовал сделать, как лучше, называется!

Катастрофа. Всё, за что бы он ни взялся, сразу же становится катастрофой. Наверное, пора бы уже к этому привыкнуть.

На голову Вэнь Лису положили ладонь и мягко взъерошили волосы, будто пытаясь утешить; сбоку вновь послышался звук разливаемого чая, словно бы и не происходило никаких ужасающих случайностей.

— Молодой господин Вэнь, позволите помочь вам со сборами? — спросил Чжулю своим обычным бесстрастным тоном.

Это спокойствие передалось и Лису; он тяжело вздохнул, опустив плечи, и проворчал с нарочитым недовольством:

— Ну, я же не совсем беспомощный, Чжулю, — однако за ускользающим прикосновением потянулся и вздохнул, осознавая, что совсем без помощи вряд ли сможет справиться быстро. — Разве что с волосами.

Тушь, хвала богам и системе, стёрлась без каких-либо проблем, зато с волосами пришлось повозиться, чтобы нормально их прочесать. Лису быстро потерял терпение и, в конце концов, доверил распутывание своей шевелюры Чжулю, принял от Вэнь Нина едва тёплую чашечку и, зажмурившись от удовольствия, отпил гигантский глоток мятного чая. Цюнлинь бросил на Чжулю пару напряжённых взглядов, но, в конце концов, опустился на край постели рядом с Лису и тоже присоединился к небольшому чаепитию.

Отчего-то их присутствие утихомирило хаос в голове Лису, и он на удивление легко составил более-менее приемлемый вариант письма и для Вэнь Жоханя, и для Цзинь Цзысюаня. Пришлось потратить ещё немного времени на то, чтобы перенести свои мысли на бумагу, перечитать, убедиться в том, что на сей раз он точно нигде не ошибся, и дождаться, пока вся эта красота высохнет, и её можно будет приготовить к отправке.

Чжулю успел разобраться с их обедом, заказав всё необходимое у хозяина постоялого двора, а Вэнь Нин дочитал монструозный трактат по растительным ядам, над которым чах последнюю неделю, и углубился в свои записи. Так что когда Лису закончил со своим делом, он обнаружил своих спутников за книгами: Чжулю с весьма заинтересованным видом бегло просматривал тот самый трактат, пока Цюнлинь, что-то бормоча себе под нос, торопливо листал справочник по редким растениям. Вряд ли они сами осознавали, насколько гармонично смотрелись рядом с друг другом, но Лису, помня о страхах Вэнь Нина, всё же удержался от того, чтобы ляпнуть что-нибудь по этому поводу вслух.

Им всем нужно немного времени. И оно у них, хвала небесам, пока что есть.

Лису поднялся с постели, сладко потягиваясь, и быстро закутался в тёплую одежду, едва вынырнув из-под одеяла. Чжулю и Цюнлинь без лишних вопросов отложили свои книги в сторону и тоже надели зимние плащи, хотя могли бы и поинтересоваться, куда это их ходячее приключение собралось, так и не дождавшись обеда.

— Мы же успеем отправить письма до того, как наша еда остынет? — Лису подбросил на ладони оба послания и спрятал их в рукаве. Постепенно он начинал понимать, отчего заклинатели любили использовать свою одежду для того, чтобы прятать в ней всякую мелочь: это и впрямь оказалось весьма удобно.

— Письмо Бессмертному Владыке можно отправить ястребом, — Вэнь Нин задумчиво скрестил руки на груди и похлопал себя пальцами по плечу. — Но второе…

— Через две улицы отсюда есть почта, — Чжулю даже взгляд бросил в нужном направлении. — Мы должны успеть вернуться.

— Вот и отлично, — обрадовано кивнул Лису и первым вышел в коридор. — Уф, надеюсь, там хотя бы дождя не будет, а то мы едва из грязи выбрались.

Цюнлинь мимолётно улыбнулся, наверняка припомнив его перепачканное тушью лицо, и нерешительно замер у прохода. Чжулю даже не шелохнулся, уступая ему место, и Вэнь Нин торопливо вышел из комнаты, нервно сжав пальцами застёжку своего подбитого мехом плаща.

На улице оказалось свежо и морозно, и Лису блаженно прикрыл глаза, вдыхая пахнущий скорым снегом воздух полной грудью. Как же он скучал по этому аромату приближающейся зимы! Причём нормальной, а не этой китайской пародии с ливнями и лужами.

Городок оказался довольно крупным, так что путь до местной почты — весьма забавного здания, внутри которого было столько птиц, что Лису невольно вспомнил совятню в Хогвартсе — занял чуть больше времени, чем предполагалось изначально. Людей же, наоборот, на улицах почти не виднелось: все они прятались по домам и лавкам, откуда шёл дразнящий аромат вкусной еды. Около одного такого чайного домика стоял ребёнок в оборванной и слишком тонкой для такой погоды одежде; он с приоткрытым от восхищения ртом глядел на огромную тарелку сладостей, стоящую на столике почти у самого входа.

Лису невольно сбился с шага, взглянув на дырявую и явно видавшую лучшие времена обувь мальчишки, абсолютно голые предплечья и покрасневшие от холода кончики ушей, торчащие из-под всклокоченных грязных волос. Его пронзило жалостью и сочувствием к этому ребёнку, вынужденному в такой холод скитаться по улицам и смотреть на чужую трапезу голодными глазами. И он уже шагнул в направлении мальчика, как его мягко, но настойчиво подхватили под локоть, вынуждая отвернуться.

— Если вы поможете ему сейчас, то сделаете только хуже, — негромко, но твёрдо произнёс Чжулю, подчёркнуто не глядя в сторону сироты. — После тепла и сытости переносить холод и голод в сотни раз сложнее.

Конечно же, он был прав, и Лису прекрасно это понимал. И всё же сердце его обливалось кровью, когда он вынудил себя пойти дальше, не оборачиваясь на мальчика. Вэнь Нин тихо вздохнул и сочувствующе коснулся его руки; Лису на пару мгновений переплёл их пальцы, но затем, резко вспомнив о приличиях, заставил себя отстраниться и прибавить шагу.

Ему не хотелось думать о том, сколько детей мёрзло на зимних улицах, и для кого первый снег мог означать ледяную смерть, а не завораживающую красоту и ощущение приближающихся праздников. В конце концов, он не мог помочь каждому, верно?

Эта мысль разлилась противной горечью во рту; всё радостное возбуждение, пьянившее его с самого утра, окончательно угасло, уступив место пока ещё слабой тревожности. Ответное письмо Цзинь Цзысюаню жгло руку.

Реальность не собиралась давать Вэнь Лису лишнего времени, и ему следовало почаще напоминать себе об этом.