Лису медленно, нехотя приоткрыл глаза, ощущая себя полностью разбитым. Голова гудела, мышцы отзывались противной слабостью, во рту разливался премерзкий привкус — честное слово, пробуждение могло бы быть и поприятнее, чем это. Велико было желание просто закрыть глаза и продолжить лежать дальше, однако Лису знал, что после этого ему может стать ещё хуже. Поэтому он, тяжело вздохнув, выпутался из одеяла и тихо зашипел от резкого погружения в холодный воздух.

Вокруг ещё царил ночной мрак, поэтому оказалось сложно разобрать, что это было за место. На мгновение Лису позволил себе понадеяться, что всё произошедшее являлось всего лишь ужасным сном, но система не позволила ему наслаждаться этой иллюзией слишком долго, радостно заявив:

[Открыто достижение «Чудом выживший»! Уровень удачи повышен на 0,1%!]

Было бы чему радоваться, в самом деле. Едва сдержав желание закатить глаза, Лису свесил ноги с кровати и поёжился, коснувшись ступнями ледяного пола. Несмотря на то, что в Безночном Городе было куда теплее, чем положено в зимнее время года, сидение в одних нижних одеждах являлось удовольствием ниже среднего. Однако выбора не оставалось: в темноте не разберёшь, где могли находиться нормальные тёплые вещи, а старые верхние одежды вполне могли если не сжечь, то отдать на стирку. Причём вариант со сжиганием казался куда более правдоподобным: уж больно скверно выводилась застывшая кровь с белой ткани.

Проведя ладонью по голове, Лису с удивлением наткнулся на слегка растрепавшуюся косу. Он не помнил, чтобы хоть что-то делал со своими волосами перед тем, как вырубиться на постели. Но ведь не занесло же его в новое тело, правда? Только влипания в новое приключение ему и не хватало для полного счастья. Коснувшись кончиками пальцев лица и нащупав шрам, Лису с облегчением выдохнул и всё же поднялся на ноги.

В темноте он ориентировался отвратительно, но в комнате, к счастью, находилось не так уж много мебели. Поэтому отбитыми оказались только пальцы ног и плечо, которым Лису неуклюже врезался в стену во время попыток найти выход. Дверь обнаружилась на удивление быстро, так что вскоре он оказался в коридоре, тускло освещённом практически растаявшими свечами.

Лису смутно припоминал, что вчерашним вечером весь дом был украшен к предстоящим праздникам: повсюду горели красные цвета, виднелись тонкие узоры на ярких фонариках, в воздухе разливался тонкий аромат благовоний. Сейчас от былой атмосферы не осталось ни следа. Все украшения оказались сняты, место ярких живых красок занял белый цвет, и даже стены как будто бы потускнели, вобрав в себя печаль и скорбь, охватившие жителей Безночного Города. Грустный и немного жутковатый контраст.

К сожалению, Лису не мог вспомнить, в какой стороне находились основные помещения. Этот дом, конечно, не шёл ни в какое сравнение с запутанной громадиной Знойного Дворца, но и бесцельно шататься по чужим комнатам посреди ночи как-то не особо хотелось. Впрочем, на одном месте оставаться тоже смысла не было: теплее в коридоре не становилось, а возвращаться в постель желания не возникало. Поэтому Лису, глубоко вздохнув, закутался в нижние одежды поплотнее и побрёл куда-то направо.

Повсюду было тихо и пусто, настолько, что даже собственные шаги слышались с удивительной отчётливостью. Дом словно вымер, разом лишившись всех своих живых обитателей, и гуляющий за стенами ветер только прибавлял атмосфере призрачной жути. Тени под мерцающими огоньками догорающих свеч изломанными трещинами расползались по полу и стенам, и Лису невольно вздрагивал, замечая краем глаза невнятное движение.

Он нашёл выход во внутренний двор, полностью занесённый пеплом. Неловко потоптавшись на широкой террасе и продрогнув окончательно, Лису вернулся обратно, шмыгая носом и торопливо растирая ладони. Откуда-то издалека послышались то ли шаги, то ли голоса, и пришлось приложить невероятное усилие для того, чтобы не припустись со всех ног в противоположную сторону. Идея ночной прогулки по чужому дому становилась всё менее и менее привлекательной.

Дойдя до пары широких распахнутых дверей, Лису невольно замер, зацепившись взглядом за искусный растительный узор деревянных створок. Это место он помнил хорошо, несмотря на то, что прибыл в этот дом вымотанным до крайности, практически не замечающим ничего вокруг. Именно здесь ему встретилась женщина, державшая на руках крепко спавшего А-Юаня, и её мягкая улыбка до сих пор вызывала призрачное тепло где-то в груди.

«Можете не беспокоиться о безопасности А-Юаня, молодой глава Вэнь», — негромко, чтобы не потревожить ребёнка, говорила она. — «Я позабочусь о нём, а вам следует набраться сил. Сегодняшний день выдался не из простых, но завтрашний, к сожалению, вряд ли будет легче»

Лису же смотрел на её приятное округлое лицо, едва заметные крупинки веснушек на носу, улыбчивые морщинки в уголках светло-карих глаз и ощущал себя так, словно его обнимали и гладили по голове одними лишь словами и тёплыми интонациями. И мог думать лишь о том, что Вэнь Нин целиком и полностью пошёл в свою мать, мягкую, уютную женщину, в которой, тем не менее, ощущался стальной стержень. Вэнь Ланьхуа умела создавать комфорт одним своим присутствием, и Лису поймал себя на том, что действительно расслабился только после встречи с ней. Он даже смог заснуть, несмотря на волнение и тревогу, но, правда, всё равно поднялся среди ночи, пожираемый теми же гнетущими эмоциями и размышлениями.

Вэнь Лису коснулся кончиками пальцев тонкой резьбы, украшающей одну из дверей. Ни единой пылинки. Почему-то подобная чистота настолько его удивила, что он провёл несколько минут, водя руками по деревянным узорам и с восторгом глядя на оставшиеся чистыми пальцы. Неожиданно поняв, насколько глупым могло показаться его поведение со стороны, Лису заставил себя остановиться и глубоко вздохнуть, успокаивая внезапно расшалившиеся нервы.

За этими дверьми находился просторный зал — центральное помещение дома Вэнь Нина, место для проведения торжеств и приёма гостей. Лису помнил, какой красочной и живой была эта комната прошлым вечером, и ему стало страшно возвращаться туда сейчас. Он принёс сюда скорбь и траур, но не желал видеть собственными глазами то, как буйные праздничные краски покинули и этот уголок.

Задумавшись, Лису не заметил приближения чьих-то шагов, и вздрогнул, услышав тихий голос А-Нина:

— Молодой гос… глава Вэнь? Вы не спите?

Сам Цюнлинь, задавая этот вопрос, при этом выглядел так, словно не ложился в постель вовсе. Нет, на нём белели чистые клановые одежды, волосы были приведены в порядок, а руки кто-то заботливо перебинтовал, однако лицо его сохраняло нездоровую бледность, а под глазами угрожающе чернели круги от явного недосыпа. Заметив на себе пристальный взгляд Лису, Вэнь Нин смущённо опустил глаза на гору свитков, зажатых в его руках, и от этого, казалось, занервничал ещё больше.

— А ты, как я вижу, даже не ложился, — вздохнул Лису, решив, что ругать А-Нина сейчас будет как-то чересчур. — Кто меня полчаса уговаривал отдохнуть вчера после того, как все начали расходиться по домам?

Даже в темноте было заметно, как заалели скулы Цюнлиня.

— Я-я п-помогал сестре… — пробормотал он, отчаянно запинаясь и смущаясь от этого только сильнее.

— А сейчас поможешь себе и пойдёшь отдыхать, — заявил Лису тоном, не терпящим возражений, и приобнял Вэнь Нина за плечи, заодно взяв пару свитков из опасно накренившейся горы. — Если хочешь, я могу тебе даже колыбельную спеть, но за свой голос, правда, не отвечаю.

— Н-нет нужды! — поспешно выпалил Цюнлинь, должно быть, и впрямь испугавшись такой перспективы.

Что ж, никто и не сомневался, что от столь щедрого предложения откажутся. Лису понятия не имел, какие у Вэнь Чао вокальные данные, но подозревал, что они не слишком отличаются от тех, что были у него в прошлой жизни. То есть, его максимум — невнятное мурлыканье под нос, а любая попытка спеть что-то более нормальное напоминает особо изощрённую пытку для всех окружающих. В общем, колыбельная в его исполнении — весьма неплохая угроза, и Вэнь Нин прекрасно это понимал, потому даже не сопротивлялся, когда его потянули по коридорам в направлении спален.

— Вам не следовало выходить в таком виде, — тихо заметил А-Нин, поняв, что Лису прижимается к нему не только из желания поддразнить и пообниматься. — Вы совсем замёрзли.

— Ещё одно «вы», и я тебя буду щекотать до тех пор, пока ты не станешь называть меня по имени, — вздохнул Лису, но отрываться от тёплого бока не стал. — И вообще, не знаешь, где Чжулю? Помню, что моя комната через дверь от твоей, но его…

Вэнь Нин негромко вздохнул, осторожно перекладывая свитки так, чтобы точно их не выронить. Они довольно быстро миновали выход во внутренний двор, и Лису невольно поёжился, вспоминая усыпанный вулканическим пеплом пейзаж.

— Господин Вэнь… — Цюнлинь задумчиво поджал губы, опустив взгляд им под ноги. — Он не стал оставаться в выделенной ему комнате. Сестра осмотрела его, а затем он вернулся в главный зал.

Лису нахмурился. В главном зале вряд ли можно было с удобством переночевать, но даже если Чжулю намеревался медитировать, не логичнее было бы выбрать более уединённое место? Он явно упускал какую-то деталь, но не мог понять, какую именно.

— Почему именно в главный зал?

Вэнь Нин опустил голову, нервно прикусив нижнюю губу. Они остановились у двери, ведущей во временное обиталище Лису; по полу пополз лёгкий ветерок, и замёрзшие ступни неприятно закололо.

— Там разместили тела первого молодого господина Вэнь и его супруги, — едва слышно произнёс Цюнлинь, шелестящее вздохнув. А затем поднял напряжённый взгляд на замершего Вэнь Лису. — Вы знаете ритуалы, которые вам надлежит исполнить сегодня?

Ритуалы? Какие ещё ритуалы? Должно быть, вид у него сделался настолько растерянно-испуганным, что ответ Вэнь Нину и не потребовался. Система на мысленную паническую волну только выдала что-то про традиции и сослалась на какие-то неактивированные навыки, так что Лису понял, что с этой стороны помощи ждать явно не стоило. Или всё-таки уже следовало заняться распределением полученных баллов?

У него снова начала болеть голова от всё прибывающих проблем и неожиданностей. Кто бы сомневался, что покой временному главе Цишань Вэнь будет только сниться.

Лису схватил издавшего невнятный звук Вэнь Нина за руку и, воровато оглядевшись, затащил его в свою комнату, невзирая на слабое сопротивление. А затем усадил на свою всё ещё разворошенную кровать и принялся расспрашивать о том, что за ритуалы ему нужно знать, и какие ещё неприятности следовало ожидать.

В итоге, Вэнь Нин вернулся в свою комнату только ближе к рассвету, оставив Лису переваривать всё услышанное в одиночестве. Любые попытки настоять на совместной ночёвке Цюнлинь встречал поспешным отказом и небольшой лекцией о приличиях, хоть по нему и было заметно, что он сам бы с радостью остался здесь. Вот только будущему главе Вэнь не пристало быть обнаруженным в постели с сыном одного из советников Бессмертного Владыки, да ещё и в самом начале великого траура, так что попрощаться всё же пришлось. Уснуть, правда, так и не получилось, но зато появилась возможность заняться торгами с системой.

[Желаете активировать набор навыков «Наследник Цишань Вэнь»?] — полупрозрачное окно переливалось жизнерадостными сине-зелёными оттенками, из-за чего головная боль при взгляде на них только сильнее возрастала.

«Да, да», — вздохнул Лису, тщательно подсчитывая оставшиеся баллы. Он всё ещё не мог поверить в своё богатство, которое собирался полностью спустить сейчас, однако упускать отличный шанс получить хоть какие-то бонусы не собирался. Правда, выбирать требовалось с умом. С сожалением повздыхав над доступным для активации освоением тёмного пути, Лису сосредоточился на более полезных вещах.

[Разблокировать навык «Основы исцеления»? Стоимость активации 5 000 баллов]

[Открыта новая ветка навыков! Бонусные эффекты: +3% к регенерации, +2% к восстановлению духовной энергии]

[Навык «Основы духовного самосовершенствования» улучшен до 4 уровня! Ускорение восстановления духовной энергии на 12%. Увеличение ловкости, духа, разума, интеллекта на 7%. Увеличение сопротивляемости к ментальным воздействиям на 14%. Увеличение устойчивости к искажению ци на 9%]

[Стоимость освоения базовой ветви навыка «Исцеление» составляет 10 000 баллов. Желаете активировать?]

Лису вздохнул, нажимая на яркое «Да», перемигивающееся ядовито-зелёными огоньками. Всего за несколько минут он лишился больше чем двадцати тысяч баллов — астрономическая сумма, если представить, что за всё время своего пребывания в этом мире он едва смог накопить восемнадцать. Пришлось потратить ещё немного на улучшение актёрского мастерства, создания печатей и основ рукопашного боя: что-то подсказывало ему, что эти умения пригодятся ему не меньше, чем теоретические знания истории, политики, географии и экономики этого мира, доставшиеся с набором наследника.

Ветка навыков исцеления, выросшая до невероятных размеров, манила уникальными приёмами и манипуляциями, вплоть до восстановления повреждённых меридианов и избавления от последствий искажения ци, и пришлось закрыть её как можно скорее, чтобы не искушать себя. Конечно, Лису вполне мог потратить сейчас оставшиеся очки на одно из этих умений, но он вполне справедливо опасался, что эти баллы ему ещё пригодятся в будущем. К тому же, неизвестно, как теперь предстояло получать новые бонусы, когда основная миссия уже закончилась.

С восходом солнца в комнате стало чуть светлее. Хоть единственное широкое окно и было закрыто деревянными ставнями, сквозь едва заметные щёлки в досках пробивались лучики света. Лису не стал рисковать и открывать окно, тем более, не знал наверняка, как эти ставни отодвигались, и можно ли было их убрать вообще. Вместо этого он, разглядев на низком столике у стены фонарики, зажёг их и принялся искать тёплую одежду.

Довольно быстро обнаружив клановые одеяния, Лису торопливо закутался в них. Как сказал Вэнь Нин, в траур ему полагалось носить лёгкие белые одежды и тонкую обувь, не закалывать волосы и даже не расчёсываться первые семь дней, но посреди зимы его никто морозить не собирался. Поэтому одежды ему достались плотные и тёплые, пусть и без меха, и настолько белоснежные, что страшно было даже коснуться их нечистыми руками, чтобы не замарать ненароком. Обувь тоже дали относительно нормальную, но на тонкой подошве, из-за чего замёрзшие во время ночной прогулки ноги практически не согревались. А вот не расчесать свою гриву Лису не мог: уж больно жалкое зрелище представляло собой его утреннее гнездо на голове, совсем не по статусу главы Цишань Вэнь. Правда, не то чтобы ему хотелось носить этот титул. Может быть, среди родственников Вэнь Чао найдётся тот, кто захочет занять эту должность?

Негромкий скрип за спиной заставил вздрогнуть и обернуться, а затем приветственно улыбнуться: на пороге находилась Пао Мэй, держащая в руках поднос с кувшином и простой керамической чашечкой.

— Молодой глава Вэнь, — служанка поклонилась, переступая порог комнаты.

— А-Мэй, — Лису кивнул в ответ, с интересом глядя на содержимое подноса. Не похоже, чтобы эти предметы являлись ритуальными, но и от привычных фарфоровых изделий они отличались. Или это из-за траура все стали пользоваться обычной глиняной посудой?

Пао Мэй окинула его придирчивым взглядом и нахмурилась, глядя на зажатый в его руках гребень.

— Старейшины не одобрят подобных отступлений от традиций, — заметила она с долей беспокойства. Похоже, её саму соблюдение всех ритуалов волновало куда меньше, чем то, как к допускаемым вольностям отнесутся другие люди.

Лису вздохнул, принимая протянутую ему чашку с налитым туда содержимым кувшина. Прозрачная жидкость не пахла никак, да и на вкус оказалась обычной водой. Должно быть, этим его завтрак и ограничивался.

— Если я не буду расчёсываться все семь дней, то мои волосы придётся остричь до самых корней после этого, — проворчал Лису. Немного подумав, он всё же немного растрепал свою шевелюру, создавая ощущение беспорядка. — Так лучше?

— Не считая того, что вы абсолютно не похожи на скорбящего сына? Вполне, — служанка сурово поджала губы, однако затем, спохватившись, низко поклонилась. — А-Мэй просит прощения за свою дерзость.

Можно подумать, её собирались наказывать за вполне справедливое замечание. Лису тихо фыркнул себе под нос и жестом попросил налить ещё воды. Если верить словам Вэнь Нина, то ему всю неделю предстоит питаться максимум одной чашей риса в день, и не то чтобы его это сильно радовало. Конечно, можно было купить освоение инедии и не беспокоиться на этот счёт, вот только Лису хотелось научиться ей самостоятельно.

Он старательно забивал свою голову мелкими глупыми мыслями вроде вынужденной голодовки и глупых традиций насчёт бесчисленных рыданий каждую минуту, лишь бы не думать о том, что ему предстоит сделать. Лучше было сокрушаться об отсутствии овощей и мяса в своём будущем рационе, чем представлять, как в главном зале собирается толпа людей и занимает места вокруг пары открытых гробов. И где-то среди них наверняка находится и А-Юань, которого точно приведут отдать последние почести родителям. И Чжулю тоже будет присутствовать там — и хмуриться, глядя на третий гроб, внутри которого никогда не будет настоящего тела.

К горлу Лису подступила тошнота. Не думать, не думать, он не должен об этом всём думать. Если он не будет на этом концентрироваться, то станет легче. Хоть немного.

Вот только легче не становилось.

— Молодой глава Вэнь? — голос Пао Мэй донёсся до него словно издалека.

Лису крепко зажмурился, глубоко вздохнув. Не время паниковать сейчас. Он вполне справится с сегодняшними ритуалами. Нужно лишь не думать о том, что это не он должен был провожать семью Вэнь Чао в последний путь, что они заслужили намного большего, чем какой-то посторонний человек, пытающийся изо всех сил делать вид, что и он является частью этого мира, этого клана. Однако не думать не получалось.

Вэнь Сюй, Вэнь Жулинь, Вэнь Жохань — они заслужили настоящего, искреннего прощания, а не нелепого представления в исполнении незнакомца, который даже не осознаёт смысла всех ритуалов. Но если Лису начнёт задумываться об этом всерьёз, то он попросту сорвётся. Поэтому следовало успокоиться и выбросить из головы все мысли, оставив лишь смутно припоминаемую последовательность действий.

Так уж вышло, что он мог предложить своей неслучившейся семье только плохую актёрскую игру по невыученному сценарию. И менять что-либо было уже поздно.

— К церемонии всё готово? — хриплым, будто бы совсем чужим голосом произнёс Лису.

— Да, молодой глава Вэнь, — спокойно отозвалась Пао Мэй. — Солнце практически заняло своё место, и все собрались в главном зале.

Что ж, видимо, тянуть дальше не было никакого смысла. И Лису поднялся с кровати, заставляя себя сосредоточиться на предстоящих действиях — но не том, что происходило вокруг.

Путь до главного зала практически не отпечатался в памяти, пройдя на удивление быстро. У дверей с растительным узором находилась незнакомая служанка, которая, увидев Лису, глубоко поклонилась ему и жестом пригласила заходить внутрь.

А там всё утопало в белом. Люди, стоящие у стен, все сливались в одну невнятную дымчатую тень с чернильными разводами распущенных волос — Лису подозревал, что он и сам был одной из таких теней, которой только предстояло занять своё место среди остальных. Из открытых окон лился ровный поток бледного света, и вместе с ним холодный ветер заносил внутрь серые хлопья пепла, оседающие на полу и невысоком постаменте в центре зала. И на этом постаменте яркими росчерками темнели три деревянных гроба, богато украшенных тонкой резьбой.

У Лису задрожали руки, но всё же он заставил себя сделать шаг вперёд. Десятки взглядов собравшихся здесь людей — сплошь незнакомые лица — впились в него острыми колючками; всё тело покрылось мурашками. Ветер коснулся его волос, ставшего внезапно чувствительным шрама и длинных рукавов траурных одеяний, однако прикосновение это напоминало не объятия, но приставленную к горлу ледяную сталь кинжала. Одно лишнее движение — и прольётся кровь.

Должно быть, души Вэнь Сюя, Вэнь Жоханя и Вэнь Жулинь разоблачили в нём самозванца. При мысли об этом губы Лису искривила горькая усмешка, и он шагнул дальше, напарываясь на призрачные лезвия, позволяя ледяному, неестественному спокойствию поглотить себя окончательно.

Эти ритуалы он исполнит до конца.

Крупные бусины жемчуга холодили ладони и пальцы; краем глаза Лису заметил, как по обеим сторонам от него зажгли белые фонари, находившиеся в руках Вэнь Мина и Цюнлиня. Ледяной пол обжигал босые ступни, но это ощущение стиралось, вытесненное стылым спокойствием. Лису плавно двинулся к постаменту, смотря только вперёд, словно в мире не существовало больше никого и ничего.

Непонятно, что выглядело более жутко: мирно спящие в своих гробах Вэнь Сюй и Вэнь Жулинь или же бумажная кукла в пышных траурных одеждах на месте тела Вэнь Жоханя. Лису старался не думать, не вспоминать, не сравнивать — лишь подходил к каждому гробу и оставлял на лбу покойных белоснежные жемчужины, мысленно прося у них прощения. За свой обман, за свою слабость, за своё появление в этом мире — и за тот хаос, что он принёс с собой. За то, что он намеревался обманывать их дальше, притворяясь тем, кем никогда не являлся на самом деле. За то, что он оставался здесь играть свою роль до конца.

Золотые зеркала несли в себе отражение лица, которое принадлежало другому человеку — но оставалось его собственным. За это Вэнь Лису тоже просил прощения, зная, что никогда его не получит на самом деле.

Он опустился на колени у постамента, держа в руках зажжённую свечу — и белые тени у стен оживились, потянулись ближе. Каждый нёс в своих руках бумажный цветок и подношение. Книги, свитки, картины, ткани, письма, ритуальные деньги — всё укладывалось в гробы, а цветы занимали своё место на постаменте. Чужие причитания, рыдания, горькие восклицания наполнили стылый воздух зала — и Лису впитывал в себя эти звуки, ощущая, как они стискивают его горло стальной хваткой, едва позволяя дышать.

Бесконечная вереница людей захлёбывалась в горе, но глаза Вэнь Лису оставались сухими. Ни единого слова, всхлипа, выдоха не сорвалось с его побелевших от холода губ. И даже когда расплавленный воск тающей свечи опалил ладони, ровный ритм его дыхания не изменился.

Лису застыл ледяным изваянием у открытых гробов не своей семьи, вымаливая прощение у мертвецов — и получая в ответ лишь призрачные кинжалы, вонзавшиеся в спину.

Мертвецы не собирались его прощать.