Порывистый ветер, в котором не ощущалось ни намёка на приближающуюся весну, нещадно хлестал по щекам и заставлял прикрывать ладонью глаза, чтобы хоть что-то видеть вокруг себя. Полы верхних одежд хлопали за спиной, из-за чего Лису то и дело вздрагивал, когда ему ощутимо прилетало то по бедру, то по плечу, то по пояснице. Меч, однако, уверенно рассекал воздух, несмотря на то, что находящегося на нём заклинателя вот-вот должно было сдуть на землю, и только поэтому новоиспечённый глава Цишань Вэнь ещё не свалился где-нибудь по дороге, окончательно уничтожая свою и без того незавидную репутацию.

Впрочем, падать ему было бы недолго: угольные остатки повреждённого Знойного Дворца уже предстали перед ним во всём своём мрачном великолепии. И хоть Лису видел, что от извержения пострадало куда меньше строений, чем ожидалось, нынешний облик некогда потрясающей своей сдержанной роскошью резиденции заставлял сердце болезненно сжиматься.

От тех построек, в которых побывал сам Лису во время осады Безночного Города, не осталось практически ничего. То, как ему вспоминалось по увиденным планам, были не слишком важные хозяйственные помещения и дома для слуг, которые ничем особо и не защищались. Зал Почестей — тот самый, где сражался Вэнь Жохань — так и представлял собой частично оплавленные руины, рядом с которыми пролегала широкая чёрная полоса. Должно быть, именно в это место стеклась большая часть лавы: здешние повреждения выглядели намного серьёзнее, чем в других частях Знойного Дворца. Тронный зал и северная часть резиденции, где располагались покои главной семьи, практически не пострадали, а кое-где даже виднелись уцелевшие деревца — барьеры там были не в пример прочнее, чем над всей остальной территорией. Не так сильно досталось и западной части, где располагалась Закатная беседка: всё буйство растений оказалось уничтожено, однако постройки если и пострадали, то явно стараниями заклинателей, а не расплавленной вулканической породы. И, если посмотреть в целом, всё оказалось не так страшно, как думалось, но работы всё равно предстояло очень много, а трат различных средств для реставрации — ещё больше.

Сейчас здесь повсюду сновали слуги: кто разгребал завалы, кто пытался взломать защитный барьер, который окружал главные здания и никого не подпускал на расстояние вытянутого меча, кто утаскивал трупы и то, что от них осталось, в сторону ровной площадки, расчерченной множеством узорчатых символов. И пусть людей здесь было не так много, сверху всё напоминало муравьиную колонию в самом разгаре работы. Краем глаза уловив слишком маленькое для взрослого человека мёртвое тело, Лису поспешно отвернулся и принялся выискивать внизу хотя бы какое-то знакомое лицо. Вернее, он искал трёх конкретных людей, но отчего-то никак не мог их разглядеть.

Впрочем, найти в этом месте единственную женщину, ярким белоснежным пятном выделяющуюся на угольно-чёрном фоне сгоревшей земли, оказалось не так сложно. Фань Сяомин, по-прежнему носящая траурные одеяния, недвижимым каменным изваянием застыла неподалёку от развалин Зала Почестей, заложив руки за спину и выпрямившись до предела. Ветер будто бы совсем не трогал её: волосы и полы одеяний едва колыхались в такт особенно сильным порывам, и только белая кисточка кровавой флейты моталась из стороны в сторону, да так, словно готова была оторваться в любой момент.

Лису подлетел ближе, мягко соскакивая на землю. На мгновение показалось, что его ступни ощутили ещё не угасшее тепло застывающей лавы, но иллюзия быстро исчезла, стоило Фань Сяомин обернуться на звук его шагов.

— Молодой глава Вэнь, — женщина слегка склонила голову, из-за чего золотые колокольчики её заколок в форме птиц мелодично зазвенели. — Вы уже закончили обсуждение?

Лису бледно улыбнулся: от упоминания того, что он последнюю пару часов провёл в изматывающем споре с доброй половиной совета, у него снова заболела голова. До конца настоять на своём у него всё же не вышло, из-за чего он вообще не желал говорить на тему собраний и начинающихся беспорядков на границе с Ланьлином, но раз уж у него спросили напрямую, было бы грубо обрывать нить начинающейся беседы своим отказом.

— Я решил, что глава Мин сможет справиться с тем, что там происходит, — ответил он, стараясь, чтобы его голос звучал уверенно. Не хотелось, чтобы Фань Сяомин поняла, насколько сильны его сомнения в том, что Мин Юйлун сможет сдержать своё обещание и обойтись малой кровью. О том, чтобы всё удалось разрешить без силовых методов вообще, речи даже не шло.

Губы младшей сестры Вэнь Жоханя, непривычно бледные без нанесённого на них пигмента, изогнулись в лёгкой усмешке.

— Неплохой выбор, — кивнула она, показывая тем самым, что заметила все его внутренние метания. — Глава Мин довольно молод, из-за чего несколько поспешен в действиях, однако он, как и его отец, крайне ответственный человек. Ваш приказ он исполнит без малейших отступлений, можете не сомневаться.

— Надеюсь на это, — вздохнул Вэнь Лису, прекратив бесполезное притворство. — Всё же не похоже, чтобы глава Мин или вообще хоть кто-то из военных советников воспринимал меня всерьёз. Впрочем, это дело времени. Как продвигаются дела здесь?

Он чуть внимательнее пригляделся к людям, которые осторожно, чтобы случайно не задеть товарищей, разгребали развалины Зала Почестей, и выдохнул с облегчением: Чжулю всё же был здесь. Странно даже, что не получилось сразу выделить из всей толпы единственного человека, который разрушал крупные обломки здания буквально прикосновением ладони. И то, что он использовал, по сути, свою фирменную технику, разрушая плиты изнутри множеством импульсов духовной энергии, нисколько не умаляло внушительности зрелища. По крайней мере, простые рабочие, поглядывающие на заклинателя с трепетом и долей опаски, выглядели крайне впечатлёнными.

Ещё когда только начали приступать к очищению территории самого Знойного Дворца, Лису вдруг начал замечать, каким напряжённым становился Чжулю во время их не таких уж редких визитов на рабочую площадку. Посторонний человек, возможно, не смог бы найти никакой разницы между одним каменным выражением лица и другим, но Лису видел и пронзительные взгляды в сторону обрушенных зданий, и чуть более порывистые движения, чем обычно, и всё больше сгущающуюся тоску в глазах. Сразу поняв, что сам Чжулю ни за что не скажет, что его гложет, одним вечером Лису буквально припёр его к стенке и задал прямой вопрос, не обратив никакого внимания на округлившиеся глаза других сопровождающих его заклинателей. Услышав о его желании едва ли не единолично перебрать каждый камушек Зала Почестей, Лису даже почти не удивился и с ходу дал своё одобрение, чем вызвал у Чжулю настолько сильный шок, что у него даже лицо на пару мгновений приобрело растерянное выражение.

Собственно говоря, именно после этого Лису сподобился всё-таки сменить свою личную охрану, разогнав толпу заклинателей и оставив рядом лишь Шэнь Юдао, который до сих пор не знал, бояться ему или радоваться оказанной чести. Теперь за ним по пятам следовало не около десятка человек, а всего лишь один — или двое в те моменты, когда к ним присоединялся Вэнь Нин. Дышать сразу стало легче, а в вопросах личной безопасности Лису стал придерживаться практически наплевательской позиции: если его не убили собственные советники на одном из собраний, где с ним не было вообще никого из защитников, то и дальше вряд ли кто-то рискнёт его тронуть. А одного охранника будет вполне достаточно для быстрого реагирования, к тому же теперь новоиспечённый глава Цишань Вэнь выглядел не так смешно и глупо, как в окружении целого отряда. Сплошные плюсы, как ни взгляни.

Чжулю, правда, об этих изменениях не знал, потому что даже на ночь оставался здесь, во временном лагере неподалёку от рабочей площадки, и Лису вполне справедливо опасался того, что он явно не оценит такого решения. Но вот чему уже получилось научиться за всё это время перетягивания каната с особо упорными членами кланового совета, так это выдерживанию критики и отстаиванию собственной позиции, поэтому ему точно найдётся что ответить на чужое недовольство.

Фань Сяомин, от которой явно не укрылось буквально просиявшее от радости лицо «племянника», тихо хмыкнула, поджав губы. Едва заметная морщинка, пересекавшая её высокий лоб, стала чуть глубже.

— Чао-эр, — негромко бросила она, и Лису вздрогнул от этого обращения. — Не скажу, что мне всегда было с тобой легко, но, по крайней мере, ты всегда был искренним ребёнком. Избалованным, несколько жестоким, но всё же искренним. Раньше твои намерения были просты и понятны, но сейчас я не могу даже представить, о чём ты думаешь и куда ведёшь весь клан, — её голос ужесточился, а в глазах сверкнула сталь.

Лису внутренне подобрался, но не решился прервать её, зная, что так может сделать только хуже. Хотя, наверное, настоящий Вэнь Чао уже давно мог вспылить в ответ на малейший намёк на критику в свой адрес — возможно, так и стоило поступить? А Фань Сяомин, по-своему растолковав его застывший взгляд, чуть прищурилась и продолжила хлёстко:

— Дело даже не в твоём бунте против совета, из-за которого ты даже объявил, будто якобы отказываешься от кровной мести, а в том, что ты отчего-то стал слишком мягкосердечным. Ты мог давно отправить главу Мин на границы с Ланьлином, но тянул до последнего, пока эти наглецы не напали на наших учеников. В те времена, когда я занималась твоим обучением, ты уже принимал куда более логичные и правильные решения и действовал намного грубее. И пусть после смерти учителя Фа ты совершенно перестал задумываться о своих действиях, но я всё ещё видела в тебе прежнего ребёнка. Сейчас передо мной стоит будто совсем посторонний человек. Так что же изменилось? Что изменило тебя?

В последнем вопросе Лису ожидал надрыва и был даже почти готов к нему. Вот только Фань Сяомин сорвалась на шёпот, и порыв ветра заглушил её слова — но не боль и горечь в рубиновых глазах, ударивших сильнее любого крика.

Это было не обвинение, не уличение во лжи, не укор, не разочарование. Это было то хрупкое, рассыпающееся прямо в руках ощущение, которое возникает при взгляде на мать, осознавшую, что она совершенно не знает взрослого человека, каким стал её ребёнок, понявшую вдруг, как много времени и возможностей оказалось упущено. В прошлой жизни Лису не раз приходилось сталкиваться с этим взглядом, однако он никогда не испытывал такой острой боли. Потому что знал: в большей части таких бед виноваты были сами родители, и жалости к этим людям практически не ощущал.

Вот только виновных в этой ситуации было не найти: и Вэнь Лису, и Фань Сяомин оказались всего лишь жертвами безумного стечения обстоятельств. И это ранило сильнее всего.

Лису прерывисто вдохнул, судорожно пытаясь подобрать хоть какой-то ответ, но тут со стороны Зала Почестей раздался оглушительный грохот, а затем — не менее громкие радостные вопли.

— Убрали крышу! Наконец-то!

— Отличная работа!

— Хорошо сработано, господин Вэнь!

Момент оказался упущен: Фань Сяомин тут же переменилась в лице и стремительно развернулась. Лису, вздрогнув от неожиданности, тоже повернулся в сторону развалин и не сдержал тихого ругательства. Потому что то, что считанные минуты назад представляло собой бесформенную груду крупных кусков оплавленного камня, сейчас выглядело совершенно иначе. Обломки стен и крыши оказались едва ли не стёртыми в пыль, и у Лису по спине пробежала дрожь при мысли о том, что это сделал Чжулю — практически единолично, как и собирался. А вслед за страхом пришло понимание.

Зал Почестей расчищен. Теперь они увидят тела тех, кто остался погребёнными под обвалившейся крышей. И Лису не был уверен в том, что он готов к этому зрелищу.

Однако времени на моральную подготовку не оставалось: стоило облаку пыли, оставшемуся после разрушения огромной массы камня, чуть осесть, как Фань Сяомин сорвалась вперёд, презрев все порядки и правила, по которым ей следовало продолжить наблюдать за работами дальше. Лису, заметив, что и Чжулю принялся расшвыривать в стороны уже совсем мелкие обломки, заставил себя подойти ближе. Однако у него так и не вышло подобраться совсем вплотную, потому что на середине пути ноги буквально вмёрзли в землю, не давая сделать больше ни единого шага. Но и с такого расстояния ему было видно всё, что происходило в руинах.

Лава пробралась и под обрушенную крышу Зала Почестей: большая часть гобеленов, которые вспоминались Лису по увиденной им схватке, была уничтожена, а о богато украшенных колоннах и стенах напоминали теперь только уродливые слёзы расплавленного металла. Кое-где виднелись постаменты, содержимое которых либо превратилось в бесформенные комки непонятного материала, либо оставалось практически нетронутым. Огромные тяжёлые доспехи, больше подходящие простым солдатам, а не заклинателям, да ещё и какого-то слишком европейского вида вдобавок, остались совершенно целыми, только измазанными в чём-то чёрно-сером. Зато от какого-то украшения осталась только бесформенная масса, из которой виднелись драгоценные камни вперемешку с комками обыкновенной грязи.

Но вот какая наблюдалась странность: местами пол был намного целее и чище, чем во всём остальном обозримом пространстве. И пятна эти были идеально круглыми, словно на их месте находились защитные барьеры — будто бы к обвалу крыши сражавшиеся внутри заклинатели оказались готовы. Самое обширное из пятен даже проплавило камень по собственному контуру, и находилось оно именно в том месте, где Лису в последний раз видел Вэнь Жоханя.

Однако тела не было. В этом месте вообще не виднелось такого большого количества трупов, которого стоило ожидать. Обгоревшие кости, мечи, от которых осталась только расплавленная металлическая масса, даже относительно целые тела каких-то везунчиков — их набиралось не больше десятка. Но ведь здесь билось куда больше заклинателей! Лису готов был поклясться, что видел намного больше людей, окружавших Вэнь Жоханя, и это ещё если не считать тех, кто оказался убит раньше.

Куда же они все могли подеваться?

«Система, какого чёрта тут происходит?» — мысленно прошипел Лису, невероятным усилием воли заставив себя не перекреститься. Он не являлся активно верующим человеком, однако впитанные с детства привычки просто так не забывались. Да и другого жеста даже и не подбиралось при мысли о том, что где-то рядом вполне мог находиться лютый мертвец — и не кто-нибудь, а Бессмертный Владыка, чью силу и ярость страшно было даже попробовать вообразить.

[В базе данных не содержится ответа на Ваш запрос. Изменения, внесённые Вами в изначальный сюжет, не соответствуют ни одному из сгенерированных ранее вариантов], — послушно отозвался искусственный интеллект.

Если бы раньше Лису весьма польстило, что его действия оказались настолько странными и безумными, что даже специально созданная машина не смогла их просчитать, то сейчас это только добавило ему головной боли. Впрочем, быть может, он всего лишь попусту паниковал: в конце концов, вокруг хватало странных изуродованных фигур неизвестного происхождения и содержания, так что потерянный труп мог оказаться одной из них. Да и лава, проникшая в это место, не давала ни единого шанса на спасение даже в том случае, если после обвала здания Вэнь Жохань ещё оставался жив. К тому же, лютые мертвецы должны быть относительно целыми для того, чтобы ожить… По крайней мере, Лису на это надеялся. Потому что иначе им всем очень крупно не повезло.

Возможно, система не сняла баллы за смерть из-за того, что предыдущий глава Цишань Вэнь не совсем умер? Одна мысль о подобном варианте вызывала тошноту и безотчётный ужас.

«Пусть это будет глюк. Пусть это будет всего лишь глюк, с которым мне очень повезло, пожалуйста», — мысленно взмолился Лису, невольно отступив на полшага от руин Зала Почестей.

Система, разумеется, не стала ему отвечать.

Неожиданно по его лицу хлестнула волна тепла — а затем вторая, третья. В воздухе разлился яркий, удушающий запах цветущих яблонь; но откуда в этом месте вообще могли взяться эти деревья, да ещё и в цвету? Нет, ни запах, ни тепло не имели никакого отношения к настоящему ветру. Это был зарождающийся ураган, созданный духовной энергией. И в эпицентре начинающейся бури находилась Фань Сяомин.

Она стояла среди пепельных руин Зала Почестей белоснежным нефритовым изваянием с идеально выпрямленной спиной и гордо поднятой головой, совершенно чуждая творящемуся вокруг хаосу. Вокруг неё набирало силу багровое зарево — и расходилось волнами жара, опаляющими каждого, кто встречался на их пути. И будто совсем не эта женщина бросалась к развалинам в отчаянной надежде найти хоть что-то, оставшееся от её старшего брата, словно не она, отбросив все условности, собственными руками поспешно убирала прочь мелкие обломки разрушенной крыши.

С её губ не сорвалось ни звука, но Лису видел её до предела выпрямленную спину — и слышал яростный, полный невыразимой боли вой, раздирающий изнутри. И он сделал шаг вперёд. Затем ещё один и ещё — до тех пор, пока не подошёл совсем вплотную, где даже дышать было трудно из-за невероятного давления духовной энергии.

Лису мягко коснулся ладонью плеча Фань Сяомин; по её пустому, потерявшему всякое выражение лицу прошла странная судорога.

— Вторая тётушка… — начал было он.

Однако договорить ему не дали.

— Они заплатят, — буквально процедила Фань Сяомин. Ярость в её голосе создавала жуткий контраст с её спокойным, будто бы отрешённым выражением лица. — Они все расплатятся за это сполна. Эти насекомые, смеющие называть себя благородными заклинателями… Если вы не желаете марать свои руки их поганой кровью, то это сделаю я. Молодой глава Вэнь.

Лису пробрала ледяная дрожь от её интонации — но ещё больше отчего-то напугал резкий переход на официальное обращение. Фань Сяомин сейчас говорила с ним не как с родственником, а как с главой ордена, значит, выражала позицию вассального клана, стоящего за ней. Это был не предлог к обсуждению, а уже принятое решение — и оно оказалось совсем не тем, на которое Лису наивно и глупо, но всё же надеялся.

— Госпожа Фань, — произнёс он со спокойствием, удивившим его самого. — Что говорит в вас сейчас: эмоции или холодный расчёт?

Лицо заклинательницы дрогнуло; давление духовной энергии, вырывающейся из её тела, совсем немного ослабло, позволив сделать глубокий вдох. Лису ничем не показал, что заметил её реакцию, переведя взгляд на границы защитного барьера, проплавившие даже каменные плиты пола Зала Почестей. Он старался не смотреть на Чжулю, замершего в считанных шагах от них: так было проще. И думать, и говорить, и сохранять непривычное, но пришедшееся весьма кстати хладнокровие.

— Я могу понять чувства, что вы испытываете сейчас. Не буду говорить, что разделяю их полностью, но понимаю точно, — Лису чуть крепче сжал пальцами плечо Фань Сяомин и едва заметно перевёл дух, когда из его хватки не стали выворачиваться. Значит, по крайней мере, его готовы были выслушать. — Однако жажда мести, ярость и ненависть — не самые лучшие советчики в принятии важных решений. Вы никогда не напоминали мне человека, который руководствуется своими эмоциями, наоборот, я всегда считал, что вы способны сохранять трезвый рассудок даже в самых сложных ситуациях. Или я ошибался?

Разумеется, он не мог знать наверняка, какой была его «тётушка» раньше. Однако он сомневался, что женщина со склочным, взрывным характером смогла бы добиться столь же впечатляющего положения, что Фань Сяомин. Далеко не каждая из девушек, выданных замуж ради заключения вассального договора с другим кланом, способна не просто устранить своего мужа, но ещё и заслужить среди чужих адептов такой авторитет, что её власть никем даже не подвергалась сомнению. И хоть нынешний глава Фань всё ещё оставался жив, само то, что именно его жена присутствовала на большом клановом собрании и управляла всеми делами, уже говорило за себя.

Такого положения нельзя было добиться случайно или действуя напролом — не в обществе, где власть традиционно принадлежала мужчинам. И не просто добиться, а держаться на вершине на протяжении многих лет, да ещё и получить огромное влияние в совете Цишань Вэнь. Так полагал Лису — и искренне надеялся, что не ошибся в своих выводах.

Фань Сяомин, вопреки его опасениям, не разозлилась, а лишь криво усмехнулась и прикрыла глаза, слегка запрокинув голову назад и глубоко вздохнув. Бушевавшие вокруг потоки энергии угасли практически совсем, только плечо под ладонью Лису ещё обжигало колючими укусами жара.

— Отвечаете мне моими же словами, молодой глава Вэнь? — её губы искривились в горькой улыбке. — Так, значит, хоть что-то из наших занятий ещё осталось в вашей памяти. Это хорошо…

— Я говорю это не для того, чтобы вернуть вам эти слова или в чём-то укорить, — чуть помолчав, отозвался Лису. — Сейчас я действительно так думаю. И в том, что касается эмоций, и в том, что касается мести. Вы ведь и сами понимаете, что я просто не смогу выдержать всё сразу, пусть даже и с вашей поддержкой.

Фань Сяоминь неожиданно рассмеялась, но не так, словно ей было действительно весело, а будто она вот-вот впадёт в жуткую истерику. И смех этот оборвался так же резко, как и начался: не успел Лису даже растеряться, как заклинательница протяжно выдохнула, возвращая своему лицу привычное чуть надменное выражение.

— Прошу меня извинить, молодой глава Вэнь, просто слишком непривычно слышать от вас подобные слова, — произнесла она, покачав головой. — Вы никогда не признавали своих слабостей и недостатков столь открыто и просто.

— Скажем так, за последний год произошло слишком много событий, заставивших меня осознать собственную смертность, — негромко хмыкнул Лису. — Считаете, что это плохо?

Вторая тётушка посмотрела ему прямо в глаза — и показалось удивительным, что он смог спокойно выдержать её взгляд, пристальный, пробирающий до дрожи. Однако ему почему-то больше не было страшно. Куда-то подевалась боязнь повести себя как-то не так и вновь оказаться закованным в цепи, раз за разом испытывая невыносимые муки.

Теперь он видел перед собой не младшую сестру Вэнь Жоханя. Своей ладонью он касался Фань Сяомин — женщины жёсткой, волевой, но в то же время живой и удивительно понятной. Глядя на неё сейчас, Лису не ощущал той же демоничности, что вспоминалась при мысли о Вэнь Жохане. Они были в чём-то похожими, однако же совершенно разными. И почему-то чувствовалось: с ней непременно получится найти общий язык, если и не сейчас, то когда-нибудь обязательно.

Будто бы услышав его мысли, Фань Сяомин покачала головой и мягко коснулась руки Вэнь Лису своими обжигающе горячими пальцами.

— Нет, это вовсе не плохо, — ответила она с нотками тихой печали. — Старший брат был… Ослепителен. Силён. Настолько, что собственное сияние зачастую слепило его самого. Ты же, в противоположность ему, слишком осторожен и притворно слаб, боишься применить силу и не справиться с ответным ударом. Мы все слишком привыкли к сияющему солнцу, однако… Наверное, следует признать, что никакой полдень не может длиться вечно.

Заклинательница ненадолго замолчала, медленно обводя взглядом полуразрушенный Знойный дворец, который наверняка виделся ей неприступным и неуязвимым. Недосягаемым, как пресловутое солнце в лице Вэнь Жоханя, ведущего свой клан к мировому господству, но на самом деле — к глубочайшей пропасти.

Лису лгал с самого начала этого разговора. Он совершенно не представлял, что чувствовала Фань Сяомин, находясь на руинах собственного дома.

Порыв ветра поднял с земли пыльное облако и разметал во все стороны длинные волосы и полы клановых одежд. Золотые колокольчики в волосах Фань Сяомин не издали ни звука.

— Я не знаю, куда нас поведёшь ты, Чао-эр, — уронила она во внезапно обрушившейся на них тишине. — Однако позволь мне, как твоей первой наставнице, взять на себя смелость оберегать тебя от совершения глупостей. Я не прошу о титуле или другой условности, но мне… Просто нужно знать, что ты прислушаешься к моим словам, когда это понадобится. Можешь считать это проявлением глупой сентиментальности, однако мне не хочется потерять то последнее, что осталось от моего брата.

Лису гулко сглотнул, потеряв вдруг возможность выдавить из себя хоть одно внятное слово. Он знал, что не имел права соглашаться, однако… Ему нужна была поддержка. Ему действительно необходим был союзник, потому что он попросту не справлялся. Он нуждался в наставнике, человеке, который хотел бы находиться рядом с ним не из чувства долга или ради защиты своего ребёнка, а для того, чтобы натолкнуть его на верный путь. И Фань Сяомин являлась идеальной кандидатурой.

Что с того, что это станет очередной ложью? Можно подумать, Лису не притворялся раньше. Он уже давно стал Вэнь Чао, заменил его, поэтому было бы глупо отказываться от идеальной возможности лишь из внутреннего чувства несправедливости, противоречия, которое было заметно лишь ему одному.

И Лису уважительно поклонился Фань Сяомин, сложив руки перед собой — так, как приветствуют учителей.

— Почту за честь внимать вашим советам, госпожа Фань.

Ему ответили поклоном — даже чуть более низким, чем полагалось наставнику, приветствующему своего нового подопечного. Впрочем, вторая тётушка не принимала никаких официальных званий и титулов, так что так, наверное, было правильнее.

— Я оправдаю оказанное мне доверие, молодой глава Вэнь.

Система издала негромкий звук, сообщая об изменившимся статусе отношений; Лису, окинув полупрозрачное окошко мимолётным взглядом, привычно избавился от него короткой мысленной командой и выпрямился. Фань Сяомин чуть помедлила, но выпрямила спину тоже, напоследок кивнув ему с едва заметной благодарной улыбкой. Теперь она выглядела куда спокойнее и увереннее, чем до этого, и всё же Лису никак не мог избавиться от мерзкого ощущения, что он просто воспользовался моментом чужой слабости. И когда-нибудь это ему обязательно аукнется.

Будто сбросив с себя оцепенение, к руинам начали стекаться слуги и простые люди, помогающие разгребать завалы. Они окружили Фань Сяомин, и она принялась раздавать короткие команды и приказы. Первый шок прошёл, теперь пора было браться за дело.

Лису глубоко вздохнул, поднимая глаза к небу. Оно всё ещё было затянуто непроницаемой пеленой серых облаков, но то тут, то там проглядывали и тут же исчезали кусочки удивительно яркого и чистого голубого цвета. Вновь пронзительно засвистел ветер, и лента, кое-как ещё удерживавшая волосы в подобии порядка, всё же не вытерпела подобного издевательства и развязалась окончательно. Густая шевелюра немедленно облепила лицо, и Лису, коротко выругавшись, принялся отплёвываться от прядей, лезущих в рот, и пытаться хоть как-то укротить это безобразие обратно.

«Ну, конечно», — мысленно ворчал он, поспешно скручивая собранные волосы в жгут и оглядываясь в поисках куда-то улетевшей ленты. — «Ни единого дня без позорного элемента, да, молодой глава Вэнь? Всё по расписанию, всё как обычно».

Лису осёкся на полуслове, заметив предавший его кусок белой материи в ладони Чжулю. Правда, вряд ли заклинатель вообще осознавал происходящее, подхватив летящий в него предмет на чистых инстинктах, но всё же… Он не выпустил ленту из руки, как только поймал, а продолжал держать её, бездумно поглаживая мягкую ткань большим пальцем. И пусть лицо его ничего не выражало, а в глазах вновь стыла ужасающая пустота, Лису позволил себе поддаться робкой надежде на то, что Чжулю стало хотя бы немного, но легче.

Зал Почестей оказался пуст, и это породило куда больше вопросов, чем дало ответов. И всё же Чжулю мог теперь сбросить со своих плеч часть того груза, под которым он пытался похоронить себя. Впрочем, тела Вэнь Жоханя они так и не увидели, и это могло дать немного надежды — именно она и позволила задышать немного свободнее.

Лису плавно, неторопливо приблизился к нему, чтобы не напугать резким движением — хотя даже мысль о том, что Чжулю может испугаться подобной мелочи, казалась чем-то из разряда плохих шуток. По крайней мере, так было раньше, когда ещё не верилось до конца в то, что Вэнь Чжулю способен испытывать свойственный любому человеку страх и иметь свои слабости и уязвимые места.

В конце концов, они все были людьми. И это делало их немного ближе.

Лису остановился сбоку и чуть спереди, так, что Чжулю мог видеть его приближение всё это время. Он осторожно коснулся его рукава чуть выше локтя и произнёс с неловкой улыбкой, сделавшей выражение его лица слегка несуразным:

— Давай вернёмся? Ты проделал невероятную работу, и сейчас тебе не помешало бы дать себе немного заслуженного отдыха.

Поначалу его слова не встретили никакого ответа, и Лису испугался, что снова сделал что-то не так. Однако в следующий момент Чжулю повернул голову на звук его голоса — плавно, текуче, без единого лишнего движения. Взгляд мужчины коснулся растрёпанных волос Лису, которые он всё ещё придерживал у затылка, не давая им снова разметаться во все стороны, и пальцы, между которых находилась лента, сжались чуть крепче. Показалось даже, будто выражение его лица чуть смягчилось, но нельзя было утверждать наверняка, не являлось ли это всего лишь плодом разыгравшегося воображения. В конце концов, ни пустота, ни застывшая скорбь из его глаз так и не исчезли, только оказались разбавлены какими-то новыми тёплыми нотками.

Очередной порыв ветра заставил зажмуриться от поднявшейся в воздух грязи, и Лису вздрогнул от неожиданности, почувствовав вдруг тёплое прикосновение к своей руке, всё ещё держащей рукав Вэнь Чжулю. В его ладонь мягко, почти трепетно вложили ленту для волос, а затем тепло чужого тела чуть отдалилось — как раз на то расстояние, которое положено держать между господином и его телохранителем.

— Как прикажет молодой глава Вэнь, — ответил Чжулю своим спокойным, но уже куда более живым тоном.

И Лису улыбнулся, несмотря на то, что внутри всё свернулось ледяным болезненным комом.

Чжулю стало легче. Но всё же он по-прежнему не собирался подпускать Лису ближе, чем позволяли их официальные отношения. Словно бы и впрямь решил всё закончить.

Крохотная надежда на то, что сейчас всё между ними наладится легко и спокойно, оказалась безжалостно разбита вдребезги.