Пока вокруг кипела работа и Лису судорожно пытался ухватиться за всё сразу и не упустить какой-нибудь важной детали в управлении кланом, большие собрания проходили практически каждый день. И всякий раз это было то ещё испытание для нервов: мало того, что главы мелких кланов всё-таки подтянулись и народу резко прибавилось, так ещё они начали выяснять между собой, чьи проблемы были важнее. Кто-то жаловался на то, что из-за повышения императорского налога люди теперь с куда большей неохотой оплачивали работу заклинателей, кому-то не нравилось, что их добычу начали перетягивать ученики других орденов, некоторые просто устраивали грызню ради грызни, чтобы вдоволь поспорить и насладиться беспомощным видом главы Цишань Вэнь, который совершенно не представлял, как это безобразие прекратить без ущерба для себя. И если Лису думал, что раньше ему было сложно присутствовать на этих сборищах, то сейчас он осознал всю глубину своих заблуждений. Потому что если до этого у него просто начинала болеть голова от бесконечных попыток разобраться в происходящем, то нынче начали набирать силу раздражение и злость, которым, конечно же, ни в коем случае нельзя было давать выхода.

Так что он внутренне кипел, злился на особо рьяных спорщиков, но пытался вести себя вежливо и корректно, чтобы ненароком не влипнуть в неприятности. Стратегия эта мало себя оправдывала: пусть самого Лису и перестали открыто провоцировать, однако к нему стало прислушиваться всё меньше людей, и каждое последующее собрание всё больше и больше начинало напоминать балаган.

Вот и сейчас они вместо того, чтобы быстро отчитаться о проделанной работе и объёме необходимой помощи, вновь переключились на жаркий и абсолютно бессмысленный спор насчёт других кланов, которые начали смелеть и охотиться на территориях, условно захваченных Вэнями. То, что географически те земли принадлежали как раз таки другим орденам, в расчёт не бралось: слишком привыкшие к вседозволенности и безнаказанности адепты Цишань Вэнь не могли допустить даже мысли о том, что кто-то решит посягнуть на принадлежащий им кусок охотничьих угодий. Что и порождало требования на грани безумных.

— Всего-то отправить туда с полсотни людей и проучить этих сопляков! — фыркнул один из глав. — И чего тут спорить?

Вообще, он, как и многие другие заклинатели, возглавляющие мелкие кланы, кровно принадлежал Цишань Вэнь, потому что после карательных методов Вэнь Жоханя от слабых орденов даже младенцев не оставалось. На покорённой территории основывался своеобразный филиал, носящий основное имя Вэнь вместе с обозначением территории, и это тоже считалось отдельным кланом. Не вассальным, сохранившим собственное название, но всё равно относительно автономным. И у глав этих «филиалов» отчего-то имелось невероятное самомнение, хотя даже на уровне большого собрания они если и обладали каким-то влиянием, то только под покровительством кого-либо из шести советников.

Впрочем, не все из них являлись такими громкоголосыми и наглыми, как нынешние выступающие, но Лису вполне хватало и этой группы, находящейся под покровительством Вэнь Шэнли. Не вызывало никаких сомнений то, что весь этот балаган затеивался именно первым советником, однако пока цель этой диверсии оставалась не слишком ясной. Человек, долгие годы являвшийся первым из ближайших соратников Бессмертного Владыки, вряд ли стал бы тратить силы на какие-то мелкие пакости и глупости, при любом удобном случае пытаясь ткнуть молодого главу клана лицом в грязь. Но вот понять, что же стояло за всеми его поступками и странными схемами, Лису всё ещё не мог — а потому предпочитал всё сносить молча.

Правда, сейчас он был как никогда близок к тому, чтобы грохнуть кулаком об стол и разогнать это шумное сборище.

— Почему вы не желаете отправить несколько отрядов опытных заклинателей к этим зарвавшимся ублюдкам, молодой глава Вэнь? — недовольно протянул другой представитель группы Вэнь Шэнли. — Достаточно один раз показать им их место, и не возникнет таких проблем, как на границе с Ланьлином. Почему вы медлите?

— А почему вы считаете, будто имеете право указывать главе своего клана на то, как ему следует поступить? — вдруг вмешалась Фань Сяомин, буквально заморозив вздрогнувшего мужчину своим тоном. — Вы занимаете такое высокое положение? Нет? Тогда советую сначала вспомнить собственное место, а затем уже начинать поучать всех остальных.

Под её пронзительным взглядом глава «филиала» съёжился окончательно, но всё равно продолжил стоять на своём месте. Его товарищи тоже притихли, и Лису немедленно воспользовался образовавшейся паузой, подозревая, что другой возможности высказаться без повышения голоса у него не выдастся.

— Эти территории официально считаются нейтральными, поэтому адепты других кланов также имеют полное право охотиться в их пределах. Наша обязанность — защита собственных границ, и я надеюсь, что вы всё ещё помните, где они пролегают на самом деле. Поэтому мой ответ остаётся отрицательным, — он старался говорить спокойно, но из-за раздражения интонация всё равно вышла несколько жестковатой.

— Ученики вашего клана остались без добычи, и вы так просто оставите их без помощи? — гневно прищурился один из самых ярых спорщиков. На него ни слова Фань Сяомин, ни прямой ответ главы Цишань Вэнь не произвели ни малейшего впечатления.

Лису мысленно повторил про себя считалочку про зайца, растягивая губы в вежливой улыбке. Со стороны, правда, этот кривой оскал выглядел весьма своеобразно, но тут уж стоило благодарить небеса за то, что лицо вообще практически не выдало вскипевшей внутри злости.

Его смеют обвинять в том, что он якобы бросает собственных адептов на произвол судьбы? Не на того, чёрт возьми, напали.

— Если ученики нашего клана настолько слабы, что их добычу может перехватить любая шавка из другого ордена, быть может, им стоит больше внимания уделять самосовершенствованию, а не весёлому времяпрепровождению с сельскими юношами и красавицами? Я не собираюсь тратить время, силы и людей на эти глупости. Вопрос. Закрыт.

И то ли на них всех подействовал потяжелевший тон Лису, то ли они вдруг резко вспомнили о субординации, но возражений больше не последовало. На этой ноте и было решено завершить чересчур затянувшееся собрание, которое всем попортило немало нервов. Правда, некоторые уходили из зала удивительно довольными, и Лису едва удерживался от того, чтобы не поморщиться при взгляде на них. Вэнь Шэнли, как ни странно, на сей раз даже не стал одаривать его плохо завуалированными насмешками, а распрощался вполне вежливо, только даже уважительные слова в его исполнении казались насквозь фальшивыми.

Когда прочь вышел последний из посторонних людей, Лису не сдержал облегчённого выдоха. Фань Сяомин, спокойно допивающая свой напиток, чуть заметно усмехнулась с толикой понимания.

— Первый советник хочет взять вас измором, — произнесла она почти что легкомысленным тоном, как будто происходящее забавляло её. — Весьма сомнительная стратегия, не находите, господин третий советник?

Вэнь Мин, собирающийся покинуть зал собраний вслед за остальными, неопределённо повёл плечом.

— Стратегия ничем не хуже прочих, — отозвался он спокойно. — Если молодой глава Вэнь убедится в том, что ему не по силам управлять кланом, то вполне вероятно, что он поспешит переложить все обязанности на совет. Смысла этот план не лишён, однако он не учитывает некоторых обстоятельств.

Фань Сяомин бросила лукавый взгляд на Лису, который едва ли не растёкся по своему столику и почти не реагировал на устроенный специально для него диалог. Честно говоря, ему хотелось поскорее выкинуть из головы все эти непонятные и бессмысленные интриги и провести хотя бы пару дней в компании А-Яна и А-Юаня, чтобы восстановить душевное равновесие. Но дел было ещё слишком много, а на детей у него не оставалось сил и времени, так что они если и встречались, то прямо перед сном, когда Лису заглядывал к ним пожелать спокойной ночи. Это угнетало, но ничего поделать было нельзя: сначала следовало решить более насущные проблемы, а затем уже заняться собой.

Например, сегодня ему следовало заглянуть в главные помещения Знойного дворца и снять один из уровней защиты, чтобы хоть кто-нибудь смог пробраться внутрь и навести порядок. Многие заклинатели бились над взломом этих барьеров, но максимум, чего они смогли добиться, так это понимания того, что пройти сквозь них может только тот, кто кровно принадлежит главной семье Вэнь, и разрешить доступ всем остальным также получится только у него. Лису убил половину ночи на то, чтобы разобраться в том, где и что именно ему нужно сделать для того, чтобы перенастроить защиту и не разрушить её при этом, так что сейчас в его голове происходил форменный кавардак из кусочков разрозненной информации.

Помнится, он когда-то ностальгировал по сессии? Вот и доностальгировался, что называется. До тех самых непередаваемых ощущений гудящей головы, которая вот-вот взорвётся от напряжения.

— Да, вряд ли он учитывал то, что молодой глава Вэнь окажется куда упрямее, — улыбнулась Фань Сяомин, с умилённой насмешкой глядя на впавшего в прострацию Лису. — Теперь мне даже стало интересно, кто сдастся первым: наш уважаемый глава или господин первый советник.

— Совсем в меня не верите, госпожа Фань? — пробормотал Лису, не отрывая головы от стола.

Вторая тётушка негромко рассмеялась.

— Отчего же, мои симпатии на вашей стороне, молодой глава Вэнь, — легко отозвалась она. — По крайней мере, до тех пор, пока ваши решения ещё вписываются в рамки логичных и оправданных. Впрочем, вы ведь сами помните об этом, верно?

Лису промычал нечто неопределённое в ответ, всё-таки соскребая себя со стола. Голова ещё кружилась и побаливала, но стоило ненадолго ускорить течение духовной энергии в теле, как неприятные ощущения немного ослабли. Всё-таки хорошая вещь эта магия, если уметь распоряжаться ею с умом.

Потянувшись и хорошенько прохрустев плечевыми суставами, Лису вежливо попрощался с Вэнь Мином и Фань Сяомин и стремительно направился к главным воротам. Вело его отнюдь не предвкушение, но леденящий душу страх и подспудное напряжение: он понятия не имел, чего следовало ожидать от внутренних помещений Знойного дворца. Особенно от покоев Вэнь Жоханя, где и располагалась опорная точка защитного барьера.

Чжулю буквально соткался за его плечом молчаливой тенью, легко подстроившись под торопливый шаг. Лису бросил короткий взгляд себе за спину, убеждаясь, что больше никто не спешил к ним присоединиться. За А-Нина вплотную взялась Вэнь Цин, так что его появления ждать не стоило, а Шэнь Юдао был торжественно выдан выходной с пожеланием хорошенько выспаться и позаниматься с Сюэ Яном, если выдастся возможность. Судя по тому, что А-Яна с самого завтрака не было ни слышно, ни видно, к просьбе об обучении отнеслись с куда большим вниманием, чем к приказу об отдыхе. Но не то чтобы Лису настаивал на обратном.

Улица встретила их тяжёлым влажным воздухом и угрожающе потемневшим небом: судя по всему, вот-вот должен был пойти дождь. Для снега здесь было слишком тепло, а вот ливень обещал быть хорошим. Жаль только, что в систему не была встроена функция предсказывания погоды: знать заранее, в какое примерно время грянет гром, было спокойнее, чем отправляться в полёт, рискуя вымокнуть насквозь прямо в небе.

Невольно поёжившись, Лису неторопливо обнажил меч и обернулся через плечо, убеждаясь, что Чжулю по-прежнему находится рядом. И пусть лицо заклинателя оставалось непроницаемым, всё же само его присутствие внушало немного спокойствия и уверенности.

— Ну, что, полетели? — улыбнулся Лису в попытке разбить установившуюся между ними тягостную тишину.

Чжулю отрывисто кивнул, однако не сдвинулся с места до тех пор, пока сам Лису не вскочил на меч и не поднялся в воздух. Только тогда он с помощью духовной энергии вытащил из ножен свой клинок и одним неуловимым движением взлетел, мгновенно оказываясь рядом.

Уже совсем привычный путь до Знойного Дворца они преодолели молча: Лису полностью сосредоточился на полёте, заодно изо всех сил пытаясь припомнить, в каком порядке ему следовало работать с опорной точкой барьера. Конечно, он прихватил с собой шпаргалки на тот случай, если всё-таки запутается, но хотелось надеяться, что в его памяти осталось хоть что-то полезное. И, к его вящему облегчению, нужная последовательность активации символов действительно выстраивалась, пусть и с некоторым усилием.

Прошло всего несколько дней, а резиденция Цишань Вэнь уже успела преобразоваться. Убрали все руины и остатки застывшей лавы, захоронили все найденные трупы, выгрузили на свободную площадку строительные материалы, которые понадобятся при восстановлении пострадавших помещений. Весь Знойный Дворец ещё чернел обожжённой землёй, однако порядка стало куда больше, а кое-где даже проглядывали совсем свежие участки стен и крыш. И слуг уже было куда больше: все, кто закончил приводить в порядок территорию у Безночного Города, постепенно перешли сюда, и теперь вокруг сновал целый рой людей, одетых в серые клановые одежды.

Лису, выделив из всей толпы глав Юэ и Сяо, направился сразу к ним, не теряя времени даром. «Близнецы» расположились почти у самого внутреннего барьера, и пока один из них обсуждал что-то с заглянувшим на огонёк главой Хэ, второй отдавал распоряжения слугам. Заметив приближение Лису, они отвлеклись от своих дел и поприветствовали его почти синхронным поклоном, радостно воскликнув:

— Молодой глава Вэнь, доброго дня!

Хэ Линьси же вежливо улыбнулся ему и произнёс чуть спокойнее:

— Молодой глава Вэнь, — и ни следа лёгкого заикания. Хотя, быть может, он начинал так говорить, когда нервничал, или же специально пытался показать себя более уязвимым, чем являлся на самом деле. Вне советов они не пересекались почти никогда, так что познакомиться нормально с главой Хэ всё никак не выходило, и нельзя было сказать наверняка, каким человеком он являлся на самом деле.

Впрочем, об этом можно было подумать и попозже. Сейчас имелись куда более важные — и, чего греха таить, едва ли не ужасающие — дела. Поэтому Лису коротким кивком поприветствовал всех и, не размениваясь на излишние упражнения в красноречии, тут же поинтересовался, откуда ему будет удобнее заходить. «Близнецы», мгновенно уловив его настрой, проводили его к той части барьера, которую безуспешно пытались взломать; на земле, если присмотреться, до сих пор были заметны лёгкие подпалины, оставшиеся от неудачных попыток прорыва.

— Не беспокойтесь, молодой глава Вэнь, — легкомысленно сказал Юэ Хо, в последний момент удержавшись от того, чтобы похлопать Лису по плечу. — Здания внутри не пострадали, так что вряд ли вы провалитесь сквозь пол. Максимум, что вам грозит, так это расчихаться от пыли, и то я не уверен, что она там есть.

— Опорная точка находится в комнатах главы клана, — напомнил более практичный Сяо Хо. — Печать должна быть достаточно крупной и располагаться на устойчивой поверхности, так что вы её не проглядите.

Лису кивнул им, мысленно сделав глубокий вдох. Хэ Линьси с любопытством поглядывал на них, но не спешил подходить ближе, держась на почтительном расстоянии ото всех. Взгляд отчего-то зацепился за золотую заколку, удерживающую частично собранные в пучок волосы: та поблёскивала какими-то драгоценными камнями, которые в здешних местах ещё не встречались. Поняв, что его сознание изо всех сил цепляется за неважные детали в попытке оттянуть неизбежное, Лису мысленно щёлкнул себя по лбу и развернулся обратно к барьеру.

Пространство перед самым его носом выглядело почти так же, как и везде, только ощущалось куда как более плотно и будто бы потрескивало напряжением. Лису вспомнил, с какой лёгкостью защита отшвырнула прочь одного из заклинателей, пытавшихся её взломать, и нервно сглотнул: повторить его судьбу и пропахать собственным телом хорошую такую траншею отчаянно не хотелось. Не удержавшись, он всё же оглянулся на всё ещё стоящего за его спиной Чжулю.

— Подождёшь меня здесь, — брякнул Лису, не зная, зачем озвучивает очевидное. В самом деле, где ещё Чжулю находиться, как не здесь? Во внутренние помещения он всё равно не попадёт, пока не перестроится защита, а в дом А-Нина возвращаться не станет точно.

Но Чжулю, словно бы поняв, что Лису пытался хоть как-то успокоить расшалившиеся вдруг нервы, только спокойно кивнул ему и ответил:

— Как прикажет молодой глава Вэнь.

Звук его низкого, чуть рокочущего голоса позволил наконец сбросить с плеч немалую часть напряжения и набраться смелости. Хотя и было глупо, наверное, бояться: в конце концов, вряд ли восставший из мёртвых Вэнь Жохань поджидает Лису в своей спальне, чтобы вцепиться ему в горло или оторвать голову. Опасности в главных помещениях никакой нет, но даже если разум прекрасно это осознавал, страх отчего-то всё никак не получалось преодолеть до конца.

В этих помещениях он пребывал за считанные часы до того, как оказаться в подземельях Знойного Дворца. И пусть сейчас большая часть подвалов была залита лавой, и туда точно не получится попасть, но один из входов в них находился здесь — как раз тот, через который волокли Лису. Именно поэтому ему было так страшно, хоть он и думал, что давно успел избавиться от этой боязни.

Медлить и дальше, однако, явно не стоило: на него уже поглядывали с заметным недоумением, не понимая, почему Лису так и продолжает оставаться на месте, и лишь Чжулю не реагировал практически никак. На мгновение промелькнула паническая мысль о том, не распознает ли барьер чужую душу в теле Вэнь Чао, но была выброшена из головы сразу же. Ну нет, он не станет накручивать себя ещё больше. И Лису, глубоко вздохнув и всё-таки зажмурившись, решительно шагнул вперёд.

Защита пропустила его без малейшего сопротивления: он не ощутил даже отголоска реакции на нарушение границы. Ни уплотнившегося пространства, ни прикосновения колючей энергии — ничего. Будто бы этот барьер был нарисован его воображением, а не существовал на самом деле. Подумалось даже, что это над ним так неудачно пошутили, но этот вариант был отметён сразу: во-первых, никто не посмеет в открытую издеваться над главой клана, во-вторых, Лису и впрямь чувствовал потрескивающее напряжение теперь уже спиной. Ну, ещё и Чжулю бы точно не позволил его одурачить, в этом сомневаться не стоило. Как бы он себя ни чувствовал сейчас, а репутация и безопасность «Вэнь Чао» для него всегда были в приоритете.

Что ж, по крайней мере, Лису не полетел спиной вперёд в ближайшую стену, и это уже прекрасно. Теперь осталось только найти нужные помещения в хитросплетениях бесчисленных коридоров и отыскать там одну из опорных печатей внутреннего барьера, которая своим видом слишком уж сильно напоминала стилизованный символ клана Цишань Вэнь. Ничего сложного, не правда ли? Особенно если при себе имеется схематичная карта помещений Знойного Дворца.

Лису, стараясь шагать уверенно, направился к главному входу, заодно пытаясь незаметно вытащить из рукава собственноручно нарисованный план резиденции. Вот только пальцы почему-то не натыкались на бумагу, как бы он ни старался. Уже скрывшись от наблюдающих за ним глаз за богато украшенными дверьми и обшарив все свои одежды более тщательно, Лису был вынужден признать одну вещь.

Он просто хронический неудачник. Забыть не только план Знойного Дворца, но и все составленные шпаргалки! Это надо просто умудриться так влипнуть. И где только, спрашивается, была его голова? Он же точно проверял свои рукава перед вылетом, по крайней мере, должен был…

Лису с силой хлопнул себя по лбу, вспомнив, что оставил всё в своей спальне, планируя зайти туда после кланового собрания. Но творящийся там беспорядок настолько его утомил, что он сразу отправился в резиденцию, спеша побыстрее разобраться с делами и освободить вечер. И вот теперь из-за собственной спешки он снова влип в неприятности, как будто жизнь его вообще ничему не учила. Вот уж действительно, горбатого и могила не исправит.

«Система, не можешь перенести сюда парочку схем?» — поинтересовался Лису, заранее зная, какой последует ответ.

[Опция телепортации не разблокирована. Откройте основную миссию второго уровня для того, чтобы разблокировать новые возможности и навыки]

Чего? Основная миссия второго уровня? Лису озадаченно уставился на выплывшее перед ним системное окно, мгновенно позабыв обо всех своих страхах. Но искусственный интеллект не добавил больше ничего нового, отмолчавшись даже на прямой вопрос. Быть может, снова глюк? Если так, то как-то многовато сбоев набирается в последнее время, и как бы ещё все эти программы не полетели окончательно.

Попытавшись представить, что будет с ним, если система окончательно рухнет, Лису поёжился и счёл за лучшее просто пойти в каком-нибудь направлении. Если уж и не сразу попадёт в покои Вэнь Жоханя, то хотя бы, возможно, увидит что-то знакомое и сможет сориентироваться. Всё лучше, чем стоять на одном месте и сокрушаться насчёт своей забывчивости.

Внутренние помещения Знойного Дворца и впрямь выглядели так, словно никакого извержения вулкана не было и в помине. Сдержанная роскошь, обилие красных оттенков, чёрно-золотые гобелены с вышитым на них клановым символом — и ни единого следа присутствия живой души. Даже пыли практически не виднелось, будто под защитным барьером застыло само время.

Лису медленно брёл по практически одинаковым переходам, зачарованно прослеживая кончиками пальцев линии искусной резьбы на стенах, задевая ладонями украшения и слушая издаваемый ими мягкий перезвон. Угадывалось на удивление много растительных и огненных узоров, переплетающихся друг с другом настолько искусно, что они казались практически едиными. Находились и гобелены — тяжёлые, крупные, изображающие какие-то неизвестные, но интуитивно угадываемые сюжеты. Охота на монстра, какое-то крупное пиршество, поклонение богине, окружённой огненным ореолом, — и та же богиня в свадебных одеяниях, стоящая рука об руку с высоким мужчиной. На многих гобеленах, выглядящих чуть старее остальных, фигуры заклинателей были затянуты в чёрно-золотые одеяния, но на других их изображали в знакомых бело-красных оттенках. Остановившись на последнем из сюжетов, где был вышит мужчина, восседающий на троне, у подножия которого находились сгорбленные фигуры поверженных противников, Лису всё же понял, что видел историю клана Цишань Вэнь. И история эта действительно впечатляла.

Слишком долго любоваться картинками он не стал, решив, что ещё успеет насмотреться на них и позже, и прошёл в высокую округлую арку, в которой был вырезан тонкий пламенный орнамент. Дальше коридор разделился на два направления: вперёд и налево, а по правую сторону начиналась небольшая открытая площадка, ведущая к зданию, расположившемуся среди потрясающего своей красотой сада камней. Сияющее белизной «полотно» с изящными дорожками чёрных, серых, зелёных, бурых оттенков — и, да, вкраплениями самого настоящего золота. Лису даже подобрал ближайший из ярко блестевших камушков, убеждаясь, что это и впрямь натуральный драгоценный металл, а не просто красиво украшенная галька. И, если приглядеться, все цветные вставки были не так просты: в зелёных и красных легко узнавался нефрит, а чёрные подозрительно напоминали обсидиан.

«Если ещё и бонсай окажется каким-то необычным, то я официально переезжаю к Вэнь Нину», — поёжился Лису, побоявшись даже представить, сколько денег всё это великолепие могло стоить. Раскидистое дерево в углу композиции, оставляющее приятную тень, выглядело вполне обычным, но проверять его явно не стоило — хотя бы ради собственного душевного равновесия.

Рассудив, что раз уж он всё равно сюда выбрался, то грех будет не заглянуть в находящееся здесь здание, Лису направился к входным дверям. К счастью, если там и имелись золотые элементы, то их было мало и в глаза они не особо бросались, но изящная резьба всё равно поражала своей детализированностью, местами даже складываясь в какое-то подобие иероглифов. Тёмно-бордовое дерево отозвалось покалывающим теплом в коснувшихся их ладонях, и перед глазами появилось системное окно — золотистое, украшенное какой-то жутко сложной рамкой, будто специально подстроившееся под здешний уровень пафоса и роскоши.

[Вы заходите в локацию «Покои главы Цишань Вэнь». Если продолжите, то не сможете покинуть её до того момента, как не измените параметры защиты. Желаете вернуться назад?]

Лису мысленно фыркнул: ну, да, как же, вернуться назад, по счастливой случайности наткнувшись на цель своего прибытия? У него хоть и имелась привычка совершать не самые разумные поступки, но не до такой же степени. Поэтому он отмахнулся от предупреждения и решительно шагнул внутрь. И замер, ослеплённый количеством вэньской символики.

Горящее солнце было повсюду: на огромных гобеленах, украсивших стены, на резных колоннах, даже на спинках низких диванчиков и кресел было вырезано именно оно. Приглядевшись к чайному столику, Лису совсем не удивился, увидев, что даже на сервизе находилась клановая символика, благо, что хоть сама столешница не содержала никаких рисунков, как, впрочем, и обивка мебели. Спокойные тёмно-бордовые оттенки пола, потолка и мебели позволяли хоть немного уравновесить изобилие повторяющегося орнамента, но золота здесь было столько, что эту комнату впору было показывать в музее. И так странно смотрелись здесь стебли бамбука, высаженные в широкие искусственные клумбы, но они привносили в обстановку хоть немного живого тепла.

Зал приёма гостей явно создавался для того, чтобы деморализовать возможного противника. Других объяснений такому огромному количеству изображений кланового солнца у Лису просто не находилось. Оставалось надеяться, что в других помещениях будет хоть немного спокойнее.

Отсюда вело множество дверей и одна арка, сквозь которую виднелась бумажная ширма с разлившимся на ней изображением горного озера. Первым делом Лису двинулся туда, полагая, что личные комнаты уж точно не останутся настолько открытыми.

Его предположения оказались верными: обогнув ширму, он оказался в рабочем кабинете. По крайней мере, на это намекал широкий массивный стол, стоящий почти в самом центре, а ещё — обилие книжных полок, буквально забитых различного вида свитками и книгами. Отчасти увиденное напоминало библиотеку в Пристани Лотоса, не считая явно отведённого для переговоров участка комнаты с довольно удобными даже на вид креслами. Здесь наверняка проводились личные встречи с доверенными лицами или даже советниками и решались важные вопросы: сама обстановка, выдержанная в сдержанной строгости, говорила именно об этом. И клановые символы в этом помещении тоже имелись, но не блистали золотом, а органично вписывались в общую атмосферу.

Здраво рассудив, что искомая печать может располагаться именно в рабочем кабинете, Лису принялся внимательно осматриваться. И чем больше на его глаза попадалось деталей, тем страннее ему становилось.

На первый взгляд, всё здесь содержалось в идеальном порядке: ровные пирамиды свитков, книги, плотно прилегающие друг к другу, иногда виднеющиеся на полках статуэтки без единой пылинки на них, тщательно вычищенная курильница для благовоний. Однако на рабочем столе виднелись застарелые следы чернил — совсем незаметные на тёмной древесине, но довольно отчётливые, если приглядеться. Одна из кисточек нефритового набора для письма так и лежала прислонённой к ёмкости для туши, внутри которой чернело засохшее пятно. За креслом обнаружился фарфоровый осколок, явно когда-то бывший кружкой из чайного сервиза, а на стене над ним едва заметно темнели потёки: очевидно, не все переговоры проходили мирно.

Вот только печать найти так и не удалось, хотя Лису проверил буквально всё, что только мог. Значит, следовало идти дальше.

В одной из стен обнаружилась тайная дверь, и Лису решил зайти туда: всё равно не было разницы, в каком порядке обыскивать комнаты, да и любопытно стало, с каким именно помещением был связан кабинет. Впрочем, о своём поспешном решении он пожалел почти сразу. Потому что там находилась спальня.

Вернее, даже не так: за дверью располагалось, можно считать, полторы комнаты, потому что одна только кровать тянула на полноценное помещение. Да и вела к ней резная арка, разграничивающая пространство на две зоны: рабочую, где имелся письменный стол, пусть и не такой массивный, как в соседней комнате, и предназначенную для сна. В стенах со стороны зоны для отдыха имелось ещё два прохода, один из которых наверняка вёл в ванную, и Лису не был уверен в том, что желает настолько близко познакомиться с бытом бывшего владельца этих покоев. Поэтому он сосредоточил всё своё внимание на здешней обстановке, надеясь, что отыщет опорную точку барьера тут.

Однако клановой символики или того, что её напоминало, никак не выходило разглядеть: в отличие от предыдущих комнат, в спальне практически не имелось узоров, рисунков и украшений. Даже громадная кровать, на которую не получалось посмотреть без некоторой робости, была застелена однотонным постельным бельём, и только на некоторых подушках изредка проглядывали линии драгоценных нитей.

Честно говоря, после кричащего богатства сада камней и зала для приёмов Лису ожидал увидеть что-то более… Яркое? Роскошное? Но точно не такое спокойствие оттенков, каким его встретила эта комната.

Он бросил взгляд на письменный стол, который, в отличие от находящегося в рабочем кабинете, выглядел чуть более заставленным. Помимо небольшого и практически скромного набора для письма, на нём располагалась пара широких и не слишком высоких шкатулок, явно предназначенных для хранения бумаги. Крышка одной из них была немного сдвинута в сторону, и из-под неё виднелся слегка помятый уголок какого-то послания. Поддавшись любопытству, Лису осторожно потянул за него — и судорожно вдохнул, узнав вдруг собственный почерк.

Это было письмо, написанное им накануне нападения на Безночный Город. Но что оно делало здесь, в личных комнатах Вэнь Жоханя, да ещё и в шкатулке? Странно…

Без особого интереса оглядев кривые и прыгающие во все стороны столбики своего послания — особо жалко выглядящие закорючки заставили его страдальчески поморщиться — и отложив его в сторону, Лису протянул руку к шкатулке и нерешительно замер, едва дотронувшись до прохладной поверхности кончиками пальцев. Имел ли он право влезать в личное пространство другого человека, даже если тот был мёртв? Как бы ему ни было интересно, вряд ли стоило заходить настолько далеко. Да и оправдать себя поиском печати бы не вышло: та наверняка не могла располагаться в нефритовой коробочке, какой бы ценной для владельца она ни являлась.

Но там находилось письмо Лису. Быть может, Вэнь Жохань собирал доказательства того, что в теле его сына находится иная сущность? И продолжал складывать сюда новые улики или по привычке, или всё-таки пытаясь разобраться в том, что происходило с «Вэнь Чао». Если так, то следовало немедленно уничтожить эти следы, просто от греха подальше.

Подталкивая себя такими размышлениями, Лису всё же открыл шкатулку, аккуратно положив тяжёлую крышку на стол. Внутри обнаружилось предыдущее его письмо — куда более аккуратное, но и написанное сухо, с едва ли не официальными выражениями. Вот только как-то многовато набиралось листов в стопке, куда больше, чем когда-либо отправлял Лису.

Однако это оказались и не его письма. Написанные резким, размашистым почерком, они вызывали недоумение криво построенными фразами, но практически идеальным начертанием иероглифов. Человек, создававший их, обладал твёрдой рукой и довольно хорошо владел грамотой, но не считал нужным — или попросту не умел — выражать свои мысли литературным языком. А ещё через каждое слово рассыпался перед адресатом в льстивых выражениях, что выглядело практически демонстративно, а вовсе не уважительно, как могло бы задумываться.

В самом верхнем письме отправитель жаловался на скуку в новом месте и хвастливо сообщал о том, что планирует отправиться на охоту — не ночную, а самую обычную, чтобы хоть чем-то себя развлечь. Ещё звучало недовольство угрюмой охраной, криворуким поваром и отсутствием хоть какой-то интересной компании. Но несмотря на то, что некоторые моменты в послании могли заставить, по меньшей мере, усмехнуться, Лису не ощущал ни капли веселья — лишь растекающуюся по телу ледяную дрожь.

Это было последнее письмо, написанное Вэнь Чао накануне собственной гибели.

И вся шкатулка полнилась то записками, то едва ли не полноценными сочинениями его авторства. Попадались и рисунки — от схематичных набросков до написанных тушью картин, изображающих то или иное место. Вид на Безночный Город, сад камней перед покоями главы клана, горное озеро — как бы не то самое, расположенное у тренировочного лагеря, какие-то незнакомые дворцы и сады. Почти все они были без подписи, часть из них даже оказывалась смята, словно бумагу сначала скомкали, а затем старательно разглаживали. На обороте некоторых из них виднелись иероглифы, оставленные всё той же рукой, что и письма.

«Уважаемому отцу от второго сына. Лето в Серебряном дворце», — на картине из дорогой бумаги.

«Какой скучный урок», — на измятом клочке со схематично нарисованной библиотекой.

«Папе от Чао-эр!» — неловкими иероглифами на вырванной из тетради странице, настолько старой, что даже взять её в руки было боязно.

На самом нижнем листе бумаги находился отпечаток детской ладони — такой крошечный, что он едва ли не тонул в мужской руке. И рядом с ним были буквально накаляканы крупные, кривые символы, чем-то даже смахивающие на почерк Лису. Но изображение отчего-то размывалось настолько сильно, что даже прочитать их не удалось.

Только когда на пожелтевшую от времени бумагу упала прозрачная капля, а грудь стиснуло от недостатка воздуха, Лису вдруг понял, что плачет. И растерянно провёл пальцами по мокрой щеке — прямо по бугристой линии шрама, стирая ещё тёплые слёзы.

Он держал в своих руках не просто никому не нужные записки — вокруг него были разбросаны кусочки чужой жизни, разрозненные, местами совсем неаккуратные и даже откровенно похожие на мусор, но отчего-то бережно хранимые в самом защищённом месте, в личных комнатах Бессмертного Владыки, куда не было доступа никому из посторонних. И так странно, так неправильно, так нелогично, что среди этих писем находились и те, что были написаны чужим, чуждым этому миру человеком.

Осознание впилось в Вэнь Лису стальными когтями, пронзив грудь до самого сердца.

Вэнь Жохань и впрямь считал его своим сыном. По-настоящему обманулся этой иллюзией, криво отыгранной ролью, действительно поверил в то, что мучил собственного ребёнка, которым безумно дорожил — и все эти письма и рисунки были тому прямым доказательством. Равнодушный родитель никогда не стал бы хранить всё это, да ещё и в драгоценной шкатулке, стоящей в личных покоях. Отец, не испытывающий и толики привязанности к своему ребёнку, просто не видел бы смысла копить лишний мусор, избавляясь от всех этих мелочей при первой же возможности, — Лису знал это на собственном опыте.

И поэтому ему было так больно сейчас. Видеть послания, записки, наброски, картины — и понимать, что привязанность эта никогда не стала бы принадлежать ему. Осознавать, насколько отвратительна вся его фальшь, само его желание ощутить тепло, предназначенное не ему.

Всем этим письмам, созданным подделкой, было не место среди памятных сокровищ. Однако Лису не мог, не имел права избавляться от них. У него даже скомкать не вышло последнее своё послание: пальцы будто судорогой скрутило, едва раздался отчётливый хруст бумаги. Словно сам владелец этой шкатулки не позволял ему портить её содержимое, пусть часть его была достойна только сжигания в пламени.

Лису низко склонил голову, изо всех сил прикусив нижнюю губу. Резкая боль немного отрезвила его, позволив вспомнить о том, ради чего он пришёл сюда. Не из-за чужих-своих писем, а для поиска печати. И больше ни для чего. Как только будет найдена опорная точка барьера, он покинет эти покои и никогда в них не вернётся — пусть статус и обязывал поступить иначе. Но Лису понимал, что просто не сможет жить здесь, среди этого контраста кричащей роскоши и выдержанной строгости, в следах воспоминаний, принадлежащих не ему. Это выше его сил.

Собрав всё ещё подрагивающими руками все разбросанные листы и сложив их в прежнем порядке, Лису осторожно поместил их обратно в шкатулку, аккуратно опустив крышку на полагающееся ей место. Стараясь дышать глубоко и размеренно, он окинул ещё одним взглядом всё пространство спальни и, не обнаружив ни единого следа печати, медленно, с трудом переставляя почему-то враз потяжелевшие ноги, вышел в зал для приёмов.

Вызывающая яркость вновь ослепила его, но не так сильно, как при первом взгляде — отчасти из-за того, что Лису не решался поднимать глаза выше пола. Внутри всё дрожало, выкручивало наизнанку, оцарапывало сотнями мелких когтей, и вся эта буря непонятных переживаний мешала толком сосредоточиться. Поэтому он уселся на пол прямо там, где стоял, и принял позу для медитаций, надеясь, что это хоть немного поможет привести мысли и чувства в порядок.

Он пытался не думать ни о чём, но не то чтобы его усилия приносили хоть какие-то плоды. Ему вспоминалось всё, что было связано с Вэнь Жоханем — и большая часть пережитого вызывала лишь ужас и липкий страх. И тем не менее…

Этот человек собирал всё, что отдавал или дарил ему сын — младший, даже не наследник. Он готов был пойти на что угодно для того, чтобы вернуть своего ребёнка — пусть это и могло нанести непоправимый вред им обоим.

Лису знал его как неоправданно жестокого тирана по новелле — и на удивление привязанного к семье родителя в этой жизни. Вэнь Жохань ужасал, однако ненавидеть его не получалось. Не выходило даже отнести его к категории абсолютного зла, избавление от которого должно приносить облегчение всем положительным героям. И не потому что он не совершал истинно злых поступков — совершал, да ещё и получал от этого явное удовольствие, а просто…

Не бывало в реальности ничего абсолютного. А этот мир для Лису уже давно стал самым настоящим. Ни Вэнь Жохань, ни Вэнь Чао не могли и в самом деле быть людьми, для описания которых хватало одного слова. Однако даже если разум это понимал, каждый раз, когда Лису находил что-то, выбивающееся из сложившихся образов, он испытывал нечто сродни шоку.

Вэнь Чао мог быть сколь угодно мерзким самовлюблённым засранцем, но в то же время обладать не таким уж незначительным талантом к живописи и довольно забавной манерой оставлять на уголках писем угольные карикатуры. Вэнь Жохань мог быть кровожадным деспотом, мечтающим поработить мир, но одновременно искренне любить своих детей и заваливать их дорогими вещами — то ли в попытке подчеркнуть их статус, то ли просто не зная, как ещё выразить свою привязанность. И одни характеристики совершенно не противоречили другим, только дополняли друг друга.

Жаль только, что Лису уже не представится возможности проверить свои предположения и понять, какими же людьми они являлись на самом деле. Да и нужно ли это ему сейчас? Сколько бы вопросов у него ни вызывало прошлое, нынче следовало сосредоточить своё внимание на проблемах настоящего и будущего. А построить различные теории можно и позже.

Поняв, что медитация завела его мысли в какие-то дебри, Лису открыл глаза и неожиданно увидел, что на полу тоже имеются какие-то линии, не слишком заметные с высоты его не такого уж выдающегося роста. Символы настолько хорошо сливались с тёмным цветом древесины, что различить их получалось с небольшим трудом: пришлось хорошенько постараться, чтобы найти удобный угол для обозрения и разобраться, в какой рисунок они складываются. И когда картинка сложилась воедино, Лису готов был стукнуться лбом об пол, что он немедленно и сделал.

Так печать всё это время находилась у него буквально под ногами! Но из-за того, что сама её форма напоминала клановый символ, она успешно терялась на фоне десятков, если не сотен пылающих солнц в этом помещении. Вот уж действительно, наилучшее хранилище тайного — самое видное место во всём доме.

У Лису, впрочем, не хватало сил ни на самоиронию, ни на восхищение простейшей хитростью создателей барьера: куда сильнее ему хотелось покинуть эти комнаты и никогда больше сюда не заглядывать. Поэтому он коснулся ладонью центра печати и влил в неё немного духовной силы, как раз столько, чтобы линии рисунка засветились, и над ними можно было поработать. Записанная некогда последовательность действий вспоминалась на удивление быстро, и Лису ловко перестраивал потоки энергии, почти не задумываясь над тем, как легко это у него выходит.

Перед своими глазами он видел не золотистые отсветы вырезанных на полу символов, но строчки чужих писем, линии чужих рисунков. И ему хотелось убежать от них, скрыться, чтобы никогда не вспоминать, не травить душу их существованием. Потому что они — самая веская улика поддельности нынешнего главы Вэнь. И они же — единственное, что осталось от настоящего Вэнь Чао.

Наверное, легко было бы просто сжечь эту бумагу, избавив себя от опасности быть когда-нибудь раскрытым. Но Лису не мог. Просто не мог обойтись так с чужой памятью, чужой жизнью — а потому запечатывал эти покои, оставляя их тем местом, куда сможет войти только он сам.

Неприступная защита, окружавшая внутренние помещения Знойного Дворца, наконец, вернулась в своё мирное состояние. Вот только буря в душе Вэнь Лису вновь начала разрастаться, угрожая захлестнуть его с головой.

Оставляя за спиной покои Вэнь Жоханя, он уже знал, что вернётся в них вновь — на правах не хозяина, но незваного гостя. И следы чужой жизни, от которых он пытался сбежать сейчас, обязательно его дождутся.