С самого утра лил дождь, да ещё и настолько сильный, что даже по открытому переходу между постройками нельзя было пройти, не вымокнув насквозь. Под монотонный шум ливня больше всего на свете хотелось спать, а не вникать в бумажки, но Лису, к сожалению, никто выбора не предлагал: перед грядущим собранием ему необходимо было разобраться со всеми пришедшими отчётами и составить план обсуждения. Поэтому он с упорством, достойным лучшего применения, корпел над расшифровкой иероглифов и выписывал на отдельный лист вопросы, которые нужно было поднять. А вопросов этих накапливалось предостаточно, будто у всех внезапно образовались какие-то проблемы и неурядицы, с которыми никак нельзя было справиться в одиночку.
Выписав очередное «разобраться с нечистью в энном поселении», Лису с тяжёлым вздохом отложил кисть в сторону и потянулся, разминая шею и спину. От однообразных отчётов, написанных будто под копирку, у него уже начало рябить в глазах, так что требовалось сделать хотя бы небольшой перерыв.
Честно говоря, он даже представить не мог, что заклинатели одного из сильнейших кланов окажутся настолько беспомощными: будто маленькие дети, они просили подмоги на борьбу с любой мелочью, с которой в оригинальной новелле спокойно расправлялся Вэй Усянь. В одиночку. Здесь же для уничтожения пары болотных призраков потребовались усилия двух отрядов, да ещё и не обошлось без парочки ранений по собственной глупости и невнимательности. У Лису просто не находилось слов от такого контраста, и он понятия не имел, как с этой проблемой бороться. Требовалось полностью перепроверить всю систему обучения молодых адептов, но как прикажете ему влезать в то, в чём он даже наполовину не разбирался? А после истории с письмами было боязно доверять такое ответственное дело кому-либо ещё, да и Лису воочию хотелось увидеть, как именно преподавались ученикам различные заклинательские науки.
Помимо явного недостатка умений и знаний, адепты Цишань Вэнь обладали ещё одним не самым лучшим качеством. Они были просто ужасно расточительными. Даже на обычные ночные охоты у них уходило столько материалов, сколько самому Лису хватило бы на неделю, а ведь он сам являлся не самым сильным заклинателем. А ещё они останавливались в самых дорогих гостиницах и ни в чём себе не отказывали, что тоже порождало огромные траты. Ночевать на простых постоялых дворах или под открытым небом, как большинство охотников? Что вы, это ведь совсем не по статусу! Члены величайшего из всех орденов просто не могут пользоваться теми же удобствами, что и простые смертные, и неважно, что тратится во много раз больше, чем возвращается в казну.
Иногда Лису хотелось просто плюнуть на всё и переложить хотя бы половину своих обязанностей на советников: в конце концов, для чего-то же все эти помощники ему нужны, верно? Но совесть — и отчасти ослиное упрямство — не давала бросить дела на середине пути, пусть даже и приходилось буквально хоронить себя в работе, параллельно постигая все науки, необходимые любому начальнику. И хотя он знал, что мог бы доверить кое-что Вэнь Мину и Фань Сяомин, ему хотелось сначала разобраться во всём самому, чтобы потом знать, на что обращать внимание.
В общем и целом, будни главы клана полнились монотонным однообразием, на фоне которого терялось практически всё. После подслушанного разговора Чжулю и Вэнь Нина Лису ещё хотел побеседовать с кем-то из них, но затем на востоке случилось небольшое восстание, и стало резко не до выяснения личных вопросов. Недавно присоединённые территории, почуяв слабину нового главы Цишань Вэнь, решили воспользоваться возможностью и вновь вернуть себе независимость — где уж тут найти время и силы для разговоров по душам?
Знойного дворца Лису не покидал, но всё равно набегался порядочно, пытаясь погасить конфликт. Идти наипростейшим путём силового подавления восстания ему не хотелось, так что он взвалил на себя дополнительную головную боль, налаживая контакт с тамошними заклинателями. Те идти ему навстречу отказались, но соизволили согласиться высказать всё на ближайшем клановом собрании — стало быть, сегодняшнем. Так что Лису заранее предвкушал, сколько сил из него вытянут бессмысленные препирательства и выяснения отношений.
Прошло всего-то несколько недель его условного правления, а методы Вэнь Жоханя уже перестали казаться такими уж бесчеловечными. Ему, по крайней мере, и слово поперёк сказать опасались, не то что требовать чего-либо. Но то были лишь пространные рассуждения, ведь Лису понимал, что у него ни за что бы не вышло общаться с людьми на языке силы.
Вздохнув ещё раз, он прикрыл глаза и отклонил голову назад, прислушиваясь к шуму дождя. По макушке дохнуло лёгкой прохладой, и Лису зажмурился, представив отчего-то, что это чьи-то пальцы, мягко касающиеся его волос. И если отклониться ещё немного, то можно упереться в твёрдую грудь и тихо выдохнуть, когда тёплые руки снимут с головы золотую заколку и освободят волосы, стянутые в высокий пучок, пройдутся ногтями по коже головы, прочёсывая непослушные пряди, нажмут подушечками пальцев, массируя затылок и виски…
Картинка, нарисованная воображением, показалась такой настоящей, что Лису отклонился ещё — и вздрогнул, услышав вдруг чей-то голос:
— Молодой глава Вэнь.
В лицо плеснуло стыдливым жаром, и Лису мгновенно выпрямился, избавляясь от неуместных мысленных образов. Пытаясь сделать вид, что это не он только что едва не упал на спину, чересчур замечтавшись о чьих-то прикосновениях, Вэнь Лису нарочито неторопливо перевёл взгляд на проход между резными ширмами, отграничивающими его рабочее пространство. Шэнь Юдао, позвавший его, тут же отвёл взгляд — даже, пожалуй, чересчур поспешно.
— Что такое? — получилось куда более требовательно, чем хотелось бы.
Но заклинатель, услышав повелительные нотки, тут же посерьезнел и разве что по струнке не вытянулся; от неловкости в его движениях не осталось ни следа.
— Подошло время кланового собрания, молодой глава Вэнь, — отозвался он так, будто зачитывал рапорт. — Вы просили напомнить вам.
Серьёзно, уже? А показалось, будто завтрак прошёл считанные минуты назад. Да и Лису не помнил, как обедал, но само то, что в желудке ощущалась приятная тяжесть от еды, намекало, что чем-то перекусить он всё равно умудрился.
«С ощущением времени у меня нынче просто беда», — вздохнул он, устало потерев лоб. Собственная рассеянность не стала для него новостью, но всё же порядочно действовала на нервы.
— Хорошо, спасибо, — Лису коротко кивнул и, едва сдержав широкий зевок, поднялся на ноги.
Шэнь Юдао лишь уважительно поклонился ему в ответ и, подождав немного, пока его всё ещё сонный глава покинет своё рабочее место, встал за его плечом. Лису лишь тоскливо вздохнул, мысленно понадеявшись, что Чжулю закончит перетряхивать слуг Знойного дворца к завершению кланового собрания, и с ним получится увидеться хотя бы ненадолго. И пусть они по-прежнему не обменивались никакими словами, за исключением необходимого минимума, одно присутствие Вэнь Чжулю позволяло ощутить себя немного спокойнее и увереннее.
В резиденции Цишань Вэнь царило небывалое затишье: обычно краем глаза всё равно улавливалось чьё-то движение или присутствие, но сейчас просторные коридоры дворца оказались абсолютно пустыми. То ли всё дело было в дожде, то ли Чжулю чересчур ответственно подошёл к просьбе Лису выяснить, благодаря кому его личная переписка могла попасть в чужие руки, но такой Знойный дворец производил довольно мрачное впечатление. Залёгшие в глубине переходов и в узорах стен тёмные тени, казалось, пристально следили за каждым шагом и тянули свои скрюченные лапы к тем, в ком ещё теплился огонёк жизни. И пламя свечей, подрагивающее в такт всё усиливающемуся свисту ветра за стенами, лишь добавляло ломаных линий и леденящей крови жути всему происходящему.
На мгновение Лису даже пожалел, что вообще выбрался из библиотеки. И с каждым шагом, приближающим его к тронному залу, удушающее предчувствие надвигающейся катастрофы лишь сильнее стискивало его грудь. Даже Шэнь Юдао осматривался чуть настороженно, держа правую руку рядом с мечом.
«Может, ещё не поздно сбежать?» — нервно усмехнулся Лису, остановившись у массивных дверей. Вырезанный на них позолоченный дракон встретил его привычным свирепым взором.
[В рамках Вашей новой роли отступление невозможно], — вдруг подала признаки жизни система.
«Отлично, раз ты здесь, то и впрямь случится нечто гадкое», — настроение, и без того не блещущее оттенками радости, испортилось окончательно.
[Произвести оценку шансов неблагополучного исхода предстоящего события?]
Нет, эта машина точно над ним тонко издевалась. Мысленно фыркнув на столь щедрое предложение окончательно вогнать его в уныние, Лису решительно толкнул двери, буквально врываясь в тронный зал.
Несмотря на обилие источников света, помещение утопало в зловещих тенях. Трон главы клана, стоящий на возвышении, казался и вовсе погруженным в сплошную темноту, резко отделяясь от пространства, заполненного местами членов кланового совета. Вопреки обыкновению, люди, заполнившие зал, практически не переговаривались, а при появлении Вэнь Лису угас даже тихий шёпот, вьющийся у самых стен. И в глазах практически каждого заклинателя, присутствующего здесь, горела настороженность — неправильная, граничащая с едва ли не ненавистью. Или это просто было зловещей игрой отсветов артефактного пламени?
Лису практически взлетел на ступени своего трона, привычно поёжившись от прикосновения к ледяным вставкам золота. Все советники и главы вассальных кланов встали, приветствуя его уважительным жестом, и только несколько человек почти не склонили головы.
— Приветствую вас на сегодняшнем собрании, — голос Вэнь Лису разнёсся по тронному залу, но эхо его поглотил монотонный шум дождя. — Займите свои места, и начнём.
Сложно было определиться, с чего именно стоило начать, но Лису решил в первую очередь разобраться с мирными вопросами, а уже затем выяснять отношения с кланами, желающими отделиться. Поэтому он завёл речь о ночных охотах, вернее, о том, что адепты Цишань Вэнь почти совсем не справляются со своими обязанностями.
— Затраты на размещение и расходные материалы в несколько раз превышают доходы от деятельности заклинателей, — он взял в руки таблицу, начерченную им для наглядности. — Вы сами можете в этом убедиться. За последние три месяца нашими адептами не было очищено и четверти земель, подвергшихся нападениям нечисти в эту зиму, но затраченных ресурсов хватило бы на целый год содержания армии.
В зале послышался недовольный гул: как обычно, подобные претензии не оставили равнодушным никого из собравшихся. Со своего места поднялся глава Мин, и возмущённые голоса утихли в ожидании почти привычной жаркой дискуссии между вторым советником и главой клана.
— Глупо экономить на расходных материалах, — обрубил Мин Юйлун, как и обычно, не размениваясь на вежливость и церемонии. — Один лишний талисман может спасти жизнь, а любая жизнь дороже каких-то бумажек.
— Это, безусловно, так, глава клана Мин, — кивнул Лису, положив листок с таблицей на свой стол. — Я не предлагаю урезать жизненно необходимый минимум, мне хочется лишь оптимизировать весь процесс. И начать следует с отказа от излишеств.
Второй советник лишь громко фыркнул, скрестив руки на груди, и поглядел на лежащую перед Вэнь Лису бумажку с нескрываемой брезгливостью.
— Понятия не имею, что значит это ваше «оптимизировать», — скривился он, — но какие именно излишества вы имеете в виду?
— Дорогие гостиницы, — принялся перечислять Лису, нисколько не смутившись случайной оговорки. — Слишком большой запас провизии. Лишние талисманы и прочие расходники, которые не используются неделями, если не месяцами, и неизбежно портятся.
Глава Мин прищурился, обдумывая его слова, и слегка склонил голову набок. Его упрямый вид, впрочем, лучше любых слов указывал на то, что мнение этого человека не изменилось ни на йоту, и не факт, что переубедить его получится с первого раза. Но это не значит, что стоило сдаться, не попробовав пробить эту стену с одного удара.
— Отдых в тёплой удобной постели необходим любому воину, чтобы у него имелись силы сражаться с тёмными тварями, — бросил Мин Юйлун, не меняя своей позы. — На провизии экономить ещё более глупо, чем на талисманах: никогда не угадаешь, сколько дней понадобится для истребления нечисти, и никто не застрахован от попадания в ловушки, в том числе пространственные. Расходниками пользуются все без исключения, и я ещё не видел ни одного заклинателя, у которого было бы их слишком много. Не вижу ни единого способа осуществить вашу «оптимизацию» без ущерба для людей, молодой глава Вэнь.
Лису кивнул, принимая его аргументы. И хоть ему хотелось сказать, что тёплая удобная постель не обязательно имеется только в самом дорогом постоялом дворе в городе, вступать в полемику он желанием не горел. Было достаточно и того, что к их диалогу прислушивались все остальные члены совета, а, значит, хотя бы пара полезных мыслей у них должна отложиться.
— Хорошо. Раз мы не имеем права экономить на содержании адептов, тогда стоит улучшить качество их работы, — Лису постарался принять более расслабленное положение, хотя под пристальным взглядом второго советника сделать это было весьма непросто. — Может, у вас есть какие-то идеи, глава Мин? Или у кого-нибудь ещё из присутствующих? Потому что оставлять ситуацию в её нынешнем плачевном состоянии я не намерен.
Мин Юйлун дёрнул уголком губ, но не стал ничего отвечать. Лишь размашистым шагом подошёл к Вэнь Лису и, дождавшись разрешающего кивка, с видимым пренебрежением подхватил листок с таблицей.
— Стоит ли мне расценивать ваши слова как приказ, молодой глава Вэнь? — поинтересовался он, окинув написанное мимолётным взглядом. На мгновение показалось, будто в его глазах промелькнуло нечто сродни одобрению: масштаб работы, проделанной ради составления этой таблицы, явно не оставил заклинателя равнодушным.
Лису пожал плечами.
— Можете расценивать это так, как вам будет угодно, глава Мин. Я предпочитаю называть это просьбой, и буду очень признателен, если вы предложите несколько идей.
Советник, хмыкнув, коротко поклонился ему и направился к своему месту под всеобщее молчание, отдающее лёгким недоумением. Похоже, все, включая самого Лису, ожидали более яростного спора, но этот разговор куда сильнее походил на нормальное обсуждение, чем можно было надеяться. Или эта проблема волновала Мин Юйлуна тоже, или же он проникся хотя бы толикой уважения к новому главе Цишань Вэнь, однако факт оставался фактом: они оба смогли услышать друг друга. А большего пока и не требовалось.
Откуда-то из зала вдруг послышался смешок — неуместный и откровенно издевательский, мгновенно испортивший всю мимолётную радость от небольшой победы. Долго искать источник звука не пришлось: глава одного из восточных кланов поднялся сам, презрительно усмехнувшись Лису.
— Красиво говорите, молодой глава, — выплюнул он, вальяжно проходя в центр зала. — Кто бы мог подумать, что вы так быстро научитесь складывать слова в такие восхитительно бессмысленные предложения.
Лису прищурился, но больше ничем не выдал своего раздражения от этого откровенного хамства. Вскинувшего было голову Вэнь Мина он остановил коротким жестом, а себя заставил сохранить расслабленную позу.
Началась самая сложная часть собрания, пусть и раньше, чем он рассчитывал. Он надеялся решить ещё пару насущных проблем до начала грызни с лидером взбунтовавшихся заклинателей, но, похоже, это придётся отложить до следующего совета.
— Что же вам не нравится в моих словах, глава Шэ? — Лису мысленно поблагодарил систему за всё ещё высвечивающиеся над головами присутствующих подсказки, потому что имя этого человека напрочь вылетело у него из головы. — И вам не кажется, что вы позволяете себе лишнее?
На молодом лице мужчины, имеющем смутные птичьи очертания, появилась досада. Он остановился почти у самого трона главы клана и, похоже, его не устроило, что ему по-прежнему приходилось задирать голову, чтобы посмотреть Вэнь Лису в глаза. Рослый Мин Юйлун подобных неудобств не испытывал, зато глава Шэ, похоже, оказался уязвлён таким положением.
— Вы слишком много болтаете попусту, — фыркнул он, высоко вздёрнув подбородок. — Решаете какие-то мелочные проблемы, лишь бы сделать вид, что занимаетесь хоть чем-то. Пока ваши адепты терпят нападки других кланов, вы умасливаете торгашей и трясётесь над каждым цянем! А теперь хотите сделать их положение ещё хуже? Ни я, ни мои люди не подписывались на то, чтобы какие-то крестьяне смотрели на них свысока!
«Да ты вообще ни на что не подписывался, а продавал собственный клан, чтобы выбить себе наиболее выгодное положение», — мысленно поморщился Лису, но внешне сумел сохранить равнодушно-вежливое выражение лица.
— «Какие-то крестьяне», глава Шэ, выращивают рис, которым вы питаетесь, добывают рыбу и мясо, которое в изобилии водится на ваших столах, обеспечивают вас одеждой, оружием и крышей над головой. Хотите сказать, они не заслуживают уважения за свой труд?
Его слова, похоже, совсем не произвели на этого человека хоть какого-то впечатления: презрение только сильнее отпечаталось на его птичьем лице, сделав его вовсе неприглядным.
— Труд — это их обязанность! — выплюнул он. — А вам следовало бы больше внимания обращать на проблемы ваших людей! Тогда бы никто не стал восставать против вас.
Лису крепко стиснул зубы, но был вынужден проглотить этот выпад. Ему следовало сохранять спокойствие. Только так получится выбраться из этой ситуации без потерь. И хотя в животе предупреждающе потеплело, а вены обожгло искрой духовной энергии, он заставил себя подавить раздражение. Будет довольно обидно, если он порушит свою многодневную работу по налаживанию хоть каких-то контактов с бунтовщиками неуместной вспышкой эмоций.
— Вы уводите рассуждения совсем в другую сторону, — сказал Лису с хладнокровием, удивившим его самого. — Изначально вы говорили, что вам не нравятся мои слова. Только ли поэтому вы желаете отделить свою территорию, или есть более подходящая причина?
Вот чёрт. Он задал вопрос в куда более агрессивном тоне, чем собирался. Глава Шэ, разумеется, сразу это почувствовал — и оскалился в ответ.
— Вот о чём я говорю! — воскликнул он, махнув рукой. — Так ли должен глава клана разговаривать со своими людьми? Вы со слугами обращаетесь с большим почтением, чем с любым из нас! Чуть что случись у них — вы сразу находите решение, а к нашим мольбам остаётесь глухи!
«К мольбам? О том, чтобы я выдал вам больше золота на всякую чушь?» — хотел было рыкнуть Лису, но заставил себя промолчать. Только крепче стиснул пальцами подлокотники трона, пытаясь хоть так удержаться от необдуманного ответа. Он должен сохранять хладнокровие. Все эти глупые, беспочвенные обвинения не заденут его, не вызовут той реакции, на которую так рассчитывал глава Шэ.
Взгляд помимо воли скользнул в сторону, к пустующему месту Фань Сяомин. Находись она здесь, подобной ситуации бы даже не возникло, но Лису и сам уже должен научиться с честью выдерживать чужие нападки.
К сожалению, это движение не осталось незамеченным.
— Вы даже сейчас меня не слушаете! — окрик главы Шэ заставил его вздрогнуть. — И ещё спрашиваете, почему я не желаю находиться в подчинении у вас? Вы приведёте этот клан к пропасти, отдав его на растерзание стервятников, и я не собираюсь в этом участвовать!
К пропасти? Да он всеми силами пытается спасти эту толпу чересчур распоясавшихся «властителей мира»! От всех несправедливых обвинений Лису на мгновение словно оглох — и вдруг с пугающей ясностью услышал шепотки, гудящие над отдалёнными столиками.
— Верно, верно…
— Ланьлинские павлины уже нас ни во что не ставят, а что будет дальше?
— Мелочь из Гусу посмела тявкнуть, мол, это мы привели на их территорию Чёрный шёпот! Разве такое бывало раньше?
— И без того денег не хватает, а тут ещё…
Чужие слова наслаивались друг на друга, торча во все стороны уродливыми обрывками незаконченных предложений, множились, рождая в голове звенящий гул.
— Урезать расходы, тоже мне! А когда он захочет урезать людей?
— Хочет бросить нас на растерзание своим дружкам!
Горло стиснуло желанием рявкнуть на них всех, призывать к порядку, но Лису отчего-то мог только слепо смотреть вперёд и впитывать в себя каждое слово, рассеивающееся в пляшущих тенях свистящими отголосками.
— Слышали? Другие кланы…
— …спутался с врагами…
— …отказывается от мести — и неудивительно…
— …чего вообще можно ожидать…
В полуразборчивом шёпоте вдруг промелькнуло слово — и отразилось от стен тысячами звенящих осколков.
— …от отцеубийцы?
Это стало последней каплей. Довольно. С него — довольно.
Раскалённый жар плеснул в грудь — и хлестнул яростными волнами ужаса, заставив пламя свечей и бумажных фонариков взвиться к самому потолку. Кто-то закричал, кто-то свалился на пол, кого-то и вовсе смело к стене; лишь единицы остались на своих местах, смертельно побледнев и схватившись за оружие.
В тронном зале разразилась гнетущая тишина — и голос Вэнь Лису, неестественно спокойный и буквально прибивающий к земле, отдался в ней рокотом далёкого грома.
— Не желаете оставаться в клане под моим управлением? Что ж, прекрасно. Вас никто не удерживает. Вы можете вернуть свою независимость, — он поднялся на ноги, окидывая притихших, дезориентированных советников тяжёлым взглядом. — Я дам свободу каждому, кто её пожелает. Однако. Вы лишитесь любой поддержки Цишань Вэнь, вам будет запрещено вторгаться на территорию моего клана с любыми намерениями, кроме мирных, на протяжении пяти лет. И обратно принят не будет никто. Нарушите мирное соглашение — будете стёрты с лица земли. Если так желаете освободиться — подавайте мне письменное прошение и заключайте контракт. На этом — всё.
Лису посмотрел на Вэнь Шэнли, ожидая увидеть торжество в его глазах, но лицо первого советника выражало только безотчётную панику. Не перед «Волнами ужаса» — перед крушением дела всей его жизни. И тот же страх разгорался в глазах других советников, тех, что находились ближе всего к Бессмертному Владыке.
Тошно. Невыносимо. Отвратительно. Они все проверяли его на прочность — так чего испугались сейчас? Или не ожидали, что он сорвётся настолько быстро?
Что ж, им стоило порадоваться своей победе. Потому что больше терпеть уже невыносимо — да и незачем. Вот только торжества не было заметно даже у тех, кто этой вспышки добивался. Глава Шэ и вовсе оказался на полу, жалкий и съёжившийся от ужаса, ещё больше ставший похожим на обглоданный птичий труп.
В теле взревела сила, яростная, неконтролируемая. Лису хотелось что-нибудь ударить, сломать, разрушить, сжечь — и он бросился прочь из тронного зала, задыхаясь от ярости.
Он злился не на других, нет. Он злился на себя. За то, что не выдержал, что собственными руками разрушил всё, что пытался сохранить, что повёлся на чужие гнусные слова, что…
Что просто оказался не настолько силён, как ему казалось.
Он нёсся через коридоры Знойного дворца, совершенно не разбирая дороги. Кажется, кого-то едва не толкнул плечом, но даже не притормозил, услышав оклик — его жгла изнутри, раздирала на клочья жажда уничтожения. И она вырывалась наружу вспышками жара, разгоняя тени — и раззадоривая их всё больше, заставляя тянуться к нему изломанными конечностями, скалить острые зубы в предвкушении лёгкой добычи.
Пламя ревело в его меридианах — и Лису зарычал в унисон, кулаком вынося какую-то дверь. Боли от удара он даже не почувствовал, только тряхнул ссаженной в кровь кистью, избавляясь от мерзкого ощущения влаги на разгорячённой коже.
Он ворвался в комнату, врезавшись в стол со всего маху и едва не перевернув его, схватил чернильницу и швырнул её в стену — прямо в висящие на ней парные мечи. Ураганом смёл всё содержимое книжных полок, разметав тысячи листов, схватился за меч…
И, вдруг резко обессилев, рухнул на колени прямо посреди устроенного им хаоса.
Глаза пекло от слёз, горло царапало спазмом, а в голове всё плыло, подёрнувшись жарким маревом. Под пупком не просто тянуло — жгло болью, а грудь будто разрывали изнутри десятки острых клинков. И столь же внезапно, как и ярость, на него вдруг навалилась апатия.
Он не справился. Не смог удержать то, что ему доверили. Дал слабину, сорвался из-за какой-то мелочи — и проиграл, окончательно и бесповоротно проиграл.
Чжулю не простит ему этого. Фань Сяомин — тем более. Он лишился не просто какой-то части территорий, он потерял гораздо больше, чем мог осознать.
Что же… он натворил?
Меч выскользнул из задрожавших пальцев, и Лису впился ими в собственные волосы, крепко зажмурившись, кусая губы до крови, чтобы сдержать рвущийся наружу вой. Достаточно истерик. Достаточно эмоций. Он не должен был так срываться, ему нельзя было так вести себя, он обязан вернуться обратно и попытаться всё исправить — и неважно, кем ему придётся себя выставить.
Он должен, должен, должен…
— Молодой глава Вэнь!
Чужой — нет, родной, пробирающий до глубины души — голос ударил наотмашь, крепкая хватка на плечах обварила кипятком. Лису вздрогнул, отшатываясь, не желая, чтобы его видели в таком состоянии, но ему не позволили, крепко притиснув к себе. А затем в губы ткнулось ледяное гладкое горлышко пузырька, и в носу защипало от резкого травяного запаха.
— Выпейте, вам должно стать легче, — мягко прошелестел другой голос, столь же родной, как и первый.
Лису послушно разжал челюсти и разомкнул губы, позволив влить себе в рот густое, горькое до тошноты снадобье, имеющее смутно знакомый вкус. Но на сей раз его не скрутило тошнотой, только пробрало противной дрожью и развезло окончательно, выпивая остатки сил. Однако Вэнь Нин не обманул: дышать и впрямь стало легче, когда духовная энергия перестала бесноваться в его теле неудержимым испепеляющим ураганом.
Мысли ворочались в голове лениво и неохотно, и не хотелось больше думать ни о чём. Лису было тошно вспоминать то, что он учинил считанные минуты назад, — и он предпочёл сосредоточиться на стуке чужого сердца под его щекой. Но билось оно отчего-то сильнее и быстрее, чем ему помнилось по смутным ощущениям, пришедшим будто бы из другой жизни.
И только ухватившись за эту неправильность, Лису осознал, чьи именно руки стискивали его едва ли не до боли.
— Чжулю… — жалко просипел он, не имея никаких сил даже оторвать голову от чужого плеча. — Что… ты делаешь?
Чжулю мгновенно напрягся, однако тон его звучал привычно спокойно, практически равнодушно:
— Мне следует уйти?
Лису только выразительно вздохнул за неимением возможности даже шевельнуться и каким-нибудь другим способом выразить свой протест.
— Нет, — выдохнул он, чувствуя себя так, будто вымаливает крохи не предназначенного ему тепла. — Так… хорошо. А-Нин?
— Да, молодой глава Вэнь? — мгновенно отозвался Цюнлинь, не успевший даже толком отодвинуться от них. Или же вовсе не собиравшийся это делать.
Наверное, позже Лису устыдится и непременно об этом пожалеет. Но сейчас его всё ещё потряхивало от пережитых эмоций, от такого непривычно яростного и оттого пугающего гнева, и больше всего на свете ему хотелось одного. И он не мог отказать себе в очередной маленькой слабости.
— Обнимешь? — вопреки желанию сказать это громче, с губ сорвался едва различимый шёпот.
Но Вэнь Нин прекрасно понял его и так, осторожно приобняв прямо поверх рук Чжулю. Они настороженно замерли, чувствуя касания друг друга, но не спешили разрывать эти неловкие объятия. И Лису был им за это безумно благодарен.
Потому что сейчас он будто оказался на островке спокойствия, в самом центре ревущей огненной бури. И если эта почти эфемерная защита рухнет, то страшно представить, что произойдёт дальше. Потому что Лису чувствовал: он не справится. Не во второй раз за такое короткое время.
Будь у него хоть немного сил, он бы непременно вцепился в А-Нина и Чжулю, не позволяя отстраниться ни на мгновение. Однако он мог лишь с трудом удерживать себя в сознании и дышать, с каждым мгновением ощущая, как постепенно рассеивается колючее напряжение в его теле. Кажется, в него понемногу вливали духовную энергию, но болезненные отголоски во всех уголках тела мешали толком это прочувствовать. Точку под пупком, где находилось золотое ядро, будто прижгло раскалённым клеймом, и не хотелось даже предполагать, что это могло значить.
Надо было просто дышать. Дышать и впитывать в себя тепло чужих тел, оберегающих его от падения в пропасть. И Лису втягивал в себя душный воздух, преодолевая боль во всём теле.
Неизвестно, сколько прошло времени, прежде чем противная дрожь окончательно оставила его, но пошевелиться получилось совсем нескоро. Да и то сил хватило лишь на то, чтобы слабо трепыхнуться, устраивая голову поудобнее, и неловко скользнуть пальцами по чьему-то бедру. Но в голове прояснилось достаточно для того, чтобы Лису осознал весь масштаб катастрофы, в которую он вогнал доверенный ему клан, и от этих мыслей хотелось запереться где-нибудь в тёмном углу и не выходить к людям больше никогда.
Тёплые руки Чжулю и А-Нина удерживали его крепко, но бережно; теперь, правда, от их прикосновений хотелось уйти, стоило только представить, как они отреагируют на произошедшее. Впрочем, лучше уж сказать обо всём сейчас, пока по всему Знойному дворцу не поползли слухи разной степени бредовости. Поэтому Лису, не давая себе возможности для отступления, выпалил:
— Кажется, я разрушил наш орден, — и крепко зажмурился в ожидании реакции.
Пальцы А-Нина, мягко поглаживающие его по плечу, на мгновение сбились с размеренного ритма, но затем продолжили движение. Руки Чжулю лишь слегка напряглись, однако он даже не отодвинулся, продолжая осторожно поддерживать Лису.
— О чём вы, молодой глава Вэнь? — спросил Цюнлинь.
— Я сказал, что дам свободу тем кланам, которые хотят выйти из состава Цишань Вэнь, — убито вздохнул Лису.
Он был готов практически к чему угодно, но не к тому, что его слова встретят… молчанием? От него не отстранились, не стали ужасаться или задавать уточняющие вопросы, а просто продолжили удерживать в объятиях, будто ничего страшного не случилось. Или, быть может, он снова высказался как-то неправильно?
Но не успел Лису занервничать всерьёз, как слово взял Чжулю:
— Самые сильные не уйдут. Та же мелочь, которая находится на границах, не стоит ваших переживаний, — на пару секунд показалось, будто в его ровном голосе послышалась дрожь.
— Но… — Лису недоумённо моргнул, ожидая такого ответа от кого угодно, только не него. — Я не удержал клан? Мне казалось, что тебя это заденет сильнее.
Чжулю ненадолго замолчал, подбирая слова, и Вэнь Нин едва заметно напрягся; больше он, впрочем, ничем не выдал своего волнения. Лису же, не удержавшись, вновь прикрыл глаза — и вздрогнул, когда его лица вдруг трепетно, едва ощутимо коснулись самыми кончиками пальцев и отстранились, чтобы посмотреть прямо в глаза.
От взгляда Чжулю, глубокого, проникновенного, внутри вновь расцвела волна жара, но совсем другого, не имеющего никакого отношения к духовной энергии. Он слишком давно не смотрел на Лису, особенно так — и от этого невольно перехватывало дыхание.
— Вы едва не ушли в искажение ци, — сорвался с его губ шёпот, от которого по спине поползли предательские мурашки. — Никакие проблемы с кланом не стоят того, чтобы вы рисковали ради них собой. Вы… намного важнее. И намного сильнее, чем думаете.
Лису вымученно улыбнулся; его губы задрожали настолько сильно, что гримаса вышла совершенно жалкой, и он поспешно прикусил щёку изнутри. Не хватало тут ещё совсем расплыться, как будто ему не хватило недавней истерики, в самом деле.
Он вдруг понял, что сейчас идеальный момент для того, чтобы всё прояснить окончательно. Хотя, кажется, ему уже дали ответы на большинство вопросов — объятиями, прикосновениями, принятием его решения. И так не хотелось ошибиться, обмануться в своих надеждах!..
— Ты говоришь всё это лишь для того, чтобы успокоить меня? Или и в самом деле так думаешь? — голос Лису сорвался в жалкое сипение, и он глубоко вдохнул, пытаясь успокоиться. Нет, правда, что с ним происходит сегодня? Одна вспышка за другой, куда же это годится?
Чжулю потрясённо замер, поняв, что именно пытался выяснить Лису этими вопросами. Его глаза на мгновение потемнели от странной, такой не свойственной ему эмоции — а затем он вдруг склонил голову настолько, насколько позволяло их положение.
— Я… прошу прощения за всю боль, что причинил вам своим молчанием, — его пальцы дрогнули, на мгновение прижавшись к щеке Вэнь Лису плотнее. — Мне казалось, что я смогу защитить вас лучше, если буду находиться на расстоянии, но Вэнь Цюнлинь помог мне понять, что это далеко не так. Я думал, что смог отказаться от этих чувств, однако… ошибся и в этом тоже.
Вэнь Нин, не ожидав услышать собственное имя, попытался отстраниться, явно чувствуя неловкость от этого слишком личного разговора, однако ему не дали даже шевельнуться: Чжулю мгновенно обхватил его за плечи свободной рукой, а Лису изо всех сил вцепился в ладонь юноши, лежащую у него на животе.
— Я тоже пытался отказаться, — невесело усмехнулся Лису, переплетя свои пальцы с чуть заметно задрожавшими пальцами А-Нина. — Ещё в самом начале, как только понял, что люблю вас обоих. Но это оказалось намного сильнее, и… Собственно, вот. Мне следовало действовать смелее, когда ты стал закрываться, Чжулю, но я не решился. Так что… Можем просто начать заново? Я прощаю тебя, но не хочу, чтобы ты винил только себя. Здесь нет виноватых. И мне не хочется, чтобы что-то омрачало наши отношения дальше. Особенно вина. Хорошо?
Чжулю медленно кивнул ему, а затем вдруг улыбнулся Вэнь Нину — так, что Лису смог почувствовать эту улыбку буквально каждой клеточкой тела.
— Спасибо, — тихо произнёс он, и в его глазах переливалось столько тёплой нежности, что от неё замирало сердце.
Цюнлинь сдавленно выдохнул, и Лису, даже не видя выражения его лица, ярко представил, как он залился румянцем и смущённо потупился, прикусив нижнюю губу.
— Я-я рад… — прошептал А-Нин, вдруг потянувшись им навстречу и замыкая неловкие объятия. — Всё ведь в порядке? Теперь.
Лису счастливо зажмурился и, не удержавшись, потёрся щекой о грудь Чжулю. Теперь он мог его коснуться — совсем как раньше, так, как только ему могло пожелаться. И это было так прекрасно!
— Да, теперь в порядке, — с чувством выдохнул он, окончательно пригревшись в руках своих возлюбленных. — Только давайте говорить почаще, хорошо?
Вэнь Нин издал забавный звук, будто бы в последний момент успел остановить смешок или неуместную фразу. Чжулю, конечно же, ответил спокойным кивком, но его тихая, мирная улыбка будто бы накрыла тёплым покрывалом их всех, спрятав от окружающего мира с его катастрофами и невзгодами.
И пусть снаружи, за пределами полуразрушенной комнаты, набирала силы буря, грозящая расколоть Цишань Вэнь на части, в тёплых, надёжных руках любимых людей Лису наконец смог выдохнуть. С чем бы ему ни пришлось разбираться дальше, он справится. Теперь уже точно. Ведь сейчас он знал наверняка: даже если ему случится споткнуться в дальнейшем, его семья останется на его стороне. А всё остальное было неважно.