Музыка ветра издавала тихий, мелодичный звон, повинуясь то плавным, то порывистым движениям воздуха; её переливчатая песнь мягко касалась слуха, завораживая своим то неспешным, то пронзительным ритмом. Где-то вдалеке слышалось пение птиц, но настолько призрачное, что его заглушало даже биение сердца — или звук дыхания, дрожащий на сухих губах. Солнце грело во всю свою силу, буквально выжигая всё, на что падал его свет, однако жители Безночного Города, давно привыкшие к его опаляющим лучам, уже почти не замечали этой изматывающей духоты.

Воздух слегка плыл, искажая рисунок мишеней, видимых вдалеке: на открытой площадке стрельбища всегда было жарче всего. Именно поэтому сейчас здесь находился лишь один стрелок, который, невзирая на слепящий свет солнца и пропитанную потом одежду, аккуратно примеривался к самым дальним целям, чуть щуря глаза.

Один глубокий вдох — мелодия ветра на миг замерла вместе с ударами сердца — и стрела со свистом сорвалась вперёд. Короткое мгновение полёта — и отчётливый треск ознаменовал попадание точно в центр мишени.

Вэнь Нин тихо выдохнул, смахивая ладонью пот, застилавший глаза. Тренироваться в такую погоду было сущей пыткой, но только так ему удавалось побыть на стрельбище в полном одиночестве: в любое другое время здесь околачивались или праздно шатающиеся наблюдатели, или охраняющие близлежащие территории стражники, или внезапно решившие отточить свои навыки ученики. Цюнлинь хоть и начал чувствовать себя чуть увереннее, чем раньше, да и возможное наличие свидетелей его тренировок уже не ввергало в безотчётную панику, но ему по-прежнему было комфортнее всего заниматься в полном одиночестве. Даже если это будет означать риск довести себя до теплового удара, проведя слишком много времени под иссушающим солнцем.

Всё тело было мокрым от пота, и одежда неприятно прилипала к коже, заставляя морщиться и то и дело отводить ворот в сторону, чтобы хоть немного уменьшить мерзкие ощущения. Ладони вновь начали становиться влажными, и Вэнь Нин тщательно вытер их о верхнее ханьфу, а затем вытащил из колчана следующую стрелу и перехватил лук поудобнее, убеждаясь, что древко крепко держится в руке. В затылке уже начала ощущаться неприятная тяжесть, так что на следующей паре-тройке выстрелов стоило заканчивать. Но уж эти две попытки он использует по полной.

Одна из самых дальних мишеней, изображающая какую-то жутко раздутую птицу с пышными перьями, чуть покачивалась на едва заметном ветру. Среди заклинателей Цишань Вэнь — что совсем юных, что уже закалённых в боях — считался наилучшим результатом тот, где эту дощечку напрочь сбивают со столба, к которому она привязана. Но деревянная птица была слишком тонкой и лёгкой, так что выстрел требовался точный и сильный, такой, который не каждый мастер сможет воспроизвести. Вэнь Нин видел подобный лишь однажды, в глубоком детстве, когда личная стража Бессмертного Владыки показывала тогдашнему поколению учеников свои навыки. И лишь один заклинатель, лицо которого Цюнлинь то ли не смог разглядеть, то ли уже забыл за почти тринадцать лет, смог изящно сбить эту мишень под всеобщее ликование. После него этот подвиг не смог совершить никто.

Иногда Вэнь Нин пытался повторить тот выстрел, опьянённый собственной смелостью и решимостью, но редко когда мог даже просто задеть издевательски уродливую птицу, не говоря уже о том, чтобы сбить её. При очередной неудаче он неизменно стыдился того, что при своих скромных навыках он пытался повторить за мастером, но неизменно стрелял вновь и вновь, делая это своеобразным ритуалом в конце тренировки. И если получалось угодить стрелой хотя бы в край подвижной мишени, то в конце дня с ним обязательно должно было случиться что-то очень хорошее; по крайней мере, эта примета ещё ни разу не подводила.

Правда, сейчас Цюнлинь целился в птицу не из-за приметы или давно въевшейся привычки. Ему захотелось попробовать свои силы вновь — сейчас, когда в его груди больше не металось пламя вечного смятения, но грела изнутри чужая вера в него.

Птица качнулась из стороны в сторону; музыка ветра издала особенно громкий звон, подхваченная сильным порывом. Вэнь Нин натянул тетиву лука и медленно выдохнул, успокаивая разошедшееся сердцебиение, заставляя затихнуть бешеную пульсацию крови в своих ушах.

В мире осталось лишь две опорные точки. Наконечник стрелы и мишень. Больше ничего.

Звуки стихли совсем, будто бы поглощённые удушающим маревом; птица шевельнулась, повернувшись к стрелку ребром. Сердце тоже утихло, и дыхание успокоилось, превратившись в едва ощущаемый шелест.

Мгновение.

Два.

Три.

Стрела срывается с пальцев — и с высоким стуком мажет по крылу мишени, улетая куда-то вбок. Руки обессилено падают вдоль туловища, и Вэнь Нин прикрывает глаза, делая несколько глубоких вдохов и восстанавливая дыхание. Его переполняет досада пополам с удовлетворением: по цели он всё-таки попал, но глупая надежда на то, что сейчас у него получится совершить невозможное, умирала весьма болезненно, прогрызая себе путь сквозь грудную клетку. В голове тяжелеет отчётливее, а горло стягивает от жажды: ещё чуть-чуть, и точно пора заканчивать с тренировкой.

Цюнлинь слепо зашарил свободной рукой в поисках последней стрелы, как вдруг вздрогнул, ощутив на себе изучающий взгляд. Направленное на него внимание он всегда чуял хорошо, так что и сейчас без труда смог определить его источник — чуть в стороне от главных ворот, под навесом, где ученики обычно отлынивали от занятий или бросали тренировочное оружие, чтобы подобрать его позже. Но вот чего он не ожидал, так это того, кем именно окажется неизвестный наблюдатель.

Бело-красные клановые одежды, свободно ниспадающие за спину каштановые волосы, внимательный прищур тёмных глаз на спокойном, почти никогда не движимом эмоциями лице — это был, несомненно, Вэнь Чжулю. С такого ничтожного расстояния никакой стрелок ошибиться просто не мог. И всё же Вэнь Нин растерянно заморгал и невольно потёр глаза, чтобы убедиться в том, что его присутствие не привиделось ему из-за изматывающего жара солнца.

— Господин Вэнь? — произнёс юноша на пробу, пугливо сжав во вспотевших ладонях своё любимое оружие. И решил всё же уточнить: — Господин Вэнь Чжулю?

Мужчина, небрежно прислонившийся к внешней стене стрельбища, чуть качнулся, выпрямляясь, и неторопливо направился в его сторону. Цюнлинь сжал пальцы ещё крепче и едва подавил желание броситься наутёк; от страха и какого-то другого волнения в животе неприятно резануло, а ноги стали совсем слабыми, но хоть пока не подрагивали в коленях совсем уж заметно.

Чжулю скользнул по оружию Вэнь Нина заинтересованным взглядом: этого лука ему ещё никогда не приходилось видеть, ведь юноша всегда пользовался тренировочными образцами. Гладкое, сделанное специально под руку Цюнлиня древко было украшено золотыми вставками в форме языков пламени, а кое-где виднелись даже рисунки заклинаний: оружие явно относилось к духовным, несмотря на внешнюю простоту и изящество. Кем бы ни являлся человек, одаривший Вэнь Нина, он явно не испытывал недостатка в средствах и великолепно разбирался в воинском деле. Одно только странно: почему, обладая столь великолепным луком, Цюнлинь всё время стрелял из полубесполезных деревяшек, которые не только не выдерживали долгого использования, но ещё и гасили силу удара едва ли не наполовину?

Впрочем, пока что это не имело никакого значения.

Вэнь Нин всё-таки немного сжался, когда Чжулю подошёл совсем близко, но заставил себя выпрямиться вновь, смело встречая пристальный взгляд, от которого внутри странно подрагивало. Это был не хорошо знакомый ему страх, но другое волнительное ощущение, которое он испытывал, когда на него смотрел молодой глава Вэнь, правда, в этом чувстве имелась куда большая доля опаски. Вэнь Чжулю наверняка видел его жалкую попытку поразить самую сложную из мишеней, а потому Цюнлиню было вдвойне неудобно находиться под его пристальным вниманием: казалось, будто на него вот-вот обрушатся упрёки и понукания, как всегда бывало с учителями и другими учениками.

Однако заклинатель его удивил, бросив с внешней незаинтересованностью:

— У тебя хорошая сила и неплохой прицел, но твоей стойке не хватает сбалансированности и устойчивости, — взгляд Чжулю скользнул по ногам Вэнь Нина, и юноша со стыдом ощутил, как его колени предательски задрожали. — Лёгкий шаг, какой я советовал применить тебе в бою на мечах, здесь недопустим. Твоё тело должно стать точкой опоры, но тебе явно недостаёт твёрдости.

Цюнлинь пристыженно опустил голову: пусть его и не отчитывали прямо, однако собственную никчёмность он начал ощущать ещё более отчётливо. Да, ему говорили правильные слова, и он обязательно поработает над своими слабыми местами позже, но сейчас все эти озвученные недостатки втыкались в его спину ядовитыми стрелами, заставляя захлёбываться в чувстве беспомощности.

Но вдруг на его макушку легла тяжёлая ладонь — и Вэнь Нин вздрогнул, опасливо вскидывая взгляд на чуть нахмурившегося Чжулю.

— Сколько времени ты провёл под солнцем? — спросил он строго, и в тёмных глазах сверкнуло что-то угрожающее.

— Я зд-десь с полудня, господин Вэнь, — с трудом выдавил Цюнлинь, отчаянно краснея под ставшим ещё более тяжёлым взглядом старшего заклинателя.

Но Вэнь Чжулю не стал его ругать — снова. Только вздохнул с какой-то обречённостью, удивительно похожей на то, как он встречал капризы молодого главы Вэнь, и чуть пошевелил пальцами, будто бы попытавшись растрепать волосы юноши, но передумав в последний момент.

— Молодой глава Вэнь находится в купальнях, — чуть помедлив, произнёс Чжулю. — Полагаю, тебе тоже не помешает немного побыть в воде, Вэнь Цюнлинь.

Что ж, теперь, по крайней мере, понятно, почему он появился здесь в одиночестве и перестал сопровождать молодого главу. У Вэнь Лису — Цюнлиню было всё ещё непривычно и сладко именовать его так хотя бы мысленно — в изнуряюще жаркие дни появилась привычка проводить почти всё время в воде, и неважно, где он находился. Он даже в библиотеку приказывал приносить таз с прохладной водой и работал, окунув в него ступни, и при любой удобной возможности сбегал в купальни Знойного дворца, откуда выцарапать его было практически невозможно. А ещё он чаще прежнего стал требовать уединения, что могло бы, конечно, внушить тревогу, если бы в остальном поведение молодого главы изменилось, однако его объятия всё ещё оставались искренними и горячими, поцелуи — обжигающими и нежными, а мимолётные прикосновения — трепетными и полными невыразимой любви.

В общем, в жаркое время Вэнь Лису становился избалованным ребёнком, который наотрез отказывался вылезать из воды, и это не могло не умилять, особенно когда он шагал по резиденции с мокрыми волосами и безостановочно ворчал на всё и всех, кто вынуждал его хоть ненадолго выбраться на сушу. Причём веселился даже Вэнь Чжулю, хоть это и было заметно едва-едва, больше на уровне внутреннего чутья, чем видно глазу.

— Я… — Цюнлинь нервно облизнул губы, подрагивающими пальцами схватившись за лук ещё сильнее. — Я ещё не закончил тренировку.

Чжулю негромко хмыкнул и бросил взгляд на дальнюю мишень, чем показал, что и впрямь видел нелепую попытку Вэнь Нина хотя бы попасть в цель. Однако прежде чем юноша успел окончательно запаниковать и удариться в бегство — можно подумать, его хоть что-то сегодня способно опозорить больше, Вэнь Чжулю неожиданно предложил:

— Хочешь, я помогу тебе найти точку баланса?

Вэнь Нин уставился на него в недоумении. Нет, конечно, ему и раньше давали советы, особенно когда он их просил, но сейчас это ведь было совсем о другом. Не просто слова, а полноценное наставление, урок от лучшего воина Цишань Вэнь. Раньше Цюнлинь мог лишь мечтать о подобном, но сейчас Вэнь Чжулю, видимо, решил заняться им, чтобы не создавать лишних проблем молодому главе и сделать из никчёмного ученика боеспособную единицу. Да, наверняка всё обстояло именно так. Ведь не мог же господин Вэнь заинтересоваться именно им, зелёным мальчишкой, который никак не может решиться браться за собственный лук хоть на чьих-то глазах, верно?

— Я… Этот ученик будет благодарен за наставления, — Вэнь Нин согнулся в глубоком уважительном поклоне.

Чжулю же вдруг издал ещё один вздох, едва ли не более тяжёлый, чем предыдущий, а затем произнёс терпеливо и мягко:

— Выпрямись и прицелься.

Цюнлинь послушно выполнил указания, встав в свою привычную стойку. В присутствии Вэнь Чжулю это было сделать намного сложнее, но всё же кончик стрелы почти не дрожал, что уже являлось огромным достижением. Правда, на мишени — хотя бы самой близкой — сосредоточиться не получалось вообще. Мешало всё: и едва ощутимое тепло чужого тела, и оценивающий взгляд, и чуть слышимый звук дыхания.

Вэнь Нин силой заставил себя отбросить всё лишнее и целиком сосредоточиться на мишени, расположенной ближе всего. Крупная, устойчивая, с разноцветными концентрическими кругами, она была копией той, в которую он умудрился не попасть на Совете Кланов, тем самым безвозвратно опозорив себя на глазах не только своих товарищей, но и заклинателей из других орденов. От этого воспоминания внутри поднялась волна стыда и гнева на собственную беспомощность, и кончик стрелы задрожал отчётливее.

— Не так, — негромко произнёс Вэнь Чжулю, вдруг становясь к нему совсем вплотную и обхватывая его ладони своими, поднимая прицел вверх, на самую сложную мишень. — Ты ведь стремился попасть сюда, верно?

Цюнлинь гулко сглотнул, коротко облизнув губы. В голове резко помутнело то ли от солнца, то ли от жара крепкого тела, окружившего его со всех сторон. Ладони мгновенно взмокли, и юноша прерывисто вздохнул, ощутив, как заскользила вдруг в пальцах стрела.

— Г-господин Вэнь… — едва ли не пискнул он совсем несчастно.

Если сейчас он выронит стрелу или пустит её совсем мимо, то от позора ему точно нигде скрыться не получится!

Однако Чжулю, словно не замечая крупной дрожи и ставшего прерывистым дыхания, чуть толкнул его бедром, вынуждая сделать шаг шире, и поправил положение локтя. Тетива, да и сам лук вдруг стали ощущаться совсем иначе, как будто всё это время Вэнь Нин действовал лишь в половину силы, привыкнув беречь не слишком прочное тренировочное оружие. Да и удерживать равновесие внезапно стало легче, хотя дополнительный вес чужого тела и мешал совсем немного. Застигнутый врасплох новыми ощущениями, Вэнь Нин даже забыл о своём паническом страхе, полностью сосредоточившись на том, как по-иному напряглись его мышцы, вкладывая больше силы, и как дышать стало чуть свободнее, когда грудная клетка раскрылась больше.

И почему только он сам не догадался встать в такую позицию раньше?

— Внимательно следи за мишенью, — продолжил свои наставления Вэнь Чжулю, однако из-за того, что эти слова произносились его низким глубоким голосом буквально на ухо Цюнлиню, на советы учителя это походило меньше всего. — И приглядись к ней внимательнее. Какое у неё самое уязвимое место?

Вэнь Нин нервно облизнул вновь пересохшие губы, впившись взглядом в деревянную табличку, слегка покачивающуюся на ветру. Легче всего было сбить её, ударив по месту прикрепления верёвки, но его умений явно не хватало для подобной точности. Но если получится вонзить стрелу в шею неведомой птицы и попросту сломать мишень… Это может сработать.

— Шея, — тихо сказал он, чуть прищурившись от ударившего в глаза солнца. — Я могу попробовать выстрелить в неё?

— Можешь, — в голосе Чжулю послышались одобрительные нотки, вызвавшие у Цюнлиня невольную улыбку. — Сейчас сосредоточь своё внимание не только на силе рук. Достаточно ли устойчиво стоят твои ноги?

Отвлекаться на это, полностью сосредоточившись на цели, было непросто, но Вэнь Нин как-то смог справиться, не теряя необходимой концентрации. Подумав, что от более сильного выстрела отдача наверняка будет больше привычной, он чуть повернул стопу, становясь устойчивее. Его собственное тело показалось ему не гибкой ивовой ветвью, как бывало раньше; нет, сейчас он был надёжным стволом, пустившим свои корни в твёрдую землю, а хлёсткая гибкость сосредоточилась в его руках, в луке и стреле, сжатых в его пальцах.

Редкой уродливости птица качнулась на ветру. Дыхание Вэнь Чжулю коснулось изгиба шеи, но не обожгло, а едва согрело — почти что мягко. В какой-то миг его руки, направляющие Вэнь Нина, куда-то исчезли, а затем Цюнлинь вдруг ощутил, что он вновь остался один. Наедине со своей целью.

Его лук — драгоценный дар Бессмертного Владыки — запел под увеличившимся натяжением, но кончик стрелы смотрел твёрдо вперёд.

Вэнь Нин длинно выдохнул, беря под контроль дыхание и сердцебиение. Музыка ветра вновь коснулась слуха звенящими переливами.

Мгновение.

Второе.

Третье.

Стрела сорвалась вперёд — и с оглушительным треском ворвалась в мишень, ровно в шею уродливой птицы. Деревянная табличка с глухим стуком упала вниз; верёвка с остатками головы взметнулась вверх, потревоженная ударом. Руки, дрожащие от напряжения, медленно опустились вниз.

Вэнь Нин потрясённо распахнул глаза, не веря тому, что только что произошло.

Он попал в самую сложную мишень на стрельбище. Не просто попал — он сумел её сбить. Чего не могли сделать на протяжении многих лет. Он. Мальчишка, не сумевший попасть в цель с расстояния в три чжана.

Этого просто не могло быть. Однако же происходило прямо здесь и сейчас.

Перед глазами вдруг начало всё расплываться, и Цюнлинь часто заморгал, пытаясь подавить непрошеные слёзы. Пусть он сбил мишень с посторонней помощью, пусть ему помогли, но ведь… Но ведь у него получилось. И он мог похвалить себя за это, не правда ли?

Горячая ладонь, лёгшая ему на макушку, заставила Вэнь Нина вздрогнуть и растерянно посмотреть на Чжулю. А затем — задохнуться от тёплого, полного гордости взгляда, направленного на него.

Так бы не смотрели на помеху. Успеху совершенно чужого человека не радовались бы так. А это значит… Значит, что Вэнь Чжулю обратил на него внимание по-настоящему. Именно на Вэнь Нина, а не тень за спиной молодого главы.

Цюнлинь улыбнулся предательски задрожавшими губами, чувствуя, как по щеке всё-таки скатилась слеза. Он не смог произнести ни слова, однако его поняли и без этого. И позволили уткнуться лбом в плечо, спрятав лицо от ослепляющего жара солнца.

Тепло, задрожавшее в груди, переплелось с переливчатым звоном музыки ветра. И Вэнь Цюнлинь наконец ощутил, как невидимые тиски, сдавливавшие его горло безотчётным страхом показаться недостаточно достойным, ослабли, а затем исчезли совсем, изгнанные одним простым осознанием.

Вэнь Нин — был нужен. Сам по себе. Не только молодому главе Вэнь, но и Чжулю тоже. И это делало его бесконечно счастливым.

Его лопаток едва ощутимо коснулись ладони Вэнь Чжулю, и Цюнлинь тихо выдохнул, на мгновение прижавшись чуть ближе. А затем улыбнулся неловко, отстраняясь с, пожалуй, даже излишней поспешностью:

— В-вы говорили, молодой глава Вэнь в купальнях?

Чжулю моргнул даже будто бы растерянно, но всё же довольно быстро вернул себе прежний невозмутимый вид и спокойно кивнул.

— Да. И прежде чем отправиться в свои комнаты, полагаю, нам следует его навестить: он почти наверняка вновь пренебрёг обедом.

Что ж, с этим было трудно поспорить: Вэнь Лису и впрямь редко когда притрагивался ко всем блюдам, что ему подавали, и даже когда по его просьбе порции уменьшили, в тарелках оставалось больше половины содержимого. После всего пережитого молодой глава Вэнь и так не отличался внушительностью фигуры, не успев восстановиться до конца, а сейчас и вовсе немного сбросил вес, вновь опасно приблизившись к грани худобы. В жаркие солнечные дни он питался только фруктами и водой, поэтому опасения Чжулю насчёт того, что его обед и в этот раз остался нетронутым, были совсем не беспочвенными.

В общем, его действительно не помешало бы навестить. Да и в купальне главной семьи Вэнь, созданной на месте природного источника в полуразрушенной пещере, всегда царили столь необходимые сейчас тень и лёгкая прохлада, так что побывать там после изнурительной духоты стрельбища было бы неплохо.

Молодой глава Вэнь и впрямь обнаружился в воде, уплыв к самой дальней и глубокой части водоёма, туда, откуда бил почти ледяной источник. Ближе к разрушенной стене пещеры, из которой сделали гигантское окно и просторную террасу, дно наполненной водой расщелины становилось более пологим и гладким, а камни приятно нагревались от близости к вулканической породе, поэтому здесь было куда теплее. Но Вэнь Лису, конечно же, плескался в самой холодной части купален, то и дело ныряя и отфыркиваясь от попадающих в лицо волос. Едва заметив появившихся на террасе возлюбленных, он радостно махнул рукой и стремительно погрёб к берегу, рассекая воду отточенными уверенными движениями. Вэнь Нин едва успел подавить вздох, невольно залюбовавшись, а затем быстро отвёл глаза, заметив, что молодой глава не удосужился оставить даже нижних одежд, оставшись полностью обнажённым.

— А-Нин, Чжулю! — Лису ослепительно улыбнулся, подплывая вплотную к берегу, но оставаясь в холодных водах. — Не хотите искупаться?

Цюнлинь скользнул взглядом по чуть раскрасневшимся мокрым щекам, по покрывшейся мурашками шее и плечам, облепленным мокрыми волосами, и быстро замотал головой. Нет, конечно, эта купальня была великолепна, но представить себя в одной воде с полностью обнажённым и разгорячённым недавним заплывом молодым главой Вэнь… Нет уж, нет уж, лучше он воспользуется бочкой в выделенных ему комнатах или, на крайний случай, сходит в общие купальни.

— Вы снова ничего не съели, — с укором произнёс Вэнь Чжулю, полностью проигнорировав приглашение.

Вэнь Нин обернулся к террасе, замечая, что на одном из столиков и впрямь стоял поднос с практически не тронутыми блюдами. Только фрукты выглядели так, будто их немного поворошили, а супа и второго не касались вовсе.

— В такую жару мне совсем не хочется есть, — смешно надул губы молодой глава, опираясь локтями на камни и чуть приподнимаясь из воды. Цюнлинь, едва глянув на обнажившуюся грудь и острые лопатки, мгновенно опустил взгляд в пол, решив, что так будет безопаснее. — Но воды я пью достаточно, так что всё нормально.

— Вы вновь капризничаете, — тяжело вздохнул Чжулю. — Сами же знаете, что вам необходимо полноценное питание.

Лису ударил ногой по воде, вызвав целый фонтан обжигающе ледяных брызг. Цюнлинь, догадавшись, что его привели сюда для дополнительной силы убеждения, с трудом выдавил, старательно не отводя взгляда от собственных ног:

— Господин Вэнь прав, вам необходимо хорошо питаться, чтобы восстановить силы, к тому же, вы сильно похудели, и…

— Хорошо, хорошо, я понял, что вы не сдадитесь просто так, — коротко рассмеялся Вэнь Лису, шлёпнув ладонью по водной глади. — Ладно, я поем, но при одном условии: вы составите мне компанию и на обеде, и в плавании. Идёт?

Не перехвати горло Вэнь Нина от смущения, с его губ наверняка сорвался бы обречённый стон, а так он мог лишь мучительно покраснеть до самых корней волос и мысленно взмолиться, чтобы на совместном купании насытившийся молодой глава настаивал не слишком упорно. В конце концов, у них с Чжулю нервы совсем не железные, чтобы заниматься подобным бесстыдством в месте, куда в любой момент может заглянуть кто-то из слуг!

Видимо, посчитав молчание за согласие, Лису с громким всплеском выбрался на берег, но затем, словно резко вспомнив о чём-то, почему-то опустился обратно в воду.

— Эм… Чжулю, не подашь мне одежду? — он бросил беспомощный взгляд в сторону ширм, на которых в привычном беспорядке были развешаны его одеяния.

Вэнь Нин, не удержавшись, бросил на него осторожный взгляд: внезапно пробудившаяся стеснительность молодого главы новостью для него не являлась, но всё же вызывала вполне закономерные вопросы. Однако Вэнь Лису, ловко проигнорировав направленное на него внимание, радостно вцепился в поданные ему одежды и, едва оказавшись на суше, быстро в них завернулся, даже не подумав воспользоваться полотенцем. Надел он не только штаны, но и нижнюю рубашку, и подозрения в том, что с ним творилось что-то нечистое, укрепились ещё больше.

— Только пара кусочков мяса, и на этом всё! — громко воскликнул молодой глава Вэнь, бодро пошлёпав мокрыми ступнями по направлению к террасе. — Большего мой несчастный желудок не выдержит!

Чжулю и Вэнь Нин коротко переглянулись, разделив общую мысль: парой кусочков их бедовый возлюбленный точно не отделается. И улыбнулись, поняв, что подумали об одном и том же.

Искристое счастье, горящее в груди Цюнлиня, рассыпалось по телу колкими волнами тепла — и этот день словно бы стал ещё ярче. И примета сработала вновь: сегодня с ним действительно случилось очень, очень много хорошего.