В Знойном дворце практически всегда горел свет, и даже днём десятки и сотни бумажных фонариков, покачиваясь на ветру, бросали на стены и ровные светлые дорожки желтоватые отблески пламени. И зимой, в самое холодное время, когда даже склоны вулкана на несколько дней покрывались тончайшим узором инея, а открытые галереи и внутренние сады резиденции Цишань Вэнь были слегка припорошены снегом, фонарики, казалось, горели ещё ярче, словно стремясь разогнать стылую дымку влажного мороза.

По правде говоря, Цзинь Цзысюаню нравилось бывать в Знойном дворце, пускай и по официальным поводам, и дело было даже не в том, что нынешний хозяин этих мест всегда был ему неподдельно рад. Место, которое в детстве казалось ему тюрьмой, облачённой в слепящее золото роскоши, неожиданно наполнилось мягким светом и уютной тишью, совершенно отличающейся от вечной суеты Башни Золотого Карпа и строгого безмолвия Облачных Глубин. Теперь заклинатели в бело-алых одеждах не казались ему смутной угрозой, и ненавязчивый присмотр почти не показывающейся на глаза охраны переносился уже куда легче, особенно когда виднелись среди них знакомые по ночным охотам и местным фестивалям лица. Да и раньше практически никогда в этих стенах не слышался звонкий детский смех, а нынче почти всегда можно было заметить маленькую стайку детворы у каких-нибудь из странно выглядящих качелей, и среди отпрысков слуг нет-нет да мелькали богато вышитые одежды молодого господина Вэнь.

Старый Знойный дворец, полный мрачных теней и угрожающих отблесков стали, будто бы сгорел во время извержения вулкана полностью, переродившись местом, которое Цзинь Цзысюань был бы не против назвать собственным домом. И эта мысль, казавшаяся дикой поначалу, сейчас являлась практически привычной, возникая каждый раз, когда ему доводилось бывать в этом месте, а за последний год, к его удивлению, поводов для визитов набралось немало. Резиденция Цишань Вэнь, прежде не принимавшая гостей без особого позволения главы клана, нынче тепло приветствовала всех, кто заглядывал на золотистые отблески бесчисленных огоньков. Даже тех, по чьей косвенной вине разразилась самая настоящая катастрофа для каждого, кто был искренне предан главной семье Вэнь.

Едва Цзинь Цзысюань поднялся на последнюю ступеньку широкой каменной лестницы, как перед ним буквально соткался сурового вида мужчина в бело-красных клановых одеяниях, поверх которых был наброшен плотный зимний плащ, скрывающий тёмно-бордовые элементы кожаных доспехов. Едва взглянув на одежды, похожие на те, что с не так уж давних пор носил Вэнь Чжулю, и увидев грубую, стянувшуюся от бесчисленных ожогов кожу на одной половине лица заклинателя, Цзинь Цзысюань мгновенно узнал бывшего главу личной гвардии Вэнь Жоханя, Вэнь Хуэя. Интересно, что именно он вышел встречать гостя, а не кто-то из обычных стражников; да и вообще, разве Вэнь Хуэй с его многочисленными ранениями, оставшимися после извержения вулкана, до сих пор состоял в охране? Вэнь Лису, когда говорил о личной гвардии своего отца с таким лицом, будто впервые слышал о существовании этого элитного отряда, упоминал, что собирался сделать его наставником для молодых учеников, как и большинство тех, кто так и не сумел оправиться от ран, полученных во время нападения на Знойный дворец. Правда, судя по движениям Вэнь Хуэя, ему сожжение практически половины тела совсем не мешало, и своё звание одного из лучших воинов клана он оправдывал до сих пор.

— Молодой господин Цзинь, — уважительно, пусть и несколько скованно поклонился заклинатель Цишань Вэнь.

— Господин Вэнь Хуэй, — ответил ему встречной вежливостью Цзинь Цзысюань. — Я прибыл к главе Вэнь с посланием от Верховного заклинателя. Не подскажете, где я мог бы его найти?

Вэнь Хуэй скользнул по нему непроницаемым взглядом, на мгновение задержавшись на ножнах Суйхуа, а затем кивком пригласил следовать за собой. Раньше подобный жест показался бы Цзинь Цзысюаню оскорбительно пренебрежительным, но он уже достаточно хорошо знал большинство обитателей Знойного дворца, чтобы понять: немногословность среди здешних воинов ценилась превыше всего, и особенно это касалось личной гвардии главы клана. Правда, нынешний глава Вэнь не горел желанием собирать свой собственный отряд, радостно спихнув все вопросы внутренней безопасности на Вэнь Чжулю, так что Цзинь Цзысюань мог судить только по заклинателям предыдущего поколения, но увиденного хватало для того, чтобы прийти к определённым выводам. Чем выше по статусу и силе находился воин, тем больше он напоминал тень, а не живого человека; единственным исключением являлся разве что излишне громкий Мин Юйлун, но он всё же был главой вассального клана, так что общие правила к нему не стоило применять.

Иерархия в Цишань Вэнь действительно имела большое значение и соблюдалась во всех мелочах, начиная с элементов одежды и заканчивая особенностями поведения. И из всей этой строгой, отточенной десятками, сотнями лет существования клана системы выпадал всего лишь один элемент. Тринадцатый глава Вэнь.

Тот самый тринадцатый глава Вэнь, который в момент, когда до него дошёл Цзинь Цзысюань, старательно соскребал снег со ступенек лестницы одного из внутренних двориков и с весьма злодейской ухмылкой лепил из него какие-то невнятные комки. Чуть в стороне от него находилась целая горка жертв внезапной страсти к лепке из подручных материалов, и рядом с ней обретался Сюэ Ян, зачем-то капающий на получающиеся комки чернилами из маленького зеленоватого пузырька. Выглядел ребёнок при этом так, словно готовился к захвату мира, но, в отличие от Вэнь Лису, он хотя бы не стал стаскивать с себя зимний плащ и перчатки, так что при взгляде на него никого не пробирала мелкая дрожь.

Первым появление посетителя заметил, что не удивительно, именно А-Ян, но несносный мальчишка не стал утруждать себя даже подобием приветствия, вместо этого склонившись над горкой снежных комьев с ещё более сосредоточенным видом и бросив пренебрежительно:

— У нас тут внеплановое собрание кланов, Лису-гэ? Имей в виду, в первого ленточника, который тут появится, я брошу снежком, даже если это будет Второй Нефрит.

— Не бери на себя слишком много, ребёнок: на Ханьгуан-цзюня ты даже замахнуться не успеешь, — насмешливо фыркнул Вэнь Лису, бросая новый снежный комок в горку и согревая свои раскрасневшиеся пальцы и ладони духовным пламенем. — И вообще, что за собрание… Ох, Цзинь-сюн! Какими судьбами в наших краях?

Вид тринадцатого главы Цишань Вэнь, объятого золотистым пламенем светлой энергии, мог бы напугать неподготовленного зрителя, но Цзинь Цзысюань давно уже привык к большинству заскоков своего друга, чтобы даже бровью не повести, а лишь приветственно махнуть рукой. Вэнь Хуэй, сопровождавший его до самого внутреннего дворика, будто бы растворился в воздухе, но не стоило сомневаться, что далеко он не ушёл, наверняка наблюдая за нежданным гостем. А Вэнь Лису, согревшись наконец и в очередной раз проигнорировав существование таких тривиальных вещей, как зимняя накидка и тёплые перчатки, в пару широких шагов пересёк не слишком широкую площадку и с солнечной улыбкой пожал руку Цзинь Цзысюаню.

— Ты стал больше времени проводить за работой с мечом? — не сдержал удивления наследник Цзинь, ощутив, как едва заметно огрубела прежде до неприличия нежная кожа ладоней Вэнь Лису.

Тот состроил странное выражение лица и будто бы смущённо потёр указательным пальцем свой шрам, на сей раз не скрытый костяной маской.

— Сестрица Цин сказала, что если я не буду развиваться физически, то она запретит мне всё, что касается парного и не совсем парного совершенствования, — пробурчал он едва разборчиво и вздохнул совсем несчастно. — Дисбаланс энергии, нарушение какого-то там внутреннего равновесия, «глава Вэнь, перестаньте лениться, а то скоро от ваших мышц останется целое ничего» и так далее.

Цзинь Цзысюань усмехнулся: отношения между старшей сестрой Вэнь Нина и тринадцатым главой Вэнь не переставали забавлять его и удивлять большую часть мира заклинателей. Вэнь Лису был себе на уме и мог изящно игнорировать то, что не вписывалось в его безумную картину мира, но Вэнь Цин для него всегда являлась непререкаемым авторитетом. Он мог хоть до бесконечности бодаться со своими советниками, оспаривая очередную сумасшедшую реформу, однако против слова Вэнь Цин не пошёл ещё ни разу, благо, что её советы, больше напоминающие приказы, касались только области врачевания и здоровья самого главы Вэнь. Ну, и каких-то тёмных делишек с Вэй Усянем, но в эту область Цзинь Цзысюань пообещал себе никогда не соваться: ему хватило той единственной ночной охоты, на которой это бедствие «выгуливало» парочку поднятых мертвецов и разнылось на весь лес, когда отряд заклинателей немедля уничтожил бродящую по округе нечисть.

Кстати об этом ходячем кошмаре. К чему это Сюэ Ян упомянул внеплановое собрание кланов? Ответ напрашивался только один, и он Цзинь Цзысюаню очень не нравился. Пересекаться с Вэй Усянем ему не хотелось, пусть они и заключили некое подобие перемирия, решив, что не будут вмешиваться в дела друг друга, пока это никому не вредит. Единственный эпизод с тем, как они объединили усилия, помогая клану Цишань Вэнь спастись во время осады Безночного Города, до сих пор отдавался головной болью от неприятностей, свалившихся на наследника Цзинь после возвращения в Ланьлин.

В общем и целом, встреча с Вэй Усянем определённо относилась к разряду плохих предзнаменований, а Цзинь Цзысюаню ещё хотелось вернуться домой в целости, сохранности и без тучи очередных проблем, которые перескакивали с первого ученика Юньмэн Цзян на окружающих его людей будто блохи, так что лучше им было вовсе не пересекаться.

— Ты тут снова по делам? — светски поинтересовался Вэнь Лису, как будто не он буквально только что ползал на коленях по земле, собирая с лестницы остатки снега.

— Да, — кивнул Цзинь Цзысюань, извлекая из рукава плотно скатанный свиток с символикой своего клана. — Отец услышал о том, что вы вплотную занялись образованием своих учеников, и хочет понять, действительно ли вы собрались создавать школу целителей.

Тринадцатый глава Вэнь прищёлкнул языком и выразительно закатил глаза, но свиток принял, тут же развернув его и принявшись бегло изучать. Дочитав до конца, он хмыкнул и, небрежно сложив бумагу, засунул послание себе за пояс.

— Господин Верховный заклинатель не оставляет попыток поймать меня на чём-нибудь преступном, — Вэнь Лису раздражённо дёрнул плечом. — Как будто я сплю и вижу, как бы разрушить половину мира, а оставшуюся включить в свой бесконечный гарем. Или что там в слухах нынче говорится? Я давно не выходил за пределы Безночного Города, так что немного не в курсе.

— За слухами тебе лучше обратиться к Не Хуайсану, — усмехнулся Цзинь Цзысюань, позабавленный реакцией друга.

На его месте кто угодно сокрушался бы над разрушенной репутацией и всей той мерзостью, которую выливала на его голову людская молва, но Вэнь Лису подобное, казалось, не волновало вовсе. Если его что и могло по-настоящему разозлить, так это оскорбления в сторону его семьи, но пока всё сомнительное внимание доставалось именно ему, и не в последнюю очередь благодаря тому, что Вэнь Лису просто слишком выделялся. Не только своим своеобразным поведением и странными придумками, но и тем, что абсолютно не стеснялся своих любовных связей. И как раз об этом народ судачить и любил, жарко обсуждая, с каким количеством людей глава Вэнь изволит проводить ночи, и что он в своём бесстыдстве умудрился переплюнуть даже Цзинь Гуаншаня с его слабостью к женщинам.

«Глава Цзинь спит хотя бы с одной за раз и не делит ложе с мужчинами», — посмеивались в Ланьлин Цзинь, как будто им было чем гордиться.

Цзинь Цзысюань испытывал исключительно отвращение к подобным пересудам, но вмешиваться, следуя совету самого Вэнь Лису, не спешил: мало ли, вдруг и его припишут к «гарему» тринадцатого главы Вэнь. Правда, с каждым случайно услышанным грязным разговором его терпение иссякало всё стремительнее, но пока наследник Цзинь умудрялся держать себя в руках.

— Не знаю, вовремя ли ты прибыл, но сейчас у нас и впрямь немного людно, — чуть нервно улыбнулся Вэнь Лису, вырывая его из не самых приятных размышлений.

— Немного людно? — приподнял было бровь Цзинь Цзысюань, но в следующий момент ответ на его невысказанный вопрос возник в его поле зрения сам.

Вернее сказать, он буквально выскочил из-за поворота вместе с облаком снега, раздражающе громким смехом и всполохом чёрно-фиолетовых одежд, возмутительно ярких на фоне зимнего сада. Пусть лица Вэй Усяня из-под горы снежных комков, которой были нагружены его руки, не было видно, этого человека не узнать было невозможно; правда, что было куда более удивительно, следом за ним показался привычно мрачный наследник Цзян, а замыкала короткое шествие…

Цзинь Цзысюань неловко замер, увидев Цзян Яньли, ведущую за руку хихикающего Вэнь Юаня. Мальчик то и дело переходил на бег, чтобы поспеть за беспокойными взрослыми, но молодая госпожа Цзян шла неспешно, легко подстраиваясь под детский шаг, и что-то негромко рассказывала, улыбаясь самыми уголками губ. Цзинь Цзысюань, по правде говоря, впервые видел её улыбку, ведь большую часть их встреч Цзян Яньли либо смущённо молчала, либо панически молчала, и добиться от неё хоть какого-то внятного разговора всегда было нелегко, да и он, если честно, даже не пытался наладить диалог с навязанной невестой. И сейчас, глядя на такую непривычно спокойную деву Цзян с припорошенными снегом волосами и очаровательным румянцем, тронувшим её щёки и придавшим лицу более яркие краски, Цзинь Цзысюань испытывал крохотную, почти совсем незначительную долю сожаления. Он совсем не знал эту девушку — стоило только вспомнить собственный шок, когда ему довелось увидеть её с мечом и вспомнить, что она тоже являлась заклинательницей, — и при первой возможности разорвал помолвку, не подумав, каким ударом это может стать для её репутации. Сейчас это импульсивное решение, казавшееся ему годы назад единственно правильным, отдавало во рту горечью упущенных возможностей. Не то чтобы Цзинь Цзысюань действительно сокрушался на этот счёт, но, быть может, всё-таки стоило…

Шумная компания Цзянов подошла совсем близко, обрывая так и не успевшую оформиться мысль.

— …совсем уже забыл, как надо веселиться! — оживлённо болтал Вэй Усянь, умудряясь каким-то образом сохранять равновесие, не потеряв ни единого сомнительного вида комка в своих руках.

Цзян Ваньинь оглядел его согнувшуюся под весом снега фигуру тем взглядом, которым матери смотрят на глубоко разочаровавших их детей. Из всей своей семьи он был одет, пожалуй, теплее всех, закутавшись в подбитую мехом накидку по самые раздражённо блестящие глаза; на его фоне что Вэй Усянь, что Вэнь Лису в своих то распахнутых, то вовсе отсутствующих зимних одеждах казались всё равно что раздетыми. Но если Вэнь Лису хотя бы мог согревать себя собственным духовным пламенем, то откуда у его собрата по разуму взялась подобная устойчивость к холоду, оставалось только гадать.

— В отличие от некоторых, — язвительно процедил наследник Цзян куда-то в скрывший половину его лица чёрный мех, — я не застрял в глубоком детстве. Даже А-Цзи ведёт себя взрослее, чем ты, а ей год.

Вэй Усянь смешливо фыркнул.

— А-Цзи просто унаследовала от мадам Юй хмурое выражение лица, — легкомысленно отмахнулся он. — И вообще, шицзе, Цзян Чэн снова обижает меня! Это жестокое обращение с детьми, между прочим!

И тут Цзян Яньли сделала то, что заставило Цзинь Цзысюаня подавиться готовым сорваться с языка приветствием: она засмеялась. Звонко и громко, совсем не похоже на её обычно тихую, сбивчивую, едва различимую речь. И посмотрела на веселящегося Вэй Усяня с безграничной нежностью.

— А-Сянь, прошу… — начала она с мягким укором, но резко осеклась, столкнувшись взглядом с Цзинь Цзысюанем.

Одно мгновение — и перед ним снова была знакомая ему Цзян Яньли, молчаливая, тихая и незаметная настолько, что взгляд на ней даже не желал задерживаться. Цзинь Цзысюань едва подавил раздражённый вздох и произнёс на удивление ровным и спокойным голосом:

— Приветствую молодых господ Цзян, — чуть подумав, ради приличия всё-таки добавил: — И Вэй Усяня.

Ходячее бедствие Юньмэн Цзян чуть ли не споткнулось на месте, но быстро выровнялось, умудрившись не уронить ни единой части своей нелёгкой ноши. Цзян Ваньинь отреагировал куда более спокойно, поклонившись ему с прохладной вежливостью.

— Приветствую наследника Цзинь, — и только заметное напряжение в голосе да то, что он шагнул ближе к сестре, ненавязчиво прикрывая её собственным плечом, выдало его отношение к этой встрече. Что ж, хотя бы Цзян Чэн менялся хоть как-то, в отличие от его старшей сестры и шисюна.

— П-приветствую наследника Цзинь, — едва слышно произнесла Цзян Яньли, глубоко поклонившись и привычно спрятав свой взгляд.

Цзинь Цзысюань с трудом удержался от того, чтобы скривиться: он терпеть не мог, когда к нему обращались подобным тоном. Они были равны по положению, пусть и с некоторыми оговорками, оба происходили из главных семей своих кланов, являлись заклинателями сильнейших школ, но эта девушка подавала себя так, словно являлась какой-нибудь служанкой, а не молодой госпожой. И как только у Юй Цзыюань могла вырасти настолько робкая, невзрачная дочь? Этого Цзинь Цзысюань упорно не понимал. Но если он хоть как-то выскажется по этому поводу, то либо снова подерётся с Вэй Усянем, либо заслужит очередной говорящий взгляд Вэнь Лису и последующую за этим пространную лекцию — и ни один из этих вариантов его не устраивал. Так что пришлось напомнить себе, что он уже взрослый человек, наследник своего клана и будущий глава, так что ему не приличествует расшатывать и без того едва держащиеся союзнические отношения с Юньмэн Цзян ради того, чтобы ощутить мимолётное облегчение от выплеснутого раздражения.

Вэнь Лису, почувствовав резко напрягшуюся атмосферу, поспешил развеять установившуюся паузу и подошёл к Вэй Усяню, с интересом присматриваясь к горке слепленного снега в его руках.

— А не многовато будет? — протянул он, потыкав пальцем один из комков.

— В самый раз, — отозвался Вэй Усянь и, запыхтев, вытянул шею, чтобы скорчить рожу Цзинь Цзысюаню. — Я тоже великодушно приветствую его павлинье высочество и надеюсь, что сейчас же с ним и попрощаюсь.

— Мечтай, — фыркнул наследник Цзинь, скрестив руки на груди. Уровень внутреннего раздражения поднялся ещё на несколько пунктов, угрожая пошатнуть его внешнее спокойствие.

— Как жаль, — нисколько не расстроился Вэй Ин, ловко проскользнув мимо и зашагав по направлению к явно дожидавшемуся его Сюэ Яну. — Эй, мелочь, у тебя всё готово?

— А у тебя пальцы лишние? — лениво поинтересовался ребёнок, отходя от собственной горки снега, чтобы Вэй Усянь смог избавиться от своей ноши. — Ещё раз мелочью назовёшь, и точно парочки не досчитаешься.

Ходячее бедствие только со смехом растрепало его волосы, чем заставило мальчишку возмущённо вскрикнуть и пнуть «обидчика» под коленку. От наблюдения за дальнейшим развитием событий Цзинь Цзысюань мудро отказался, вернув своё внимание Вэнь Лису и брату и сестре Цзян.

— Предлагаю выпить немного чая, пока Сянь-ди готовит свой невероятный и мегапотрясающий сюрприз, — улыбнулся глава Вэнь, совершенно естественно сделав вид, что не замечаёт звуков детской возни у себя за спиной. Должно быть, в его жизни случалось слишком много дурацких ситуаций, так что он научился должным образом их игнорировать.

Цзинь Цзысюань вспомнил о том, что последние полгода Вэй Усянь провёл в одном из самых гиблых мест во всём мире, занимаясь какими-то сомнительными экспериментами, и усомнился, что хочет принять участие в этом самом сюрпризе. С другой стороны, тут находилась дева Цзян, а это уже некоторая гарантия безопасности, так что его переживания абсолютно точно напрасны. Скорее всего.

— Или глубокоуважаемые наследники великих кланов желают отведать немного подогретой «Капли солнца»? — с лёгкой хитринкой прищурился Вэнь Лису.

Цзинь Цзысюань вспомнил терпкий, отдающий чем-то пряным вкус цишаньского вина и кивнул быстрее, чем успел толком обдумать эту мысль. К счастью, так же отреагировал и Цзян Ваньинь, так что неловкости удалось избежать, но эта улыбка Вэнь Лису вряд ли предвещала что-то хорошее.

Если они в чём и были подозрительно похожи с Вэй Усянем, так это в склонности к сомнительным выходкам, но у главы Вэнь хотя бы имелись какие-то понятия о границах допустимого. По крайней мере, Цзинь Цзысюань очень на это надеялся, как и на то, что на сей раз он не станет на не слишком трезвую голову чем-нибудь хвалиться; опозориться подобным образом перед бывшей невестой было бы как минимум нежелательно.

Когда они добрались до Полуденного павильона, по дороге весьма удачно отдав Вэнь Юаня присматривающей за ним служанке, их уже дожидался полностью накрытый стол с закусками, небольшим чайником и маленькой жаровней, на которой томился сосуд с вином. Несмотря на открытые окна, через которые виднелся захватывающий дух вид на горы Цишаня, в помещении было тепло, и внутри не ощущалось ни единого намёка на ветер. Вэнь Лису довольно прищурился и, подойдя к одному из широких окон, постучал по воздуху между резными рамами; тот отозвался слегка дребезжащим звуком.

— Стекло — воистину лучшее изобретение человечества, — с чувством произнёс он, широко усмехнувшись в ответ на вытянувшееся лицо Цзинь Цзысюаня. — Правда, мы пока не добились нужного уровня прочности, так что презентовать его миру ещё несколько рановато, но пока и так всё вполне неплохо. Как думаешь, Цзинь-сюн?

— Это… очень удобно, — быстро нашёлся с ответом наследник Цзинь, с подозрением покосившись на обманчиво пустые рамы. Приглядевшись, он заметил лёгкую мутноватость «стекла», но на фоне заснеженных гор это практически не бросалось в глаза.

Теперь становилось понятным, как Знойный дворец смог почти совсем не изменить своего летнего облика, оставив большинство окон открытыми. Но вряд ли стекло можно будет устанавливать надолго: если благодаря ему сохранялось тепло внутри помещений, то в жаркое время года это изобретение может стать настоящим проклятьем.

— Я удивлён, как все ремесленники ещё не сбежали из Безночного Города с твоими запросами, — насмешливо сказал Цзян Ваньинь, опускаясь на подушку рядом с жаровней.

— Они пытались, но быстро вошли во вкус, — солнечно улыбнулся Вэнь Лису, уступая последнее место рядом с источником тепла смущённо потупившейся Цзян Яньли. — По крайней мере, теперь их улица не пустеет самым загадочным образом, когда я там появляюсь, так что, полагаю, они всё-таки смирились.

Цзинь Цзысюань вспомнил бледные, осунувшиеся лица людей, которые выходили из тронного зала с таким видом, будто из них выпили всю душу, и негромко хмыкнул. В Цишань Вэнь практически никогда не занимались изобретением собственных артефактов и техник, предпочитая покупать либо уже готовые изделия, либо технологию изготовления, так что ничего удивительного, что здешние ремесленники совсем не ожидали столкнуться с необходимостью придумывать что-то самостоятельно. А он ещё задавался вопросом, почему в Ланьлин, являвшийся одним из главных поставщиков артефактов для всех кланов заклинателей, практически перестали приходить запросы из Цишаня; оказывается, Вэнь Лису решил попытаться основать что-то своё. И, судя по всему, его дикие задумки всё же имели шанс на воплощение.

Долг наследника предписывал немедленно доложить об этом отцу, но Цзинь Цзысюань лишь едва заметно прищурился и пригубил подогретое вино, пахнущее пряностями ещё сильнее, чем ему помнилось. Он и не заметил, когда его чаша оказалась наполнена, хотя рядом не виднелось ни единого слуги. Вэнь Лису решил побыть радушным хозяином и поухаживать за своими гостями? Верилось с трудом. Не из-за того, что этот человек не стал бы заниматься чем-то подобным, а потому что в чаше оказалось налито ровно столько алкоголя, сколько необходимо, а не столько, сколько вообще способно вместиться в ёмкость.

Краем глаза заметив какое-то движение, Цзинь Цзысюань едва не потянулся к мечу, но сразу оборвал себя, поняв, что это была Цзян Яньли, разливающая чай Вэнь Лису и себе. Двигалась она плавно и изящно, из-за чего взгляд за её фигуру даже не цеплялся, и внезапно стало досадно от того, что эта девушка настолько естественно смотрелась с чайником, а не с мечом, как полагалось дочери Пурпурной Паучихи и главы Юньмэн Цзян.

Поймав себя на том, что он каким-то образом потерял нить развернувшейся беседы, засмотревшись на тонкие бледные пальцы и едва-едва показывающиеся из-под длинных рукавов косточки хрупких запястий, Цзинь Цзысюань поспешно опрокинул в себя остатки вина и едва не закашлялся от прокатившейся по пищеводу жаркой волны. Алкоголь отдался во всём теле тысячами слабых импульсов, но, по крайней мере, теперь появилась возможность сосредоточиться не только на голосе Вэнь Лису, но и его словах.

— Я ещё не настолько выжил из ума, чтобы отправлять его на Луаньцзан, но осталось совсем немного времени до того, как этот ребёнок получит право выбрать себе личного наставника, и все мы знаем, к кому именно он обратится, — глава Вэнь сокрушённо вздохнул, помассировав двумя пальцами висок.

— Вэй Усянь в качестве наставника? — выразительно фыркнул Цзян Ваньинь в свою чашку. — Если он чему и может обучить, так это разврату и учинению хаоса.

— А-Чэн, не будь столь категоричен: из А-Сяня выйдет замечательный наставник, — мягко возразила ему Цзян Яньли. Видимо, её желание защитить ходячее бедствие Юньмэна было настолько велико, что она забыла даже о своей стеснительности.

Цзинь Цзысюань против воли скривился, поставив свою чашу на столик с чуть более громким стуком, чем рассчитывал.

— Сюэ Ян хочет обучаться у Вэй Усяня? — поморщился он, заранее предчувствуя, что из этой затеи выйдет что-то неизмеримо ужасное. — Надеюсь, хотя бы этому его капризу ты потакать не станешь.

Вэнь Лису едва заметно поджал губы, но камень в свой огород принял: он и впрямь чересчур избаловал подобранного с улицы мальчишку, выполняя большинство его прихотей. И А-Ян, наловчившись вить верёвки из своего благодетеля, откровенно этим пользовался и с каждым разом наглел всё больше, прекрасно зная, что из Знойного дворца его не вышвырнут, пока он кого-нибудь не убьёт и не попадётся на этом. Для его лет этот ребёнок был чересчур сообразителен, причём не в самую лучшую сторону; именно таких, талантливых и не отягощённых моралью, любил использовать Цзинь Гуаншань, привлекая их к различным сомнительным исследованиям, и Цзинь Цзысюань не знал, хорошо или плохо то, что Сюэ Ян оказался под опекой Вэнь Лису раньше, чем на него упал взгляд нынешнего Верховного заклинателя. Правда, отец давно уже не занимался изучением и созданием чего-то нового, полностью посвятив себя политике, так что не стоило опасаться, что в рядах заклинателей Ланьлин Цзинь однажды окажется кто-то подобный А-Яну. По крайней мере, Цзинь Цзысюань очень на это надеялся.

— Я стараюсь дать ему как можно больше свободы, но в разумных пределах, — произнёс Вэнь Лису, вновь привлекая внимание наследника Цзинь к разговору. — Однако эта идея с ученичеством… Не то чтобы мне она нравилась, но А-Ян действительно имеет склонность к области, которой сейчас занимается Вэй Усянь. Если запретить ему соваться туда сейчас и жёстко направить на классический путь самосовершенствования, то он будет практиковаться тайно, а это ещё хуже.

— Если ты уже принял решение, то зачем поднимаешь этот вопрос? — нахмурился Цзинь Цзысюань, заметив краем глаза, как его чашу вновь наполнили вином. Он хотел было поблагодарить молодую госпожу Цзян кивком, но отказался от этой затеи, вполне справедливо рассудив, что её это только сильнее взволнует.

— Потому что хочу быть уверенным в том, что не ошибаюсь, — пожал плечами глава Вэнь. — Ну, и чтобы предупредить о том, что через несколько лет этот мир увидит первого ученика Вэй Усяня, — с лёгкой лукавинкой добавил он, спрятав усмешку за фарфоровой чашкой.

— Увидит, но переживёт ли… — пробормотал Цзян Ваньинь, страдальчески поморщившись.

На несколько мгновений в Полуденном павильоне повисла тишина: каждый предавался не самым весёлым размышлениям о том, каким вырастет Сюэ Ян под неусыпным руководством Вэй Усяня. Цзинь Цзысюань, впрочем, быстро выкинул эти мысли из головы, решив, что будет решать проблемы по мере их поступления. К тому же, он буквально всем своим существом ощущал, как сильно нервничает Цзян Яньли, за всё время разговора даже не поднявшая на него взгляда, и это сбивало с толку. Почему эта девушка так свободно ведёт себя буквально со всеми вокруг, но стоит ей заметить внимание Цзинь Цзысюаня, как она тут же превращается в робкое призрачное нечто? Он не знал, почему этот вопрос так прочно засел в его разуме, но чем дольше об этом задумывался, тем сильнее раздражался.

Право слово, он понял бы обиду, злость или подчёркнутую вежливость с её стороны после всей некрасивой истории с помолвкой, но не это нервное молчание, как будто она сотворила нечто непростительное! Цзинь Цзысюань презирал настолько мягкотелых людей, которые даже не могли постоять сами за себя. Но проблема-то в том, что Цзян Яньли вовсе такой не являлась — по крайней мере, с другими, не с ним. Вэнь Лису как-то рассказывал о своём визите в Пристань Лотоса, когда праздновалась первая луна второй молодой госпожи Цзян, и утверждал, будто ходил на ночную охоту со всеми старшими детьми Цзян Фэнмяня и Юй Цзыюань, так что Цзян Яньли наверняка носила свой меч не для красоты. Однако почему эта девушка, за все годы, что Цзинь Цзысюань знал её, ни разу не показавшаяся ему на глаза с оружием, так легко согласилась составить компанию практически незнакомцу? Нет, Цзинь Цзысюань вовсе не обесценивал дружбу между Вэнь Лису и главной семьёй Цзян, но откуда эта разница в отношении? Или что, он не был достоин видеть собственную невесту не в образе молчаливой тени? Это злило и выводило из себя — и в большей степени из-за того, что он не понимал, почему ему не всё равно.

В Полуденном павильоне неожиданно послышались шаги, лёгкие, но намеренно отчётливые и громкие, чтобы обозначить присутствие ещё до непосредственной встречи. Вэнь Лису, задумчиво сверливший взглядом блюдо со сладостями, с лёгким недоумением приподнял глаза — и в следующее мгновение его лицо вспыхнуло такой радостью, что Цзинь Цзысюань едва не подавился вином от неожиданности.

— А-Нин! — обрадованно воскликнул он, порывисто подскочив и едва не перевернув столик неловким движением. — Ты разве должен был вернуться сегодня?

У резных дверей, тоже поблёскивающих стеклянными вставками, и впрямь находился Вэнь Цюнлинь, заметно возмужавший с тех пор, как Цзинь Цзысюань видел его в последний раз. Вряд ли он сильно прибавил в росте или ширине плеч, но что-то в его осанке, тёплом взгляде и спокойной улыбке делало его будто бы чуть старше, внешне прибавляя пару лет. Вспоминая робкого паренька с давнего соревнования лучников, сложно было соотнести его с этим молодым мужчиной, который уважительно поклонился, приветствуя всех гостей, собравшихся в павильоне.

— Молодой господин Цзян, молодой господин Цзинь, молодая госпожа Цзян, рад видеть вас в здравии, — проговорил Вэнь Цюнлинь с почтительностью, с которой обращаются к людям более высокого статуса.

Цзинь Цзысюань мог бы удивиться, почему он сначала обратился к посторонним, а не главе собственного клана, но речь, в конце концов, велась о Вэнь Лису. Который, едва заметив, что Вэнь Цюнлинь даже не думал поднимать головы, выразительно прищёлкнул языком и всё же поднялся на ноги, в пару широких шагов оказываясь рядом со своим… Кем бы он там ни был.

— А-Нин, солнце моей жизни, обещаю, если ты скажешь ту формальность, которая вертится у тебя на языке, я тебя укушу, — он бесцеремонно ткнул Вэнь Цюнлиня пальцем в щеку, будто обозначая место будущего укуса.

— Полагаю, тогда мне следует сохранять молчание, чтобы не разгневать главу Вэнь, — ответил юноша, совершенно не изменившись в лице.

Вэнь Лису издал звук, полный праведного возмущения, и слабо пихнул его в плечо. На лицах обоих, тем не менее, всё ярче и ярче обозначалась улыбка, выдавая, что этот своеобразный обмен любезностями являлся привычным для них приветственным ритуалом или какой-то непонятной игрой. Наблюдать за ними было немного неловко, так что Цзинь Цзысюань перевёл взгляд на Цзян Ваньиня, который уткнулся в свою чашу с таким видом, будто желал оказаться где угодно, но только не в этой комнате.

— Всё в порядке? Ты вернулся намного раньше запланированного, что-то пошло не так? — принялся расспрашивать Вэнь Лису с нескрываемыми нотками беспокойства, едва удерживаясь от того, чтобы не начать ощупывать Вэнь Цюнлиня на предмет каких-либо повреждений.

— Нет, всё прошло отлично, — покачал головой тот, развеивая возникшие было сомнения. — Глава Ли сразу согласилась на ваши условия, и глава Хэ тоже не стал сопротивляться.

У главы Вэнь сделалось весьма забавное выражение лица, будто он совсем не ожидал подобного ответа, но сомневался, хотелось ли ему узнать подробности, которые только прибавят ему головной боли. И всё же он, немного подумав, решил уточнить:

— Они что, были рядом? И обошлось без убийств?

Если Цзинь Цзысюань и удивился отношениям, царящим среди главных советников Цишань Вэнь, то совершенно не подал виду, вместо этого полностью сосредоточившись на пряном привкусе вина, согревшего его желудок.

— Ваше задание по созданию крепкого алкоголя, в котором можно было бы обрабатывать инструменты, оказалось слишком сложной задачей для одного главы Хэ, так что он решил объединить усилия с главой Ли, — Вэнь Цюнлинь не повёл и бровью, но что-то в его интонации намекало на то, что он едва сдерживал улыбку. — Насколько мне показалось по нашим переговорам, они всё-таки смогли найти общий язык.

Вэнь Лису издал стон, полный невероятного облегчения, и потёр лоб, слегка навалившись на своего партнёра. Со стороны Цзян Ваньиня, который старательно сверлил немигающим взглядом блюдо с кусочками замороженных фруктов, послышался звук, подозрительно похожий на треск.

— А я уже думал, что придётся запереть их в одной камере и держать там до тех пор, пока они не выскажут всё накипевшее друг другу в лицо, — глава Вэнь выглядел обрадованным тем, что ему не пришлось совершать лишних телодвижений.

— Должно быть, вы имели в виду комнату, — улыбнулся Вэнь Цюнлинь, будто бы невзначай встав так, чтобы между ними всё же появилось пространство, соответствующее нормам приличий.

— Я сказал то, что сказал, — фыркнул Вэнь Лису, махнув кистью так, будто бы отогнал от себя надоедливое насекомое. — Я ещё не готов жертвовать едва восстановленным домом, чтобы эти двое решили свои старые проблемы. Мне хватило той безумной пьянки глав Мин и Не, так что впредь подобные дела будут решаться только в помещениях с необходимым уровнем защиты.

О переговорах между Цишань Вэнь и Цинхэ Не, которые длились уже практически полгода, по всему миру заклинателей разве что легенды не ходили. Никто не знал, что было в голове главы Вэнь, когда он посылал с дипломатической миссией именно Мин Юйлуна, известного своей ненавистью ко всему клану Не и Не Минцзюэ в частности, но последствия этого решения полыхали на северных территориях до сих пор. Главы Мин и Не то сходились в схватке и едва не доводили дело до войны, то вели себя вполне мирно, то снова ссорились так, что гремела вся земля, то вместе напивались вдрызг, из-за чего земля гремела ещё сильнее. Цзинь Цзысюань как-то интересовался у своего друга, почему он выбрал настолько не подходящего для роли миротворца человека, на что получил только пространную улыбку и не менее расплывчатый ответ.

«Это может стать началом отличной дружбы», — говорил Вэнь Лису с уверенностью человека, который отдавал себе отчёт в том, что его решение могло привести к самой настоящей катастрофе.

Дружбой пока там даже не пахло, но между двумя кланами до сих пор не вспыхнула война, и это уже можно было считать огромным достижением.

Цзинь Цзысюань невольно вспомнил «решение» их с Вэй Усянем конфликта и мысленно порадовался тому, что им ещё удалось сравнительно легко отделаться. Конечно, неделя взаимных комплиментов — или сколько там длилось это казавшееся бесконечным наказание — не являлась лучшим воспоминанием о временах тренировочного лагеря, но это испытание неплохо закалило его нервы, позволив довольно быстро усмирить собственный нрав. Оглядываясь назад, наследник Цзинь признавал, что методы Вэнь Лису оказались довольно эффективными для тренировки выдержки, которой ему всегда не хватало, но вряд ли тогда ещё второй молодой господин Вэнь мыслил в настолько долгосрочной перспективе. Наверняка ему просто показалась забавной именно эта идея, как и в случае многих других его задумок, которые впоследствии оказывались куда более полезными, чем казалось на первый взгляд.

То, что он позволил Вэй Усяню проводить свои сумасшедшие эксперименты с тёмной энергией, казалось настоящим безумием — а ещё окончательно связало образ клана Цишань Вэнь с бесчестными методами. И всё же это подарило миру артефакты, благодаря которым потерь на ночных охотах стало куда меньше, а ведь они ещё были далеки от совершенства, да и сам их создатель находился в самом начале своих изысканий. Вэнь Цин, приставленная к нему в качестве надзирательницы, тоже занималась изучением тёмной энергии, но результаты её трудов скрывались столь тщательно, что становилось понятно: вскоре мир ждёт настоящее потрясение, к которому никто не будет подготовлен в достаточной мере. Именно поэтому Верховный заклинатель столь пристально наблюдал за деятельностью главы Вэнь, именно поэтому напряжение среди заклинателей и не думало спадать, несмотря на то, что вот уже больше года Цишань Вэнь ведёт исключительно мирную политику и будто бы стремится расплатиться за все совершённые преступления, именно поэтому ни один клан не спешил расслабляться окончательно и откладывать оружие в сторону. Потому что Цишань Вэнь до сих пор оставался угрозой — а с совершенно непредсказуемым главой с непонятными идеями и задумками едва ли не большей, чем раньше. В случае Вэнь Жоханя все хотя бы знали, чего стоило ожидать; с Вэнь Лису подобной роскоши не мог позволить себе никто.

Правда, вряд ли сам источник неизвестной опасности хоть сколько-нибудь догадывался об истинной причине, по которой его никак не оставляли в покое.

— А-Нин, тебе точно необходимо выпить немного вина после утомительной дороги!

— Глава Вэнь, человеку моего статуса…

— Возражения не принимаются. Давай-давай, присаживайся, заодно согреешься и пойдёшь с нами смотреть на то, что там творят А-Ян с Вэй Ином.

Вэнь Цюнлинь выглядел донельзя смущённым, когда его усаживали за один стол с наследниками именитых кланов, но сопротивляться не стал, чтобы не сделать ситуацию ещё более щекотливой. Вэнь Лису, безо всякого стыда усевшись рядом с ним так, чтобы их бёдра едва соприкасались, принялся оживлённо предлагать ему закуски, пока сам наливал вино в принесённую кем-то из слуг чашу. За столиком стало тесновато, и Цзинь Цзысюань сдвинулся в сторону, чтобы освободить хотя бы немного пространства; преодолев едва ли половину чи, он резко замер, ощутив вдруг тепло чужого тела.

Он как-то умудрился упустить из виду то, что с ним по соседству находилась Цзян Яньли. А теперь между ними оказалось настолько мало места, что Цзинь Цзысюань смог ощутить слабый, отдающий чем-то цветочным аромат её волос.

Внезапно ему стало как-то даже слишком жарко, и он с сомнением покосился на свою чашу с остатками «Капли солнца». Пожалуй, на этот вечер вина было достаточно.

Как ни странно, с появлением Вэнь Цюнлиня диалог вовсе не увял, а даже развернулся в неспешную беседу, в которой приняла участие и Цзян Яньли. Цзинь Цзысюань, никогда не испытывавший проблем с тем, чтобы являться центром внимания, на сей раз предпочитал быть более пассивным собеседником, чтобы не спугнуть бывшую невесту напоминанием о своём присутствии. И это помогало: молодая госпожа Цзян, увлечённая обсуждением, забывала о своей стеснительности и спокойно поддерживала разговор, раскрывая весьма острый ум и довольно широкий кругозор, включающий в себя далеко не только темы, связанные с домашним хозяйством. Она могла давать советы, касающиеся обучения самых юных заклинателей, потому что, как оказалось, помогала тренировать учеников, едва ступивших на путь самосовершенствования. Она неплохо разбиралась в литературе, и у неё имелись весьма любопытные взгляды на классический сюжет с восхождением героя. Цзинь Цзысюань даже поймал себя на том, что хотел с ней поспорить насчёт смысла одной из поэм, но вовремя осёкся, вспомнив, что его вмешательство только всё испортит.

Это была самая удивительная и самая ужасная беседа на его памяти — не из-за того, что он почти не принимал в ней участия, а потому что ему буквально в лицо бросили эту проклятую разницу. Будто он не был достоин слышать смех Цзян Яньли, её остроумные замечания и любопытные рассуждения. Словно он не заслуживал того, чтобы видеть её улыбку, а не испуганное и растерянное лицо, как будто перед ней внезапно выскочил лютый мертвец. И это. Неимоверно. Злило.

К счастью, у Цзинь Цзысюаня было вино, и он не натворил глупостей. Хотя безумно желал грохнуть чашкой о столик и демонстративно удалиться из Полуденного павильона, оставив за своей спиной звенящую тишину. Или поступить совсем уж недостойно, осыпав Цзян Яньли обвинениями, смысла которых он и сам не мог толком уловить.

Ему было до отвращения обидно, и всё же отчасти он понимал, что заслужил всё это. Потому что с самого начала поставил себя выше, потому что не желал замечать Цзян Яньли с самого момента их знакомства, потому что всегда считал её раздражающей помехой, ненужной деталью в картине его светлого и славного будущего. Он не желал идти с ней на контакт — стоило ли ожидать, что она сама будет тянуться ему навстречу?

Цзинь Цзысюань, разумеется, знал ответ. И поэтому до последнего сдерживал клокочущую в горле горечь, пытаясь перебить её пряным привкусом обжигающей «Капли солнца», как будто это могло спасти его от угнетающих мыслей.

В тот момент, как он ощутил, что его предел вот-вот будет достигнут, Вэнь Лису неожиданно громко заметил:

— Что-то мне не нравится то, как у них там всё тихо.

— Было бы лучше, раздавайся повсюду грохот? — фыркнул Цзян Ваньинь, но как-то лениво, совсем разомлев от вина и тепла, идущего от жаровни.

— По грохоту их хотя бы можно было найти, — пожал тот плечами, плавно поднявшись на ноги и будто бы невзначай скользнув кончиками пальцев по плечу Вэнь Цюнлиня. — Да и если обычно шумные проказники внезапно затихают, то это очень плохой признак. Верно я думаю, дева Цзян?

Цзян Яньли слегка опустила голову, но Цзинь Цзысюань всё равно увидел улыбку, лёгшую на её губы.

— Да, глава Вэнь, — ответила она негромко. — В случае с А-Сянем тишина — довольно опасное явление.

— Не только опасное, но и практически невозможное, — не удержавшись, пробормотал Цзинь Цзысюань.

И едва не вздрогнул, услышав, как Цзян Яньли хихикнула. Совершенно точно хихикнула, он готов был в этом поклясться! Неужели не поняла, кто именно произнёс ответную фразу?

Волну жара, поднявшуюся к его лицу, и слишком уж зачастившее сердцебиение наследник Цзинь уверенно списал на почти половину кувшина «Капли солнца», плавающую в его организме. Какой-то подозрительно понимающий взгляд Вэнь Лису, брошенный на него, он царственно проигнорировал.

— Что ж, тогда поспешим, пока Знойный дворец ещё стоит на месте, — резковато сказал Цзинь Цзысюань, отвернувшись от этого раздражающего взгляда.

Ухмылка главы Вэнь, едва теплившаяся в уголках его рта, стала шире, но он всё же соизволил согласиться с предложением и повести их прочь из Полуденного павильона навстречу холодному зимнему ветру.

Они направлялись к тому же внутреннему дворику, откуда уходили, однако не успели преодолеть и половины пути, как им навстречу практически выбежал раскрасневшийся, немного запыхавшийся и явно не слишком довольный Сюэ Ян. Увидев взрослых, он шумно выдохнул и буквально подлетел к Вэнь Лису, бесцеремонно схватив его за рукав и потянув за собой.

— Вы где там застряли со своими чаями? Мы уже двести лет как закончили! — бурчал невыносимый ребёнок, таща скрытую угрозу для всего заклинательского мира по коридорам так, словно тот был упрямым щенком, не желающим выходить на прогулку.

А глава Вэнь, которого, похоже, подобное обращение нисколько не трогало, лишь беззлобно посмеивался над его недовольством. И вот он ещё делает вид, что не избаловал этого мальчишку окончательно, как же. Цзинь Цзысюань выразительно закатил глаза и прибавил шагу, чтобы не прибыть на место будущего представления в числе последних.

А полюбоваться, на самом деле, было чем. Внутренний двор Знойного дворца, тот самый, где прежде копался тринадцатый глава Вэнь, почти полностью был занят снежками, и у каждого имелась на боку едва заметная чёрная капелька. Посреди этого бугристого поля стоял Вэй Усянь и крутил между пальцев бамбуковую дицзы, которая выглядела так, словно её сделали впопыхах из первого попавшегося под руку материала. Впрочем, зная этого баловника, именно так всё и было.

Цзян Ваньинь, с первого взгляда определивший происхождение музыкального инструмента, страдальчески поморщился и отступил на пару шагов назад, будто это могло спасти его от наверняка кошмарного звучания флейты. Вэнь Лису же повёл себя чуть страннее обычного: едва завидев дицзы в руках Вэй Усяня, он чуть не споткнулся на месте и резко побледнел, но быстро справился с эмоциями и негромко хмыкнул, обозревая заваленное снегом пространство.

— Если тут что-то развалится, чинить будешь сам, — заявил он, тоже отступая под крышу так, чтобы в случае чего получилось быстро скрыться за стеной.

Цзинь Цзысюань покосился на хитро ухмыльнувшегося Вэй Ина с сомнением, но прятаться не стал, заметив краем глаза, что Цзян Яньли так и осталась на месте, оглядываясь с явным любопытством. Если уж она ничего не боялась, то и ему не следовало, даже если инстинкты буквально взвыли, требуя немедленно найти надёжное укрытие. Что-то в этих безобидных с виду снежных комках ему упорно не нравилось, но что именно, понять было сложно.

— За кого вы меня принимаете, уважаемый глава Вэнь? — широко улыбнулся Вэй Усянь, подмигнув своим зрителям. — О, Вэнь Нин, привет! Уже видел Цин-Цин?

— Здравствуйте, молодой господин Вэй, — уважительно склонил голову Вэнь Цюнлинь, ставший чуть впереди Вэнь Лису и будто бы случайно прикрывший его от возможной опасности. — Нет, мне ещё не довелось встречаться с сестрой. У неё что-то случилось?

— Разве что какой-то там прорыв, — лениво отмахнулся «молодой господин Вэй». — Я толком так и не понял, что именно у неё там получилось сделать, но это явно было связано со свойствами растений. Так что вполне возможно, что она сейчас окопалась в лазарете, поэтому не пугайся, если на тебя из-за угла выскочит Цин-Цин и утащит в своё логово.

— Буду иметь в виду, — ещё раз поклонился Вэнь Цюнлинь.

Цзинь Цзысюань едва удержался от фырканья: нашёл перед кем кланяться, в самом деле! Вслух он, впрочем, ничего говорить не стал, а сосредоточился на том, что начинало происходить прямо перед ним. Мысль о том, чтобы встать поближе к Цзян Яньли, вдруг показалась ему крайне привлекательной, и он так и поступил, сделав самый независимый вид.

Вэй Усянь же, прочистив горло с таким лицом, будто собирался выступать перед многотысячной аудиторией, обвёл внутренний дворик широким жестом.

— Итак, уважаемые господа и лучшая в мире шицзе, перед вами находится то, что способно немного изменить ваши представления о мире, а также светлой и тёмной энергиях, — произнёс он громким чистым голосом, словно и впрямь находился на сцене.

— Это снежки, — не преминул вставить Цзян Ваньинь, посмотрев на своего шисюна с выражением «снова он за своё».

— Ц-ц-ц, мой дорогой шиди, — Вэй Ин глянул на него с явным снисхождением, чем мгновенно довёл наследника Цзян до точки кипения. — Это необычные снежки. Попробуйте их ощутить и поймёте.

Цзинь Цзысюань невольно последовал этому совету, пусть и не собирался этого делать. Спустя пару мгновений раздался всеобщий потрясённый выдох: от половины снежных комков отчётливо тянуло тёмной энергией, но не настолько сильно, чтобы это можно было почувствовать, не сосредоточившись на них. На оставшуюся же часть явно воздействовали светлой энергией, однако со стороны все снежки выглядели абсолютно одинаковыми.

— Когда я только начинал работать с тёмной энергией, вернее, даже задолго до этого, мне пришла в голову мысль, что светлая и тёмная энергия, по сути, мало чем друг от друга отличаются в своей основе, — продолжил вещать Вэй Усянь, явно довольный произведённым эффектом. — И то, и другое энергия, так почему же овладение одной считается нормальным для любого заклинателя, идущего по праведному пути, а с другой такого не происходит? Дело лишь в том, что тёмная энергия связана с мертвецами и другой нечистью? Но тогда немного глупо пренебрегать целым пластом возможностей лишь по этой причине.

Цзинь Цзысюань поморщился, вынужденный выслушивать эту чушь. В прошлый раз, когда Вэй Ин заикнулся о подобных вещах, ему едва не прилетело по лбу свитком от Лань Цижэня, а затем его вовсе выгнали с занятия — и поделом ему. Потому что ни одному нормальному человеку не придёт в голову связываться с мертвецами, даже если это дарует ему какую-то силу. Тёмная энергия вредит всему живому, и следование тёмному пути разрушает тело заклинателя, но в первую очередь воздействует на его золотое ядро. Никто из тех, кто следует праведному пути, не станет так рисковать — за исключением, очевидно, этого обалдуя, который столь уверенно нёс околесицу, что не слушать его не получалось.

— И раз светлая и тёмная энергия похожи в своей основе, то почему бы не попробовать начать освоение тёмной энергии теми же методами? — Вэй Усянь прищёлкнул пальцами, принявшись взбудоражено мерить шагами крошечный пятачок свободного от снежков пространства. — Проблема лишь в том, что светлая энергия идёт изнутри, и первой ступенью всегда являлась медитация, попытки почувствовать её потоки, сосредоточившись на собственном теле. Тёмная энергия идёт извне, но на Луаньцзан её оказалось настолько много, что там надо учиться не ощущать её — там впору заткнуть себе все чувства, чтобы не подвергаться её воздействию беспрерывно. И это натолкнуло меня на мысль…

— А-Сянь, — мягко произнесла Цзян Яньли, внезапно вмешиваясь в становящуюся всё более сумбурной речь своего шиди. — Нам всем, безусловно, интересно послушать о том, как проходили твои исследования, однако молодому господину Сюэ, похоже, не терпится приступить к самому главному.

Все тут же посмотрели на мальчишку, который и впрямь выглядел так, будто если кое-кто не начнёт то, ради чего все здесь собрались, то он этого кое-кого точно поколотит.

— Давай уже к сути, — фыркнул невыносимый ребёнок, нисколько не смущённый направленным на него вниманием.

— Какие вы все скучные, — тут же надулся Вэй Усянь, но не было похоже, что он на самом деле обиделся. — Ладно, в общем, все же помнят, как пытались рассчитать нужное количество энергии для активации талисмана? У меня долго не выходило найти золотую середину, так что дядя Цзян показал мне всё на примере снежка, заставив бросать его в дерево с помощью духовной энергии. И я решил повторить этот трюк с тёмной энергией, но случайно сделал кое-что куда более интересное.

С этими словами он, не теряя времени даром, приблизил к лицу свою несуразную бамбуковую флейту и наиграл пару пронзительных, но на удивление терпимых нот. Половина снежков, от которых тянуло тёмной энергией, едва заметно вздрогнула; Цзинь Цзысюань едва не попятился. Однако дальше его ноги буквально приросли к полу, и пошевелиться не получилось бы при всём желании.

Потому что снег, подчиняясь воле Вэй Усяня, начал медленно собираться в одну большую фигуру, напоминающую то ли медведя, то ли неказистого енота. Но главное было даже не это. Стоило последнему снежку занять своё место, как на кривоватой морде существа загорелись красные огоньки — будто глаза. И его пасть приоткрылась, исторгая из себя странный звук, похожий на звериное рычание.

Это ещё что, демоны раздери, за создание?!

— Я заметил забавный эффект: если слепить несколько снежков вместе, то я начинаю контролировать не каждый из этих снежков, как раньше, а как бы один целостный предмет, — Вэй Ин, самодовольно ухмыляясь, похлопал ладонью по тяжёлой лапе неведомого чудища. — Мне стало интересно, каков предел объектов, которые можно будет слепить вместе. И, в итоге…

— Ты получил голема, — пробормотал Вэнь Лису негромко, но довольно отчётливо на фоне наступившей тишины. Выглядел он при этом так, словно готов был смеяться и кричать одновременно, однако взгляд тринадцатого главы Вэнь был устремлён не на самого монстра, а куда-то чуть выше его неказистой головы.

— Эта штука даже обладает неким подобием сознания! — восторженно воскликнул Вэй Усянь. — Как будто полноценный мертвец, только не мертвец! Добившись такого эффекта, я подумал, а вдруг такое же сработает и со светлой энергией? И вы не поверите.

В этот момент оставшаяся половина снежков пришла в движение, тоже собираясь в единую фигуру, но только чуть более медленно и неохотно. Второе непонятное существо получилось не менее кривым, да и глаза светились у него похожим красноватым цветом, вот только ощущалось это существо как артефакт наподобие активного талисмана, а не как тёмная тварь.

У Цзинь Цзысюаня не находилось слов. У всех остальных, судя по потрясённому молчанию, тоже. Поверить в то, что происходило прямо перед их глазами, было практически невозможно, но… Оно происходило. И явно не во сне.

Цзинь Цзысюань украдкой ущипнул себя и поморщился от короткой вспышки боли. Точно не сон. Но как тогда нечто подобное могло существовать в реальности? Он никогда не слышал о том, что духовную энергию можно применять вот так. Да и, справедливости ради, кому вообще могло прийти в голову напитывать собственными силами проклятый снег? Единственный человек, чей разум был повернут как раз в сторону безумных идей, сейчас стоял и смотрел на них с таким видом, будто наслаждался каждым мгновением их незамутнённого шока.

Монстр. Самый настоящий монстр. Не зря Цзинь Цзысюань хотел держаться от него как можно дальше.

— Сянь-ди, — ласково произнёс вдруг Вэнь Лису. Настолько ласково, что почти всех присутствующих пробрала мелкая дрожь. — Скажи мне, пожалуйста, ты что, в самом деле напитывал собственной духовной энергией каждый снежок?

Самодовольная улыбка Вэй Усяня совсем немного померкла.

— Возможно?..

Со стороны Цзян Яньли послышался тяжёлый вздох. Цзян Ваньинь же вовсе не стал сдерживаться и оглушительно хлопнул себя ладонью по лбу, выражая собственное мнение относительно умственных способностей этого бедствия. Да и сам Цзинь Цзысюань был не так уж далёк от такой же реакции: подумать только, тратить такую прорву сил на… На вот это.

Воистину, только Вэй Ину могла прийти в голову такая безумная мысль.

— Но суть не в том, сколько духовной энергии на это ушло, — поспешил он вернуть разговор в прежнее русло. — Используя две энергии, я добился одного и того же результата. Но что ещё более интересно… — обе фигуры, повинуясь воле заклинателя, встали вплотную друг к другу и соприкоснулись лбами. — При контакте они не отталкивают друг друга. Да, взаимодействуют определённым образом, но не разрушают структуру. Так что чисто теоретически, если придерживаться определённого соотношения и уравновешивать обе энергии…

Снежные фигуры едва заметно задрожали; глаза той, что состояла из тёмной энергии, вспыхнули зловещим кровавым светом.

— …то они вполне смогут сосуществовать в одном теле, — закончил Вэй Усянь. И в тот же момент монстр, слепленный благодаря светлой энергии, рухнул на землю огромной горой снега. Торжествующее выражение лица потерявшего последний разум заклинателя тут же стало куда как менее воодушевлённым. — Но пока я эту точку равновесия не нашёл.

Цзинь Цзысюань с опаской покосился на оставшееся чудище, которое выглядело подозрительно довольным «смертью» своего собрата, и счёл за лучшее промолчать. Долго держать это создание в целости Вэй Ин, впрочем, не стал, и одной короткой мелодии хватило для того, чтобы снежная фигура аккуратно рассыпалась сохранившими целостность комками. Один из снежков подкатился прямо к сапогам наследника Цзинь, и тот невольно отшагнул в сторону, не желая к нему прикасаться.

Увиденное оставило странное ощущение в груди, тревожное и зудящее, мешающее быстро привести мысли в порядок. Вэй Усянь играл с вещами, которых вообще не стоило касаться, да с такой лёгкостью, будто его совсем не трогали возможные последствия — и это несмотря на то, что буквально только что они все увидели, что именно могло произойти с телом заклинателя…

Лицу вдруг стало мокро и холодно — и Цзинь Цзысюань медленно, угрожающе медленно поднёс к пострадавшей щеке руку. Вэй Ин оглушительно расхохотался, встретив его убийственный взгляд.

— Вот так-то лучше, твоё павлинье высо… А! — он, вскрикнув, вдруг подпрыгнул на месте прямо посреди фразы. И провёл рукой чуть ниже поясницы, соскребая с одежд остатки снежка.

Вэнь Лису самодовольно усмехнулся, подбрасывая в руке следующий снаряд.

— Раз уж у нас всё равно осталась куча материала, почему бы ему не пойти на пользу? — подмигнул он и с хохотом увернулся от снежка, пущенного Сюэ Яном.

Всего пара мгновений — и весь внутренний дворик превратился в самое настоящее поле битвы. Вэнь Лису, используя Вэнь Цюнлиня в качестве живого щита, с энтузиазмом закидывал Вэй Ина снежками, не давая ему даже свистнуть, чтобы перехватить контроль над снарядами. Сюэ Ян всегда появлялся внезапно, выныривая откуда-то из тени и тут же прячась обратно. Цзян Ваньинь, поначалу застывший с намерением держаться подальше от этой детской возни, долго не продержался: получив от шисюна снегом прямо в лицо, он с яростным рёвом бросился в атаку.

Соперницей Цзинь Цзысюаня внезапно стала Цзян Яньли, причём оба они и не поняли, как это вообще произошло. Вот он пытается попасть в корчащего рожи Вэнь Лису — а вот уже ему в грудь попадает снежок, пущенный с самой неожиданной стороны. И становится неважным, что ему хотелось отомстить за тот самый удар по лицу; теперь имеет значение лишь его на удивление ловкая противница, которая, явно попав в него по чистой случайности, не стала отступать, а с энтузиазмом приняла вызов.

Они кружили друг вокруг друга, прячась за случайными предметами и даже людьми: Вэй Ин получил снежком от своей драгоценной шицзе, а атака Цзинь Цзысюаня достигла удивлённого таким поворотом Вэнь Лису. А затем выходили открыто и буквально закидывали друг друга снегом, мало заботясь о том, как это выглядело со стороны. И Цзян Яньли смеялась, улыбалась — ему, Цзинь Цзысюаню, её глаза сияли, на лице расцветал яркий румянец то ли от холода, то ли от чего-то ещё, и…

И Цзинь Цзысюань смеялся тоже — даже хохотал, совсем забыв о манерах и достойном поведении, забрасывал бывшую невесту снежками, словно был не наследником клана, а обычным ребёнком, играющим с друзьями. От беготни было жарко, от набившегося во все места снега — мокро и холодно, но внутри всё пело, дрожало, плыло от радости и веселья, и хотелось продолжать эту снежную битву до тех пор, пока на ногах не останется кто-то один.

Даже в детстве Цзинь Цзысюань вёл себя как маленький принц, не опускаясь до примитивных игр с товарищами. Да и не было у него тех товарищей, только лишь подчинённые — неважно, будущие или настоящие. И вот сейчас, именно в этот момент он вдруг ощутил себя ребёнком, каким никогда не являлся. Обычным мальчишкой, не скованным правилами, чужими ожиданиями и надеждами, рамками и положением.

Он был не наследником Ланьлин Цзинь, но Цзинь Цзысюанем. И почему-то это чувство непривычной, дикой свободы жгло глаза непрошенными слезами.

В какой-то момент Вэй Усянь всё же добрался до своей флейты — и огромная волна снега буквально раскидала всех в разные стороны. Цзинь Цзысюань свалился в сугроб и приложился затылком о какой-то выступ, а затем охнул, когда кто-то свалился прямо на него, врезав острым локтем в живот.

— Ох, я… П-простите! — совсем тонко пискнула Цзян Яньли, панически дёрнувшись в попытке встать. Но едва она оперлась на ногу, как поскользнулась на скользком камешке и рухнула обратно, окончательно добивая Цзинь Цзысюаня.

Рассеянно наблюдая за разноцветными точками, плывущими перед его глазами, несостоявшийся жених не думал ни о чём. Однако стоило чуть ли не плачущей от смущения и стыда молодой госпоже Цзян попытаться подняться вновь, как он схватил её за рукав и потянул на себя, не давая пошевелиться.

— Погодите, — просипел он и неловко прочистил горло, восстанавливая контроль над голосом. — Подождите… Если не хотите отправить меня к целителям своими стараниями, конечно.

Цзян Яньли послушно замерла; мелкая дрожь, сотрясающая её тело, передалась Цзинь Цзысюаню, и он прикрыл глаза, чувствуя, как в его голове резко помутнело. Похоже, затылком он приложился действительно неплохо, но лежать вот так, придавленным хрупким и тёплым телом бывшей невесты, было почему-то приятно.

— И-извините, молодой господин Цзинь, — прошептала Цзян Яньли, отчаянно запинаясь. — Я п-постараюсь аккуратно…

— Не нужно, — бросил Цзинь Цзысюань, пресекая новую попытку пошевелиться. — Можете остаться вот так? Ненадолго.

Несчастная молодая госпожа Цзян издала какой-то совсем жалкий звук, но всё же кивнула, соглашаясь с его предложением. Хотя со стороны, наверное, эта картина выглядела крайне забавно: распластавшийся по земле молодой мужчина и лежащая почти поперёк него девушка. Странно, что вокруг них до сих пор не носился хотя бы пышущий праведным гневом Вэй Усянь, так что, видимо, снежная волна отнесла их в какой-то укромный уголок — и хвала небесам. У Цзинь Цзысюаня и без его криков ужасно болела голова.

— Вы сильно ударились? — тихо, на грани слышимости спросила Цзян Яньли, неловко уткнувшись лицом куда-то в локоть своей невольной жертве.

— Нет, — почему-то так же негромко ответил Цзинь Цзысюань. И неловко ляпнул: — Вы меня ненавидите?

Молодая госпожа Цзян издала странный звук, будто внезапно подавилась едва начавшимся вдохом.

— П-почему вы так думаете?

— Ну, или очень боитесь, — он ненадолго замолчал, пытаясь сформулировать мысль. Где-то неподалёку послышался голос Вэй Ина, зовущего свою шицзе, так что следовало поторопиться. — Вы никогда не смотрите мне в глаза, запинаетесь и всегда молчите, не говоря уже о том, что я едва ли не впервые увидел вас с мечом чуть больше года назад, на церемонии передачи титула Вэнь-сюна. Но вы ведь на самом деле не пугливая безмолвная тень, какой пытались казаться при мне. Так почему притворялись?

Вытаскивать из себя слова, а заодно и отголоски внутренней неуверенности, оказалось нелегко, но Цзинь Цзысюань знал: если он не сделает этого сейчас, то позже точно не начнёт такой разговор. А получить ответ на хотя бы одно из многочисленных «почему» ему безумно хотелось, пусть даже сейчас и приходилось проходить через неловкость, с каким-то непривычным, странным трепетом ощущая вес и тепло чужого тела на себе.

— Я… — Цзян Яньли слегка пошевелилась, и Цзинь Цзысюань внезапно ощутил тонкий цветочный аромат её волос. Стало не просто тепло, а практически жарко. — Я не ненавижу вас.

— Тогда чем я вас настолько сильно напугал? — его голос едва заметно дрогнул, ведь отчасти он уже знал ответ на этот вопрос.

Своей заносчивостью, резкостью, высокомерием — да стоило ли удивляться, что такой мягкий человек, как молодая госпожа Цзян, не желал иметь с ним никакого дела?

— Вы… не пугаете, — едва слышно прошептала она, чуть поёжившись.

Вот теперь Цзинь Цзысюань растерялся окончательно. Цзян Яньли не ненавидела его, но и не боялась — так почему всегда вела себя с ним так закрыто? Однако задать вопрос он не успел: молодая госпожа Цзян, будто испугавшись, что вся её смелость вот-вот испарится, страшно зачастила, пытаясь объясниться.

— Я хотела, чтобы вы видели во мне достойную невесту, хорошую хозяйку и жену, чтобы вы поняли, что у меня не было намерений ограничивать вашу свободу, что я могла бы быть незаметной и не бросать тень на вашу репутацию своим несоответствием вам, вашим способностям. Я не могла стать равной вам, поэтому… Хотела, чтобы вы могли увидеть во мне кого-то, кто мог бы поддержать вас, следуя позади, если никогда не выйдет шагать рука об руку. Мне казалось, что хорошая жена должна быть именно такой, и я стремилась к этому, но… Моих усилий оказалось недостаточно.

В её шёпоте, горячечном, срывающемся, сквозила такая тоска, что у Цзинь Цзысюаня болезненно сжималось сердце. Он не мог даже представить того, что Цзян Яньли специально пыталась показать себя идеальной будущей женой, тенью своего супруга, какой ей и полагалось быть по традициям. Вот только Цзинь Цзысюаню не нужна была тень — он хотел найти спутницу на стезе самосовершенствования, ту, с кем не придётся себя сковывать и ограничивать, ту, которая будет не беззащитной обузой, но партнёршей, способной прикрыть спину. И как иронично, что в погоне за этим расплывчатым образом идеала они даже не удосужились обратить внимание друг на друга.

Всего один разговор, одна попытка объяснить, чего они ждали от этого брака, могла бы разрешить недоразумение, но они решили поговорить только сейчас, когда уже ничего нельзя исправить. Помолвка расторгнута, и теперь как-то даже нет смысла тянуться навстречу друг другу. Но, с другой стороны, кто им может запретить общаться? Не в качестве будущих супругов, но просто знакомых и, быть может, даже друзей? Общие темы у них точно должны найтись — Цзинь Цзысюань убедился в этом, слушая, как легко Цзян Яньли поддерживала беседу в Полуденном павильоне. И было бы глупо упускать возможность найти себе интересного собеседника, который не скован правилами клана и точно не имеет на него далеко идущих планов.

Поэтому Цзинь Цзысюань, преодолевая лёгкое головокружение, всё же заставил себя сесть и помог Цзян Яньли подняться тоже; её руку из своей он, впрочем, не выпустил, с внутренним трепетом ощущая, как едва заметно подрагивали её пальцы в его ладони.

— Молодая госпожа Цзян, — произнёс он, тщательно подбирая слова. — Я… должен извиниться за то, что разорвал нашу помолвку подобным образом. Тогда я использовал любую возможность для того, чтобы избавиться от навязанного брака, и… Честно говоря, вы не были похожи на человека, с кем я хотел бы разделить свою жизнь.

Губы Цзян Яньли дрогнули, и она склонила голову, пряча за волосами выражение своих глаз.

— Я понимаю, — чуть слышно отозвалась она, но не сделала попытки вырвать свою руку и скрыться прочь от неприятных слов.

Цзинь Цзысюань постарался проигнорировать боль, резанувшую его по груди, вместо этого слегка сжав чужие подрагивающие пальцы и чуть потянув хрупкую кисть на себя, встречая улыбкой растерянный взгляд молодой госпожи Цзян.

— Помолвка разорвана, и этот факт, который мне не хочется менять, — сказал он, непроизвольно поглаживая ладонь девушки большим пальцем. — Однако как вы смотрите на то, чтобы… начать переписку? Т-то есть, кхм, мне хотелось бы обсудить с вами пару моментов в поэме Хэ Пина, и…

И вот с какой это радости он внезапно стал заикаться, стоило лишь осознать, насколько близко находились их лица в этот момент? Цзинь Цзысюань мысленно дал себе подзатыльник, больше всего на свете желая провалиться прямо сквозь землю, в обжигающую лаву спящего вулкана. Но в следующий момент Цзян Яньли улыбнулась, и последние мысли вылетели из его головы, оставляя после себя лишь восхитительную пустоту.

— Конечно. Я… была бы рада.

В сотнях мягких огоньков, освещающих Знойный дворец, её глаза сияли ярче всего золота Ланьлина. И Цзинь Цзысюань чувствовал себя очарованным — этим моментом, этой девушкой, этим теплом, внезапно вспыхнувшим в его груди. Он даже успел позабыть, где находился, и что их, заброшенных маленьким снежным штормом в какой-то небесами забытый угол, уже начали искать. Всё казалось неважным, кроме этого мгновения и ощущения тёплой ладони в его руке.

В холодный зимний день он нашёл себе нового друга — и влюбился, впервые и навсегда.