Лису полагал, что встреча с Вэнь Жоханем заставит его занервничать сильнее, но, вопреки всякой логике, он ощутил облегчение настолько сокрушительное, что едва не пошатнулся. Он скользнул взглядом по заклинателям Цишань Вэнь, которые сопровождали своего владыку, и только чудом смог сдержать предательскую улыбку, увидев Вэнь Чжулю. Целого и невредимого Вэнь Чжулю, на чьём лице не отражалось ни тени эмоций — но стоило ему заметить Лису, как его пронзительный взгляд заметно потеплел, а крепко сжатые губы расслабились и даже будто бы изогнулись в ободряющей улыбке.

Мин Юйлун, следующий чуть позади Лю-эра, выразительно закатил глаза и усмехнулся, заметив их переглядывания, однако сразу вернул своему лицу серьёзное выражение. Лису тут же отвёл взгляд и неловко замер, столкнувшись с внимательным прищуром Вэнь Мэншуя. Что, интересно, начальник стражи Знойного дворца здесь забыл? Он должен был остаться в Безночном Городе на случай непредвиденной ситуации, и его присутствие в Башне Золотого Карпа не могло не вызывать закономерных вопросов. Осталось только Фань Сяомин включить в сопровождение Вэнь Жоханя, и все лучшие боевики Цишань Вэнь окажутся в сборе.

Но нет, дальше Лису заметил не Фань Сяомин, а Вэнь Хуэя — ещё одного члена элитного отряда самого Владыки Вэнь, который некогда этот отряд возглавлял, а нынче держал в страхе всё молодое поколение заклинателей Цишань Вэнь, отвечая за подготовку учеников Безночного Города. В золотом свете его шрамы, стянувшие половину лица, показались ещё более жуткими, чем были на самом деле, и некоторые из свидетелей пугливо отвели глаза, едва скользнув по нему взглядом.

Вновь переключив внимание на Чжулю, Лису, набравшись храбрости, всё-таки посмотрел на Вэнь Жоханя. И то, как он выглядел, удивило его — в приятном смысле. Не то чтобы он думал, что бывший Бессмертный Владыка позволит себе покинуть Знойный дворец в неприглядном виде, но всё же ему стало немного не по себе от того, что человек, который должен казаться сломленным, отчего-то вызывал тревогу. Вэнь Жохань не скрывал седину — только волосы ему собрали так, что невозможно было понять, насколько коротки они на самом деле. Он с гордостью нёс на себе богато расшитые клановые одежды, его шаг оставался стремительным и размашистым — вот только искалеченные руки скрывались за широкими длинными рукавами, и лишь кончики пальцев с безупречно подрезанными ногтями выглядывали при каждом взмахе.

С самого начала он не сводил хищного взгляда с Цзинь Гуаншаня — и глава Цзинь, до сих пор прекрасно державший себя в руках, на сей раз не мог скрыть обуявший его страх. Лису даже ощутил что-то сродни злорадству, но тут же заставил себя перевести взгляд на ряды свидетелей, пытаясь оценить обстановку.

Оценивать, впрочем, было нечего. Все люди, посматривавшие на Вэнь Лису со скепсисом, не верившие, что бывший Бессмертный Владыка действительно выжил, сейчас выглядели так, словно мир под их ногами пошёл трещинами. Кто-то отшатнулся прочь, кто-то, напротив, замер каменным изваянием — и каждый из десятков собравшихся в зале заклинателей не сводил взгляда с Вэнь Жоханя, словно опасаясь хотя бы на мгновение выпустить его из поля зрения. Как будто стоит моргнуть — и от них не останется даже пепла.

Наверное, Лису тоже следовало бы бояться этого человека, но весь его страх куда-то делся, вытесненный внезапно вернувшимся хладнокровием. Дождавшись, когда Вэнь Жохань остановится рядом с ним и Цзинь Гуаншанем, он сложил руки в подчёркнуто вежливом жесте и глубоко поклонился в приветствии.

— Отец, — положенное обращение слетело с языка так легко, как будто Вэнь Лису всегда использовал только его.

Вэнь Жохань моргнул, отрывая острый взгляд от Цзинь Гуаншаня, вцепившегося в свой веер так, что светлая древесина вот-вот должна была треснуть. Стоило ему посмотреть на склонённую макушку сына, как выражение его лица неуловимо смягчилось, а жажда крови, полыхающая в глазах, несколько поутихла.

— Лису-эр, — звучание этого имени прокатилось вдоль позвоночника стайкой мурашек. — Подними голову.

Не зная, чего ожидать, Лису всё же покорился то ли просьбе, то ли приказу Вэнь Жоханя — и невольно вздрогнул, когда на его плечо тяжело опустилась едва тёплая ладонь. Вскользь подумалось о том, что когда-то эти руки обжигали своим жаром, а силы в пальцах вполне могло бы хватить на то, чтобы без особого труда сломать кость, — а сейчас фаланги едва ли сжались на плече в жесте… поддержки? Одобрения? Лису едва ли понимал, с каким именно выражением лица на него смотрел отец Вэнь Чао, однако его колени всё равно охватила мелкая дрожь, а в голове воцарилась удивительная пустота.

Его… хвалили? В самом деле? Или же он что-то снова воспринимал неверно?

Будто не заметив, в какое смятение вверг Вэнь Лису всего лишь один несчастный жест, Вэнь Жохань сжал пальцы ещё раз, а затем с ленцой повернулся к главным судьям. При взгляде на Лань Цижэня и Не Минцзюэ на его губы легла саркастическая улыбка.

— Моё почтение всем присутствующим, — он повысил голос, но даже не посмотрел в сторону стайки перепуганных свидетелей. — Надеюсь, история, рассказанная моим сыном, развлекла вас в достаточной мере.

Лань Цижэнь помрачнел и встретил явный вызов в глазах бывшего Владыки Вэнь с толикой не свойственной ему угрюмости; тонкие пальцы сжались на подлокотниках кресла, но больше ничто не выдало короткой вспышки эмоций. Не Минцзюэ же, напротив, вспыхнул и снова схватился за саблю, впившись в Вэнь Жоханя убийственным взглядом.

— Так это всё и впрямь очередные твои игры?! — рыкнул он, напружинившись в явной готовности к атаке.

— Остынь, юнец, — пренебрежительно дёрнул плечом Вэнь Жохань. — Если уж назвался судьёй, сохраняй трезвость рассудка — по крайней мере, насколько это возможно в твоём случае.

— Ты!.. — глаза главы Не покраснели от гнева, но рвануться с места ему помешала рука Лань Цижэня, лёгшая на плечо и буквально пригвоздившая его к креслу.

Цзян Фэнмянь тихо вздохнул, на пару мгновений прикрыв глаза, а затем его лицо вновь приняло нейтрально-доброжелательное выражение. Когда их с Вэнь Жоханем взгляды пересеклись, не произошло ровным счётом ничего, как будто эти двое были друг другу глубоко безразличны.

— Почему бы вам не раскрыть суду те детали, которые глава Цишань Вэнь мог упустить в своём рассказе? — внезапно произнёс Мэн Яо, напоминая всем о том, ради чего они собрались в этом зале.

Его вежливая улыбка предназначалась бывшему Бессмертному Владыке, однако в доброжелательном тоне так и чувствовалось некое предупреждение, направленное сразу на всех возмутителей спокойствия. Не Минцзюэ ожёг спину господина первого помощника неприязненным взором, однако промолчал и опустился на своё кресло, так и не выпустив рукоять сабли из побелевших от напряжения пальцев. Было заметно, как сильно ему хотелось взять и отрубить голову своему кровному врагу, но остатки самоконтроля пока удерживали жажду крови в узде.

Вэнь Жохань слегка приподнял брови, словно его позабавили чересчур пылкие взгляды главы Не, а затем переключил внимание на Мэн Яо.

— Детали? Какие именно детали вы желаете услышать? — он дёрнул уголком губ, и в его потемневших глазах сверкнули недобрые огоньки. — У меня наберётся великое множество любопытных историй.

— И сколько из них будут правдивы? — вдруг подал голос Цзинь Гуаншань. Он был бледен до синевы, и всё в его облике было пропитано дрожью, однако испуг быстро вытеснялся колкой злостью. — Мы уже выслушали рассказ о том, как вы героически пережили годы пыток, однако по вам не скажешь, что всё было настолько ужасно. Какой ещё ложью вы собираетесь прикрываться?

Лису ожидал, что сейчас Вэнь Жохань вспыхнет — но нет, он обернулся к главе Цзинь с подчёркнутой ленцой, и лишь черты лица его заострились, словно у зверя, готового сцепиться с врагом в смертельной схватке. Останься у него хоть толика прежней силы, на месте Цзинь Гуаншаня уже остывала бы горстка пепла, а так они лишь впились друг в друга взглядами — как будто обнажили мечи и приготовились к битве.

Чувствуя резко изменившуюся атмосферу, все замерли, не смея даже слишком глубоко вздохнуть или шевельнуться. Казалось, привлеки внимание одного из этих хищников — и острые зубы разорвут на части, не успеешь даже пикнуть.

В воцарившейся мёртвой тишине голос Вэнь Жоханя прогремел под сводами Зала Тысячи Цветов раскатами грома.

— Не суди меня по себе, Цзинь Гуаншань, — презрением, пропитавшим каждое произнесённое им слово, можно было захлебнуться. — Я никогда не лгал.

— Исключительно честный Владыка Вэнь? — изо рта главы Цзинь вырвался скрипучий смешок. — Может, ещё и скажешь, что никогда ничего не добивался хитростью?

— К чему мне хитрить и изворачиваться, когда я могу взять всё нужное силой? — глумливо усмехнулся Вэнь Жохань. — Я предпочту честную сталь яду, а открытый вызов — удару исподтишка. Пытаешься нацепить на меня свою личину? Это выглядит слишком жалко даже для тебя.

Что-то в его ответе задело Верховного заклинателя всерьёз; по крайней мере, настолько чистой, убийственной ненависти Лису от него не ощущал никогда раньше. Цзинь Гуаншань, казалось, даже забыл о том, где он находился, и что за этим разговором пристально следил не один десяток человек, — ни следа былого притворства и мнимого превосходства в его облике не осталось, только искренняя и пожирающая всё на своём пути ярость.

— Так что же ты не применил силу сейчас? — выплюнул он, выразительно скривив губы. — Если желаешь вернуть себе прежнюю власть, мог бы прибегнуть к своей любимой стратегии и сжечь мой клан, а потом прикрыться своими обвинениями в том, что это я якобы держал тебя в плену. Чем не возвращение, достойное Владыки Вэнь? И никто не смог бы подвергнуть твои слова сомнению.

Лису на секунду показалось, будто он ослышался. Неужели Цзинь Гуаншань пытался продолжить свою игру даже сейчас, в присутствии того, кто мог рассказать всю правду? Краем уха он услышал неуверенный ропот со стороны свидетелей, но Вэнь Жохань, казалось, совсем не удивился такому повороту событий. Наоборот, он будто бы даже подобного ожидал: его лицо исказилось оскалом, от которого всех пробрало мелкой дрожью.

— Ха-а, — с шумом выдохнул он и негромко засмеялся, покачав головой. — Цзинь Гуаншань, Цзинь Гуаншань, ты совсем не меняешься. Всё играешь в невинную жертву, хотя у самого руки по локоть в крови. Может быть, хоть раз в своей жалкой жизни попробуешь немного осмелеть и взять на себя ответственность за содеянное?

— Ты окончательно утонул в своём безумии и неуёмной жажде крови, — процедил Цзинь Гуаншань. — Я не собираюсь отвечать за фантазии, порождённые твоим воспалённым разумом. Хоть сколько пытайся выдать бред за истину, он останется бредом.

Бывший Бессмертный Владыка засмеялся громче, и от этого звука у Лису онемел затылок. В этом смехе не было ни злости, ни безумия — Вэнь Жохань словно бы искренне веселился, позабавленный до глубины души всем происходящим. Вот только веселье это было слишком мрачным.

— Д-довольно пустых слов! — внезапно выкрикнул глава Яо, резко поднявшись со своего места. Он был страшно бледен, но всё равно нашёл в себе силы обвинительно указать на всех Вэней подрагивающей ладонью. — Вы и впрямь думаете, будто мы позволим вам так легко вернуться к власти? Могли бы продумать свои сказки получше!

Он обернулся к толпе свидетелей в ожидании поддержки, однако не все оказались настолько смелыми, чтобы открыто выражать своё мнение. Кто-то забормотал что-то согласное, но слишком тихо и неразборчиво, а подавляющее большинство и вовсе начало отводить глаза, поглядывая на Вэнь Жоханя со страхом и опаской.

Никто не желал ощутить на собственной шкуре гнев Бессмертного Владыки: слишком свежи оказались воспоминания о десятках уничтоженных кланов, которые некогда решили перейти дорогу Цишань Вэнь. И хотя их молчание было на руку Вэнь Лису, он не ощущал от этого зрелища ничего, кроме горечи.

Вэнь Жохань, впрочем, даже не обернулся на этот выкрик, словно главы Яо не существовало вовсе. Его внимание по-прежнему целиком принадлежало Цзинь Гуаншаню.

— Фантазии моего воспалённого разума? — повторил он, всё ещё посмеиваясь. — Твои заверения в том, что мой дом находится в руинах, а остатки моего клана гниют на стенах Безночного Города — фантазии? Окровавленная заколка моего внука как доказательство твоих слов — тоже фантазии? Удивительное у меня, в таком случае, воображение!

Он резко взмахнул широким рукавом — и золотые огни на мгновение вспыхнули ярче, в унисон этому движению. Кто-то пугливо ахнул, кто-то схватился за меч — и только несколько человек остались спокойны, зная, что на самом деле это было всего лишь совпадение. Все Вэни, Лань Цижэнь, Мэн Яо, Лань Сичэнь и Цзинь Гуаншань — те, кто знал, что у Вэнь Жоханя больше не было золотого ядра.

И если Лису раньше допускал хотя бы толику сомнения в том, что глава Цзинь мог быть втянут в чьи-то попытки сместить его с поста Верховного заклинателя, то сейчас окончательно избавился от последних иллюзий.

— Для исключительно честного человека, которому чужды презренные интриги, Владыка Вэнь слишком хорошо играет на чувствах окружающих, — процедил Цзинь Гуаншань, прикрыв нижнюю часть лица веером. Его пальцы заметно подрагивали. — Может быть, приплетёте какие-нибудь грязные подробности? Уверен, вы знаете, что стоит сказать благодарным слушателям, чтобы вызвать удобную вам реакцию!

Теперь уже не выдержал глава Мин: коротко ругнувшись, он схватился за меч, но оказался жёстко остановлен Вэнь Чжулю. Лису же с усилием втянул воздух сквозь зубы, пытаясь дышать на счёт: его останавливать, в случае чего, было некому, а кончики пальцев уже начало знакомо покалывать теплом формирующегося духовного пламени.

Нет, надо же так переворачивать чужие слова! Что ни скажи, глава Цзинь найдёт, как выставить себя жертвой — и по какому-то проклятому закону подлости ему, конечно же, поверят.

«Это же полный бред!» — мысленно кричал он. — «Как вы можете верить этому идиотизму?!»

Его внутренний вопль, разумеется, остался без ответа.

— Стало быть, и это я сделал сам с собой, чтобы очернить уважаемого главу Цзинь? — вкрадчиво поинтересовался Вэнь Жохань, приподняв руку так, чтобы широкий рукав соскользнул на локоть и обнажил изломанную кисть. — А заодно раздобыл тавро с символикой твоего клана и прижёг им себя с полсотни раз? Надо же, какая сложная схема.

Слова о тавре вызвали взволнованный шепоток среди заклинателей. Лань Цижэнь прикрыл глаза и вцепился в свою бородку так, что наверняка проредил её, а Не Минцзюэ вновь напружинился, вглядываясь в бывшего главу Вэнь так внимательно, словно на расстоянии пытался разглядеть упомянутый знак. Цзян Фэнмянь потрясённо выдохнул, на несколько мгновений потеряв контроль над выражением лица, а затем сложил руки перед собой, глубоко задумавшись о чём-то. Мэн Яо и Лань Сичэнь удивлёнными не выглядели — и Лису поневоле задумался, насколько много они знали. И почему до сих пор не попытались вмешаться в творящийся фарс.

— О, так клеймо — единственное настоящее доказательство, которым вы располагаете? — скривил губы Цзинь Гуаншань. — Поставить его мог кто угодно.

— Что, уже не утверждаешь, будто и это всего лишь фантазии? — усмехнулся Вэнь Жохань, поправив рукав и снова скрыв свои искалеченные пальцы от любопытных глаз.

Глава Цзинь опасно прищурился, а затем издал негромкий смешок, обмахнув своё лицо веером. Его взгляд начал лихорадочно метаться из стороны в сторону, словно не в силах зацепиться за что-то конкретное.

Неужели всё-таки получилось загнать его в угол?

— Состояние ваших рук мы увидели, но клеймо? — он пожал плечами, коротко указав веером на Вэнь Жоханя. — Быть может, оно действительно есть, но как вы можете доказать, что его поставил я?

Бывший глава Вэнь улыбнулся — и в этой многообещающей улыбке Лису с точностью уловил угрозу. Цзинь Гуаншань взмахнул веером дёрганным, слишком поспешным движением, но взгляда не отвёл, как будто пытался показать: упрямиться он будет до самого конца.

Что ж, ему следовало бы знать, что соревноваться в упёртости с главой Вэнь — хоть двенадцатым, хоть тринадцатым — было затеей, заранее обречённой на провал.

— Вы хотите, чтобы я объяснил, какие есть отличия между обычным тавром с клановой символикой и тем, что принадлежит главе клана? — Вэнь Жохань посмотрел на него с нескрываемой иронией. — У рисунка и остаточных следов энергии есть определённые особенности, так что доказать вашу причастность довольно легко.

В самом деле? Лису едва удержался от того, чтобы задать парочку уточняющих вопросов. Когда он обнаружил ожоги, то даже не заметил каких-то особенностей у клейма — да и если они действительно имелись, прикладывали тавро настолько часто, что какие-то дополнительные линии попросту стирались в общей мешанине следов. Цзинь Гуаншань, разумеется, знал, в каком состоянии находились раны, оставленные тавром, так что соскользнуть с этого крючка ему не составит труда.

— Так если есть клеймо, может, всё-таки посмотрим на него? — предложил вдруг кто-то из толпы свидетелей. — Ну, знаете, чтобы лично убедиться в существовании этого доказательства.

Его слова оказались встречены хоть и опасливым, но вполне себе одобрительным гулом. Глава Цзинь, впрочем, не спешил соглашаться: напротив, он сжал свой веер ещё сильнее, и Лису готов был поклясться, что услышал глухой треск древесины.

— Да, если клеймо есть, то тогда можно будет поверить, — закивал мужчина, чем-то напоминавший лягушку.

— На руках и лице знака не видно, разве не оскорбительно будет заставлять прилюдно снимать одежду?.. — усомнилась одна из немногих женщин в зале.

— Ну, тогда пусть решает, как поступить.

— Но ведь тавром мог воспользоваться и кто-то другой…

— Шутишь? У глав кланов личные знаки, они их ставят на своих отступников. Ну, как я слышал.

— Вот это традиции у сильнейших школ…

Лису крепко стиснул зубы, не в силах никак иначе выразить бессильную злобу. Заставлять прилюдно демонстрировать свои раны и увечья, да ещё и настолько унизительные, — разве можно этого требовать?! К тому же, не от какого-то там преступника, а от бывшего Верховного заклинателя.

Хотя, возможно, поэтому все эти ничтожества и вцепились в эту идею. Что может быть зрелищем более увлекательным, чем унижение самого Владыки Бессмертных? Не находящие в себе ни сил, ни смелости задеть его как-то ещё, эти трусы пользовались любой подлостью, лишь бы куснуть того, кого они продолжали бояться даже сейчас.

Лису перевёл взгляд на Вэнь Жоханя, ожидая увидеть ярость — однако почти подавился воздухом, не заметив в выражении его лица ни следа злости. Распаляющаяся толпа его, казалось, только веселила, как и унизительное требование, вот только в рубиновых глазах горело мрачное презрение к каждому человеку, жаждущему незабываемого зрелища.

— Владыка… — Вэнь Миншуй подался чуть вперёд, будто уловив изменение настроения своего господина, но был остановлен властным взмахом руки.

— Желаете получить доказательства? — косо усмехнулся Вэнь Жохань и слегка склонил голову набок, второй рукой коснувшись ворота своих одежд и уверенно потянув его вниз, обнажая шею и линию ключиц. — Что ж, тогда надеюсь, что вы хорошо запомните увиденное.

Неозвученное «потому что это будет последним зрелищем в вашей жизни» осталось висеть в воздухе, но было услышано каждым из присутствующих. Лихорадочное веселье в рядах свидетелей мгновенно увяло, а высокомерные ухмылки быстро сползли с лиц заклинателей.

Лису перехватил ледяное запястье Вэнь Жоханя и крепко сжал его, не позволяя продолжить движение, — и в этот же момент Лань Сичэнь громко хлопнул в ладоши, привлекая всеобщее внимание.

— Это доказательство было предоставлено следствию, потому в демонстрации нет необходимости, — произнёс он, своими неизменно мягкими интонациями притушив вспыхнувшее было недовольство в рядах свидетелей. — Свидетельствую, что данные следы действительно принадлежат личному тавру главы Ланьлин Цзинь.

— Подтверждаю, — тяжело выдохнул Лань Цижэнь, открывая глаза. Уголки его губ мелко подрагивали, но голос оставался ровным. — Клеймо действительно оставлено тавром Цзинь Гуаншаня.

На мгновение в Зале Тысячи Цветов воцарилась мёртвая тишина — а затем взорвалась потрясёнными выкриками и восклицаниями. Но Вэнь Лису даже не стал к ним прислушиваться, замерев под постепенно возвращающим осмысленность взглядом Вэнь Жоханя.

— Лису-эр, — негромко произнёс он, опустив взгляд на свою руку, всё ещё сжатую чужими пальцами.

У Лису задрожали губы. Он на пару ударов сердца закрыл глаза, беря под контроль дыхание и течение ци — его ладони, согретые практически срывающимся духовным пламенем, наверняка нещадно жгли и без того пострадавшую кожу, так что ему следовало как можно скорее успокоиться. Но он никак не мог выбросить из головы то бешенство, каким загорелись глаза Вэнь Жоханя в момент, когда он рванул ворот своих одежд.

— Прости, — прохрипел он, с усилием выталкивая из себя слова. — Если бы я не решил ввязаться в это, то тебе не пришлось бы…

— Это малые жертвы, Лису-эр, — в чужом голосе послышался некий намёк на мягкость. — Ты готов из-за них отказаться от выбранного тобой пути?

Вэнь Лису крепко зажмурился. Ему до смерти надоел весь этот цирк — но он не имел права останавливаться сейчас. Обещание Цзинь Цзысюаню, переживания за Цзян Яньли и А-Лина висели на его плечах неподъёмным грузом — и ради них он готов был пожертвовать собственной гордостью или даже большим, если это позволит ему помочь друзьям.

— Нет, — прошептал Лису, виновато опустив взгляд.

— Тогда подними голову, — неожиданно жёстко припечатал Вэнь Жохань. — Глава Цишань Вэнь не должен стыдиться своих решений — так выражай свою волю с должной гордостью.

Вэнь Лису вздрогнул и ошарашенно вскинулся, не зная даже, как реагировать на эти слова — но в этот момент вновь заговорил Цзинь Гуаншань, и ему стало совсем не до собственных смешанных эмоций.

— Моё личное тавро было утеряно больше шести лет назад, — заявил глава Цзинь, перекрывая возмущённые крики толпы, и удовлетворённо сузил глаза, когда снова воцарилась тишина. — Разве уважаемые господа не убедились в этом во время своего расследования?

— И вы даже не стали делать новое? — выразительно фыркнул кто-то из свидетелей. — Разве это не важный символ для крупнейших орденов?

Цзинь Гуаншань неловко развёл руками, и покаянно вздохнул.

— Я бы непременно заказал новое, возникни такая необходимость, однако… Видите ли, мне давно начало казаться, что клеймение отступников — давно изживший себя обычай, который, к тому же, не имеет никакого смысла, — он покачал сложенным веером и задумчиво постучал им по запястью. — Зачем нужна бессмысленная жестокость, если можно просто предать преступника всеобщему суду? Я пользовался тавром лишь первые годы, когда только занял пост главы клана, потому что так делал мой отец, но в один момент задумался: действительно ли в нём есть нужда?

— Клеймение отступников было необходимо прежде всего для того, чтобы знать, из какого клана происходил этот человек, — вдруг вмешался Лань Цижэнь. — Если он совершал преступления, будучи лишённым золотого ядра, простые люди благодаря клейму могли установить его личность и потребовать ответа от заклинателей, которые позволили ему бесчинствовать. Это одно из требований императора, которое входит в соглашение между смертными и совершенствующимися, и вы не могли об этом не знать, Владыка Бессмертных.

Улыбка Цзинь Гуаншаня стала более принуждённой.

— Но когда в мире заклинателей в последний раз появлялся отступник, достойный клеймения и разрушения золотого ядра? — он будто бы случайно бросил короткий взгляд на Вэнь Жоханя и раскрыл веер, обмахнув им лицо. — За последние десятилетия я не вспомню ни одного такого случая, учитель Лань. Но, впрочем, мы отвлеклись. Моё тавро оказалось утеряно во время внезапного пожара, и я не стал его восстанавливать, поэтому вопрос с тем, кто же поставил это клеймо, всё ещё можно считать открытым.

И на что он намекал? Не зря этот скользкий червь подчёркивал «случайность» пожара, словно подразумевал, что это тавро у него украли, а затем воспользовались возможностью подставить главу Ланьлин Цзинь. Вот только не факт, что вся эта история не была выдумана — или приукрашена, что было очень даже в стиле Цзинь Гуаншаня. Не хранил же он один из символов власти в какой-нибудь захудалой постройке, которая и впрямь могла бы пострадать при пожаре?

— Но ведь только вы сами можете этим клеймом воспользоваться, — сказал Лису, не в силах больше молчать. Он сам удивился тому, насколько спокойно прозвучал его голос: по ощущениям, жажды придушить одного конкретного человека в нём было достаточно для того, чтобы система сгенерировала для этого случайное событие.

Глава Цзинь бросил на него снисходительный взгляд.

— Да, но кто мог помешать в точности повторить его уникальный рисунок? — его губы сложились в мимолётной ухмылке.

Лису раздражённо скрипнул зубами. Насколько же склизкая сволочь! Такого, пожалуй, и прямым эфиром с места событий было не прижать: сказал бы, что это монтаж, постановка с дублёром или съёмка под специальным углом, искажающим его действия.

Заклинатели снова зашептались, и на этот раз уже никто не стал высказываться достаточно громко, чтобы его расслышали все. Мнения и точки зрения переворачивались настолько часто, что свидетели, видимо, перестали пытаться занимать определённую позицию и просто ждали, кто кого перегрызёт первым. Судя по тому, как Цзинь Гуаншань вновь стал выглядеть спокойно и самоуверенно, такая ситуация его устраивала — зато Вэнь Лису готов был плеваться в эту аморфную массу духовным огнём.

Понимая, что обсуждение в очередной раз зашло в тупик, в разговор вступил Мэн Яо.

— Во время расследования были осмотрены все подземные помещения Башни Золотого Карпа, в том числе тайная камера, путь к которой был указан господином Вэнем, — произнёс он, заставив разрозненные шепотки утихнуть. — Однако в ней не было обнаружено признаков, говорящих об использовании этого помещения в течение последних нескольких лет.

Глава Цзинь торжествующе усмехнулся, даже не потрудившись скрыть собственное ликование. Когда Вэнь Жохань сбежал, он, разумеется, избавился от всех следов — ничего удивительного, что заклинатели Гусу Лань ничего не обнаружили. Но Лису всё-таки продолжал надеяться на то, что Мэн Яо откопал что-то стоящее: не зря же он предлагал сделку, подразумевающую защиту свидетелей?

Цзинь Гуаншань умел грамотно изворачиваться, однако должно всё-таки существовать что-то, способное прищемить ему хвост. В противном случае, Лису обратится за помощью к системе, пусть даже та снимет с него практически все имеющиеся у него баллы за вмешательство; должно же у него, в конце концов, быть хоть какое-то попаданческое преимущество.

— О камере можно было легко позаботиться, — прохладно сказал Вэнь Жохань, заметно успокоившийся после вспышки бешенства. — Однако не все следы удаётся легко стереть за столь короткий срок.

— Что вы имеете в виду? — спросил Цзян Фэнмянь, впервые за всё слушание проявивший хоть какую-то инициативу.

— Я имею в виду свой путь до Безночного Города, — дёрнул уголком губ бывший глава Вэнь. — Никакой дороги я своим бренным телом, разумеется, не оставил, однако… Был один труп.

— Труп? — непонимающе нахмурился глава Цзян.

Вэнь Жохань вновь повернулся к Цзинь Гуаншаню, который уже не выглядел таким довольным, как раньше. Лису, ровно как и все остальные заклинатели, тут же обратился в слух, но если свидетелей больше интересовали подробности чудесного спасения Владыки, то Вэнь Лису жаждал узнать, как именно глава Цзинь сможет вывернуть новое доказательство в свою пользу.

— Труп мальчишки, который набрался достаточно смелости и глупости, чтобы помочь мне сбежать, — ответил Вэнь Жохань так, словно говорил не о спасшем его человеке, а о каком-то больном животном. — Он настолько сильно желал выслужиться и устроиться в Безночном Городе, что решил вытащить меня из клетки, но недостаточно хорошо продумал свой план. Ему следовало прирезать своего напарника до побега, тогда бы он смог добиться своего, а не сгинул в какой-то грязной канаве на границе между Цишанем и Ланьлином.

Лису перевёл взгляд на Цзинь Гуаншаня. Тот выглядел напряжённым, но отнюдь не паникующим: видимо, и на этот счёт ему было что ответить, однако пока что он продолжал сохранять молчание. Видимо, дожидался прямого обвинения, чтобы ненароком не выдать своей осведомлённости.

— Рядом с местом, указанным господином Вэнем, произошёл несчастный случай: загорелся один из крайних домов близлежащей деревни, который перекинулся на участок леса, где происходила стычка между Ли Сюанем и У Цзымэем, — Мэн Яо принялся зачитывать вслух содержимое одного из белоснежных свитков, которые лежали у него на столе. — У Цзымэй состоял в страже Башни Золотого Карпа и пользовался особым доверием главы Ланьлин Цзинь — по показаниям господина Вэня, он являлся одним из охранников тайной темницы. Ли Сюань — рядовой заклинатель Ланьлин Цзинь, не отличившийся особыми талантами, стал третьим охранником после того, как второй пропал без вести. Является единственным сыном Ли Байсяня, урождённого Вэнь Байсяня, изгнанного из Безночного Города при вступлении двенадцатого главы Цишань Вэнь в должность.

— Вступлении в должность? Скорее уж чистке предыдущего кланового совета, — фыркнул старик из толпы свидетелей и с вызовом прищурился, заметив, что Лису посмотрел на него.

Вэнь Жохань негромко хмыкнул, но не стал отвечать на этот выпад, вместо этого продолжив слушать Мэн Яо с вежливым интересом и лёгкой иронией. Неизвестно, что именно смешило его в этой ситуации, но на всякий случай Лису встал так, чтобы его уважаемый «отец» не смог бы легко схватить Инхуа и запустить им кому-нибудь в голову.

Господин первый помощник прозвучавшую фразу тоже проигнорировал, вместо этого продолжив зачитывать содержимое свитка.

— Учитывая невозможность определить, действительно ли имело место сражение между Ли Сюанем и У Цзымэем, было принято решение применить техники Призыва и Расспроса, — Мэн Яо перевёл дыхание, прежде чем раскрыть свиток до конца. — Был получен отклик души У Цзымэя, подтвердивший несколько фактов. Первое: он действительно охранял тайную темницу в течение последних пяти лет. Второе: его смерть произошла на месте проведения ритуала. Третье: он преследовал неких беглецов, однако не смог назвать ни их имена, ни даже количество. На повторный Призыв душа У Цзымэя не отозвалась.

Эхо последних слов ещё не успело отзвучать, как Цзинь Гуаншань резко ударил веером по своей ладони, впервые за всё слушание посмотрев на своего непризнанного сына прямо. Лицо его исказилось от возмущения и гнева — и на миг Лису даже обрадовался, что всё-таки удалось загнать этого змея в тупик, но длилась его радость ровно до той секунды, как глава Цзинь открыл рот.

— Я много бреда выслушал за время так называемого «суда», — его голос подрагивал то ли от отвращения, то ли от гнева, но ни капли страха в нём не слышалось. — Однако терпеть это дальше не собираюсь. У Цзымэй был моим доверенным лицом, и он охранял камеры, где содержались опасные преступники — безумцы, которые, вдохновившись деяниями Вэй Усяня, принялись в открытую практиковать Тёмный Путь! Как Верховный заклинатель, я выносил приговор каждому из них, и если им полагалось пожизненное заключение, то где ещё их следовало держать, как не в Башне Золотого Карпа? Эти сумасшедшие были достаточно хитры и изворотливы, чтобы попытаться сбежать из-под надзора, воспользовавшись малейшей лазейкой, поэтому я мог доверить их охрану только У Цзымэю. В начале весны пятеро заключённых смогли как-то объединить усилия и сбежать, выведя тогдашнюю смену из строя, и как только мне сообщили об этом, я отправил за ними У Цзымэя. Кто ж знал, чем это закончится для него?! В ту ночь я потерял не просто верного помощника, а одного из самых близких друзей — и вы не посмеете использовать его гибель в угоду вашей мерзкой лжи!

Цзинь Гуаншань тяжело дышал, выкрикнув гневные обвинения прямо в лицо Мэн Яо. Он впервые вышел из себя за всё время суда, словно его действительно так сильно задело упоминание У Цзымэя — или то, что его душа подверглась Расспросу. Лань Сичэнь поражённо распахнул глаза и побледнел, неуверенно покосившись на другие записи, громоздившиеся на столе, однако на лице его первого помощника не дрогнул ни один мускул. Совершенно невозмутимо, так, как будто на него не кричали минуту назад, выставляя бесчестным лжецом, он скатал свиток и опустил его на свободное место.

И всё же несмотря на то, что господин Мэн сохранял внешнее непоколебимое спокойствие, Лису почти физически мог ощутить идущие от него волны концентрированного презрения.

— Этот помощник всего лишь озвучил факты, полученные заклинателями Гусу Лань во время расследования, — произнёс он мягко, даже почти дружелюбно, что совсем не вязалось с потемневшим взором. — Их интерпретация не входит в круг моих полномочий, Владыка Бессмертных. Погиб ли У Цзымэй, преследуя тёмных заклинателей или господина Вэня с Ли Сюанем, этому недостойному доподлинно неизвестно, и он не может ничего утверждать наверняка.

— Тогда, быть может, этот ничтожный перестанет сыпать двусмысленными формулировками и искажать действительность? — злобно прошипел глава Ланьлин Цзинь, чем-то и впрямь напомнив потревоженную змею.

— А как ты можешь доказать, что искажает действительность здесь именно этот молодой господин? — насмешливо протянул Вэнь Жохань, усмехнувшись только шире, когда яростный взгляд Цзинь Гуаншаня оказался направлен на него. — Где же те сбежавшие тёмные заклинатели? Верховный заклинатель упустил целую группу преступников, убивших его дорогого друга?

— Они бежали в Цишань, — выплюнул глава Цзинь с досадой.

— Тебя остановила граница чужих территорий? Тёмные заклинатели признаются преступниками во всех землях, подконтрольных орденам совершенствующихся, так что ты вполне мог продолжить их преследование хоть до Цинхэ или Гусу.

По косой усмешке, исказившей лицо Цзинь Гуаншаня до уродливой маски, Лису сразу понял, что он собирался сказать.

— Боюсь, Владыка Вэнь за время своего заключения упустил некоторые изменения в собственном клане, — он издал сухой смешок и указал веером прямо на Вэнь Лису. — Под покровительством тринадцатого главы Цишань Вэнь дело тёмных заклинателей процветает, прикрываясь так называемыми исследованиями! Так что по ту сторону границы их ждали — и успели спрятать от преследования.

Ну, конечно же, как не приплести сюда эксперименты Вэй Ина? Лису поймал себя на том, что даже удивился, почему упоминание Тёмного Пути всплыло в этом фарсе так поздно; вон, даже Вэнь Жохань почти не отреагировал на столь вопиющее обвинение. В его глазах вспыхнуло недовольство, и он досадливо прищёлкнул языком, однако весь его ответ этим и ограничился.

— Быть может, Владыка Бессмертных раскроет нам имена преступников? — Лису выступил вперёд и раздражённо сузил глаза. — Или хотя бы упомянет, почему он не отправил мне никакого известия о сбежавших тёмных заклинателях, если уж они скрылись на землях моего ордена? Цишань Вэнь никогда не поддерживал Тёмный Путь, и вам не следует подменять понятия. Буквально на каждом совете заходит тема об исследованиях Вэй Усяня, и всякий раз мне приходится заново пояснять, в чём конкретно ошибаетесь вы и все остальные, полагающие, будто на Луаньцзан втихомолку основывают школу тёмных заклинателей. Желаете выслушать одни и те же доводы ещё раз?

Цзинь Гуаншань недовольно поджал губы и впервые на памяти Вэнь Лису отвёл глаза, прервав зрительный контакт первым. Видимо, он и сам сообразил, что выдал совсем не продуманную ложь, но уже было поздно что-то менять. У него стремительно заканчивалось терпение, да и простора для манёвра почти не осталось, — представление начало подходить к логическому завершению, однако до сих пор не было ясно, на чьей же стороне находилась правда. И даже факты, которые озвучивал Мэн Яо, не помогали прояснить ситуацию.

Разоблачи ложь главы Ланьлин Цзинь с обстоятельствами смерти У Цзымэя — он наверняка придумает что-нибудь ещё, пусть даже и откровенный бред. Он чувствовал, что проигрывал, однако не собирался мириться с этим просто так, продолжая выкручиваться из последних сил. Его оборона дала слабину дважды: при появлении Вэнь Жоханя и при упоминании У Цзымэя, но он быстро приспосабливался и даже сейчас наверняка пытался сообразить, как повернуть разговор в менее скользкое русло.

Крючок с Тёмным Путём не сработал: Вэнь Жохань по какой-то причине его проигнорировал, хотя Лису и подозревал, что после суда с него сдерут шкуру за эти эксперименты. Эмоциональный рассказ о героической гибели близкого друга тоже мало кого задел: уставшие от слишком быстрой смены событий зрители затихли, совсем перестав реагировать на очередные внезапно вскрывшиеся факты. Всё указывало на то, что им необходим был перерыв, чтобы усвоить всю информацию и как следует поразмыслить, но никто не рисковал прерывать слушание, вполне справедливо опасаясь, что даже за одну палочку благовоний может произойти нечто, что снова перевернёт всё с ног на голову.

Цзинь Гуаншаню срочно нужно было что-то придумать, но ему катастрофически не хватало времени. Вэнь Лису впервые за долгие, очень долгие месяцы ощутил вдруг собственное преимущество перед этим старым пауком, который запутался в своей же паутине.

Словно желая добить и без того не выдерживающее никакой критики сопротивление главы Цзинь, со своего места поднялся Лань Сичэнь, держа в руках следующий белоснежный свиток. Его длинные пальцы едва заметно подрагивали.

— Во всех версиях событий, изложенных обвинителями, отсутствует самая важная часть о том, как именно господин Вэнь оказался в плену, — на его лице появилось взволнованное выражение, однако контроля над голосом глава Лань не утратил, продолжая говорить громко и чётко.

Верховный заклинатель заметно приосанился, ухватившись за эту ниточку. Лису едва смог сдержать раздражённый выдох и уже приготовился к очередной порции увиливаний — однако Лань Сичэнь ещё не закончил.

— Прошу пригласить в зал следующих свидетелей. Ху Люцинь, Цзю Байсюэ, Пао Мэй, — на мгновение глава Гусу Лань прикрыл глаза и задержал дыхание, но всё же тяжело уронил: — Мэн Яо.

В мёртвой тишине Зала Тысячи Цветов раздался оглушительный треск. Веер Цзинь Гуаншаня переломился пополам.