Время казалось тягучей разогретой карамелью, подобной той, которую сейчас Тарталья заливал в свой чай. Мысли кружились снежной вьюгой внутри головы, припорашивали метафорическими хлопьями главную думу - тот кор ляпис. Одного его вида было достаточно, чтобы воспоминания о мутных картинках всех снов начали постепенно принимать бо́льшую чёткость, будто в настройках камеры настраивалась фокусировка.

— Тебе какой чай? — такой обычный вопрос; почему все те, которые мучали его раньше, мучают сейчас, не могут быть такими же простыми?

Хорошо, что Хутао не задавала лишних вопросов тогда в комнате, когда невольные эмоции решили выйти наружу. Её карие глаза с линзами в виде белого цветка сливы в тот момент казались не такими весёлыми. Взгляд приобрёл более тяжёлый и серьёзный окрас, ей правда пришлось понервничать за друга. Даже если юноша что-то скрывает за натянутой улыбкой и баловством - не повод вытягивать клещами это «что-то» наружу. Придёт своё время и...

— Такой же чёрный, как мой маникюр.

— Почему-то я ожидал другого сравнения, — честно отозвался Аякс, отходя в сторону закрытого окна, чтобы немного его приоткрыть.

— Хм... Какого же? Чёрными бывают пауки... — девушка начала загибать пальцы левой руки, задумчиво карябая взглядом люстру, где работала лишь одна лампочка. — Гробы бывают чёрными в том числе.

— Узнаю Тао-Тао! — отозвался тот, не отводя взгляда с улицы.

Снаружи начиналась своя ночная жизнь: оживали яркие неоновые вывески разных магазинов, давно загоревшиеся уличные фонари становились более нужными в сей тёмный час. Приникшие к вентиляторам и кондиционерам люди начали потихоньку выходить в желанную ночную прохладу лета. Где-то вдалеке послышался громкий смех гуляющей компании.

Тарталья отошёл от окошка, возвращаясь к полкам за поиском упаковки с чёрным чаем, чтобы заварить гостье обещанный напиток.

— Не боишься вызывать чужую Душу, Ры-ыжик? — новообретённая кличка была просто хорошо забытой старой, потому что её Тарталья заработал со школьной скамьи из-за многочисленных веснушек и соответствующе рыжих волос.

— Мне честно сказать тебе, что я думаю или поддержать атмосферу? — юноша слегка повернул голову в сторону сидящей позади подружки, чтобы сказать это; продолжил заниматься своим делом.

— Ты вроде уже всем отношением показываешь свою незаинтересованность.

Улыбающаяся непонятно чему Хутао подставила под голову сложенную в кулак ладошку, на пальцах тускло металлически блеснули несколько колец. Возможно, всё интересное было впереди и она не хочет рассказывать об этом?

Она тихо хихикнула.

— Мы собираемся вызвать Душу с очень далёкого прошлого. И это даже не тысяча лет назад, три тысячи назад! Десять! Двадцать! Вдруг самой старой нашей вызванной Душе будет шесть тысяч лет и больше? — теперь эмоции из-за предвкушения чего-то эдакого выливались из девушки с новым воодушевлённым порывом.

— Я быстрее поверю в то, что я тоже из того самого «далёкого прошлого», просто я из тех времён немного тормозил со своей реинкарнацией. — обе кружки с напитком встали на поверхность обеденного стола.

Хутао громко рассмеялась, даже уронила свою руку-опору на стол, из-за чего заставила жидкость немного поволноваться. Её смех подцепил и сам хозяин квартиры.

— Я не знаю... И ты не знаешь. Почти никто не знает, кем мы были когда-то. Может, мы новые Души, которые ещё ни разу не перерождались? Существуют ли паталогоонатомы для Душ по ту сторону жизни? — не сказать, что этот поставленный вопрос заставил её посерьёзнеть, скорее, очередная шутка? — Мне кажется, было бы интересно посмотреть внутренности той Души, которая очень много перерождалась и в конце концов устала существовать в обоих мирах из раза в раз.

— Сомневаюсь... — Аякс отпил своего карамельного чая. — Я вот хотел спросить. Ты упоминала про... Впрочем, а могут ли быть души, которым шесть тысяч лет?

Почему-то эту цифру Тарталья тоже решил подчеркнуть в своей голове. В более позитивных снах о «том мире» она изредка мелькала в рассказах от какого-то Человека, который был ему спутником в своеобразном путешествии. Тот Человек и цифра, шесть тысяч, как-то связаны?

В обрывках сна, где фигурировала эта Личность, чувствовалась странная воодушевлённая, тёплая, в каком-то смысле родная атмосфера. Разговоры не запоминались, они как капля краски быстро смешивались с водой-общей картинкой воображения. Или всё же будет грубо называть это простым плодом фантазии? Неужто воспоминания? Даже звучит смешно. Почему не хочется смеяться?

Очередные вопросы, но теперь в их списке оглавлением стоят две темы: кто это Существо и кто этот всегда сопровождающий его Человек.

— Мой дедушка интересовался этим. — Хутао начала вертеть одно из колец вокруг своего длинного пальчика. — Ему даже хотелось написать своё исследовательское что-то, не могу сказать что именно. Не так важно. И вот когда я приходила к нему послушать ещё историй, он говорил, что только божественные Души могут существовать столько, сколько им захочется. И выбирать временной период тоже. Ты же знал, что Души не могут выбрать реинкарнацию в будущем? Только свой временной период истории.

Аякс согласно кивнул, вновь приникая губами к белой кружке со сладким напитком.

— Человеческие, смертные Души живут недолго. Меньше ста лет так точно.

— Откуда такая точная информация?

— У дедушки был друг, который попал под процент тех, кто помнит свои прошлые жизни. А ещё он был очень настырным, как говорил дедушка, приставал к Служителям того мира.

— Так он мог же быть находкой для каждого учёного, разве нет?

— Он не захотел. Говорил, что не наше - пусть остаётся не нашим. Уж лучше не знать, что происходит там. И знаешь, я согласна. И дедушка был согласен. Нельзя намеренно влезать в чужие миры лишь со своим любопытством, везде свои порядки.

— А что же тогда с более... Возвышенными Душами, божественными?

— Знаешь, если дать тебе такое геймерское сравнение, то божественные Души как те люди, которые очень много донатят и им всё эксклюзивное доступно. Только этим Душам просто повезло, что они стали какими-то такими необычными и в какой-то степени презираемыми за то что им повезло.

Несправедливое распределение получается. Кто-то и своей сотни не сможет отжить в мире для живых, а кто-то может распоряжаться своей судьбой сам, да даже временем. И наверняка сохраняет полную память - тут можно было и не спрашивать, очевидно.

— Всему есть своя плата, я думаю?

Девушка кивнула вместе с кружкой, которую поднесла ко рту, чтобы отпить. Чай уже остыл и нужно было смочить горло.

— Хорошая память это как монета с двумя сторонами, особенно для божественной Души. — будто мысли прочитала, — Помнить все свои жизни, пребывание в Загробном Мире. Представляешь, каково это, когда тебе уже больше нескольких тысяч лет, а ты никак не можешь прервать эти страдания?

— Звучит не так романтично, как думалось.

— Ты сказал почти также, как думал мой дедушка, когда хоронил пожилую женщину в цветах. О, смотри, луна прям на нас смотрит! Допиваем и идём!

А скольких дорогих людей пережили божественные Души?

***

Пока девушка подготавливала комнату к «спиритическому сеансу», «обряду», вызову древнейшей Души (они оба не знали, как это правильно назвать), Аякс отправился на поиски чего-то тяжёлого. В тех правилах было указано, что нужно поочерёдно бить кор ляпис, пока он не расколется пополам. На ум приходил молоток, но найти его оказалось проблематичнее, чем думалось. Взгляд голубых глаз нередко обращался к окну, если таковое попадалось по его путешествию по собственной квартире. Луна словно была глазом, который наблюдал с неба; даже ни чем не загрязнённый, ночь безоблачная. Даже звёзды разных размеров, большие, маленькие и очень маленькие, были видны некоторыми кучками-компаниями.

«Твои веснушки в летнюю пору напоминают звёздное небо, Аякс.»

— Что? — юноша встал как вкопанный, смотря на своё отражение в стекле окошка.

В грудной клетке что-то неприятно скомкалось, когда в голове воспроизвелась словно по значку «Плей» в плейлисте эта фраза незнакомым (незнакомым ли?) голосом. Мужской, грубый, но этот комплимент был произнесён с такой ласковой интонацией...

Рыжий юноша зажмурился, резко начиная вертеть головой из стороны в сторону, чтобы отойти от этого неприятного состояния. Нужно найти молоток или что-то аналогичное. Вроде бы, у него под ванной лежал старый топор?

Пустой взгляд следил за тем, как ноги передвигали его ставшее уставшим тело до ванной комнаты. Эти клубящиеся мысли, сны-воспоминания очень сильно выматывали, скрывать это от самого себя становилось всё сложнее. Аякса будто окунало в какой-то омут, стоило начать рассуждать о том, что он видит изо дня в день, о чём думает каждую незанятую минуту. Сон перестал быть безмятежным, дарил лишь вид, лотерею, был схож с гача-системой его излюбленной игры. Либо выпадет желанный сон в сопровождении того приятного Инкогнито, либо неизвестное чувство опустошённости от вида чужой смерти.

Чужой смерти? Чужой смерти. Своей.

Тарталья посмотрел на свои руки, которые были будто не его вовсе. Воображение в полумраке, который рассеивался тусклым уличным светом, рисовало какие-то линии поверх оранжевых скоплений. Похоже на шрамы, просто полученные в разные время. Самые маленькие были в цвет белой простыни. Он снова зажмурился, чтобы потом посмотреть на свои чистые руки, без единой царапинки.

— Ая-акс, тебя уже кто-то в темноте утащил? Почему без меня? — громко окликала Хутао с другой комнаты.

— Д-да, пять минут и готово!

Так и ночь пройти успеет.

Юноша сунул руки в карманы уличных шорт и, подняв высоко нос, отправился за топором. Рука нащупала в одном из них телефон, чтобы заранее включить на нём фонарик. Головой стукнув по выключателю, Аякс зашёл внутрь, сразу становясь на коленки, опуская нос в дисплей мобильника, чтобы коснуться значка с изображением ручного фонарика.

— М-да, ну и мусора же здесь...

Морща свой веснушчатый нос, Тарталья рукой рылся между всяких сложенных в один лист коробок, скомканных остатков упаковок от использованного стирального порошка. Даже заметил маленького паучка, который пытался кого-то поймать себе на ужин под ванной. И, наконец-то, топор.

Руки стряхнули грязь с покрасневших коленок, пока включённая вода бежала по крану в ванну. Нужно было хотя бы немного смыть грязь с находки и отмыть от попавшей пыли себя.

Интересно, а что ещё было из приятных сонных воспоминаний? Стоило также уточнить, что все позитивные воспоминания так или иначе по своей закономерности были с тем обаятельным Человеком. Аякс присел на край ванны, чтобы начать постепенно отмывать загрязнившееся лезвие и продолжить копаться в себе. Резко приливший румянец к лицу означал лишь одно: вспомнилось то, что так тщательно не хотелось (хотелось), особенно сейчас.

Тот знакомый Незнакомец с его сна однажды пригласил к себе домой. Это был рваный путь, описывать его сейчас было сложно. Были рваные, отрывчатые воспоминания потому что... тот Человек сильно прижимал его к каждой стене здания в закоулках в безлюдных местах. Так страстно целовал, жал к себе ближе сильными руками. Эти ощущения были невероятно реалистичными, хотя Тарталья в своей новой жизни ни разу не целовался и так крепко не обнимался.

Горячая рука в плотной перчатке того Мужчины исследовала его тело как поверх одеяния, так и под, видимо, удавалось проникнуть сквозь уголок на правой стороне живота. Рыжий юноша тяжело дышал, часто сглатывая подкатывающую слюну, шептал, что им нужно зайти хотя бы за порог.

Топор перевернулся на другую сторону, подобно Аяксу из того сна, который улёгся спиной на мягкую кровать, широко разводя ноги и подзывая к себе Его, Инкогнито, оставшегося без одежды, что вновь крепко приникал к юношескому взмокшему телу, всё так же сладко целовал. Веснушчатые руки и ноги оплетались неповоротливыми змеями вокруг чужого тела, пока Мужчина начинал неторопливые движения, которые разливались словно цветочным мёдом приятными ощущениями по всему телу, внизу живота особенно. Мужчина шептал ему что-то на ухо, прикусывал мочку, вылизывал ушную раковину, ни на секунду не останавливаясь, лишь больше набирая темп.

— В-вот же ж..!

Тарталья опустил взгляд вниз, на то место, где отчётливо оттопыривалась ширинка шорт.

Рука осторожно потянулась к дверной ручке и щеколде под ней, от всякого случая, который сидел в соседней комнате.

***

— Ты решил внезапно душ принять? Неужели всё-таки так испугался, что аж вспотел? — Хутао невольно принюхалась и слегка нахмурилась. — Странный запах. На гель для душа не тянет, на пот и подавно. Ты что там делал?

— ...Я молотка не нашёл. Есть топор.

— Сойдёт! Присаживайся, вон там, где я тебе бумажку с текстом оставила. Пока ты искал я уже наизусть выучила.

Такие воспоминания были намного лучше и приятнее, чем видеть из раза в раза чьи-то смерти, в том числе и смерть Тартальи. Всё же, сколько бы не было попыток отвязаться от того, что это всего лишь игра спящего мозга, слишком сильно это походило на то, о чём принято говорить со слов «помнится мне.»

Свет в комнате был выключен по просьбе девушки, потому что какой смысл устраивать шоу, где завязан потусторонний мир и разная мистика, когда так светло? Единственный лунный лучик проникающий внутрь падал почти чётко на драгоценный камень. Он был почти прозрачным, если приглядеться. В свете солнца и вовсе был бы схож с рыжей макушкой юноши, который сейчас гипнотизировал топор, что остриём был направлен в его лицо. Бить нужно аккуратно, чтобы не вызывать ночью шума и не привлекаться внимание соседей, ну и чтобы ударов хватило, всё-таки, на двоих. Это было указано в правилах проведения этого недо-ритуала.

Аякс выдохнул и ударил по камню. Осталась небольшая потрескавшаяся и посветлевшая звёздочка, которая начала расходиться в разные стороны молниями-сколами. Топор был передан подруге, она тоже сделала удар. Кор ляпис не был таким твёрдым, как показалось изначально.

А ещё почувствовалось отчётливое присутствие кого-то позади, но стоило юноше обернуться - кроме темноты его ничего не встретило. Нарастающая паника брала своё. Это всё глупость и забава, но почему-то становилось как-то неуютно.

Медовая скорлупа кор ляписа наконец-то явила свои внутренности. Тут находилось ярко-жёлтое ядрышко, слегка отливающее салатовым цветом. Оно не было прозрачным, поэтому лунный свет просто обволакивал его и сползал к более прозрачным частям.

В комнате было тихо, но Тарталья слышал невероятно сильный стук своего сердца в ушах, ощущал сам орган в горле. Это было лишь только начало, но стоит ли говорить о том, как липкий страх начал медленно проползать по всему телу, как маленькие ручки, а внутри раздувался надуваемый гелием шар, стоило начать произносить вслух заготовленный текст? Было такое отчётливое ощущение, будто кто-то коснулся его плеча.

Хутао с ухмылкой повторяла неизвестные слова за рыжим юношей, который обеспокоенно оборачивался назад всё чаще и чаще. Начал вовсе крутиться на месте, потому что край глаза начал цеплять какие-то движения. Паникующий мозг начал свою игру в поиске потенциальной опасности и это очень не нравилось.

Ритуал был окочен, взамен оставив неприятные чувства паранойи, слежки невидимыми глазами, фантомное ощущение чьих-то касаний, после которых по спине пробегает волна крупных мурашек. Неужто у них получилось сделать это? Почему это никак не явит своё лицо? Что за излюбленная привычка у этих потусторонних существ даже в фильмах ужасов нагнетать атмосферу, играться с людьми?

Что-то взяло за вспотевшую от страха ладошку Аякса, но не успел тот испугался как понял, что это была девушка.

— Я так понимаю ты сегодня не уснёшь? — та спросила почему-то шёпотом, наконец-то сняв с лица эту насмешливую гримасу.

— Ты... — голос парня прыгал из-за нервов.

Мысль так и не продолжилась.

— Ничего нет. Тебе кажется. Ты испугался - это всё, что требовалось. Хотя, может быть Душа приняла приглашение, просто придёт немного попозже? — Хутао отпустила прекратившую дрожать руку друга. — Уснёшь хоть без меня? Я хотела бы погулять пойти.

Ночные прогулки были любимым занятием подруги Тартальи. К ней многие боялись подойти, чтобы просто спросить, что она забыла ночью на улице, сидя на старом заборе вместе с чёрным котом. Косились, шептали себе что-то под нос и сбегали прочь, пока девушка хихикала им вслед, сочиняя какие-то безобидные стишки об очередном смельчаке, который не осмелился.

— Тао-Тао, я не маленький. От страшилок быстро отхожу, — без укора ответил хозяин комнаты.

— В таком случае... Надеюсь, что вызванная Душа привяжется только к тебе и не будет донимать меня. Мы же у тебя вызывали.

— Не будь это сказкой, я бы испугался.

— Сам себе выдумал, что это сказка, теперь веришь. Ты ещё скажи, что тебе это вообще снится - сбудется! — та хихикнула, прежде чем скрыться за косяком двери...

...прежде чем Тарталья открыл глаза, рассматривая свой же потолок.

На улице только недавно начало светать. Сейчас, наверное, было часов пять или шесть утра. Щебетания-переговоры птиц не заглушали собственного биения сердца, прям как тогда, во время ритуала. Только сейчас биение было в таком ускоренном режиме не только от столь странно сна (или всё-таки настоящих событий? топор и расколотый кор ляпис лежали около стены), но и от неизвестного высоко силуэта, что наблюдал за ним из дверного проёма. Аякс подвинулся на руках ближе к бортику кровати, ни на секунду не сводя взгляда с этого незваного гостя. Одеяло, как назло, лежало в ногах. Главное спасительное место было заблокировано своей же неприятной привычкой раскрываться по ночам.

Рыжий юноша глубоко дышал, даже раскрыв рот. Попытка сделать себе больно и проснуться ещё раз не давала и малейших успехов, потому что эта Тень не уходила, не приближалась и двигаться в принципе не собиралась. Телефон лежал далеко, да даже если бы прям под рукой, то он бы ни за что не хотел двигаться с места. Может это Нечто среагирует не так как нужно.

Во время игры в гляделки и попыток справиться с оцепеневшим его страхом перед чёрным силуэтом, удалось понять, что фигура имела размытую человеческую форму, пусть слегка с какими-то погрешностями в виде отсутствия очертания рук. Теперь Оно смотрело на него. У Этого были глаза. Тусклые. Такого же цвета как этот проклятый кор ляпис.

Аякс начал ещё шумнее дышать, когда Тень начала своё движение. Она развернулась, если это можно было назвать разворотом, и скрылась в остальной тьме.

По вискам начала бить барабанная дробь возникшей головной боли. Грудная клетка дрожала и поднималась каждый раз в долю прошедшей секунды.

Это не было сном. Всё это не было сном.

***

Это Существо было уже не редким гостем. Попытки разузнать, есть ли что-то подобное у подруги обращались тем, что она удивлённо смотрела на него своим карим взглядом с белыми цветами и искренним отрицательным ответом. Предложения ночевать где-нибудь ещё пересекались сразу же. Уже само нутро Тартальи просило не покидать квартиру, в которой поселился кто-то ещё. Личный интерес.

Безумная мысль. Но и Некто был безвредным, просто иногда пугал так, что уже пара-тройка тарелок были разбиты из-за неожиданного появления. И засыпать, просыпаться было слегка страшно, потому что Некто иногда стоял там и прожигал его тусклым янтарём. Коробка успокоительных и бутылка воды были вечными спутниками первое время такого привыкания к Тени.

Чаще всего виделся Некто чёрным силуэтом без рук, но было стойкое ощущение, что они у Него были, просто либо находились в сложенном состоянии на груди, либо сомкнутые в замок позади. То, что это было Человеком не давало сомнений, фактами о человечности служили отличимые ноги и иногда находящиеся в свободном состоянии руки. Однажды даже удалось слегка запечатлеть размытый профиль... Души? Нос был большим рубильником с янтарной точкой-глазом сверху от него. А потом Тень смотрела на него и отворачивался уже сам человек.

Если искать плюсы в этом новом «друге», то... Он был хорошим слушателем. Аякс взял в привычку разговаривать с самим собой, когда краем глаза замечал черноту или ощущал чьё-то явное присутствие. Сейчас, когда Тарталья мыл посуду, решил взглянуть в одну из стеклянных вставок на дверце верхней кухонной полки, увидел своё отражение.

— Ты же уже тут, да?

Страх был, лёгкий, не такой окатывающий, словно ледяной водой, как раньше, в первые дни их своеобразного знакомства, но за месяц союза это коченеющее человеческое тело чувство стало уже чем-то неотъемлемым.

— Знаешь, я тебе не рассказывал раньше, но когда Ты появился, у меня начали хорошие сны сниться. Я их называю воспоминаниями. — начал хозяин квартиры, зажигая огонь конфорки под только поставленным сверху наполненным свежей водой чайником, — Мне снится один Мужчина... Мы теперь с ним часто проводим время, пока я сплю.

Взгляд метнулся к стеклянной поверхности вновь. Теперь там была видна Тень, что двигалась, меняла свою позу. Ныне Он облокачивался плечом о дверной косяк.

— Я только недавно смог вспомнить его имя. — Аякс улыбнулся, даже тихо хихикнул себе под нос, убирая выпавшую рыжую прядку отросших волос за ухо, — Тебе, наверное, это ни к чему, но его зовут Чжунли. Звали.

Руки вновь потянулись к недомытой посуде; чайник всё равно пока не вскипел.

— Знаешь, мы с ним гуляем по какой-то гавани. Он мне что-то рассказывает, правда, я никогда не запоминаю о чём мы говорили. Но у него невероятный голос. — шум столкнувшихся друг с другом тарелок, льющейся воды, — Мы с ним часто ужинаем вместе. Я почему-то должен был всегда пользоваться палочками в качестве столовых приборов. У меня никогда не получалось.

Душа всё ещё находилась в той же позе, что и раньше. Только теперь медовых глаз было не видно. И черноты тоже. Не стал дослушивать?

Вновь звонкий стук тарелки об тарелку. А голос рассказчика начал стихать.

— А ещё в некоторых воспоминаниях мы очень часто целуемся. Этот Мужчина... Чжунли часто обнимал меня, а я обнимал в ответ. Его объятия самые крепкие, меня так даже мама никогда не обнимала, только на днях рождения, хотя любит точно также. А может Чжунли крепче любил, я не знаю. И я его тоже любил. Люблю.

Движения рук в раковине из спокойных превратились в резвые, будто на этой ложке, держащейся между подрагивающих пальцев, был годовой слой жира, который никак не хотел оттираться. Юноша крепко сжал губку, из которой резко потекла пена моющего средства, а от напряжения рука затряслась сильнее. Все предметы упали в воду.

Шмыганье носом.

— Мне так не хватает его, знаешь. Будь Чжунли воображением или воспоминанием, я соскучился по нему, очень сильно. Я хочу, чтобы он обнял меня...

...сказал, что всё хорошо.

Это были мысли того Тартальи, ещё Предвестника Фатуи, когда он умирал под деревом.

Жажда получить новые ощущения в бою сыграли с воином из Снежной злую шутку. Напавшие враги были предателями Родины, были предателями Царицы, которые вступили под руку Архонтки и посмели её очернить. Тогда ещё Чайльд рванул в бой, быстро и без сожалений расправившись с шестёрками этого мусора.

Мерзкое Наследие оставляло свой яркий след. После каждой битвы в Форме Духа юноша приходил к Чжунли, чтобы «подлатать раны», прийти в себя и вновь отправиться в бой. Тарталья не оклемался после прошлого раза, но под гнётом негативных эмоций о предательстве своих людей и желанием совершенствовать своё тело, обратился в это чудовище вновь.

Враг оказался сильнее, чем могло показаться на первый взгляд; Тарталья как никто другой понимал, что судить по внешнему виду кого-либо не стоит. Но перед силой Одиннадцатого Предвестника смогут выстоять лишь единицы.

Искры Электро элемента, рёв Мерзкого Наследия, грязные выкрики и громкие предсмертные вопли его врага.

Шаг, второй, третий.

Сам Одиннадцатый Предвестник не смог выстоять перед самим собой, сейчас с разбитой на половину маской, изливаясь кровью, последний раз слыша щебет птиц, вдыхая летний воздух Лиюэ, умирал. Умирал, как и следует воину, как и желал сам - в честном бою, дрался за Родину, против предательства, дрался за Царицу, использовал себя в качестве инструмента в нужном русле.

А ведь только недавно они здесь прогуливались, переплетая свои пальцы.

Кровавые пятна перед глазами красили не только траву, но и безоблачное дневное небо. Чайльд безжизненным взглядом буравил своё наливающееся свинцом тело, стараясь прокричать во всё горло, но испуская лишь неразборчивый шёпот.

«Чжунли, я так соскучился по тебе...»

В мыслях встал образ глубоких, смотрящих с безграничной любовью глаз.

Густая капля крови провела кривую по лбу, миновала бровь, которая больше не была частью устрашающей гримасы. Стекла к глазу, ещё больше делая мир бардово-чёрным, протекла словно слеза по щеке.

«...я так хочу, чтобы ты обнял меня...»

Последний вздох,

«...и сказал, что всё будет хорошо.»

О смерти ещё одного Предвестника, который отдал свою жизнь во благо Родины, в гавани говорили все кому не лень. Кто-то говорил, что так им и надо, кто-то восхищался геройством воина чужой страны и, ударяя кулаком по столу, заявлял, что поступил бы точно так же.

И только Чжунли хотел разорвать им все глотки, призвать метеорит, смести всё на своём пути, забрать столько жизней, сколько мог, чтобы унять свою душевную, ставшую невыносимой боль, когда поднимался из-за стола в одном из их любимых с уже мёртвым возлюбленным ресторанов.

Где находилась могила Тартальи знал только Чжунли. Он же был единственным, кто устраивал похороны.

Мужчина не появлялся в гавани очень давно. По словам Адептов, которые разговаривали с Хранительницей Облаков, Моракса настигла эрозия. Его тело было найдено под одной из техник печати, которой был запечатан Аждаха. Видимо, Чжунли предвидел такой исход, заранее «захоронив» себя рядом с каменной таблицей.

Аякс вытер руки вафельным полотенцем, прежде чем скатился спиной по дверцам тумбы позади себя, неприятно карябая спину торчащими пластиковыми ручками. Колени в старых домашних тренировочных штанах были прижаты ближе к себе, руки обняли согнутые ноги, лоб упёрся в конечности. Плечи дёргались, пока юноша тихо плакал.

— Мне так хочется увидеть его хотя бы раз, — горячие слёзы скапливались сталактитом на подбородке и капали вниз, пока веснушчатый нос ёжился в очередном пошмыгивании, — Почувствовать ещё раз его тепло рядом, понимаешь? Хотя, с кем я говорю. Ты просто чья-то Душа. Тебе никогда не полюбить кого-то так, как любил я. Ты может вообще уже ушёл.

С левой стороны повеяло теплом, будто если бы он сидел около включённой плиты или печки. Будто рядом около него присел человек, но стоило покрасневшим глазами взглянуть в эту сторону там никого не оказалось. Будто Душа в надежде поддержать решила присесть к человеку, будто разделяла эту боль вместе с ним.

Переживала тоже самое однажды.

Это тепло долго сохранялось, даже тогда, когда юноша уже успокоился и поднялся на ноги, чтобы выключить засвистевший чайник.

Теперь это чувство присутствия чужого тепла распространялось не только по одной стороне. Это ощущение, будто со спины кто-то прижался, положил руки на талию и крепко обнял, прижимаясь щекой к макушке. Раньше это могло испугать, но сейчас,

— Если я сейчас не схожу с ума и я правда это чувствую, то... Спасибо тебе, кто бы ты ни был.