Вторник был каким-то злейшим врагом Венти. Расписание в этот день вызывало тяжелый вздох и понимание, что будет максимально скучно. Вдобавок преподаватель физики вызывал у Венти небольшой дискомфорт. Кэйя Альберих мог быть хорошим человеком, но что-то при виде его очевидно поддельной сладенькой улыбки и повязки на глазу — за которую, к слову, его неоднократно отчитывали — отбивало желание узнавать этого человека лучше. Что-то в его истории не сходилось, но Венти не был слишком заинтересован в том, чтобы узнавать, что именно. А еще до него доходили слухи о невзаимной влюбленности Кэйи в Дилюка. Многолетней, насколько он знал. «И вот снова, технарь и гуманитарий. Неужели это такое распространенное явление среди пар? — Венти одернул себя. Они с Сяо не были парой. По крайней мере, пока.

Стоило только подумать об Алатусе, и он не заставил себя ждать — явился в кабинет. Оставалось только гадать, как он нашел до него дорогу. Возможно, подсказали учителя или одноклассники. Проходя мимо Итэра, Сяо еле заметно ему кивнул. «Вот это да, — удивился Венти. — Они, оказывается, знакомы. Надо будет потом выяснить подробности».

Сяо спокойно дошел до своего места и уселся рядом с Венти. На удивление, сегодня у него были с собой тетради и какая-никакая, но сумка. Видимо, Моракс «посчитал разумным» выделить на это деньги.

— Первым уроком физика, — сказал адепту Венти.

— Знаю, я видел в расписании, — кивнул Сяо.

А расписание ему кто успел скинуть? И тут Итэр постарался? Нельзя позволить ему обогнать самого Венти.

— Дашь мне свой телефон? — спросил он и пояснил: — Чтобы мы могли уточнять время и место встречи не только в школе, но и после нее. И чтобы ты всегда был со мной на связи в случае возникновения вопросов о какой-то теме или домашке.

— Да, — просто ответил Алатус и потянулся в карман за телефоном. Он быстро записал свой номер в контакты Венти, подписавшись обычным «Сяо».

— А как же фотография? Это неотъемлемая часть культуры людей — ставить на профиль картинку с тем, чей номер записан.

Он шутил, конечно же. Сяо шутки не понял и нахмурился.

— У меня нет фотографий. Но если хочешь, можешь сделать.

— Горе ты мое луковое, — покачал головой Венти. Кажется, смысл этой фразы придется потом объяснять. — Всему-то тебя учить нужно. Но не переживай, учитель из меня получше, чем из Кэйи.

Сяо только вопросительно приподнял бровь. С учителем он еще знаком не был. Второй день в школе как-никак.

— Сейчас сам все поймешь, — пообещал Венти.

Кэйя вошел через несколько минут вместе со звонком. Если у Дилюка весь гардероб состоял из одежды в красных цветах, то Кэйя тяготел к синему, причем оттенки были самые разнообразные. От бирюзы и до цвета темной ночи. Надо признать, ему шло. Этим он только подчеркивал красоту синих волос ниже плеч и голубизну одного взгляда. Правда, на внешности его плюсы заканчивались. Личностью он был скользкой, наверняка с сотней двойных днов и подводных камней, да и преподавал не очень. Венти не понимал, как в такой ответственный коллектив затесался Кэйя. Быть может, дело в связях. Злые языки полагали так. В отличие от Дилюка с его несокрушимой репутацией, Кэйю обсуждали все, кому не лень. Его личную жизнь, обновки его гардероба — порой весьма экстравагантные — какие-то вскользь сказанные фразы. Единственными, кто не сплетничал об учителе физики, были Эмбер, Венти, Альбедо и Итэр. У каждого были на то свои причины, но в основном все сводилось к нелюбви сплетничать в принципе.

С курсом физики Венти был знаком хорошо. На словах, по крайней мере. «Измерение мощности и работы тока в электрической лампе. Наблюдение и описание электризации тел, взаимодействия электрических зарядов, теплового действия тока; объяснение этих явлений. Измерение физических величин: силы тока, напряжения, электрического сопротивления, работы и мощности тока». Вот что они должны были изучать в этом году, как вычитал из гугла Венти. Становилось ли это хоть на каплю понятнее после прочтения? Неа, ни разу. Но, как говорится, — будь готов — всегда готов.

Кэйя начал говорить, сразу привлекая к себе внимание. Ему не требовалось каких-то трюков для поддерживания интереса среди аудитории, достаточно было быть самим собой — неординарные личности всегда вызывают любопытство. Венти понял, что еще ему не нравилось в Кэйе, — голос. Слишком приторный. Он словно застрял в младших классах, где со всеми требовалось говорить как с зайчиками и котиками. А еще чувствовалось в его голосе какое-то снисхождение, словно он на порядок выше всех остальных. Может, так оно и было, в физике из учеников «А» класса разбирался только Альбедо, но осадочек все равно оставался неприятный.

И вот оно, снова произошло. Кэйя перешел от материала лекции к личным примерам. Венти порой поражало, как он мог находить связки между первым и вторым даже там, где, чтобы обнаружить их, приходилось постараться. Например, сила электрического сопротивления. Что тут можно было привести в пример? А он умудрялся. Причем личные примеры, как показывала практика, преобладали над лекционным материалом. В основном, за это одноклассники и одноклассницы и недолюбливали этот предмет: слишком много воды. Дилюк, напротив, говорил исключительно по делу. Если и решал, что примером пояснить информацию необходимо, то это всегда было уместно. Говорят же, что противоположности притягиваются. Хотя в данном случае притягивалась лишь одна противоположность.

Венти отвлекся от того, что говорил ему учитель, и глаза его приобрели задумчивое свечение. Он рассуждал о том, как мало, в сущности, знал о Сяо. Если бы речь шла о человеке, он бы точно сказал, что для установления доверительных отношений необходимо поделиться историей своей жизни. И Венти справлялся с этим очень даже хорошо: алкоголь и самому замкнутому развяжет язык. Но спаивать адепта ему не хотелось. Что-то подсказывало, что в случае с Сяо лучше подождать, пока он сам почувствует себя в безопасности, чтобы что-то поведать, чем вытягивать из него слова клещами. Возможно, тогда он и вовсе залезет в скорлупу и не будет реагировать ни на какие вопросы, сколько бы в них ни было провокации.

Пока Кэйя продолжал вещать, Венти все думал и думал, как лучше подступиться к Сяо со своим пока что односторонним интересом. Может, включить в рассказ о человеческой культуре категорию романтики? Тогда и он больше узнает, и Венти сможет выяснить, а были ли какие-то отношения у адепта. Что, конечно, маловероятно, учитывая специфику их работы.

Кэйя вдруг прекратил говорить и внимательно взглянул на Венти, уже совсем потерявшегося в своих мыслях.

— Прошу слушать на уроке меня, а не свои, конечно же, куда более интересные мысли.

Кэйя ядовито улыбнулся, прикрыв один глаз. Венти ответил тем же.

— У вас что, какой-то конфликт был? — спросил Сяо, переводя взгляд с одного на другого. — Я могу помочь с ним разобраться, если хочешь.

— Не надо ни с кем разбираться, это личное. — Венти посмотрел на Сяо. Его одолевали странные ощущения. Делиться с кем-то информацией о себе он привык не в одностороннем характере, но понимал, что требовать от Сяо что-то взамен сказанного было бы глупо: тот попросту не знает, что такое явление распространено. Если с тобой делятся частью своей души, будь добр приоткрыть завесу тайны души собственной. Надо будет потом рассказать ему про такую особенность человеческого межличностного взаимодействия. — Просто как-то раз в баре, где не обращают внимания на возраст посетителей, я встретился с ним. Эта ситуация чуть не привела к исключению. Помог Дилюк. Я у него на хорошем счету. С тех пор у нас с Кэйей натянутые отношения. Он, конечно, не рассказывает об этом инциденте направо и налево, дело решили замять, но не упускает случая как-то проверить мои знания. Может вот как сейчас обратиться ко мне, привлекая внимание всего класса, если видит, что я отвлекся. Это не столько раздражает, сколько надоедает, но я уже привык.

Венти замолчал. Какая-то часть его сердца лелеяла надежду, что Сяо каким-то интуитивным чувством поймет: нужно ответить на это историей из своей жизни. И Сяо его не разочаровал.

— Моракс многому меня научил, в том числе физике, — начал он. — С точными науками у меня всегда дело обстояло лучше, чем с гуманитарными. Это мы поняли рано. Было лишь одно исключение — история. В ней я разбираюсь хорошо, несмотря на то, что наука гуманитарная. Наверное, дело в том, что многим событиям я сам был свидетелем. — Венти понятливо кивнул. Он и сам многое видел на своем веку. — Так что если будут проблемы с физикой или математикой, обращайся, — подвел Сяо.

— Есть еще химия, не забывай, — поморщился Венти.

— В ней я тоже хорош, — кивнул Сяо. — Особенно в неорганике.

— Какой скромный, — усмехнулся Венти.

— Какая корреляция есть между отсутствием скромности и адекватной оценкой своих знаний и умений?

Венти только махнул на это рукой. Его действительно предстояло многому научить. Как минимум чувству юмора. Венти знал, что у Рэйзора с этим тоже плохо: будучи прямолинейным, он считал, что и все остальные вокруг такие же, и не понимал, если кто-то шутил, особенно если была задействована метаирония или иная другая сложная вещь. Может, попробовать свести их друг с другом? Точно найдут тему для разговора и общий язык.

За размышлениями вслух Кэйи и в голове — Венти — урок прошел даже не столько скучно, сколько полезно. Венти разработал программу, по которой будет обучать Сяо человеческой культуре. Условно он поделил всю информацию на три категории: семья, дружба и романтика. У каждой категории были свои правила и свои особенности. Венти и самому было интересно взглянуть на все это словно со стороны, обобщить сведения. Сам он в большинстве случаев понимал все чисто интуитивно. Но с Сяо так не получится.

Прозвенел звонок. Венти шустро собрал принадлежности, скинув их в портфель одной рукой, и перекинул сумку на плечо. На прощание он фальшиво улыбнулся Кэйе — таков был их обычай — и, получив такую же улыбку в ответ, вышел из кабинета. Сяо молча следовал за ним. Стоило как-то развеять атмосферу после этого напряженного урока, но слова не шли в голову. Шла только музыка. Лиру и флейту Венти всегда носил с собой.

— Дорогие друзья! Объявляю шестьсот пятый концерт начатым! Сперва я сыграю то, что пришло мне на ум, а потом можете высказать свои пожелания.

Венти достал лиру, удобно примостившуюся между учебниками по химии и физике, и прислушался к себе. Играл он всегда от души, с чувством, музыка в такие моменты становилась продолжением его самого. Ушедший в мысли еще на уроке, Венти не заметил призрак той боли, которая поразила его когда-то очень давно, при гибели друга. Но музыка все чувствует. Пальцы сами заиграли меланхоличное начало, похожее на завывание ветра холодной осенью. Венти закрыл глаза. Остальной мир перестал существовать. Остались только он и душераздирающее горе, которое нашло отражение в творчестве. Раньше Венти это горе пытался запить. Неоднократно, разными видами и градусами алкоголя. Но помогало это только в моменте. На следующее утро боль возвращалась, да еще и со спутником — похмельем. Постепенно Венти приходил к мысли, что от этой боли не уйти, как не пытайся. Что-то в его душе всегда будет отзвуком тех событий. И в этой мелодии Венти попытался передать все: растерянность и непонимание, что делать дальше, горечь от утраты дорогого друга и просто хорошего человека, ощущение, когда просыпаешься утром и видишь в зеркале того, кого не смог спасти, безвыходность и безысходность, отчаянные попытки забыться, но, увы, безуспешные.

Люди останавливались, проходя мимо по коридору, чтобы услышать конец этой печальной мелодии. Венти всегда был на высоте, но сейчас он превзошел самого себя. Искренний в своих эмоциях, он взывал к душам других людей и трогал их за живое, за их собственную боль, которая под звуки лиры становилась общим знаменателем.

Закончить Венти решил открытой концовкой, ведь и сам не знал, какой финал будет у этой боли. Все, казалось, были этим удовлетворены. Многие хлопали. В том числе Дилюк. Венти не заметил, что тот тоже присоединился к компании учеников. В его глазах плескалось понимание вместе с отчаянием. Кэйя тихо прикрыл дверь своего кабинета. На его лице впервые не было привычной натянутой улыбки.

Прозвенел звонок, знаменовавший конец перемены. Все словно очнулись от сна и побрели каждый в свою аудиторию. Венти еще немного постоял на месте. Боль сковала его тело, не давала двигаться, как бездна, затягивая в свою пучину. Его мягко тронули за плечо. Он обернулся и невидящим взглядом уставился на Сяо. На его лице было узнавание, но Венти не был достаточно сконцентрирован, чтобы придать этому значение.

— Химия, — напомнил Сяо. Венти отрешенно кивнул. Ноги сами повели его в нужный кабинет.

Химия была даже не просто скучной, но нудной, хотя учитель по ней был замечательный. Сахароза отлично разбиралась как в психологии людей, так и в своем предмете. С ней было интересно проводить время на внеклассных занятиях. Порой она предупреждала класс, что на следующей неделе мы все пойдем на премьеру какого-то спектакля, поэтому собираем деньги. Шли всегда все. Найти общий язык с Сахарозой было легко, хотя сама она редко шла на контакт первой: все-таки была интровертом.

Она почти сразу выделила для себя любимчиков класса. В их число входил и сам Венти, хотя предмет он понимал ровно настолько же, насколько рыба — зачем ей зонт. Его ценили в основном за старание и шутки, разбавлявшие атмосферу на уроке. Сейчас у него не было настроения строить из себя заводилу компании, и Сахароза считала это по его грустному лицу. Такие случаи хоть и редко, но бывали, и тогда она обращалась за помощью к двум другим любимчикам из класса — Альбедо и Итэру. Помнится, у них была довольно интересная история знакомства, но сейчас, даже напрягшись, Венти не смог ее вспомнить. Все пространство его головы заняла боль. Он не любил это состояние, но и отвязаться от него запросто тоже не мог.

Сяо, видимо, научили хоть какому-то чувству такта: он молчал. Сосредоточился на теме урока и не дергал Венти без повода. А тема была для него интересная: сегодня они разбирали химические элементы. После краткой характеристики каждого Сахароза давала небольшой комментарий о сочетаемости с другими элементами, иногда, если считала нужным, рассказывала историю открытия элемента.

Венти не услышал, как прозвенел звонок. Его потрепали за плечо раз, два, три. Помахали перед лицом рукой раз, два, три.

— Венти, — не сдавался Сяо.

— Барбатос, — попробовал он еще раз. Венти, услышавший знакомое имя, заозирался по сторонам в поисках источника звука.

— Ты еще на весь класс прокричи, кто я, — устало произнес он.

— Они все равно не знают.

— Чего это мы не знаем? — спросила Мона, только сейчас закончившая собирать принадлежности. На слова, прозвучавшие раньше, она, кажется, не обратила внимания. Наверное, посчитала прозвищем. Сейчас Венти любил привычку людей додумывать за других самим. Мона держалась за руку со своей девушкой, Фишль. Если Венти не ошибается, недавно они вместе с Кадзухой, парнем из параллельного класса, съездили на архипелаг Золотого яблока. Венти слышал про него, но сам там не бывал. Он не понимал, зачем девушки взяли третьим лишним парня, если задумывалось это как романтическое приключение, но вопросов не задавал. Фишль вообще была особой странной. Мало ли что в голове у той, кто очевидно страдает от синдрома восьмиклассника.<footnote>Японский разговорный термин, обычно используемый для описания детей раннего подросткового возраста, имеющих идеи величия и переоценивающих себя и своё значение в мире.

— Ничего вы не знаете, — вздохнул Венти. Фишль возмутилась и начала что-то ему отвечать на своем замысловатом и мега книжном, но он, не слушая, вышел из кабинета, потащив Сяо за собой. — Сейчас перемена будет больше обычно, не десять минут, а пятнадцать. Это нужно для того, чтобы мы успели поесть в столовой. — Венти мельком глянул на Сяо, убедившись, что тот слушает. — Если тебе не понравится еда в столовке, а не понравится она любому, у кого есть вкус, просто скажи, я куплю тебе что-нибудь из буфета. Там обычно качество еды лучше.

— Это закономерно для людского мира?

— Что? — переспросил Венти, не поняв. У них что, уже начался урок по человековедению?

— То, что в столовых качество еды хуже, чем в буфетах, — серьезно ответил адепт. Этот парень…

— Это закономерно для школьных столовых и школьных буфетов, — придав своим словам значение и приподняв один палец вверх, словно придумал гениальнейшую теорию по астрофизике, заключил Венти. Ему бы надо серьезнее относиться к этому делу, как-никак Моракс попросил. Но Венти и серьезность — как две параллельные линии, которые никогда не пересекаются, а если пересекутся, пиши пропало.

— А скоро у нас начнется изучение мира людей?

— Оно уже началось, если ты еще не заметил. Любой опыт взаимодействия с людьми считается за изучение, если прикладывать усилия.

Сяо решительно кивнул. Венти нравилось дифференцировать, какое значение было у того или иного кивка. Ему вообще приходилось по душе общаться с Сяо. Несмотря на такую разницу в жизнях, судьбах и историях, сходились они на удивление хорошо. Венти была привычна роль экстраверта в компании. Он не любил, когда его задвигают на второй план в общении, делая слушателем, но с некоторыми, например с учителями, иначе и не получалось, так что он приспособился к обеим ролям, но говорить ему все равно нравилось больше, чем слушать. Возможно, дело в огромном количестве мыслей, которые роились в его голове без конца. Проговаривая их, он хоть ненадолго избавлялся от этого надоедливого жужжания.

А Сяо, наоборот, был типичным интровертом. Наверняка он оценил манеру Сахарозы говорить и излагать материал: она была действительно одним из лучших преподавателей, которых Венти встречал. После Дилюка, ладно.

— Урок первый, — неожиданно для себя самого начал Венти. Сяо перевел взгляд с еды в буфете на него. — Чтобы понять людей, нужно увидеть все их разнообразие, так что общайся не только со мной, пожалуйста. По своим наблюдениям могу предположить, что тебе подойдет компания Рэйзора и Беннета или Альбедо и Итэра. Кстати, — хитренько продолжил Венти, — я заметил, что с Итэром вы уже знакомы. Расскажи потом обязательно обстоятельства, мне интересно.

— Парень он хороший, — кивнул Сяо. — А Альбедо я раньше не видел, но Итэр про него рассказывал. Они же вместе, насколько я понимаю?

— Да, ты все правильно понял, — ответил Венти и задумался на миг, стоит ли спрашивать. Другого такого подходящего случая могло и не представиться. Он решился: — Как ты к этому относишься? Ну, к парам нетрадиционной ориентации. У нас в классе их много. Есть даже среди учителей, насколько мне известно.

Сяо пожал плечами.

— Индифферентно. Их жизнь — их дело.

Венти мысленно выдохнул.

— Ну что, к кому пойдешь?

— С Итэром я уже знаком, а Моракс сказал, что надо расширять кругозор, поэтому к Рэйзору и Беннету. Только… напомни, как они выглядят?

Венти давно так не смеялся. На него обратили внимание несколько одноклассников, но, не найдя ничего интересного, вернулись к еде.

— У них обоих белые волосы, но Рэйзор носит красные линзы. А еще он почти всегда надевает под рубашку синюю футболку с волком. Они сидят за вторым столом, вон, видишь? — Венти показал рукой в их сторону.

Сяо кивнул. И махнул ему рукой, уже направляясь к столу, за которым сидели парни.

— Стой, подожди! Еду-то возьми. Столовая или буфет?

— Не буду рисковать своим здоровьем. — Венти завис. Это что, была шутка? — Завтра отдам тебе деньги. Скажи, сколько я должен.

Венти ответил долгим морганием, которое в культуре русских означало согласие, и уже потом сообразил, что еще не объяснял Сяо тонкости языка тела. Но Алатус, кажется, и так понял. А ученик у него способный.