На следующий день о душевном разговоре было принято негласное решение не упоминать. Уроки и дни шли своим чередом, близился конец года, хотя и не учебного. Венти старался не корить себя за то, что так глупо излил душу и даже не выпил, чтобы искренность можно было списать на нетрезвое состояние, но получалось так себе. Поэтому количество шуток, которые он произносил, росло в геометрической прогрессии. Венти давно знал, что юмор — его способ справления с любыми неприятностями, и предпочитал списывать свою словоохотливость на приближение праздников и каникул. Одноклассники велись, а Сяо молчал.

Вот и сейчас, на уроке физкультуры, Венти уже привычно окунулся с головой в мысли. Где-то на задворках отпечатались слова Алатуса, что он не обязан проживать жизнь умершего мальчика, раз не смог ее спасти. Периодически они пролетали в его сознании, как бегущая строка, написанная жирным шрифтом, но он силился их не замечать. Как это так — не обязан? Он всю жизнь посвятил этому делу, а теперь появляется какой-то адепт и переворачивает привычный уклад с ног на голову. Какая-то его часть соглашалась с Сяо, и за это Венти себя ненавидел. Он сделал то единственное, что от него требовалось, — не позволил тому герою кануть в небытие. Целесообразность такого решения даже подвергать сомнению было глупо, но Венти после разговора с Сяо все же начал. Может, и у него была возможность прожить жизнь так, как ему хотелось, а не так, как нужно? Может, он мог наконец посвятить время своим хобби, а не оттачивать мастерство игры на лире и флейте, ведь на этих же инструментах играл тот парень? Может, он имел право просто быть самим собой? А кто этот загадочный он сам? Ответа Венти не знал — все столетия провел, согласовывая действия с непростым решением и не переосмысляя его.

С каждым новым днем у него появлялось все больше вопросов. Он ест эту еду, потому что она ему нравится, или потому что ее высоко оценил тот мальчик? Он всегда был таким эмоциональным или мимикрировал под того мальчика? Что ему самому, в конце концов, нравилось?

От еще одного экзистенциального кризиса его спас мяч, прилетевший в голову. Хотя «спас» было не совсем точным. Скорее, грубо вернул в реальность. Люмин, которая не рассчитала силу, сразу подбежала к нему извиняться и спрашивать, все ли в порядке. После подтверждения, что у него нет сотрясения или других жалоб на здоровье, она успокоилась и заняла свою позицию на волейбольном поле. Учитель по физкультуре, Сайно, дал команду продолжать игру. Венти решил на этот раз не отвлекаться от игры в целях своей же безопасности и все внимание сосредоточил на мяче, поэтому не увидел внимательный взгляд, который бросил в его сторону Сяо, по стечению обстоятельств попавший с ним в одну команду.

Разговаривать они стали реже. Темой для обсуждения было только что-то бытовое вроде «есть ручка?» или люди и их культура. Венти подробно остановился на категории семьи, заставив Сяо прочитать несколько учебников по возрастной психологии и попутно, во время изучения материала, вставляя свои комментарии. На Сяо во время обсуждения он старался не смотреть: было стыдно. За все сразу. И за эгоистичные цели, и за болтливость излишнюю. Сяо, казалось, его понимал и взгляд к себе намеренно не приковывал, будто знал: надо выждать.

Венти встряхнул головой, отгоняя ненужные мысли, и начал поддельно резво:

— Ты в курсе, что скоро Новый год?

Сяо выглядел невпечатленным. Кивнул.

— Тут простым кивком не отделаешься! Надо украшать все. И праздновать, естественно.

Сяо по-прежнему летал где-то не здесь. И его тоже, что ли, преследуют мысли после того разговора?

— Эй, прием, — тронул его Венти за плечо. — Земля вызывает Сяо. Меня слышно?

Венти наблюдал, как с расфокусированности взгляд приобретает осознанность.

— Слушаю.

— В этом году наш класс будет украшать школу к празднику, — важно вещал Венти, приподняв указательный палец. — Первые этажи уже забиты, но остались пятый с четвертым. Какой предпочитаешь?

— Без разницы, — пожал плечами Сяо. Венти не мог не заметить, что чем дольше тот находился в среде людей, тем больше сам использовал взятые у них жесты. Это радовало: прогресс как-никак.

— Звучит так, будто у тебя совсем нет новогоднего настроения, — сказал Венти и хлопнул себя по лицу. — Я так понимаю, вы Новый год не праздновали?

— Люди праздновали, а мы нет. Для нас это просто дата в календаре.

— Поверь, многие русские считают так же. Кстати, а почему именно Россия? Есть много стран с уровнем жизни и образования лучше.

— Здесь живет любимый человек Моракса.

Венти неверяще ахнул.

— У Моракса есть любимый, да еще и человек? Я обязан все узнать, колись давай. — Венти придвинул свой стул к однокласснику.

— Это его личная жизнь, — угрюмо ответил Сяо, всем видом показывая, что выдавать неизвестного не собирается. Венти начал канючить, и тот все же сдался: — Он преподает в этой школе.

Венти начал строить теории.

— Точно не Дилюк, слишком характерами похожи. Итто для него эмоционален. Кэйе он бы не стал доверять, — перечислял Венти. — Вот и остается один Тарталья. Я угадал? — Довольная улыбка озарила его лицо. Сяо с секунду молчал, то ли любуясь, то ли решая, стоит ли открывать тайну.

— Угадал.

— Так вот почему ты сказал, что тебе хватило борща! — догадался Венти. — Каждый в школе знает, что это любимое блюдо Тартальи.

— Да, и он постоянно готовит его, — сказал Сяо и казался при этом несчастным. — Миндальное тофу делать он не умеет, как, в принципе, и любые другие блюда из Ли Юэ. Хотя он был там. Именно в этом городе они с Мораксом познакомились.

— Ты должен рассказать мне о них подробнее, — предупредил Венти.

— Почему тебя так интересует нижнее белье посторонних?

— Один балл.

Они с Сяо ввели балльную систему оценивания знаний адепта человеческой культуры. По одному баллу давалось за использование в речи метафор, по два — за трактовку чужой позы (только так, чтобы тот, о ком речь, не понял), по три — за ответы на случайные вопросы по психологии в течение дня. Так что теперь получалось, что Сяо ходил сразу в две школы. Интересно, его это утомляло? Раздражало? Или, наоборот, усиляло интерес к людской культуре?

— Ты не ответил на вопрос, — напомнил Сяо.

— Такой уж я чело… — начал он и осекся. — Архонт. — Он кашлянул, отвлекая внимание от своей оговорки.

— Заболел? — сразу справился Сяо.

— Еще не хватало подцепить ОРВИ, когда на носу праздники. Было бы очень обидно видеть, как все радуются, пока ты сам лежишь в постели с температурой.

— А что… подразумевает под собой празднование Нового года? Что нужно делать? — спросил Сяо и выглядел при этом так, словно воспринимал праздник как внеурочную работу.

— Во-первых, — уловил его настроение Венти, — надо расслабиться. Праздник это то же самое, что выходной: учебы в этот и последующие дни не будет. Каникулы обычно длятся недели две, может, одиннадцать дней. Как повезет, в общем. Во-вторых, обязательно иметь в доме елку. Можно ненастоящую, но хоть какую-то. Даже маленькая светящаяся из фикспрайса сойдет.

— У нас она уже есть, — кивнул Сяо.

— Не удивлен, декабрь же на дворе. В-третьих, необходимо эту самую елку украсить мишурой и шарами, а на верхушку поместить звезду.

— Это имеет какое-то ритуальное значение?

— Не ритуальное, но имеет, — кивнул Венти. — Ты же знаешь, что в России приняли православие еще ой как много лет назад?

Сяо медленно покачал головой.

— Надо будет провести тебе уроки истории. Так вот, о чем я. Еще в далеком 988 году в России, которая тогда и именовалась по-другому, приняли христианство. Это одна из мировых религий. Звездочка на вершине елки символизирует принесение даров самому Богу.

— А шары зачем? Почему не те же тетради?

Венти громко рассмеялся, привлекая к себе внимание одноклассников.

— Ну ты даешь, — утирая слезинки, сказал он. — Кто в здравом уме будет вешать на елку тетради? Это что, повторное первое сентября?

Сяо молчал, ожидая ответа.

— А я его не знаю, зря ждешь, — сказал Венти. — Я, может, и швец, и жнец, и на дуде игрец, но во всех тонкостях не разбираюсь.

— Но про звезду ты был в курсе.

— Мне самому, когда я только приехал сюда, стало интересно, почему так. Шары смутили не так сильно, как звездочка на верхушке елки.

Общими усилиями и благодаря гуглу они узнали, что шары раньше использовались как обереги.

— Ну, я не удивлен. Человеческая мнительность шагает сильно впереди самого человека.

Сяо моргнул раз, два.

— Не понял, да? — догадался Венти. — Я имел в виду, что люди очень мнительны, даже когда это нелогично. А некоторые вдобавок еще и религиозные. Если загуглишь «религиозный смысл Нового года», наверняка услышишь бред про «новую эру» после Рождения Христова.

— Ты не очень любишь религию? — поинтересовался Сяо.

— Можно сказать и так. Я люблю, когда все в меру, а тут перебарщивают.

— Только не упоминай борщи, пожалуйста, — поморщился Алатус. Венти в ответ рассмеялся.

За разговорами во время и после уроков пролетел учебный день. Они получили несколько замечаний за болтовню, но никого это не останавливало. После небольшого затишья, вызванного тем днем в баре, обсуждение всего на свете ощущалось как отдушина. Венти скучал по этому чувству.

— Ты остановился на трех правилах, — напомнил ему Сяо, когда они вместе стали взбираться на гору. Это даже не обговаривалось, просто Сяо пошел в ее направлении, а Венти, который еще не рассказал до конца историю, приключившуюся с их классом в прошлый год на английском, двинулся следом.

— Ах, да, точно. У Нового года есть два обязательных атрибута, и это даже не Дед Мороз со Снегурочкой.

— Снегурочкой? — переспросил Сяо. Слово ему, может, что-то и говорило, но значение он понимал вряд ли.

— Потом объясню, — отмахнулся Венти. — Так вот. Атрибуты. На новогоднем столе обязательно должно быть оливье и мандарины.

— Почему именно они?

— А вот на этот вопрос я ответ знаю, — гордо произнес Венти. Не зря у него была натура, которая любила допытываться до сути вещей, иногда благодаря этому он мог поразить собеседника какой-то информацией. — В 70-е годы рябчиков и телячий язык заменила курица, черную икру и каперсы — зеленый горошек. Вместо свежих листьев салата и раковых шеек в оливье начали класть отварные картофель и морковку. Именно с того момента и появилась традиция делать этот салат на Новый год.

Сяо кивнул в знак понимания.

— Если оливье — традиция чисто русская, то у мандаринов корни древнее. Более десяти веков тому назад в Древнем Китае эти ярко-оранжевые фрукты являлись главным символом, которые привлекали счастье, богатство, любовь и долголетие. Немудрено, что перед «новым началом» надо было съесть именно их.

Общаясь друг с другом, они вскоре добрались до дома Моракса. Его самого в нем не было, но еще с прихожей пахнуло запахом хвои. Про елку Сяо не соврал, и впрямь стояла в гостиной, правда, пока неукрашенная.

— Тарталья настоял, — пояснил Сяо. — В его семье елку могли поставить хоть в октябре, но украшали ее всегда за пару дней до праздника.

— А почему ты у него не спросил про то, как проходит праздник? — удивился Венти.

— Мы с ним не очень близки, я сам так решил. Нельзя позволить нашему общению сказаться на моей академической успеваемости из-за предвзятости преподавателя.

— Но вы живете под одной крышей.

— Как раз-таки нет, он редко здесь ночует. Его дом ближе к школе.

— Все равно не понимаю, — покачал головой Венти.

— У меня есть еще один вопрос, — неожиданно начал Сяо. Венти показал языком тела, что он весь внимание. — Тарталья сказал одну странную фразу недавно. С кем Новый год встретишь, с тем его и проведешь. Это правда?

Думал Венти недолго.

— Зачастую нет. Эта фраза вошла в обиход, и ее, естественно, используют, но она не учитывает особенностей взаимодействия людей между собой и не может ничего гарантировать. Как бы я ни любил Новый год, склеить отношения двух далеких друг от друга людей он не в силах.

Сяо это, казалось, расстроило. Он почти не показал этого, но Венти привык считывать настроение друга по малейшему вздоху.

— А в чем дело?

— Я хотел предложить тебе отпраздновать вместе.

Венти давно не ощущал такого трепета. Его взгляд смягчился.

— Знаешь, если сильно захотеть, можно даже горы свернуть. Если ты захочешь провести следующий год со мной, а я — с тобой, мы это осуществим.

В глазах Сяо на долю секунды мелькнула надежда. Через мгновение он смотрел привычно отрешенно.

— Только не у меня, — Венти почесал рукой затылок. — Я не очень забочусь о том, где сплю, и определенного места жительства у меня нет. Только никому не говори! — замахал он руками. — Учителям я скормил легенду о том, что у меня прекрасная семья, пусть живут в неведении.

Сяо на это только кивнул.

— А мы не помешаем Мораксу и Тарталье?

— Они будут праздновать с семьей Тартальи.

— И что, тебя даже не пригласили? — ужаснулся Венти. Его мнение о Тарталье ухудшалось.

— Пригласили, но я отказался. Не хочу им мешать. К тому же та фраза была сказана именно Мораксу, я ее услышал случайно.

— А Тарталья у нас из мнительных, как оказалось, — хмыкнул Венти. — Ну что ж, — хлопнул он Сяо по спине, — тогда увидимся на Новый год. Не волнуйся, я где-нибудь откопаю игрушки, мишуру и звездочку.