Когда тебе двадцать, неприятности забываются быстро, и спустя всего два дня инцидент перед экзаменом практически стерся из памяти кадета Кирка. Вот уже третий год подряд Джим с хорошо скрываемым волнением наблюдал церемонию выпуска, но эта была особенной. Впервые в истории Академии Звездного Флота ее выпускником стал вулканец. За все годы учебы Джиму не часто доводилось видеть "зеленокрового", как его называли между собой кадеты, потому что тот появлялся в общественных местах не чаще, чем того требовал распорядок кампуса. Он никогда не ел в столовой, всегда забирал еду в свою комнату. Жил он тоже один. Все это создавало вокруг вулканца весьма мистическую атмосферу, полную невероятных слухов и домыслов.
Джиму только раз довелось встретиться с ним лицом к лицу и с тех пор он испытывал к вулканцу весьма смешанные чувства. С одной стороны, Джим не мог забыть, как тот своим спокойным голосом буквально разделал его перед комиссией, рассматривавшей инцидент с тестом Кобаяши-Мару. Разделал и выпотрошил, как цыпленка. С другой стороны, кадет Кирк признал справедливость обвинений и проникся уважением к вулканцу. Однако, всегда была третья сторона - упрямство и жизнелюбие Джима не могло смириться с тем, что безвыходных ситуаций не бывает, и жизнь подтвердила его убеждение на примере того же теста. Кирка не только не отчислили за то, что он поменял программу, хотя и применили дисциплинарное взыскание, но еще и похвалили за нестандартное решение задачи и высокий уровень технических знаний. В итоге, в отличие от большинства кадетов, он уже на первом курсе стал энсином.
Так что пока его курс рассаживался на свои места в зале церемоний, Джим с интересом выглядывал среди сидящих впереди выпускников черные волосы в сочетании с острыми ушами. Ему трудно было понять, как можно быть молодым, здоровым, полным сил и при этом не испытывать никаких эмоций. Вулканец был всего на три года старше Кирка, а если учитывать длительность жизни его народа, то по земным меркам он вообще был еще ребенком. Чертовски умным ребенком. Корриган толкнул Джима в бок, кивком показывая куда-то налево. Приглядевшись, Кирк заметил вулканца. Тот, как всегда, сидел с самого края ряда и Джим знал, почему - что бы избежать любых возможных прикосновений. Видимо, быть контактным телепатом среди множества землян было тяжело.
От размышлений о трудностях бытия вулканцем Кирка отвлекли голоса на верхних рядах - последними занимали свои места кадеты первого курса. Обернувшись, Джим сразу увидел Рут. Та заметила его и тепло улыбнулась. Он, видимо, тоже расплылся в улыбке, потому что услышал, как Корриган сетует Теллеру:
- Пропал наш Дон-Жуан, как пить дать захомутают.
С десяток человек прыснули со смеху, явно услышав эти слова. Корриган был главным шутником курса и многие специально садились ближе к нему, чтобы не упустить очередной его шутки. При такой аудитории терять лицо никак было нельзя. Усмехнувшись, Джим повернулся к Корригану и, обворожительно улыбаясь, громко ответил:
- Ревнуешь, Корри?
Ползала грохнуло хохотом, так что Председателю Совета Академии пришлось призвать кадетов к тишине. Когда порядок был восстановлен, церемония началась.
По окончании церемонии Джим вернулся в свою комнату, так как ближайшие несколько часов ему было совершенно нечем занять себя. Женская часть Академии готовилась к вечеринке по поводу окончания учебного года, а мужская слонялась без дела. Радош, его сосед по комнате, заскочил буквально на минуту, забрал что-то из шкафа и опять умчался, не сказав ни слова. Кирк давно привык к такому - этот долговязый парень никогда не сидел на месте.
Джим скинул парадный кадетский мундир и растянулся на кровати. Несмотря на то, что он обратил слова Корригана в шутку, они его серьезно обеспокоили. Мысли о женитьбе никогда не приходили ему в голову. На примере матери он имел ясное представление, что значит быть женой офицера Звездного Флота и не желал такой участи ни одной женщине. Оставаться на Земле, как Финни, жертвуя продвижением по службе для того, чтобы быть с семьей, он тоже не собирался. Джим прогнал прочь образ, где он в сорок лет все еще лейтенант, но при этом с кучей детей и женой-домохозяйкой. Да и вообще, с чего это Корриган заговорил об этом, они с Рут даже не целовались по-настоящему, что было весьма удивительно для самого Джима и, судя по всему, из области фантастики для всех остальных. В ее присутствии он менялся, его затапливало теплой волной и он становился мягким, как воск, согретый в руках.
Рут поступила в Академию год назад и Кирк сразу заинтересовался миловидной блондинкой. Однако, после первой же ее улыбки он забыл о намерении ее соблазнить. Когда у них выдавалось свободное время, они встречались и отправлялись гулять по кампусу. Рут смотрела на него своими лучистыми глазами, задавала вопросы про учебу, с искренним интересом выслушивала его рассуждения и забавные истории, а на прощание прижималась щекой к его щеке. Так продолжалось весь учебный год и Джим не понимал, как такое могло с ним случиться. Сегодняшний вечер должен был расставить все точки над "ё".
За дверью послышались голоса и смех, отвлекшие Джима от размышлений. Через мгновение дверь распахнулась и в комнату ввалились Радош, Теллер и еще пара ребят с их курса.
- Кирк, - с порога провозгласил Радош, размахивая руками, чем ужасно напоминал гибрид Дон Кихота и мельницы в одном лице, - ты нам нужен.
Джим приподнял голову.
- Зачем?
- Ты сам это устроил, тебе и расхлебывать, - подал голос Теллер, злорадно ухмыляясь.
- Не припоминаю, чтобы я что-то устраивал, - Кирк сел на кровати.
- Как же, а из-за кого над Корриганом теперь вся Академия смеется?
- И в самом деле, из-за кого? - Джим принял совершенно невинный вид.
Парни прыснули со смеху. Теллер хлопнул Радоша по плечу:
- Ну, я же говорил, у него получится!
Джим заподозрил неладное.
- Что получится?
- Вести вечеринку. Ее должен был вести "Корри", но теперь он боится носа из комнаты показать.
- Э, нет-нет-нет, ребята, у меня другие планы, найдите кого-нибудь другого.
- Слушай, да там всего-то надо будет пару раз выйти и сказать в общих чертах про то, что здорово, что учебный год закончился и хорошо всем отдохнуть.
- Нет, еще раз нет и однозначно окончательно нет!
И все-таки они его уговорили.
Когда, загруженный наставлениями Теллера и Радоша, Кирк вошел в зал, там уже собралось множество народу. Кругом было шумно, пестро и весело. Выпускники, успевшие уже переодеться в новые парадные мундиры согласно их званиям, стояли отдельной группой. Никого остроухого среди них не было, как и ожидалось. Однако сейчас это мало интересовало Джима, ему нужно было найти Рут до открытия вечера.
В очередной раз оглядываясь вокруг, он увидел, что она идет к нему сквозь толпу и пошел навстречу. Взяв ее за руку, он отвел ее в конец зала, где было посвободнее и потише. Будь он с другой девушкой, он давно бы уже сделал ей кучу комплиментов, предложил напитки и рассказал пару забавных историй. С Рут он просто стоял, продолжая держать ее за руку и любуясь, а все приготовленные слова выветрились из головы. В себя он пришел только когда раздались звуки гимна Академии, традиционно открывавшего официальную часть вечера. Внезапно Джим понял, что он должен что-то сказать, иначе не скажет потом никогда.
- Ты выйдешь за меня? - выпалил он на одном дыхании.
Не успела Рут ответить, как на Кирка с двух сторон налетели Теллер и Радош с воплями.
- Кирк, где тебя ромуланцы носят? Мы весь кампус уже перерыли!! Начинается, ты срочно нужен на сцене!
Тот уже хотел отказаться от всего и потребовать оставить его в покое, но Рут остановила его, сказав:
- Джим, дорогой. Иди, делай то, что должен. Я буду ждать тебя.
В ее улыбке было столько тепла, что он больше ни секунды не колебался.
Он почти не помнил дальнейшего, только странное и невероятно острое чувство, смешанное из страха, возбуждения и восторга, когда он стоял на сцене и все взгляды были устремлены на него. Он не видел лиц, не видел фигур, в глаза бил яркий свет софитов и сердце бухало где-то внизу живота. Джим не запомнил, что он говорил тогда, да и говорил-то, наверняка, сущие пустяки. Однако ощущение океанской волны, поднимающейся из зала, заворожило его. Он почти видел, как она послушно плещется у его ног, по первому его сигналу готовая направиться по любому руслу, которое он для нее выберет, сметая любые преграды на своем пути. В этот момент Джим впервые узнал, что такое власть над людьми. Осознание этого пришло к нему так же естественно, как очередной вдох, а уже на выдохе он понял, что для этого он и рожден, что это и есть его призвание на всю оставшуюся жизнь.
Спускаясь со сцены обратно в зал он подумал, что должен немедленно поговорить с Рут, объяснить ей все это. Он был уверен, что если кто и сможет его правильно понять, так это она. Однако, найти ее среди множества веселящихся кадетов оказалось не так легко. Пробираясь сквозь оживленную толпу он выглядывал белокурую головку Рут, все ждал, не мелькнет ли где ее черно-белый наряд, но вместо этого неожиданно увидел остроконечные уши в комплекте с их обладателем.
- Надо же, - подумал Кирк, - явился!
Словно услышав его мысли, вулканец поднял голову и посмотрел на него. Джим поспешил отвести взгляд от его пугающе спокойных глаз и продолжил поиски. Другой бы бросил это занятие минут через десять, но Кирк терпеть не мог неизвестности. Скорее всего, он бы так и искал ее до конца вечеринки, если бы не внезапно возникший на его пути Финниган.
– А, вот и наш принц! - вечный кошмар Джима решил отыграться на нем в последний раз. - Что, Кирк, потерял свою Золушку? Что-то рано она сбежала, полуночи-то еще нет. Наверное, не захотела смотреть как ты превратишься в тыкву.
Глядя в искаженное насмешкой лицо заклятого врага Джим невыносимо хотел его ударить, чтобы выплеснуть напряжение, которое копилось в нем все эти годы, когда он стоически сносил издевательства Финнигана. Кулаки сжались сами собой, дыхание стало резким и глубоким, словно ему предстояло нырнуть с моста «Золотые ворота». Вокруг них двоих как-то само собой образовалось свободное пространство, будто невидимое силовое поле отделяло их теперь от толпы. Еще мгновение и Джим был готов взорваться, но внезапно напряжение отпустило его. Знакомое уже ощущение силы лениво плескалось внутри него, как спокойное море. Все проделки Финнигана вдруг показались ему глупой детской шалостью, которая не заслуживает его внимания. Кирк широко улыбнулся бывшему врагу, и с отстраненным интересом заметил, как в глазах у того появился страх. С притворным сожалением Джим покачал головой и посетовал Финнигану:
– Ай-яй-яй, ты же уже большой мальчик, а все еще веришь в сказки.
Толпа, хохоча, расступилась перед ним когда он двинулся к выходу. Не задерживаясь больше нигде, Кирк вернулся в кампус. Как он и опасался, дежурный окликнул его при входе и протянул конверт. Это было так похоже на Рут, передать ему письмо на настоящей бумаге, а не прислать по обычной, электронной, почте.
Поднявшись в свою комнату, Джим расстегнул китель, уселся в кресло и открыл конверт. Воздушный почерк Рут складывался всего в несколько слов: «Спасибо тебе за все, у тебя все получится, Рут».
– Спасибо за все, - эхом произнес в пустоту комнаты Джим, сжимая письмо в кулаке, - и прощай.
В тот вечер Рут уехала из кампуса, ни с кем не попрощавшись. Лишь несколько лет спустя Джим узнал, что вскоре после поступления в Академию Рут узнала, что неизлечимо больна. Однако она отказалась лечь в больницу и продолжила учиться, как ни в чем не бывало, несмотря на то, что врачи уверяли ее, что в контролируемой среде она сможет прожить дольше на год или даже два. Джим гадал потом, не был ли он отчасти причиной такого решения. В любом случае, он был уверен, что Рут просто слишком любила жизнь и была настолько сильна и мудра, чтобы прожить ее так, как хотелось, даже если от этого она стала короче.