Звездная дата 4041.1
«Энтерпрайз»
Мостик
– Капитан произнес условный сигнал «Все хорошо», что означает, что они в беде, но мне запрещено вмешиваться. Что ж, ничто не может помешать мне немного припугнуть их.
Ухура смотрела на Скотти и словно впервые видела его.
Звездная дата 4041.2
Четвертая планеты системы номер 892.
Подземелье.
– Что-то не нравится мне это. Очень не нравится.
– Мы находимся на планете в плену у агрессивных туземцев. Мы не имеем возможности связаться с кораблем. Мы не имеем права нарушить первую директиву, чтобы спастись. Мы только что были вынуждены сражаться, участвуя в крайне нелогичном способе развлечения туземцев. Мы разделены с капитаном и не знаем, что с ним. Что конкретно из этого списка вызывает у вас негативную эмоциональную реакцию, доктор?
– Мне не нравится, как этот мерзкий проконсул смотрел на Джима.
– Я не понимаю.
– Куда уж вам! А стоило бы, это ведь на вашего любовника этот отвратительный тип смотрел так, будто собирался сожрать его прямо на месте.
– Вы хотите сказать, что Джим находится в руках каннибала?
– Сожрать не в этом смысле. А в том смысле, какой вы начинаете понимать только раз в семь лет. Я ясно выразился?
Спок не ответил, просто подняв брови от удивления. С недавних пор с этой стороной человеческой натуры он был знаком несколько больше, чем когда-либо до этого. Однако, раньше он никогда не сталкивался с упоминанием... Нет! Внезапно Спок понял, о чем говорил доктор. Это было то самое, из-за чего он настоял на прекращении подобного рода взаимодействия между ним и капитаном. Насилие. Споку срочно нужно было что-то сделать. Он не мог допустить этого, не мог оставить даже малейшего шанса тому, чтобы это случилось. Вулканец поднялся и отправился обследовать решетку. Через какое-то время доктор заговорил с ним, но Спок никак не мог сконцентрироваться на его словах и не был уверен, что его ответы были правильны и уместны. Потом доктор произнес слова, которые зацепили самые глубокие слои его личности, всколыхнули самые ужасные страхи.
И в этот момент он почувствовал Джима. Ощущения были весьма поверхностны и отрывисты, но даже эти легкие прикосновения смогли моментально породить в теле вулканца отклик. Спока бросило в жар. Тщательно позабытые переживания нахлынули на него с яростной силой, словно разозленные долгой фрустрацией. Вулканцу стоило невероятных усилий сдержать утробный рык, который рвался наружу от ощущения собственного бессилия. Джим был там с кем-то, кто пробуждал в нем эти ощущения. Спок попытался достичь сознания капитана, но не смог, разум Джима был словно погружен в вязкую липкую массу. Его отравили, понял Спок, и до скрипа сжал стальные прутья.
Когда ощущения Джима пропали и его состояние, по всей видимости, вернулось к норме, Спок пытался медитировать, чтобы не позволить эмоциям буквально разорвать его на части. Его эндокринная система пошла вразнос, с этим он ничего не мог поделать, так что он сконцентрировался на поддержании работы важнейших систем, кровообращении и дыхании. Он сидел в углу, скорчившись на куче грязных матрацев и каждые несколько мгновений приказывал своему сердцу прогонять кровь, а легким впускать-выпускать воздух.
Потом Джим появился один и с оружием, и это было словно то самое чудо, существование которого Спок отрицал, как нелогичное. Дальше была схватка и Меррик неожиданно встал на их сторону, и вот, мгновение спустя, они уже в стабильной безопасности корабля. Только все также гудят от напряжения нервы и зеленая кровь несется по венам на максимальном варпе.
Едва они вернулись на корабль, Спок обратился к Джиму:
- Капитан, мне необходимо срочно с вами поговорить. Лично.
Для стороннего наблюдателя вулканец выглядел совершенно спокойно, но наметанный глаз Джима позволил ему заметить, что Спок находится в большом напряжении, словно он испытывал сильную боль.
- Что ж, тогда предлагаю нам всем, - капитан выразительно посмотрел на доктора, намекая ему, что он тоже относится к числу этих «всех», - пройти в мою каюту и все обсудить.
В ответ на это Боунс неожиданно широко ухмыльнулся и поднял руки в протестующем жесте:
- Ээээ нет, Джим, я там не нужен. Я, в конце-концов, доктор, а не подсвечник. Кстати, как начальник медицинской службы, я вам обоим прописываю двенадцать часов отдыха для восстановления после пережитого стресса.
– Боунс!
– И не спорьте со мной! Оба! Мистер Скотт потерпит без своих любимых двигателей еще немного.
Едва дверь каюты закрылась за ними, как Спок схватил капитана за плечи и прижал его спиной к стене, не отрывая от него тяжелого взгляда. От удара об стену у Кирка перехватило дыхание. Вулканец держал капитана словно в тисках и буравил его глазами, от него исходило ощущение силы и опасности.
- Джим, что со мной происходит? - голос Спока был хриплым и тихим. - Я как будто хочу причинить вам боль, но я не хочу причинять вам боль.
Джим понял, о чем идет речь, и тут же почувствовал первую волну возбуждения.
- С вами все в порядке, Спок. Это совершенно нормально для любого взрослого, - тут он запнулся.
- Я не человек, Джим, – будто прочитал его мысли вулканец.
- Ну, видимо, ваша человеческая половина решила дать о себе знать.
- И как часто у людей это... дает о себе знать?
- У кого как, но, бывает, и по несколько раз в день.
- Очаровательно.
- Ну, вы же только наполовину человек. Видите, с прошлого раза несколько месяцев прошло.
- А должно было пройти семь лет. Я не могу снова через это пройти. Не так скоро.
- Вам и не придется.
При этих словах Спок отпустил капитана и вопросительно приподнял одну бровь. Джим немедленно воспользовался полученной свободой для того чтобы обнять вулканца, прижимаясь к нему и шепча в шею:
- Мы не будем беспокоить вашу вулканскую половину, сегодня мне достаточно человеческой.
Близость Джима рождала в Споке противоположные желания.
Оттолкнуть, прижать сильнее, избежать прикосновения, прикоснуться самому, потому что оставить все как есть невозможно, невыносимо, и ничего не остается, кроме как обнять. Но давление не достаточно, опустить руки ниже, да, здесь. Ладони сами ложатся на упругие окружности и прижимают крепче, чем крепче прижимают, тем крепче хочется. Мышцы под ладонями напрягаются и стон обжигает ухо.
- Спок, подождите. Не так быстро. Неизвестно, сколько мне потом еще месяцев ждать до следующего раза.
- Я не вижу зависимости между...
- Тихо, Спок, я пошутил. Просто, давайте хотя бы разденемся.
- Хорошо.
Прохладное прикосновение к горячей коже. Напрягся в ожидании эмоционального удара, но ничего не произошло. Капитан не снял ментальный блок. Поразительно. Без футболки с цепью, знаком раба, в комнате прохладно. Теперь можно попробовать самому. Кожа чуть влажная и, когда едва касаешься, почти холодная, а стоит прижать ладонь, как сразу горячо и словно током бьет по пальцам. Эластичная ткань послушно соскальзывает. Растерянность, куда положить. Джим забрал и бесцеремонно бросил на пол. Почему-то все равно. Потому что Джим расстегивает на нем брюки и от этого хочется кричать. Что-то огромное стучится в его голове, словно гонг для кунут-калифи. Руки скользят по коже, освобождая от одежды и заставляя гореть его кровь. Нельзя, он не имеет права. Только не как в прошлый раз.
Негромкий голос ослабляет давление:
- Идите сюда.
Удается сфокусировать зрение на источнике звука. Джим зовет его. Шаг, еще шаг. Джим обнажен и сидит на кровати. Отвести взгляд, нет, невозможно отвести взгляд. Джим ложится на кровать и снова зовет:
- Сюда.
Места на узкой кровати мало и гонг в голове звучит еще громче.
- Спок, расслабьтесь. Все хорошо.
Расслабиться невозможно. За невидимым порогом ждет что-то незнакомое и вместе с тем притягательное.
Джим обнимает его, придвигается ближе, кладет одну ногу вулканцу на бедро, прижимаясь пахом к его животу. Ладонь скользит по его позвоночнику, сначала вверх, зарываясь в короткие волосы на затылке. Поцелуй превращается в стон и ладонь Джима скользит вниз, прижимая к себе, прижимая себя. Желание обнять, прикоснуться невыносимо, но едва руки коснутся кожи, как его снова будет бить током и это сорвет с него пелену самоконтроля. Оттого только крепче сжимаются кулаки.
Джим потянулся к изголовью, достал что-то из стенного шкафа. Воспоминание, неожиданно четкое. Гонг звучит теперь прямо там, внизу. Прикосновения не выдержать.
- Нет, - выдохнул, - я сам.
Прохлада средства помогает немного расслабиться. Джим перевернулся на живот и поднял бедра. Сердце сбивается с ритма. Как он может так доверять ему? Ведь он зверь, он чудовище, он боится и ненавидит сам себя за то, что не может остановится, не может взять себя в руки и делает это. Снова.
Почувствовав прикосновение, Джим приготовился к боли. Однако, в этот раз проникновение было таким медленным, что к концу этого движения он был на грани экстаза. Его просто трясло от ощущений, так что он скомкал в руках простыни, цепляясь за них, словно они могли его удержать от чего-то. Войдя на полную, Спок остановился и замер, и это окончательно свело Джима с ума.
– Спок! - прохрипел он. – Ради всего святого!
И сжал мышцы, начиная движение.
Дальнейшее он помнил смутно, все сгорело в пламени наслаждения.
Джим не знал, на сколько времени вырубился, однако, понадеялся, что не очень надолго, потому что в себя он пришел от ощущения, что Спока рядом с ним бьет крупная дрожь.
Ощущения и эмоции разрывали его изнутри, не находя выхода, возрастая по спирали в бесконечность. Он пересек точку невозвращения, за которой нереализованная энергия начала пожирать его. Контроль над телом привел к тому, что теперь он не мог больше контролировать ничего, и все глубже и глубже уходил в небытие, не имея возможности снять напряжение.
– Спок! Что с вами!
Джим был практически в панике. Вулканец не отзывался, его глаза закатились, тело усыпали градины пота и его непрерывно трясло.
Черт меня подери! Что я натворил! Стоп! Отставить панику, думай!
Джим лихорадочно соображал. Физиология вулканцев, чувства, выход, нет выхода, сброс, напряжение, пон-фарр, спариваться или умереть, вулканец, человек, вулканец.
Вулканец! Возбуждение застило ему разум и он забыл, что несмотря на присутствие человеческой половины, Спок все же вулканец. Снять напряжение. Как? Человеческие варианты не подходят. Думай, Джим, думай! Так, вулканцы контактные телепаты, у них чувствительные руки. Что, если ощущения, которые испытывал Джим, когда пальцы Спока касались его, были таковыми и для вулканца? Не успев еще полностью сформулировать эту идею в голове, Джим уже начал действовать.
Руки Спока были крепко сцеплены на животе, Джим не смог их разъединить. Тогда на память пришло то, как Спок отреагировал, когда Джим поцеловал его пальцы, и он приник к белым от напряжения костяшкам губами. Он не знал, подействовало ли это на Спока, но на него так подействовало точно. Относительно обнадеженный, он заскользил по длинным фалангам языком и наградой ему было то, что пальцы под его ртом дрогнули и разжались. Воодушевленный, он, не долго думая, обхватил запястье Спока и, совершенно логично с человеческой точки зрения, погрузил его указательный и средний пальцы себе в рот.
На несколько мгновений он даже забыл, что, вообще-то, занят спасением первого помощника. Словно жидкий огонь стекал с пальцев Спока и тек по его жилам, заполняя его этим огнем до краев. Возбужденный чуть ли не до боли, он изо всех сил вцепился в руку вулканца и со стоном сосал и лизал эти пальцы, не в силах оторваться. Осознание, что он на верном пути, посетило его лишь на мгновение, когда он почувствовал, что другой рукой Спок сжал его член. Дальше, через несколько невероятных мгновений, была ослепительная вспышка. Джим почувствовал себя так, будто его взрывом подбросило в воздух. Потом он падал и падал бесконечно, и падение несло легкость, покой и безмятежность единства. Он провел в единении вечность, его тело и имя давно истлело и обратилось в ничто, но это было не важно, потому что единственный, кто имел значение, был рядом, был в нем, был вокруг, был всем.
Потом Джим, наконец-то, рухнул на вулканца и они оба заснули крепким здоровым сном.