Джим проснулся оттого, что его руку осторожно гладили, отчего по коже словно пробегали небольшие разряды. Не открывая глаз, он улыбнулся, приподнял голову и поцеловал горячее плечо, на котором спал. Потом разлепил глаза и шутливо проворчал:

– Почему вы мне раньше не говорили, что у вас такие волшебные пальцы, а, мистер Спок?

На что получил весьма неожиданный ответ:

– Я сам не знал.

– Очаровательно, – не удержался Джим от того, чтобы не использовать любимое слово вулканца.

Некоторое время они просто лежали молча, разделяя на двоих этот момент покоя и тишины. Спок все так же легко касался пальцев Джима, а тот слушал размеренное биение его сердца и радовался тому, что слышит этот звук. В эти мгновения они говорили друг другу многое. О том, как было страшно и как теперь хорошо, о том, как было больно и теперь легко, о близости, о благодарности, о чуде, об узнавании, о привязанности и о любви. Но вслух не было произнесено ни слова, все это навеки осталось между ними, потому что они жили теперь в своем мире, попасть куда не смог бы больше никто.

Однако, один момент интересовал Джима настолько, что он его озвучил:

– Эммм, Спок. Я, конечно, не против, что так случилось, но, все-таки, отчего вдруг именно сейчас?

Вулканец не был готов к этому вопросу, но еще больше он не был готов дать ответ на него. Джим почувствовал, что всколыхнул какие-то неприятные ощущения и сразу пошел на попятную:

– Можете не отвечать, если не хотите. И, вообще, на самом деле, мне это не важно, так что давайте забудем об этом.

В ответ вулканец внимательно посмотрел на него и спросил:

– Вы позволите войти с вами в мелдинг?

Джим удивился, но сразу же кивнул.

– Конечно.

Спок тщательно запрятал свои неприятные воспоминания, чтобы человек не смог их увидеть даже случайно, и прикоснулся к активным точкам. Входить в слияние с разумом Джима было так легко и приятно, что Споку пришлось напомнить себе, зачем он это делает, чтобы не позволить себе раствориться в ощущении единства. В хаотичном разуме человека найти нужные воспоминания было труднее, чем обычно, слишком уж много нелогичных ассоциаций вели в различные ответвления. Спок предположил, что стоит ему однажды пойти по пути человеческих воспоминаний и он никогда не сможет достичь их конца. Воспоминания вулканцев были совсем другими, каждое из них соответствовало определенной категории и было четко привязано к понятиям времени и места, словно компьютерный файл.

Однако, Спок искал совсем свежее воспоминание и потому найти его, или же его отсутствие, было довольно легко. Увидеть себя глазами Джима, когда он вошел в эмоциональный клинч и его катра была готова покинуть тело, было очень тяжело и это было не то воспоминание, которое он искал. Раньше. Не то. Опять не то. Вот, это уже близко. Так, теперь нужно закрыть эту область от самого Джима, экранировать ее до тех пор, пока Спок не изучит ее.

Воспоминаний почти не осталось, они были словно изъедены кислотой. Однако, тщательнее изучив остатки, Спок с удивлением и тревогой обнаружил, что в некоторых местах ткань воспоминаний начала самопроизвольно восстанавливаться. Виной всему были ассоциации. Часть нежелательных воспоминаний была через ассоциации связана с воспоминаниями приятными и психика капитана пыталась восстановить утраченное, привлекая куски других воспоминаний и используя их, как заплатки. Чтобы предотвратить полное восстановление нужно было удалить эти связи и уничтожить последние остатки. Спок не мог допустить, чтобы Джим вспомнил тот эпизод, и жалел, что сам не может забыть, хотя и признавал, что это не логично. Это была очень кропотливая работа и Спок несколько раз был готов признать, что не обладает достаточными навыками для подобных манипуляций. Однако, выбора у него не было и он продолжал шаг за шагом подчищать мусор, оставшийся от воспоминаний. Когда он закончил, он чувствовал себя психически истощенным.

Для Джима слияние длилось всего несколько мгновений, поэтому он удивился, когда внезапно почувствовал усталость Спока напополам с удовлетворением. Он вопросительно посмотрел на вулканца, а тот, вместо ответа, совершенно неожиданно обнял его и прижал к себе. Этот ответ удовлетворил Джима целиком и полностью, что он и выразил Споку, поцеловав его.

Когда оба, наконец, снова обрели возможность дышать и Джим открыл глаза, то заметил во взгляде вулканца знакомый огонек, который обычно предшествовал...

– Интересно.

Да, вот этому слову он обычно и предшествовал.

– Мне кажется, что это не совсем то слово, которое здесь подходит, – улыбаясь, ответил Джим, – но я с удовольствием узнаю, что же именно вызвало ваш интерес.

– До настоящего момента я считал, что люди не обладают такой связью нервных окончаний с центральной нервной системой, как вулканцы. Однако, исходя из имеющихся у меня теперь данных, я выдвинул гипотезу, что у людей подобная связь существует.

– Надо же, это действительно интересно! Что натолкнуло вас на такую мысль?

– Ваш язык.

– Мой язык? – Джим был в равной степени озадачен и смущен.

– Совершенно верно. Я обнаружил, что нервные окончания, находящиеся на поверхности языка человека обладают гораздо большей проводимостью, чем аналогичные окончания на подушечках пальцев. Интенсивность обмена информацией в данном случае почти сопоставима с аналогичной у вулканцев.

– Спок, вы хотите сказать, что, когда вулканцы прикасаются к кому-то руками, это своего рода поцелуй взасос? – решил пошутить капитан.

– Ваши выводы совершенно точны в той части, что касаются факта поцелуя, Джим, – неожиданно подтвердил его слова Спок, – однако, мне незнаком термин «взасос», поэтому я не могу подтвердить или опровергнуть наличие данного фактора.

Джим пораженно смотрел на Спока и молчал несколько секунд.

– Теперь я понимаю, почему вулканцы так не любят прикасаться к кому-нибудь, – ответил он, наконец.

– Совершенно верно. Только супругам дозволено публично прикасаться друг к другу в жесте супружества, остальные публичные прикосновения недопустимы и для них.

– В жесте супружества, это как?

Спок замер и даже, кажется, прекратил дышать на несколько мгновений.

– Оzh'esta это больше, чем просто жест. Он имеет очень большое значение и использование его в неподобающей ситуации недопустимо. Это своего рода клятва и подтверждение клятвы, а также демонстрация связи между супругами.

– Но вы же можете просто показать его мне? – после такого описания Джим сгорал от любопытства.

Спок явно колебался перед тем, как ответить.

– Его невозможно просто показать. Тот, кто начинает его, тем самым заявляет свои права на другого. Второй должен ответить, иначе это означает развод через битву. Едва этот жест сформирован одним, второй обязан ответить на него в любое время и в любом месте, независимо от обстоятельств.

– Погодите, Спок, развод? То есть, стоит показать другому какой-то там жест и все, вы женаты?

– Если учитывать, что этот момент является центральной частью ритуала кунут-калифи, то ответ положительный.

– Поэтому вы не можете мне показать этот жест? Потому что таким образом, фактически предложите мне выйти за вас замуж?

– Не совсем. Первый раз это будет то, что в вашем языке называют обручением. Если оно будет принято, то во второй раз это будет заключением брака.

Капитан вынужден был мысленно одернуть свое разогнавшееся воображение. Во-первых, он не собирался сочетаться браком со Споком, по крайней мере, сейчас. Во-вторых, он не знал, что это за жест. В-третьих, и к лучшему, что не знал, а то трудно было бы предугадать, как бы он воспользовался этим знанием. Однако, информацию Джим тщательно запомнил. Про запас.

Улыбнувшись, он вернул Спока к первоначальной теме их разговора.

– Что ж, раз вулканские поцелуи окружены такими сложностями, придется довольствоваться человеческими.

Вызов по внутренней связи дошел до их сознания не сразу. С сожалением, Джим разорвал объятие, чтобы дотянуться до кнопки.

– Кирк слушает.

– Капитан, с вами желает поговорить главнокомандующий Звездного Флота.

Джим чуть не подскочил на кровати. Это явно было что-то очень серьезное и он только надеялся, что это не начало новой войны.

– Переведите его на мой терминал. Конец связи.

Времени одеваться у него не было, так что Джим успел только дойти до шкафа, схватить форменный джемпер и натянуть его прямо на голое тело. Потом он сел за стол, развернул монитор так, чтобы в кадре встроенной камеры помещались только его лицо и плечи, и включил передачу.

Через несколько минут он смог незаметно выдохнуть от облегчения, когда понял, что о войне речь точно не идет. По крайней мере, пока что. Ему и его кораблю был отдан приказ доставить делегатов от четырнадцати планет, входящих в состав Федерации, на планету Вавилон, где будет проходить межпланетная конференция по какому-то архиважному вопросу. Джиму сначала очень не понравилась идея, что его корабль превратят в круизный лайнер для дипломатов, но потом главнокомандующий упомянул в числе прочих делегаций вулканскую и капитан еле удержался от того, чтобы не взглянуть поверх монитора на Спока.

Когда сеанс связи был завершен, Джим, наконец-то, посмотрел на первого помощника. Тот сидел на кровати, совершенно спокойный.

– Ну что, Спок, похоже, несколько дней вы будете не единственным вулканцем на борту «Энтерпрайз».

Потом он встал из-за стола и подошел к кровати. Спок поднял голову, глядя на капитана.

– Очевидно, – ответил он.

Джим улыбнулся и наклонился, чтобы поцеловать первого помощника. «И все равно будете единственным для меня», сказал Споку его поцелуй. Потом капитан стянул с себя джемпер и выполнил данное себе когда-то обещание, объяснив первому помощнику, чего он хочет. Впервые тесный корабельный душ показался ему самым удобным и прекрасным местом во Вселенной.

В последующие дни у них не было возможности проводить много времени вместе. Корабль потребовал огромной работы для того, чтобы на нем с относительным комфортом можно было разместить лишние сто сорок человек, особенно учитывая то, что практически все они не были людьми. Круглыми сутками члены команды что-то переставляли, передвигали, даже возводили и разбирали внутренние перегородки. Когда, наконец, последние переделки были закончены и первая группа делегатов благополучно прибыла на борт, Джим чувствовал себя муравьем в огромном муравейнике.

Однако и после этого проблемы не закончились, а только начались по-настоящему. По мере того, как на борт корабля поднимались все новые и новые делегации, возникали новые проблемы, связанные как с непредвиденными капризами гостей, так и с тем, что гости начинали выяснять отношения друг с другом. Причем, это все были дипломаты высокого уровня и по любому вопросу они сразу же требовали капитана. А сам капитан держался только на любопытстве, потому что последней делегацией, которую они должны были забрать перед тем, как лечь на прямой курс на Вавилон, были вулканцы.