ben howard - burgh island (with monica heldal)

ben howard – promise

ben howard - black flies

∞

19-е октября, 20NN

Олли… заикается, безумно, и трёт нос больше, чем говорит, пока Томми смотрит на него снизу вверх слегка удивлённо — но кроме глупого бормотания про то, что можно иногда и в кафе посидеть, и, там, свежих булочек покушать, не всё ж питаться бутербродами из столовки, у Мателы ничего дельного не получается, и, кажется, тот всё-таки воспринимает это предложение не так, пожимая плечами — да, можно. Олли даже не уверен, что услышал его правильно — в голове стучало собственное сердце, заглушающее чужие слова, и он вообще был занят разглядыванием его кроссовок.

Отличная работа, Матела, прекрасно прояснил свои намерения.

На пятничные посиделки у Йоонаса и Йоэля в комнате номер 337 он приходит, чувствуя себя категорически опозоренным, и прячется от пытливого взгляда Порко. Так-то он не провалился совсем — в конце концов, он пригласил Томми, всё-таки смог, и, может быть, у него хватит смелости всё-таки объявить это романтическим свиданием, пусть и постфактум, а не перерывом, просто в другом месте. Он попытается.

Он постарается.

∞

— А что слышно в деканате? — спрашивает Томми.

Олли слова Нико уже слышал — тот беспокоится за своих друзей, даже больше, чем за кучку однокурсников, над которыми он, вроде как, административно (без) ответственное лицо, и поэтому тема событий в Академии его тревожит. Небезосновательно. Ночи туманные стали, думает он. Ещё вороны завелись, летом их почти нет, а как осень — так летят к Академии из окружающих лесов, как перелётные птицы, но что-то их ужасно много стало, прямо стаями оседают на вековых дубах.

Всё это, конечно, хождение вокруг да около и подмечание скромных симптомов какой-то залёгшей глубоко болезни. Академия стоит вне пространства и, кажется, вне самого времени тоже, и пока всё это сосредотачивается в границах, очерченных магической стеной по лесу, но чёрт знает, что будет потом. Олли даже не уверен, стоит ли ему беспокоиться — к осени всегда что-то не так.

Томми ещё убеждает, что, может, дело в том, что затмение близится, пожимая плечами — но Нико знает чуть больше, чем они. Что-то подмечает сам, что-то нашёптывает ему Йоонас, потому что пусть и связь с Астралом у него с перебоями, но карты не врут никогда. Что-то слышит в деканате, неудачно обронённое за спиной.

— Понимаешь, когда у тебя верхушка пытается провернуть тёмные делишки, но ты в обычном человеческом университете, это обычно означает просто распил финансирования и попытки устроить кого-то по блату, — поясняет Нико, сжимая пальцы в замок. — Но мы здесь. И все мы прекрасно знаем, на что способны действительно сильные маги. Мы здесь так, балуемся простейшими заклинаниями.

Олли понимающе кивает.

— Хуже только то, что это явно связано с этим, — он щёлкает пальцами, — херра Каунисвеси. Ну как-то дофига часто он светится в местной газете. Поэтому меня и смущает его сыночек, с такими-то способностями, какие ему приписывают.

— Да враньё там, — бормочет Йоэль.

— Да враньё или нет, Йори, ты знаешь, какая у него специальность? — Нико сверкает зелёными глазами.

— У кого, у Алекси?

— Да ё, — тот отмахивается, — я не про Алекси, я про отца его. Он, блин, бывший декан факультета оккультной магии, а знаешь, что входит в этот факультет?

— Демонология.

— Вот именно. А десяток лет назад, или даже два, при нём же был скандал, когда херра Вало закрыл от греха подальше практические занятия. Потом он оттуда ушёл, и как-то активно начал пробиваться в проректоры.

— Подожди, — подаёт голос Йоонас. — Боишься, что он там планирует за счёт Академии какую-нибудь хтонь призвать?

— Чёрт его знает, что он так рвётся перестановки устроить, — отзывается Нико и разводит руками. — Не знаю я. Но мне это не нравится.

— Так Алекси здесь при чём? — не унимается Йоэль.

Олли переводит взгляд с Нико на него — он выглядит непривычно мрачно — то есть, Хокка мрачный почти всегда, но в этот раз эта мрачность какая-то другая, опасная — тревожная. Он наклоняется вперёд, сцепив руки в замок.

— Я к тому, Йоэль, — Нико щурится, — что, может, ты и прав был. Лучше от него подальше держаться, чем больше я об этом думаю… не нравится мне он. Совсем.

Йоэль резко подрывается с дивана, заставляя Нико вздрогнуть.

— Не неси ерунды. Слухам больше верь, ага, про меня говорили, что я вампир, и что, — он скалится, показывая короткие человеческие клыки, — похож я?

— Ты чего взъелся-то? — Нико хмурится. — Хокка, не ты ли мне затирал про аллергию на Алекси? Или вы успели подружиться?

— Вау, а почему я не в курсе? — тянет Йоонас.

— Нет, — грубо отвечает Йоэль и садится обратно — слегка краснеют уши, видно, от стыда за резкость, но Хокка лишь мрачно смотрит на всех исподлобья, складывая ноги на кровати — жест чисто защитный. — Он меня бесит.

Олли поджимает губы, переглядываясь с Томми — тот выглядит не менее потерянно, но обеспокоенно.

Разговор провисает в напряжённом молчании.

∞

20-е октября, 20NN

На вторую пару по вербальным заклинаниям Йоэль всё-таки приходит. Внутри всё переворачивается, когда среди разношёрстной толпы из своих однокурсников и «догоняющих» он видит Алекси — и делает ещё один кульбит, когда он проходится глазами по местам и понимает, что единственное свободное — чётко рядом с ним.

Конечно. Никто не хочет сидеть с Каунисвеси. Йоэль скалится про себя и чувствует себя смелым под десятком взглядов, когда бросает свой рюкзак на пол у этого стола. Он вешает свою кожаную куртку на спинку стула — рядом с тёмным и явно дорогущим пальто Алекси — и усаживается, вытягивая ноги под стул человека перед ним.

Алекси поджимает тонкие губы. Он выглядит уставшим — Йоэль думает о том, что он даже без понятия, какие у него ещё пары, кроме вербальных заклинаний, наверное, целый перечень оккультных предметов, на которые его загнал папаша — но это всего лишь догадки, а догадываться Хокка не очень хочет. Всё-таки он повздорил с Нико как раз из-за этого. Они почти не разговаривали последние несколько дней — только по делу. Их конфликт держится неприятным, горьким осадком в сознании и не даёт нормально сосредоточиться — вместе с Нико его почему-то сторонится Йоонас, а Томми и Олли в принципе тяжело поймать в это время.

Странно. Ладно, разберётся.

Он косится на Алекси; его рубашка осторожно заправлена под толстый свитер, волосы чёрными волнами лежат на плечах. Он смотрит холодно в ответ.

— Извини за тот раз, — бурчит Йоэль.

— М?

— Тебя в класс отправил, а сам сбежал.

Алекси жмёт плечами — неопределённо, принял ли извинения, или просто не обижался в первую очередь – или вовсе не знал, что у них занятия общие. С другой стороны, телепату не соврёшь. Он отворачивается, и сосредотачивается на том, что говорит профессор.

∞

— Так не пойдёт, так не пойдёт…

Пара идёт своим чередом. Профессор пытается добиться от них красивого фейерверка из искр, но заклинание сложное — в принципе сложно придать энергии, бегущей по венам, форму, а когда она должна быть определённой, с определённым ударным эффектом, о, здесь каждый второй начинает ошибаться. У каждого третьего вообще не получается, форма срывается в обычный хлопок.

— Каунисвеси, покажи нам, как надо!

Вся группа оборачивается в их сторону — со смесью раздражения и хищного интереса, словно ожидая, что сейчас-то их ненавистный любимчик всех преподавателей провалится. Алекси поднимается со своего места — и ожидаемо, с первого раза, из его рук вырывается красиво переливающийся сноп искр, отталкивая невидимого противника.

— Вот так, вот вам хороший пример, — она пускается в объяснения, что именно Алекси сделал так; Йоэль понимает, что ему в принципе всё понятно — да и у него тоже неплохо получается, видимо, природная расположенность какая-то у него есть. Он, по крайней мере, на это надеется.

— Умница, — ядовито шипит парень через две парты. Ээмиль, что ли, его зовут… Йоэль его хорошо помнит — сам сталкивался нос к носу, прежде чем Йоонас создал определённый недосягаемый вакуум вокруг них двоих. Порко здесь не было, а значит, можно было и пристать. — Скушай с полки пирожок.

— Ну, теперь можно и попрактироваться. Давайте, ребята, чтобы к концу пары у всех было идеально! Вот как у Алекси.

Алекси вздрагивает от её слов и отводит взгляд.

Она уходит на время из кабинета, ссылаясь на дела в деканате, и Йоэль просто надеется, что их оставят сейчас в покое.

— Сучёныш, сейчас я на тебе попрактикуюсь!

Или нет.

Йоэль пропускает момент, когда тот делает взмах рукой — по пальцам пробегают искры, и Алекси сносит на пол волной энергии с пронзительным свистом расходящейся в воздухе магии. Валится стул с пальто, с парты слетает ворох тетрадных листов, вырванных из корешка; кто-то оглушительно ухахатывается — и что-то щёлкает внутри Йоэля.

Щёлкает неприятно, до горького привкуса во рту, и в этого парня летит куда более мощный удар — Йоэль не сдерживается, вкладывая всю силу в свой замах рукой, и скалится от смеси ярости и дикого восторга в эмоциях. В венах искрит, как оголённые провода, напряжение магии. Ээмиль проезжает по полу, снося спиной две парты — до самых шкафов, даром что не валятся книги на него сверху.

Всё внимание переключается на Йоэля.

— Эй, Хокка, ты случайно не охренел?

Может быть — думает он, но это как с Олли — нельзя иначе.

Плохо иначе.

Алекси пялится на него с пола расширившимися от шока глазами; пытается совладать со своими мыслями и вернуть на место разбившуюся маску хладнокровия. На скуле расцветает бледный синяк, спускаясь фиолетовыми разводами до самой челюсти — в отличие от кулака, магия бьёт широко, мощно, даром, что нос не сбила.

Жалко было бы.

Нос, в смысле. Красивый.

Йоэль моргает.

Ответного удара хватает только на то, чтобы заставить его голову дёрнуться в сторону, а кровь — хлынуть из собственных ноздрей, алой кляксой падая на пыльный дощатый пол. Он поворачивается, смотря сквозь упавшие на лицо волосы — и, едва ли двигаясь с места, отмахивается от следующей силовой волны.

Кто-то ахает. Кто-то тихо просит Ээмиля остановиться. Кто-то — поднимает руку для заклинания.

Профессор появляется максимально вовремя, прежде чем драка перерастает из столкновения двоих в массовое перебрасывание магической энергией, и орёт на них всех. Йоэль не слушает и не желает; он делает шаг к Алекси, но тот почти что украдкой поднимает руку — не надо, лучше не надо.

Но смотрит благодарно.

Он замирает в стороне, прижимая ладонь к лицу.

— Так, вы все трое, шагом марш к декану!

∞

День у Нико не задаётся с утра — это в целом. В частности… лучше не перечислять, он собьётся на тринадцатом пункте и вспомнит какой-нибудь ещё срочный геморрой, про который он совсем забыл за беготнёй между парами и деканатом. Папка с документами, забитая договорами, всё старается выскользнуть из его рук, пока он быстрым шагом пересекает коридор сквозь толпу хлынувших из кабинетов студентов.

Он открывает дверь в деканат — и сначала кладёт папку на стол, прежде чем позволить себе среагировать на то, что он там видит.

Йоэля.

Этого придурка с его курса, Ээмиля.

И, что самое удивительное, Алекси — смущённо разглядывающего сцепленные бледные пальцы.

У всех троих лица те ещё, разбитые и окровавленные. Он даже знать не хочет, что произошло. Ладно, враньё — хочет, но желательно из уст Йоэля, поскорее и нетрезвым. На здоровую голову воспринимать причины как-то тяжело. Он пододвигает папку к декану и вопросительно смотрит на него, привлекая внимание коротким «здравствуйте».

— Так, Нико, солнышко, — вздыхает декан. — Возьми этого своего и иди отсюда. Ты ведь так на него хорошо влиял, он за ум взялся, как с тобой подружился…

Ну, с этим Нико бы поспорил.

— …Иди и проведи с ним воспитательную беседу, а я с этими двумя, — он отмахивается, взглядом приглашая Йоэля встать уже и свалить отсюда. Хокка это делать не торопится, но на третий взмах руки и недвусмысленно ухватившегося за его локоть Нико всё-таки поднимается на ноги. Декан же поворачивается к Алекси. — Каунисвеси, ну что ж ты. Сын такого важного человека, а в драки ввязываешься.

Нико силой тянет его к выходу. Сложно — Хокка тяжёлый.

— Он первый в меня ударил!

— Каунисвеси, мы не в детском саду!

— Я свидетель, — кричит Йоэль, разворачиваясь и тормозя. — Он его первый ударил, Алекси просто стоял и не трогал никого.

— Ой, иди уже, — взвывает декан.

— А чего это мы его защищаем вдруг, а? — Ээмиль почти что рычит. — То есть, вас теперь будет двое, этот Хокка ещё с тобой увязался?!

— Ничего он за мной не увязался. Я его не просил за меня вступаться!

— Ой, да, у него ж повышенное чувство социальной справедливости, я забыл. Только вот ты напросился сам, выпендрёжник чёртов!..

Нико выталкивает Йоэля силой из кабинета, прежде чем тот успевает вырваться и продолжить спор, и закрывает дверь, мгновенно переводя яростный взгляд на него. Его бы отвести в больничный корпус, в медпункт, из носа прям льёт и капает с подбородка на грязную майку.

Он не выглядит виноватым. Он выглядит злющим, как никогда.

— Так, Йоэль, — Нико вздыхает и снова хватает под локоть. — Объясняй теперь мне, что вы тут устроили.

∞

День Олли… как день. Пары как пары. Половину он пытался не уснуть, другую — не залипать на Томми рядом с собой, а теперь ещё и практика после пар, сидеть в медпункте и разве что фикус заколдовывать, делать-то нечего. Хотя… как это нечего? Например, одного привели с практики по левитации, поднялся слишком высоко и не удержался — привет, ушиб копчика. Второй вот, пытался превратить дерево в огонь по методике У-Синь и обжёгся.

И снова к фикусу.

Только когда он уже собирался уходить, неожиданно – заставляя Олли замереть у стола – в кабинет вплывает Хокка, удерживаемый на месте категорически недовольным Нико. Как будто у Йоэля было определённое расписание для его… событий, и Матела в курсе, что это чудо (палка, палка, кабачок…) имело наклонности спотыкаться, запутавшись в ногах, быть покусанным-пожёванным мухоловкой Йоонаса, обжигаться на практике по заклинаниям, даже однажды отравился он, чёрт знает как, и так далее, и тому подобное – но дело в том, что Йоэль появлялся обычно в комнате общежития, громко возмущаясь и пытаясь одолеть Йоонаса в драматичности, и никак не сюда.Первое, что беспокоит Олли — это разбитый к чертям нос его друга. Не что-то новенькое, но всё же настораживающее, особенно если учесть, что здесь Нико.

Второе — то, что спустя буквально минуту туда же заходит Алекси — он его узнаёт исключительно по внутреннему ощущению, чем по описанию. У него на пол-лица красуется синяк, и он в принципе какой-то пыльный, лохматый и задумчивый, и он практически врезается в Йоэля и бедный фикус.

Третье — то, что эти два инцидента, судя по всему, связаны единым пространственно-временным континуумом, и лицо Нико даёт ему понять, что всё куда сложнее, чем он думает.

Тем не менее…

— Йоэль, мать твою за ногу, что случилось?!

∞