basecamp — smoke filled lungs

sayk_ — alone — unplugged

sayk_ — graveyard shift

∞

22-е ноября, 20NN

Напряжение внутри натягивается, вьётся и звенит — Нико сыграл бы на нём реквием по своей психической стабильности, будь оно струной гитары. Тревога не покидает сознания, как и ощущение печали — сезонная депрессия наконец-то догнала, что ли, думает он, с трудом свешивая ноги с кровати и заставляя себя подняться. Килпинен, который дрыхнет напротив, только сонно разлепляет глаза, бурча недовольное «доброе утро» в подушку, пока Нико в темпе вальса собирается на пары — Топи сегодня вообще не нужно вставать. Везёт — Нико нужно, всегда, каждый день, если не на занятия, то заниматься общественно бесполезной деятельностью.

С неприятным щелчком рвётся перетянутая резинка для волос. Нико тихо ругается; смотрит на себя в зеркало — так сойдёт, проходится расчёской и закидывает длинные волосы за плечи. Торопится по лестнице вниз, уверенным шагом проходит через главную площадь в основной корпус.

Он пытается вспомнить, где кафедра криптозоологии — точно не в главном здании, эти… криптиды расположились в каком-то из подвалов. Он нарезает круги по лестницам, — от досады громко ругается, заставляя случайных проходящих студентов оборачиваться, когда узнает, что каким-то образом комнаты, начинающиеся на «3», находятся на пятом этаже, а третий и второй этаж поставлены наоборот. Напомнило, как он пошёл искать, ещё на первом курсе, аудиторию в главном здании – кто, чёрт возьми, строит замки как лабиринты Минотавра?! – и промахнулся дверью. И вошёл прямо посреди ритуала. Только удача, видимо, помогла ему не превратиться ни во что, и эти ребята призывали не демонов, а просто случайного призрака, который выглядел так, будто его разбудили от долгого сна…

Какое странное место.

Подвал — когда он, наконец, добирается до него после трёх бесполезных кругов по зданию — выглядит тёмным и отталкивающим, а коридор кажется длиннее, чем должен быть. Кто знает. Они в древнем замке, под ним могут быть подземные катакомбы длиной в несколько километров. Мысль о том, чтобы исследовать их хоть раз в жизни, захватывает дух — только не хочется рисковать ни позицией старосты, ни в целом местом в Академии. Впрочем… он знает по крайней мере двух человек, которые бы его идею разделили с большим удовольствием. Достаточно просто хорошо подготовиться…

Нико застревает на пороге и усиленно ищет хотя бы одну причину, зачем ему туда идти — или он просто может поймать профессора после его занятий. Только потом он вспоминает, почему именно он не может этого сделать. У этого придурка, разумеется, занятия должны быть тогда, когда Нико находится в прямо противоположном конце кампуса, и даже умение телепортироваться — которым Нико не обладает — не поможет ему успеть.

Он задаётся вопросом, каково это, углубляться в катакомбы — там, наверное, ещё мокрее, холоднее и темнее, чем здесь — пока он проходит мимо запертых дверей к той, которая ему нужна. В надежде, что она окажется открытой, он спокойно оставит бумаги, даже если там будет только заведующий кафедры, и свалит отсюда. Он останавливается рядом с массивными деревянными дверями и стучит, прежде чем потянуть за бронзовую ручку.

Заперто. Конечно.

— Чёрт.

Он стоит рядом с ней минут десять, бездумно перечитывая документы в руках и наблюдая за тем, как дёргаются от сквозняка языки пламени на свечах. За всё это время никто не открывает ему дверь, и никто не появляется в коридоре.

Он недовольно фыркает; пора вспоминать дорогу обратно, думает он и поднимается на ноги — и когда он отворачивается, глядя на дальний прямоугольник света, где дверь, он слышит чьи-то шаги.

Внезапный звук заставляет его обернуться, пытаясь найти источник. В полумраке он улавливает силуэт человека, идущего с другой стороны коридора — где, по идее, не должно быть прохода, но мало ли в корпусе лестниц. Не тот профессор, который ему нужен, правда, он узнал бы его хромающую походку и в принципе другой рост.

Он выдыхает и спешит уйти. Он бы остался, может быть, пока этот человек не догонит его, и он рассмотрит его поближе — вдруг с этой кафедры? Или просто ещё один бедный студент, который оказался в этой части кампуса. Всё равно спрашивать ни у кого ничего не хочется уже. Нико закатывает глаза, больше из-за собственной ошибки и глупого воображения, которое напугало его больше, чем сам подвал.

Шаги эхом разносятся рядом с ним.

Нико просто рефлекторно оглядывается назад и хмурится, глядя на довольно удивлённого Пауля — то есть, того самого, который бывший Йоонаса. Он отшатывается назад, больше инстинктивно создавая между ними дистанцию.

Откуда он вообще взялся? И зачем так неожиданно подкрадываться?

— Привет, Нико.

— Йо, — осторожно отзывается Нико.

— Профессор… не на месте? — он указывает в сторону двери.

Нико коротко качает головой и старается побыстрее удалиться. Сейчас ему многое в нем не нравится — помимо того, что он оказался полным мудаком. Порко из-за него плакать не заслуживал…

Ещё Пауль неприятно и нагло высится над Нико, и пытается поддерживать с ним беседу.

— Как там Йоон?

Нико замирает и громко втягивает воздух, разворачиваясь лицом к Паулю. Он скрещивает руки — его посещает шальная мысль, что он должен быть готов защищаться сейчас. Эдакое предчувствие, и чем дольше он смотрит на него, тем больше ему противно.

— А зачем тебе знать?

— Да так, просто хотел узнать, как дела у моего бывшего парня, — жмёт плечами Пауль. — Жаль, что у нас ничего не вышло.

— Всё замечательно, — отрезает Нико. — А теперь — отстань.

— Я правильно понимаю, что вы сейчас встречаетесь?

— Что? — он хмурится. Слегка колет в сердце. — С чего вдруг мы должны?

— Ну, не знаю, — он повышает голос, и Нико щурится, внимательно следя за его движениями. — На тебя же он смотрел так, словно в жизни нет ничего важнее.

— Чушь собачья, — усмехается Нико; выходит немного горьковатым.

А вот это неприятно.

— …когда это я должен быть важнее всего.

А. Вот в чём его проблема. Нико недовольно закатывает глаза; и зачем он сюда полез? Что было бы, если бы он пропустил один урок, чтобы поймать этого проклятого профессора где-нибудь ещё, не тратя свой день на «забавные» планировки зданий — и на разборки с ревнивым бывшим своего лучшего друга, который всё никак не успокоится?

— Вижу, почему у вас ничего не получилось, — прошипел Нико. — Я тебя прошу, отвали. Я тебя не пожалею, так что просто оставь нас в покое, окей?

Пауль кивает, но это снова кажется таким странным — и быстрее, чем Нико успевает придумать ответ, мимо него проносится волна магической энергии, начиная искрить вокруг них.

Что-то ему это совсем не нравится.

— Я бы тебе не советовал этого делать, — бормочет Нико. — Не усложняй себе жизнь, хорошо?

В его глазах мелькает опасный красный огонёк, и на секунду Нико чувствует, как холод пронзает его вместе с резким осознанием, что он видит перед собой. Он хмурится ещё глубже, отступая ещё дальше. В его планы на сегодня не входило выяснение отношений с магией, и тем более — таким образом. Внутри ничего не происходит — не дёргается ни мускула, не ухает вниз сердце. Он спокоен, когда поднимает руку, в его мозгу возникает защитное заклинание — в кои-то веки в нужный момент.

Его это не удивляет. Это даже ожидаемо — для мага. Всё как по шаблону — плохая идея, которая превратилась в отвратительную идею. Магия — та ещё сволочь, думает Нико.

Его заклинание расходится быстрее. Не то, что сотворил бы Йоэль, Нико хорош в другом, а не в защитных, да и вообще каких-либо заклинаниях, но увы, он не ходит по Академии с карманами, набитыми флакончиками с зельями — кажется, пора бы уже. Это миловидно переливающееся силовое поле едва ли послужит между ними барьером.

Нико неожиданно осознаёт, что никогда не слышал, какие именно пары были у Пауля — кроме их общего с Йоонасом занятия «сраным рукоделием» — а вообще-то очарованием талисманов и амулетов, но… да.

Ещё один грохот сходящихся потоков — и фигура перед Нико исчезает в лёгкой дымке из пепла и угольков.

Телепортация.

Отлично; чем дальше — тем лучше, Нико не желает знать, куда он ускакал, главное… главное, чтобы не к Йоонасу — неприятная мысль заставляет его снова напрячься, ведь у него столько причин направиться к Порко.

Он тормозит с несколько долгих мгновений, один в коридоре, думая, что ему стоит вообще-то уже двигаться, вперёд, проверить Йоонаса, его друзей, его одногруппников — но Йоонаса в первую очередь, конечно. Руки дрожат, и он старается думать, что это от холода, от сквозняка, гуляющего между стенами, а не от испуга; он медленно начинает двигаться в сторону выхода, высчитывая шаги.

Дверь подвала за ним захлопывается, отрезая его от подвала. Он смотрит на солнце, светящее через ажурные окна — куда ниже, чем было раньше. Как будто прошло не тридцать минут, сколько он маялся в этом корпусе, а как минимум пара часов. Впрочем, это он хотя бы понимает — ну, смутно. Академия и её заморочки.

С оглушительным звоном внутри рвётся натянутая струна напряжения.

∞

— Тьфу ты, чёрт, — ругается Йоонас и цепляется целой ладонью за гитару, чтобы та не навернулась с колен. Другая — яростно истекает кровью из пореза на ладони.

Струна — виновница ранения — скручивается в ровную спиральку рядом с колкой, потеряв связь с подставкой. Йоонас почти рычит, стряхивая рукой, и материт акустику почём свет стоит — за предательство. Такое наглое. Настоящие друзья, говорят, в грудь ножом бьют, а гитара — нахально по рукам. Со звоном.

— Да ты смеёшься, что ли, травмоопасный, — вздыхает Йоэль. — Подожди, сейчас заберу…

Хокка отставляет гитару в сторону и суёт ему в руки тряпку, чтобы зажал. Та мгновенно пропитывается кровью — вроде неглубоко, а льёт от души, прямо через ткань на джинсы. Дорогие, хочет ругаться Йоонас.

Йоэль маячит перед ним, пытаясь быстрее соображать, что делать с Порко — туда-сюда дёргается, прежде чем уверенным шагом пошлёпать на выход.

— Пойду за Томми. Не умри тут, — бросает он на ходу.

За ним хлопает дверь. Йоонас ещё раз смеряет взглядом гитару — злобно, обиженно пинает её ногой и наклоняется вперёд, чтобы не запачкать простыни.

Он шипит. Больно.

Дверь открывается до странного быстро — Йоонас успевает подумать, что Йоэль телепортации, что ли, научился, но нет, это неожиданно Нико — вваливается в комнату, растрёпанный и слегка бледный.

Он замирает, замечая окровавленные руки Порко.

Бледнеет ещё больше.

— Ты чего? — спрашивает Йоонас, прежде чем замечает, что Нико во все глаза смотрит на то, как тряпка на его ладони быстро пропитывается алым. — А, это струной. Порвалась, скотина. Всё нормально будет, сейчас Йоэль «скорую помощь» в лице Томми приведёт.

Он улыбается; Нико улыбку не возвращает, но едва заметно выдыхает, будто от облегчения.

— Тебе, может…

— Не надо, — он отнимает здоровую руку и отмахивается. Больно, зараза, но его внимание полностью занимает Нико — в таком-то состоянии. — Сядь уже, ты выглядишь так, словно ты дьявола увидел.

— Можно и так сказать, — у Нико голоса нет почти, он сипит, падая на кровать Йоэля, и откидывается на подушки. — Твоего бывшего, если быть точнее. Не самое приятное рандеву, знаешь.

Йоонас поджимает нос.

— Да уж догадываюсь, — он вздыхает, отводя взгляд; приподнимает тряпочку и морщится. — Как он там?

Нико только мрачно хмыкает.

— Ну, настолько хорошо, насколько парень, съезжающий с катушек от ревности и зависти, может себя чувствовать.

— Забавно. Хотя кинутый тут я, а не он, — Йоонас цедит последние пару слов. — Ну, пусть поплаче… в смысле, съезжающий с катушек.

Одного взгляда достаточно, чтобы понять смысл — и Порко умом не обделён, чтобы намёки понимать с первого раза. Говорить об этом вслух всегда стрёмно, но иногда магический мир поворачивается и к ним своей задницей. Не всё ж блёстки и милые зельица, надо и кошмаров подкинуть; каждому свету и теплу своя тьма и замогильный холод. Природа любит уравновешивать вещи, но она определённо не признаёт пределов, и правило номер один — просто не думать об этом, не позволять этому червячку засесть в мыслях. Когда всё, что у вас есть вокруг — это чистая магическая энергия, а вы сами — её ходячий проводник и источник, это редко хорошо заканчивается.

В его голове в момент всплывает множество вопросов, но он начинает с самого важного.

— Он тебя тронул?

О, он был бы очень зол.

— Да нет, — Нико взмахивает руками, показывая, что он весьма цел и невредим, и что единственный человек в этой комнате, кто не цел, это Йоонас, и по совершенно независимой причине. — Почему-то не стал, телепортировался. Не знал, что он так умеет.

— Да я тоже, — признаётся Йоонас, запуская здоровую руку в кудри. — Видимо, буквально недавно взял курс. Ну… и хорошо, что ты в порядке.

— Я испугался, что он сюда телепортировался, успел… — Нико дёргает подбородком, указывая на руку Порко.

— Ну, если он и заявится сюда, то это его проблемы. Йоэль его отпинает, и ты это знаешь, — он прыснул, и Нико следом, представляя, как бедный Пауль вылетает вместе с дверью в коридор, потому что Хокка точно сдерживаться не будет. — Да и я тоже, между прочим.

Он подмигивает, и, наверное, картина та ещё. Нико просто качает головой, зарываясь лицом в руки.

— Я в порядке, — врёт в открытую, ничерта он не в порядке, только делает вид.

Йоонас бы обнял — но у него руки… заняты.

Дверь снова эффектно открывается, почти влетая ручкой в стену, и в комнату вваливается Йоэль — застывает на полпути, замечая Нико, совсем неожиданную фигуру в это время. За его спиной Лалли пытается его обойти и отодвинуть с дороги.

— Ты чего здесь делаешь?

Нико бурчит нечленораздельно; Томми вздыхает, что-то про «собрались тут болезные, телом и душой», и пробирается к Йоонасу, как атомный ледокол.

— Сбегаю от обязанностей, — признаётся Нико.

Йоонас сдвигается, освобождая место для Томми.

— В смысле? Что я пропустил?

— Да так. Столкнулся с бывшим Йоонаса, нажил себе ещё одну головную боль и, наверное, причину для кошмаров… не удивляйся, в общем, если с ним встретишься, потому что парень всё, на тёмную сторону пошёл.

— А?.. А, нихера себе.

— Вот и я о чём.

Йоонас тянет в сторону Томми руку, жалобно выпячивая губу, и

— Травмоопасный, — говорит он.

— Слышал уже, — бурчит Йоонас.

На фоне Йоэль уже не стесняется в крепких выраженияхю

— Надеюсь, мне не придётся с ним разбираться. Почему так сложно просто разойтись, и всё, а?

— Не придётся, — отзывается Томми. — Мы постараемся.

∞

23-е ноября, 20NN

Нико думает, что после этого раза ему уж точно будут сниться кошмары. Но нет — он засыпает крепко, видимо, от усталости, физической и эмоциональной; неудивительно, после целого дня, сколько он бегал, выяснял, где кто из его группы, все ли в порядке, разговаривал с деканом, с замдекана. Он только минут десять посидел в комнате Йоэля, позволив себе небольшой нервный срыв в руках Порко, и помчался дальше. И он почти не видит снов сегодня, только смутные образы, которые исчезают из головы следующим же утром.

Зато на Алхимии его ждёт заспанная морда Йоонаса, собранные в хвостик кудри и плаксивое «Никсу, ты же не…»

Ты же знаешь, как легко перейти эту черту. Обещай, что я никогда не увижу тебя среди… вот этих вот.

И Нико только может обнять Йоонаса, тихо нашёптывая на ухо пустые обещания — ведь легко, правду говорят. Слишком легко. Порой настолько, что эту грань увидеть нереально — просто в какой-то момент магия застилает глаза, хитро ухмыляясь невидимом оскалом, забирает контроль, толкает дальше и дальше и сулит, что обязательно выйдет лучше, круче, ещё круче, ещё сильнее, и… всё. Закрывает клетку. Где-то там остаются обещания исполнить все-все мечты и достичь всех-всех целей.

Особенно когда на магию остаётся последняя надежда.

В голове звучат его же слова. Отрешённые, безэмоциональные — и Йоэль, и Йоонас прекрасно понимают, как он врёт, говоря, что он в порядке. Но ведь он правда в порядке — в том смысле, что ему до этого далеко, и, ну… его руки целы, ноги идут, спина прямая, а в голове относительно здравые мысли гуляют. Магия с его пальцев струится совсем другая, чем у того парня, лёгкая и тёплая.

А Йоонас драматично вздыхает, прижимаясь небритой щекой к шее, повисая на его плечах. Его взгляд меняется; он не смотрит на Нико, когда теребит в руках то свои фенечки, то браслеты Моиланена — половина из них его всё равно, перекочевала с одного запястья на другое, давно уже общее — и тихо пересказывает ему сон подрагивающим голосом. Не то чтобы Нико хочет его слышать; он морщится от того, что воображение рисует перед его глазами, но уйти не может. Это страшно, это действительно страшно, и Нико удивляется, что это не он видит эти кошмары.

Пропускает пальцы сквозь кудри и тихонечко почёсывает затылок.

— Тише, тише, всё хорошо…

— Я надеюсь, — в ответ бормочет Йоонас.

∞

— Знаешь, Йоон?

Йоонас болтает ногами, сидя на подоконнике — пары проходят одна за другой, они расходятся, Нико — к своим, а Порко — ловить Йоэля по коридорам, чтобы отвести в нужный кабинет (или наоборот, но сегодня, видимо, удача не на той стороне). Липкое ощущение кошмара растворяется в повседневной суматохе; Йоонас силой прогоняет образ вечно зелёных, как юный северный лес, глаз Нико, которые в том сне горели кроваво-алым, злым, отчаянным. Его всё равно не хочется отпускать ни на шаг от себя. Не то в страхе, что снова нарвётся на бродячего неадекватного мага со способностью телепортации — хотя вроде день прошёл, может, уже и не вернётся он; Йоонас, честно, не знает, как ему на это реагировать, и что он должен чувствовать, кроме смутного беспокойства и чисто природной жалости.

Не то в страхе, что когда-нибудь красивые, бурлящие в хрустальных колбочках зелья Нико обернутся против него. Нет, конечно же, никогда, но… Йоонас ежится от собственных мыслей. Он ведь руку поднять на него не сможет — друг же.

Друг. Которого он лично затащил в их пёструю компанию, и без которого по кафетериям — и, в теории, по подвалам — ходить вообще никак, просто против звёзд и против всех карт. Он даже с Йоэлем не так много болтается, как с Нико — за исключением моментов, когда они оба оказываются под рукой у Порко; и это если учесть, что с тем он делит большую часть занятий.

Какое там. Он пристально за всеми следит — может, чуть больше, чем просто внимательным взглядом голубых глаз, и точно успеет поймать за руку быстрее, чем кого-нибудь унесёт магия за тридевять земель здравого смысла.

Нико мнёт в руках упаковку от сэндвича, прежде чем снова начать говорить.

— Он заявил, что завидует мне.

— Кто, Пауль? — Йоонас корчит удивлённое лицо. — Тебе?

— Ну, типа, ты на меня смотришь, как на него никогда не смотрел, что-то в этом роде, — Нико хмыкает. — Как будто в жизни нет ничего важнее…

Ноги Порко замирают в воздухе — и опускаются.

Некоторые вещи происходят совсем незаметно — а внутри Академии так подавно, крадутся в танце с этим странным временем, рассветно-розовыми закатами и закатно-кровавыми рассветами. Перемежаются с запахом пыли вековых дубовых шкафов и скользят в тенях между камнями. Растворяются в утренней дымке.

А ты ищешь их, ищешь по всей своей суматошной голове — ведь собранность, может, и присуща Порко, но всё же иногда трещит по швам, — пытаясь понять, что не так, какая нота в мелодии жизни фальшивит…

Йоонас улыбается сам себе — и Нико, к счастью, смотрит в окно, словно избегая встречаться с Порко взглядом.

— Наверное.

— М?

— Наверное, и вправду нет.

∞