Хотя время перевалило за полночь, на остывающей после жаркого дня набережной Ли Юэ кипела ночная жизнь: то и дело по переулкам, освещённым неоновыми вывесками, сновали люди в поиске заманчивых, но опасных развлечений, а из шумных и набитых битком баров время от времени вышибалы выгоняли особо беспокойных и конфликтных посетителей, которые пытались найти приключения себе на голову уже на улице. Подобная обстановка в развлекательном квартале не была чем-то из ряда вон — большой город, как известно, никогда не спит. А вместе с ним, очевидно, не спит и главное полицейское управление.
— Если ваше «сверхсрочное дело, не терпящее отлагательств» — это очередная пьяная драка, я пишу заявление на увольнение, и больше вы меня здесь не увидите, — сквозь зубы проговорила Люмин, потирая переносицу и прикрыв глаза. Работа детективом в полиции нередко бескомпромиссно отбирала у неё шанс на полноценный, здоровый сон, но в последнее время это достигло своего апогея: несколько дней подряд ей приходилось ночевать на рабочем месте из-за, казалось бы, нескончаемых дежурств, поэтому, когда все дела наконец были доведены до ума, единственным, чего девушка желала, было ощущение мягкой подушки под головой и тяжёлого одеяла на теле. Увы, но сегодня ночью её неспокойный из-за хронического недосыпа сон был прерван звонком, который вызвал у неё смесь раздражения и некоторого смирения — в конце концов, работа есть работа.
— В этот раз это действительно важно, — произнесла подошедшая к ней Гань Юй. Она выглядела ещё более рассеянной, чем обычно: пусть последние дни у неё выдались не такими же тяжёлыми, как у Люмин, работы у девушки было предостаточно.
Люмин подняла взгляд на коллегу и увидела, как та ей протягивает бумажный стаканчик с кофе. Насыщенный аромат горячего напитка тут же взбодрил Люмин, и она, коротко поблагодарив Гань Юй, взяла его в руки. Действительно это помогло или то был самообман, но Люмин казалось, словно от нескольких глотков голова у неё наконец-то перестала гудеть, а мысли прояснились.
— Наконец-то задержали подозреваемого в организации нелегального игорного бизнеса в «Яньшане», — продолжила Гань Юй, пока они вместе с Люмин шли по участку в сторону помещений для допросов, — Если этот юноша действительно имеет отношение к этому, то он будет весьма полезен для… ну, знаешь… того самого «большого дела», которое поручила лично Нин Гуан.
На последней фразе Гань Юй понизила голос, хотя то, о чём она сейчас говорила, уже давно не являлось конфиденциальной информацией. «Большим делом» называли расследование о деятельности преступной организации, решившей расширить сферу своих интересов в Ли Юэ, используя для этого самые разнообразные способы: мошенничество, вымогательство, взятки, контрабанда, нелегальный бизнес — и это, вероятно, была лишь верхушка айсберга совершаемых ими преступлений, поэтому в деле были задействованы все сотрудники главного полицейского управления, от главы участка до собак-ищеек.
— Юноша? — переспросила Люмин, бросив озадаченный взгляд на Гань Юй. Ей уже доводилось арестовывать людей, ответственных за подобные деяния, отчего в голове у девушки сложился предполагаемый портрет преступника, к которому слово «юноша» было совсем не применимо.
— Сама сейчас увидишь, — тихо ответила девушка, толкая дверь, к которой они подошли.
В помещении их уже ждала Кэ Цин. На лице оперативницы читалась смесь усталости и удовлетворения — именно она руководила слежкой за подозреваемым, так что неудивительно, что сейчас она радовалась результатом своей работы. Как только Гань Юй и Люмин вошли, она кивнула им в знак приветствия. Люмин перевела взгляд на стекло, за которым сидел прикованный к столу наручниками задержанный, и наконец девушке удалось разглядеть его воочию.
Сидевший за столом действительно выглядел достаточно юно — ему впору быть студентом какого-нибудь престижного университета, а не организатором нелегального казино в здании бывшей чайной. Высокий и в отличной спортивной форме, одет он был с иголочки и даже несколько щеголевато. Но особое внимание привлекали его взъерошенные рыжие волосы, похожие на всполохи огня, и синие, подобно морской бездне, глаза. Юноша был симпатичен, но Люмин быстро отмахнулась от подобного рода мыслей; во время предстоящего допроса совершенно не стоило забывать, по какой причине он здесь.
Вопреки ожиданиям Люмин, да и её коллег тоже, задержанный сохранял спокойствие. Им уже приходилось арестовывать ступивших на скользкую дорожку юнцов, торговавших запрещёнными веществами, или перепивших участников очередной потасовки около какого-нибудь клуба, и практически все они вели себя нервозно ещё до начала допроса: теребили цепь наручников, пытались вытереть потные ладони, а также то и дело озирались на зеркало допросной, словно чувствовали, что с другой стороны за ними наблюдают. Но вид у этого подозреваемого был откровенно скучающим, словно бы он сидел в очереди, а не в полицейском участке с наручниками вокруг запястий.
Люмин как раз перевела взгляд на руки задержанного и заметила ссадины и кровоподтеки на костяшках.
— Так понимаю, задержание прошло достаточно жёстко? — спросила Люмин, а Кэ Цин нахмурилась.
— Не то слово. Пару моих ребят он здорово поколотил, но когда в него несколько стволов нацелилось, то здравый смысл дал о себе знать, — фыркнула оперативница. То, что её подчинённые пострадали во время ареста, она, видимо, восприняла близко к сердцу.
— А по нему не скажешь, что он такой агрессивный, — заметила Люмин, но её слова вызвали у Кэ Цин усмешку.
— Так он и не агрессивный, для него это словно какая-то забава была! Когда я ему наручники надевала, он посетовал, что, видишь ли, «едва размяться успел»… В общем, тебе предстоит незабываемая ночь, дорогая коллега, — девушка вручила Люмин папку с бумагами, после чего направилась к выходу, — Я бы с удовольствием осталась с тобой и сыграла в хорошего и плохого копа, но думаю, с меня на сегодня работы хватит.
— Ты отлично справилась, Кэ Цин! Думаю, после такого ты получишь долгожданное повышение, — ободряюще произнесла Гань Юй, но изнеможённая Кэ Цин лишь пожала плечами.
— Честно, я бы предпочла отпуск… — пробормотала она, а после, стоя в дверном проёме, махнула Люмин рукой, — Удачи!
Дверь за ней закрылась, и Люмин принялась изучать содержимое папки. В ней она обнаружила парочку протоколов допросов других сотрудников «чайного дома» и скудную информацию о задержанном. Прочитав, что подчинённые называли своего рыжеволосого шефа Тартальей, Люмин приподняла брови, но нельзя было сказать, что она сильно удивилась — какие только прозвища ей не доводилось слышать!
— Тебе точно не нужна будет помощь, Люмин? — робко поинтересовалась Гань Юй, когда Люмин закончила с протоколами, — Всё-таки последние дни у тебя выдались непростые, а допрос может затянуться на несколько часов…
— Спасибо, но думаю, я справлюсь, — с улыбкой ответила Люмин, после чего допила остатки своего кофе и выбросила стаканчик в урну.
— Ладно, но если вдруг понадоблюсь, я буду здесь!
Люмин не стала спорить с девушкой. Гань Юй прекрасно справлялась с различной бумажной работой, но вот навыков для опроса свидетелей и уж тем более преступников у неё недоставало, поэтому наблюдение за процедурой ей если не сильно поможет, то хотя бы точно не повредит.
Приблизившись к двери, Люмин испытала какое-то странное волнение — подобных эмоций она не ощущала уже очень давно, поскольку общение с задержанными стало для неё повседневной рутиной. Отчего же её бросило в такой трепет сейчас? Люмин приходилось помногу часов общаться и с убийцами, и с самыми отпетыми рецидивистами, разве какой-то мальчишка, пусть и возможный член мафиозного клана, может вызывать у неё такое беспокойство?
Предположив, что это всего лишь побочный эффект от крепкого кофе, Люмин слегка тряхнула головой, после чего взялась за ручку двери.
Когда Люмин вошла, скучающий Тарталья тотчас обратил на неё свой взор, и на его губах заиграла хитрая ухмылка.
— Надо же, а я уже думал, что про меня забыли, — отметил он, склонив голову набок, — Но ради такого обаятельного офицера стоило, конечно, и подождать!
Пропустив его реплику мимо ушей, Люмин положила папку на свою половину стола, села напротив парня, после чего дежурно произнесла:
— Меня зовут детектив Люмин Виатрикс. Прежде, чем мы приступим к процедуре опроса, я зачитаю ваши права…
— О, нет необходимости, девчуля, — он небрежно поднял ладонь, словно призывая Люмин к молчанию, и от его движений рукой звякнула цепь наручников, — Думаешь, я в первый раз их слышу?
«Как ты меня назвал — «девчуля»? Да ты младше меня!» — девушку окатила волна возмущения, однако она приложила все возможные усилия для того, чтобы сохранить хладнокровие, после чего отчеканила тоном, не терпящим возражения:
— Вы имеете право хранить молчание. Всё, что вы скажете, может и будет использовано против вас в суде. Вы можете проконсультироваться с адвокатом прежде, чем я начну задавать вопросы, или пригласить его на допрос. Если вы не можете оплатить услуги адвоката, он будет предоставлен вам судом. Если вы решите отвечать на вопросы без адвоката сейчас, вы можете остановиться в любой момент. Вы понимаете свои права?
«Неужто думает, что это мой первый допрос, и я могу забыть, что без зачитывания прав его показания не будут иметь веса? До чего же глупая уловка», — подумала девушка. Она открыла папку, чтобы после его ответа начать заполнять протокол допроса, когда Тарталья, придвинувшись настолько близко к детективу, насколько позволял стол, положил голову на руки и улыбнулся Люмин.
— Ладно, не ожидал, что вы так серьёзно настроены, — хихикнул он, после чего подмигнул, — Товарищ детектив, зачитайте мои права ещё раз! С первого раза не услышал.
— Если вы не расслышали, то можете прочитать вот здесь, — Люмин невозмутимо протянула ему протокол, однако Тарталья лишь мотнул головой.
— Не могу. Я не умею читать.
Люмин так и застыла с листком в руках. Исподлобья она посмотрела на Тарталью, а тот лишь похлопал ресницами и улыбнулся ещё шире.
— Детектив, зачитайте мои права ещё раз, пожалуйста. Вам же несложно?
Из-за такого поведения контраст между его внешним видом и тем, в чём его обвиняли, стал ещё разительнее. Поверить в то, что именно этот человек, разыгрывающий перед ней дурачка, устроил мордобой как минимум двум полицейским, а также, вероятно, стоит за многими другими преступлениями, было сложно, но будь его совесть чиста, вряд ли он стал бы так юлить, верно?
«Ночь обещает быть действительно долгой», — обречённо подумала Люмин и тяжело вздохнула: кажется, ей предстоял самый трудный и, вероятно, самый нелепый допрос в её карьере.