Первое правило, которое установила Ванда при съезде с Нат в их общий дом, где они живут до сих пор, — не подпускать Наташу к кухни. Вообще. Ни на шаг.

Однажды она уже допустила такую ошибку, за что поплатилась убитой духовкой, разбитой посудой и запахом гари, который не выветривался из дома на протяжении трёх дней. Масляные пятна остались на одежде Нат, как и черничные, к сожалению, не отстирывающиеся. Ванда, конечно, быстро вернула кухни первозданный вид и отмыла всю грязь, благодаря магии и русской народной технике Нат, но осадок остался. Черничные панкейки на вид выглядели ужасно, но на вкус вполне съедобны.

Да, радостная и по-настоящему счастливая улыбка Наташи стоила убитой кухни, но больше она там не появлялась, отдавая всю готовку в руки аккуратной Ванды, у которой, правда, иногда взрывалась духовка, и курица превращалась в корзинку яиц, но Нат это знать совсем не обязательно.

Совсем редко, — очень редко, когда Ванда уезжала к брату в Нью-Йорк, оставляя Нат одну, — она готовила себе простенькие блюда, к счастью, с минимальным кухонным ущербом.

Но, если Ванда дома, Наташа на кухню не подпускалась.

Когда в их жизни появилась малышка Марго, Ванда внесла в первое правило дополнение — не подпускать на кухню ещё и её. Сначала, конечно, из меры безопасности, — мало ли в кудрявую голову взбредёт идея поиграть с ножами или плитой, — но после того, как Марго уронила только приготовленный Вандой паприкаш, умудрившись испачкать и себя, и кухню, и даже белоснежную Альпину, тотчас убежавшую вылизываться под кровать, она поняла — разрушительность на кухне Марго явно унаследовала от Наташи.

Поэтому, когда, заходя в дом и разуваясь, Ванда чувствует невыносимо сильный запах гари, она готовится увидеть вновь сломанную в щепки кухню, чёрный дым, клубами постепенно вылетающий в окно, которое, Ванда надеется, не забыли открыть, и чумазых Нат и Марго.

Собственно, она не ошибается.

— Мама!

Марго, с ног до головы покрытая мукой и растопленным шоколадом, словно сильнейший ураган, с радостным визгом несётся на девушку, раскидывая руки для приветственных крепких, но нежных объятий. Ванда со смешком качает головой, позволяя дочери влететь в себя, мягко прижимает её, мысленно прощаясь с чистой юбкой. Почти невесомо целует в кудрявую макушку, параллельно оглядывая видимый ущерб. Пожара не было, — уже неплохо — Марго цела, дыма не так много, видимо, большая часть уже выветрилась, судя по тому, что Нат не вышла её встретить, кухня ещё жива, хотя бы частично, и сейчас она пытается быстро её реанимировать.

— Чем вы занимались, кошка? — нежно гладя дочь по голове, спрашивает Ванда.

Марго расплывается беззубой улыбкой.

— Мама Нат решила устроить тебе сюрприз и приготовить торт! — она прикладывает тонкий пальчик к губам и понижает голос до шёпота. — только тс-с, это секрет! Никому не говори!

Ванда смеётся, крепче обнимая Марго.

— Как я понимаю, всё пошло не по плану?

— Я случа-а-айно уронила миску с мукой… но шоколад, громкий бам и вонючие облако вина мамы Нат! — в подтверждении своих слов она указывает на кухню, откуда тут же высовывается надутая Наташа. Такая чумазая, как и её дочь. Ванда не может сдержать смех.

— Предательница. — Нат — очень по-взрослому — показывает Марго язык, переводя недовольный взгляд на смеющуюся жену. — мы хотели сделать тебе сюрприз!

— У вас точно это получилось, любимые. — утирая выступившие слёзы, говорит Ванда. — но теперь нас ждёт очень увлекательное занятие!

— Поедание торта? — с надеждой спрашивает Марго.

— Новый торт и поцелуй?

— Уборка!

Марго и Нат розачарованно стонут в унисон.