Криста успела. Ей потребовалось время, чтобы отдышаться и прийти в себя. Тишина стояла нагнетающая, из-за чего Имир сильнее напряглась, пытаясь вслушаться сквозь гомон абитуриентов в очень тихий диалог в аудитории, но сделать ей это не удавалось.

А после послышалась музыка. Значит, девушка начала программу с танца. Музыка была похожа на восточную. Несколько абитуриентов столпились за дверью, смотря в маленький зазор дверного косяка.

И когда дверь отворилась достаточно, чтобы было удобно наблюдать происходящее — Имир увидела.

Криста, бодро исполняющая персидский танец. Все движения настолько точные и уверенные, что комиссия бы и не поверила, что поступающая могла волноваться до этого. Она двигалась в такт музыки и приковала к себе внимание всех людей, которые ожидали результата экзамена. Она ходила по залу, будто выступает в одиночестве, смотря на себя в зеркало. Взмахи рук, богатая мимика Кристы, превосходная пластика, — полный контроль над движениями и не единого недочёта.

«Надо будет спросить после экзамена, где ее так научили двигаться» — Имир только и оставалось, что наблюдать и восхищаться. Подготовить номер за столь короткий срок — Криста явно загорелась этой специальностью и не планировала сдаваться так просто.

Так странно выходило, что об этом было невозможно не задуматься — что Криста, что Имир, обе не хотели сюда поступать. В планах первой — стать врачом. В планах второй — просто работать и получать деньги. Но так они заигрались в своей, казалось бы, небольшой лжи, что уже действовали с абсолютной серьезностью. И эта мысль не давала Имир покоя, она постоянно рассматривала ее с разных сторон, особенно сейчас, когда через пару часов все будет решено. Имир думала, что Криста может просто не прийти. Да и что сама она — может попросту отпустить ситуацию и продолжить свою скучную жизнь на том моменте, где поставила ее на паузу. Но она так не поступила. Наоборот, отреклась от обыденного и дала шанс чему-то новому.

Пока Имир размышляла об этом — танец сменился чтецкой программой. Комиссия была лояльна к абитуриентам, потому предлагала сама выбирать порядок в программе. И, вопреки всему — Криста в декламации, видимо, не разбиралась. Комиссия, уткнувшись в бумаги, скучающе слушала произведения, которые до этого читала каждая третья абитуриентка. И тут Имир заволновалась. Скорее всего, Криста не пройдет. Несмотря на относительно хорошее прочтение — это провал. У нее получилось заострить внимание комиссии только на танце. Имир села на пустую лавку в коридоре, вновь закинула ногу на ногу и скрестила руки. Шумно выдохнула. Криста хорошенькая, но это провал. Не выйдет у неё. Это конец.

Но свои слова пришлось забрать.

Криста запела.

Звонким и высоким голосом (точно сопрано), без фальши. Она тянула все ноты. А под конец выступления толпа абитуриентов и вовсе свалилась на пол в зал, где Криста пела. Видимо, каждый хотел рассмотреть получше хорошенькую девушку. Криста испугалась и перестала петь, инстинктивно отойдя подальше.

— Никакого уважения! — грозный голос женщины из комиссии. Она даже не встала из-за стола, просто кинула рукой жест, который означал «убирайтесь!» и на всякий случай повторила громко вслух, — Все вон, и дверь закройте!

Кучка абитуриентов, которые и сами испугалась не на шутку, поспешно поднялись с пола, плотно закрыв за собой дверь. И начали обсуждать увиденное в коридоре.

— Богиня, — сказал Армин с придыханием.

— Женюсь, — утвердила груда мышц под метра два ростом.

— Эта девушка… — Эрен стоял в ступоре совершенно не замечая взгляда Микасы, которая просверлила в его спине 3 дыру.

— Пф. И что в ней такого? — парень, который уже успел вступить в словесную перепалку с Эреном, а после и вообще получил прозвище «лошадь» проговорил это с таким надменным тоном, что на него сразу обратили внимание.

— Ты ничего не понимаешь в красоте, Жан. Признай, у тебя отвратительный вкус, — над ним с грозным взглядом навис тот парень, который, явно посещал спортзал чаще остальных абитуриентов… Имир все никак не могла вспомнить его имя, но кажется, Бертольд называл его «Райнер» или как-то так.

— Мне нравятся более высокие девушки. Чтобы смотреть им в глаза, а не себе под ноги, — Жан выпрямился, смотря прямо в глаза Райнера, но делал он это с такой неуверенностью и страхом, что со стороны он был похож на антилопу, которую вот-вот съест голодный и разъяренный лев. Ситуация накалялась. Невольные зрители данного конфликта начали перешептываться, ставить ставки, кто из этих двух молодых людей первый получит по лицу. И Жан с большим отрывом выигрывал.

— Так. Я не поняла, — дверь с грохотом открылась, из зала вышла та самая женщина из приемной комиссии, — у девушки сейчас собеседование, и вы мешаете своей болтовней. Вон все на улицу, ждите результатов! Саша Браус, а ты останься. Ты следующая.

После этого дверь закрылась. Ребята утихли. Кроме одной девушки.

— А-а-а! Я ещё недоела бутерброд! — Саша уплетала уже четвертый по счёту, над чем по доброму посмеялись все абитуриенты, а конфликт между парнями и вовсе сошел на нет.

***

Все вышли на улицу. Освежающая вечерняя прохлада остудила пыл всех ребят и их объединяла общая вещь — результаты вступительных.

— Блин, везёт же коммерции! — Жан сидел на бордюре и выглядел крайне нервозно, — они уже все ушли, сидят себе дома, чаи гоняют небось, им результаты придут на почту вечером и все окей, а ты сиди тут, жди пока эти двое освободятся, нервничай. Долго же они…

— У блондинки собеседование, да и эта там, со своими бутербродами еще, — Райнер поправил волосы, — вообще, в крупных городах собеседование — это обязательный этап, но у нас это скорее как «последний шанс». Видимо комиссия сомневается, стоит ли ее зачислять. Надеюсь, она пройдет.

— Да мне то что до твоей коротышки?! — Жан поднялся и отряхнулся, — я вообще не на вашу специальность поступаю! Но почему-то из-за ваших долгих вступительных я тоже страдаю. Мне настолько нервно, что закурил бы.

— Держи, — Имир протянула сигарету и зажигалку.

— Нет, я не это… Я не курю, — Жан отошёл на несколько шагов и скрестил руки.

— Ну, а зачем говорил, что курить хочешь? — Имир удержала сигарету меж зубами и зажгла другой конец. Она затянулась и с наслаждением выпустила дым.

— Да я так… Если бы курил — то закурил… — Жан посмотрел в сторону доски, на которой должны будут вывесить результаты.

— Тут курить нельзя, Имир, — довольно строго сказал Бертольд.

— Да и вредно это. Сам вот бросил недавно. Теперь проще намного, — добавил Райнер.

— А я плевать хотела. Хочу и курю. Вас что-то не устраивает? — Имир бросила грозный взгляд в сторону парней, а потом добавила, но уже с задором в голосе, — вас будет мамочка ругать, что от вас табаком несет? Не-е-еженки!

Парни наперебой стали говорить, что нет, им всё равно, а после и вовсе замолчали. Следующие десять минут прошли в абсолютной тишине.

А потом из здания вышла Криста. Ее почти моментально обступили парни, не давая ей проходу. Это вовремя заметила Имир, и, благодаря одному из своих преимуществ — росту, вытянула девушку за руку и увела под недовольные возгласы парней, а после поправила непослушную прядь блондинки, убрав ее с лица за ухо.

— Ну? Как всё прошло? — Имир курила уже третью по счету сигарету за эти пятнадцать минут. Она специально выдыхала дым в сторону, чтобы табак не въелся в одежду собеседницы. Криста выглядела крайне воодушевленно, от чего Имир невольно улыбнулась и немного успокоилась.

— Спасибо тебе большое, Имир! Не знаю, что бы делала без тебя, — Криста схватила ее за руку, от чего у той даже выпала сигарета, — мне было просто необходимо, чтобы кто-то тогда прям вот… Встряхнул меня! И сказал мне! Что все получится…

Девушка говорила это не сдерживая эмоций, у нее был хороший настрой и уверенность в своих силах.

— Ты мне очень помогла. Я уверенна, что прошла собеседование и у меня есть все шансы. Маленькие конечно, но есть… А ещё… — Криста изменилась в лице, — я хочу сказать тебе один секретик… Наклонись ко мне пожалуйста… Я просто не достаю до тебя… Я тебе на ушко скажу.

«Боже, Криста, только не говори что…» — Имир уже надумала себе невозможное, но в данной ситуации — наиболее вероятное. Какой же ещё может быть «секретик», если не признание в чувствах или нечто подобное? С данной мыслью Имир наклонилась, думая, что, вот, как интересно день заканчивается, что даже если они не поступят…

— Мы про твои вредные привычки сегодня поговорим. После объявления результатов никуда не уходи. И, кстати. Секретик. Ты прошла.

После этого маленькая хитрая лисичка с нежностью поправила Имир воротник ее рубашки и поспешно удалилась, вновь в толпу парней, которые спрашивали, где она так научилась танцевать, как ее зовут, откуда она…

А Имир не сразу выпрямилась. Она ожидала совершено не это.

Девушка шумно выдохнула, а румянец с ее щек все равно долго не сходил, ее уши не хотели забывать это обжигающее дыхание.

К ней со спины незаметно подкрался Райнер, который до этого наблюдал произошедшую между девушками неоднозначную ситуацию. Он положил руку на плечо Имир и слегка наклонился.

— И какие между тобой и блондой отношения?

— Ее зовут Криста, — Имир убрала руку Райнера, а после повернулась к нему лицом, — и она — моя, понятно?

Имир встала в победную позу, гордо подняв голову и положив руку себе на талию. Все же Криста ее заинтересовала. Да и Райнер здорово подогревал дух соперничества, потому это уже как дело принципа.

— Посмотрим, Имир, посмотрим, — Райнер спрятал руки в карманах, — уверена, что Криста, кстати, очень красивое имя, по девочкам, тем более, — по таким?

— Ну уж точно не по таким тупым качкам, как ты, Райнер. Ты бы лучше смотрелся с кем-то… Из парней. У нас много тут смазливых мальчиков поступало… Хотя, не уверена, что ты любишь быть сверху, — Имир улыбалась, стараясь не засмеяться. Они спорят из-за девчонки. Какой-то бред. Но раз Имир начала, — она и закончит.

— Интересные у тебя фантазии, но я вынужден уйти. А то будем делить Кристу ещё со всем потоком, они ее уже завалили вопросами, — блондин двинулся прямо к толпе и бесцеремонно приобнял Кристу, которая, похоже, была и не против.

— Вот же, — Имир вновь достала сигарету из пачки и исчезла с ней за углом.

Скоро объявят результаты. И она наконец узнает, не соврала ли Криста. Осталась только Саша. Где-то через час-полтора все станет известно.

***

Уже вечерело. Абитуриенты, уставшие, нервные, но такие счастливые — пели песни под гитару, усевшись около доски объявлений. Даже Имир пару раз блеснула навыками — играла старые советские песни, известные большинству.

А Криста подпевала громче всех. Либо Имир просто не обращала внимания на других.

Имир предалась своим воспоминаниям. Все же детский дом был не настолько отвратительным местом — приходящая учительница по музыке с особым трепетом обучала ребят, потерявших своих родителей. Ее не пугали жестокие дети — она к каждому находила подход. Даже к вечно угрюмой Имир.

Девушка помнит, как они выучили первую ее песенку на пианино — в лесу родилась ёлочка. А после ей дали подержать в руках гитару. И ей это понравилось намного больше, чем черно-белые клавиши большого зверя, стоявшего в углу небольшой комнаты.

Имир нравилось заниматься. Учительница всегда была в меру мягкой и строгой. Она не позволяла себе такого, чтобы сюсюкаться с Имир, никогда не говорила на ее неудачные попытки «ты умничка». Нет. После неудач — они пробовали снова. И лишь когда у девочки получалось, она осторожно гладила ее по волосам и говорила «можешь же». И даже от такой ласки Имир краснела.

Детский дом в детстве казался ей темным, где за место под солнцем в буквальном смысле приходилось бороться кулаками, таскать девчонок за волосы, сильными руками душить мальчишек. Потому что такие законы. Или ты — или тебя. Было необходимо показать, насколько ты силен и лишь тогда тебя трогали меньше. Имир жила в комнате с девочками, которые издевались над детьми помладше, с наркоманками, воришками и лишь пару ее соседок были, как она — просто жертвы судьбы. Но они всё равно не общались, она не хотела заводить какой-то дружбы в этих стенах. У Имир было повышенное чувство справедливости — она защищала слабых. И тех девочек, похожих на нее, над которыми Бог просто нагло посмеялся — тоже. Ее даже прозвали рыцарем, кто-то в нее влюблялся и подкидывал любовные записки. Потому что Имир злая только для плохих. Для хороших — она добрая. Так было всегда.

Но Имир не знала ласки. Не знала материнской любви. Даже подружки не было, которая бы заплетала ей на ночь волосы, которая бы обсуждала просмотренный сериал по старому телевизору. Вообще никого. Она вечно была одна, в своих мыслях, в своих вопросах. Вопрос «почему?» и «за что?» были главными. Она не помнит матери. Помнит только запах алкоголя от ее одежды. Помнит вечно сальные волосы. Помнит, что та никогда не была с ней близка. Только одно единственное воспоминание, что хоть как-то отдаленно похоже на хорошее — ее четвертый день рождения. Торт. Свечи. Даже был отец, с очень тёплыми руками. Потом провал. Секта. Мама вечно пьяная. Мама кричит о Боге. Мама ночует с ней в холодном подвале. Вновь провал. Улица. Ей около шести лет. Мамы больше нет. Имир привязана к секте, потому что их иногда кормят, а наворовать она много не могла. Вновь провал. И сразу детский дом. Помнит свои худые руки и ноги. Помнит, что не ела несколько дней. Она просыпается в комнате совершенно одна, у нее какое-то одеялко с детским рисунком и много еды на подоконнике. Печенье, вода, и, вроде, вафли. Она помнит, как сразу съела все и ее сразу вырвало. А потом опять провал. Все ее воспоминания такие. Она мало чего помнит.

Потому музыка была отдушиной.

Учительница не любила ее, как собственного ребёнка. Но очень многое дала ей. Она показала, как нужно относиться к другому человеку. Она показала, что такое — теплота и забота. Постоянно приносила различные вкусности на праздники и угощала Имир и других ребят. Даже когда они сидели после занятий, когда уже темнело — Имир смотрела в окно, а учительница играла что-то на пианино. И было так спокойно. Они могли даже не разговаривать. Но было тепло на душе.

После выпуска из детского дома Имир на первую же зарплату купила ей большой торт и самый дорогой чай, который только смогла найти в маленьком чайном магазине. А после узнала, что учительница ушла с работы сразу после ее выпуска. Она носила под сердцем второго ребёнка. Имир пришла к ней в гости по адресу, что ей дали в детском доме, та приняла ее и они вместе пили чай. Имир молча смотрела в окно и слушала рассказы из ее жизни, иногда поворачивая голову в сторону женщины, наблюдая за тем, как она улыбается, когда рассказывает о своем муже, о детях, о музыке. И на душе становилось тепло и уютно.

Имир и не узнала бы, что это такое — когда к тебе по хорошему. Если бы не та учительница. Благодаря ей у нее сформировались самые базовые понятия заботы, доброты и честности. Все то, что в свое время так и не смогла дать ей мать.

И она была благодарна за это.

— Ну что, вы готовы?

Из здания колледжа вышел немолодой мужчина со списками в руках. Несмотря на свой возраст — выглядел он достойно. Держал осанку, приветливая улыбка, только вот в глазах играла хитрость. Он оправил свой пиджак и подошёл ближе к абитуриентам, предлагая им встать полукругом. И принялся оглашать результаты.

Актерское отделение шло ровно перед театральным. Потому Имир прослушала имена почти всех поступивших.

Ребята радовались, бросались друг другу на шеи, кто-то громко кричал от счастья, получая на это неоднозначную реакцию преподавателей и просьбу быть потише.

А кто-то уходил, со слезами на глазах, кто-то — даже не показывая эмоций.

Криста стояла рядом с ней. Она заметно нервничала — постоянно теребила подол своей юбки.

— Криста, ты чего? — шёпотом спросила Имир, немного наклонившись к девушке, — Боишься пролететь?

— Да, боюсь. Будет грустно, если я не поступлю, — Криста также отвечала шепотом, чтобы ненароком не помешать оглашению результатов.

— Если вдруг так случится — я заберу документы, — Имир выпрямилась, показывая своим видом, что не хочет продолжать диалога и она поставила своеобразную точку в вопросе волнения о результатах.

Сначала Криста встрепенулась, а после — успокоилась. Ведь она не хочет мешать другим услышать результаты, разговор можно перенести и на потом.

Осталось четыре места. Списки подходили к концу.

— Бертольд Гувер, группа «А1».

Парень выдохнул, сохраняя на лице спокойствие, его друг, Райнер, хлопнул того по плечу.

«А он стойкий» — подумала Имир.

— Райнер Браун, группа «А1».

Райнер обнял Бертольда и стукнул легонько локтем в бок Имир.

— Как видишь, я поступил, — он сказал это Имир с неприкрытым самодовольством, поправив свою причёску, — надеюсь, твоя подружка тоже поступит.

— Поздравляю, но не надейся, что я так просто сдамся, — Имир опустила голову чуть вниз, ожидая, кого назовут дальше и не показывала эмоций собеседнику.

— Имир Фогель*, группа «А1».

Криста бросила взгляд на Имир, который кричал «а я говорила!». Та лишь по дружески погладила ее по макушке и сказала «спасибо, Криста».

— Как видишь, я тоже, Райнер. Не хочешь поздравить меня? — Имир горделиво подняла голову и посмотрела в глаза собеседника.

— Ага. Поздравляю, — хищная улыбка Райнера могла означать лишь одно — если и Криста поступит, то эти четыре года пройдут достаточно весело.

— И… Хи… Аргх. Кто допустил ошибку в документе?! Там было написано другое, я же помню, — мужчина бросил взгляд на преподавательский состав, стоявший чуть позади него.

— А! Моя оплошность, извините, Пиксис, забегалась с документами наших первачков, хе-хе, — девушка в очках протянула листы бумаги и скрылась в толпе преподавателей так, словно ее тут нет.

— Другое дело, — мужчина, видимо, начал сверять документы между собой.

Криста пошатнулась, отошла назад по наитию. Все ее лицо побледнело, а руки заметно дрожали, продолжая сминать ткань. Смотреть на это было невозможно.

— Господи, да что с тобой? Нельзя так волноваться, блин. Я же сказала — если что, заберу документы, не брошу я тебя, идиотку такую, одну, — Имир прижала к себе Кристу, крепко сжимая ее плечо. Со стороны это выглядел как обычный дружеский жест и только Имир и Криста знали, почему они так близко и какова реальная причина поступка Фогель.

Криста терялась. Криста чувствовала себя здесь и не здесь одновременно. Она просто не верила, что сейчас происходит.

— Имир, я… — Криста с трудом проговорила буквы, облизала пересохшие губы и крепче прижалась к девушке, держась за ее рубашку.

— Хитч Дрейс, группа «1А».

И воцарилась непривычная тишина.

— Хитч уже ушла, — блондинка, стоявшая поодаль от толпы студентов-абитуриентов, высказала это с абсолютно каменным лицом. Ее волосы были собраны в некрепкий пучок, от чего отдельные пряди спускались почти до лопаток.

— Ушла? Ее вычеркнуть? Коллеги, дайте ручку…

— Хитч поступала на музыкальное, а не актёрское, — низенькая девушка продолжала дальше с абсолютно спокойной интонацией, будто диктует текст с бумаги.

— Это что ещё значит? Она же в списках… Зое! — мужчина опять обернулся и его лицо стало довольно строгим.

— Я! Я прошу прощения, совсем все… — девушка вышла из толпы, виновато улыбнулась и протянула новые бумаги. Можно было понять, что ей немного страшно.

— Ханджи. Ты замечательный преподаватель. Только документы я тебе больше никогда не поручу. Ты хоть понимаешь, что натворила? Номер студентки у тебя остался?

— Я могу ей позвонить, — блондинка достала смартфон из кармана толстовки и стала искать в телефонной книге номер, — ей стоит прийти?

— Спасибо тебе большое, — мужчина отрицательно покачал головой и принял документы из рук рассеянной преподавательницы, — нет, пусть придёт завтра. С оригиналами документов. Она зачислена на курс «1М», так и передай.

Блондинка удалилась ближе к парку при территории колледжа, разговаривая по связи, видимо, с Хитч Дрейс.

— Мда. Бедлам полный. Криста, тебе хоть получше там? Может ещё назовут твое имя, не парься, — Имир посмотрела вниз и столкнулась со взглядом Кристы, абсолютно пустым, — Ну ты вообще, бедняга, успокаивайся давай, все нормально будет, что ты…

Имир осторожно поглаживала Кристу по волосам и спине, пытаясь как-то ее успокоить незаметно, не обращая на себя лишние взгляды абитуриентов и студентов.

— Прошу прощения за заминку, — мужчина откашлялся, — Криста Ленц, группа «1А». Просьба ко всем поступившим!..

Дальше никто из них не слушал.

— Вот видишь, милая, а ты всё волновалась! — Имир чуть наклонилась к Кристе, пытаясь сбавить гнетущую разницу в их росте, девушка искренне улыбалась, надеясь, что улыбка хоть как-то сделает легче бедняжке Кристе.

Коленки Кристы предательски подогнулись, она с трудом держала хоть какое-то равновесие, а в глазах стали плясать большие черные пятна. Стресс, перенесенный за это время, — здорово сказался.

Фогель заметила, что состояние ее подруги становилось только хуже, она начала придерживать ее, давая хоть какую-то смутную опору и способность оставаться на земле в вертикальном положении.

— Мне это не нравится, тебе вызвать скорую? Ты сейчас упадешь в обморок, или ещё куда, Криста, бл-

— Криста! Ты поступила! Поздравляю! — подоспел Райнер, который быстро выхватил Ленц из рук Имир и крепко обнял ее, оторвав ее от земли. Криста чувствовала себя какой-то плюшевой игрушкой, которую все никак не могут поделить детишки. Все тело начало обмякать и даже неожиданность поступка Райнера не спасала от этого парализующего состояния.

— От… — Криста не могла контролировать, что говорит, она чувствовала, что вот-вот упадёт в пропасть.

— Что-что, Криста? — Райнер переспросил.

— Идиот, отпусти, плохо ей, — Имир помогла опуститься Кристе на землю, осторожно приобнимая ее, — она в обморок упала, видимо. Перенервничала. Я давно заметила, что ей плохо, ещё и с результатами тянули. Есть что-то, что можно подложить ей под ноги?

— Что случилось? — женщина из приемной комиссии подбежала к Имир, Райнеру и Кристе, вокруг которой уже столпилась целая толпа.

— Девочке просто плохо стало, упала в обморок, сейчас придёт в себя, — Имир осторожно коснулась щеки Кристы и та вздрогнула, потихоньку начала открывать глаза, — ну вот, уже вернулись на Землю. Я ей помогу подняться, не волнуйтесь.

— Держи, Имир. Не думал, что так выйдет, — Райнер протягивал бутылку воды, — Пусть попьет.

— Ага, спасибо, с Кристы потом обед в столовке, — она осторожно, медленно, одной рукой, помогла принять Кристе вновь вертикальное положение тела.

— Ч-чего?.. — Криста, будучи ещё не совсем здесь, не улавливала суть разговора и безэмоционально смотрела на Имир, схватившись за неожиданно разболевшуюся голову.

— Ну, так это твоя бутылка воды теперь, а в долгу быть, сама знаешь, не очень круто. Пойдем присядем, ты попьешь. Не забудь сказать спасибо Брауну, что тот такой добрый и хороший, — последние слова уже звучали с откровенной издёвкой и обидой.

Она помогла Кристе присесть на лавочку, открыла ей бутылку воды и сунула её прямо ей в руки. Остальные же ребята обступили со всех сторон доску объявлений, на которой вывесили важную информацию.

— Надеюсь, поить тебя не надо. А то, знаешь, есть один способ…

— Имир… Я не в том состоянии чтобы реагировать на твои шутки… Создай тишину хоть на минуту, — Криста жадно принялась пить воду.

Имир помолчала с несколько секунд, давая девушке спокойно попить воды и перевести дух. Но Имир же сказала Райнеру (да и себе тоже), что не собирается так просто сдаваться.

— А все блондинки такие обидчивые, или ты особенная? — рука Имир ловко переместилась на талию Кристы, но та, видимо, не особо была и против. Она прислонилась к Фогель боком и прикрыла глаза, шумно выдохнув. Имир только потом осознала, что фраза была больше похожа на издёвку, чем на флирт, но Ленц пропустила в каком-то роде уничижительно сказанную «блондинку» и дурацкую шутку мимо ушей.

— Прости, мне просто плохо, до сих пор покалывают кончики пальцев…

— У меня тоже, боялась инфаркт с тобой словить, сердце шалит, а у меня, к сведению, все в порядке с ним. Ты бы видела себя со стороны — страшное зрелище. У тебя давление просто скачет или ты после любой новости в обмороки падаешь, ещё и так театрально, м? — Имир уткнулась носом в макушку Ленц, прикрыв глаза. Криста тяжело вздохнула вновь, а по ее телу пробежала волна мурашек.

— Нет, просто ожидание было мучительным, вот я и перепугалась… Давай пройдемся по территории, я тут второй раз. Надо же знать, что где находится.

— Да, хорошая идея. Пойдем, только не падай больше, пугаешь же, — Имир поднялась и протянула руку. Криста приняла ее. Они завели разговор на отдаленную тему и направилось к зданию размеренным шагом.

— Девочки-и-и! Это же вы, Криста Ленц и Имир Фогель из группы «1А»? О, а это та самая, которая в обморок сегодня, да? — высокая девушка с тугим хвостом темных волос, которая, как запомнила Имир, перепутала документы и благодаря которой это все и произошло, — вплотную приблизилась к Ленц, не давая той быстро среагировать

— А почему ты на актёрское пошла, а не на театральное? У нас же лучше, может, поменяешься с-

— Да, это мы, — Имир ревниво прижала к себе испуганную от такого напора Кристу, — Вы просто хотите, чтобы мы поменяли направление обучения? Не понимаю вас…

— А, да, нет, дело в другом, извините, если напугала, — девушка достала клочок бумаги из кармана своих джинс и помолчала с несколько секунд, поправив свои очки, — просто вы такое представление устроили, а потом ещё и на лавочке обжимались, не хотела мешать вам, вот выжидала стояла.

Криста мгновенно покраснела и отдалилась от Имир на два шага, отводя взгляд куда-то в сторону забора.

— Дело вот в чем — вам обеим, естественно, по льготе, предоставляется общежитие. У тебя, Фогель, по крайней мере, значится в документах, что квартира уже есть, предполагаю, государственная, от детского дома, у тебя же, Ленц, приемная семья… Вроде, но ты живёшь достаточно далеко, да и какая-то честно у тебя с документами неразбериха, но, как понимаю, ты сирота и по отцу, и по матери, — как жалко что в мире происходит такая несправедливость, — вам обеим полагается повышенная стипендия, будет жалко упускать халявные деньги от государства, верно? В этом году ещё и социальные выплаты повысили, вам нужно до середины сентября донести все необходимые документы, сами деньги придут на оформленную карту уже в конце месяца, вы их будете гарантировано получать, даже если слетите со стипендии по успеваемости, а она у нас и так маленькая, чисто разок перекусить купить, решать, конечно, вам, но вот, как-то так… Вроде все сказала… — девушка говорила это практически на одном дыхании, потому немного устала. Она пару секунд просто дышала полной грудью, шумно выдыхая.

А Имир и Кристе весь этот монолог дался очень тяжело.

Сначала Криста бросила удивлённый взгляд на Имир, та его отвела. Потом они поменялись местами в этой игре, а под конец, и вовсе столкнулись взглядами, смотрели друг на друга, будто видят впервые.

И в голове у обеих промелькнула одна и та же мысль.

«Почему ты не сказала раньше об этом?»

— Э-э-э, девочки, вы тут, ау? — Ханджи хлопала перед ними, щёлкала пальцами, — У нас, это, учеба не началась ещё, можете не играть в статуй, а что-то ответить…

А позже дошло и до Зое, что она заваривала за день сразу две каши.

— Господи! Вот вы только не говорите, что вы тут обе шокированы, потому что ещё не дошли до такой личной темы и я тут сбила весь ваш дружеский… Вроде… Настрой… Девочки, прошу, простите, говорил мне Пиксис к вам по очереди подходить, отдельно разговаривать, но времени терять не хотелось, да и вы так хорошо общались, я даже не подумала…

Ханджи сложила руки в умоляющем жесте, а ее второй монолог был полностью пронизан чувством вины.

— А. Нет. Все в порядке. У Вас верно все в документах. Да, квартира государственная, на повышенную согласна, деньги лишними не бывают, документы завтра занесу, если можно, — первая решила сказать Имир. А после несмело бросила взгляд на Кристу.

Криста немного помолчала, но после продолжила мысль Имир.

— Да, я тоже согласна на повышенную стипендию. Все верно, я сирота и приёмный ребёнок. Документы у меня с собой, я их готова прямо сейчас отдать, — Криста говорила это на одной интонации и слишком монотонно. Ханджи до сих пор сожалела о том, что произошло.

— Хорошо, тогда пойдем заполним все бумаги, — преподавательница указала рукой на здание колледжа и прошла вперёд.

— Криста, я тебя здесь подожду, — Имир начала рыться в кармане брюк в поиске зажигалки.

— Нет, спасибо. Я после этого сразу пойду. Пока, — Ленц быстрым шагом удалялась в сторону здания, даже не посмотрев на Имир. Ханджи шла за ней, посылая знаки жестами, которые, как расценила Фогель, означали «прости пожалуйста».

Имир смотрела вслед вплоть до закрытия дверей, с минуту стояла ещё на месте, совершено не понимая, как так вышло, что делать. После прошлась до лавочки. Ей было плевать на запреты и что рядом на доске объявлений висел плакат о вреде курения.

Она рухнулась на эту лавку. Достала крепкие красные Мальборо. И закурила.

Мир сузился в ее понимании до этой проклятой лавочки. Она выдахала дым. Прокручивала произошедшее в голове. Но так и не смогла понять.

«Что сейчас, блять, случилось?»