Закончилась зима. Сошел снег, и солнце стало пригревать по-весеннему тепло. Чайная лавка обрела постоянных клиентов. Стало легче с поставками: мир приходил в себя, налаживались производства и сельское хозяйство, улучшилось сообщение между странами и открылись новые торговые пути.

Одним солнечным утром, Леви зашел в комнату, в которой находился Эрен, и обнаружил того с открытыми глазами. Повернув голову на бок, парень, моргая, рассеянно смотрел в сторону замершего в дверях Леви, и тяжело, сипло, как при поражении легких, дышал. Прихрамывая и опираясь на трость, Аккерман поспешил в кухню, где налил в чашку воды, и вернулся в комнату. Осмотрев Эрена, убедился, что тот все еще дышит, моргает, смотрит, хотя и не может сосредоточить взгляд на чем-то одном. Признаков осознанности происходящего Йегер не подавал, напоминая живую куклу, которую можно было вертеть как угодно - сопротивляться не будет.

Сев на кровать и подтянув Эрена к себе так, чтобы тот оказался в полусидячем положении, Леви попытался его напоить. Сперва не получилось. Йегер не понимал, чего от него хотят, что нужно сделать и никак не реагировал на воду, которой Леви смочил его губы, ожидая, что парень, подобно животному или слепому, узнает, что ему предлагают. Спешить было нельзя. Эрен мог подавиться и захлебнуться. К тому же, реакция организма, долго остававшегося без еды и с крайне малыми дозами воды, была непредсказуема. Леви попытался еще раз. Через десяток неудачных попыток, Эрен смог сделать глоток. Затем еще один и еще.