Спать один Эрен не мог: одиночество приносило кошмар за кошмаром, а длительные кошмары тянули за собой желание с ними покончить… И Леви стал спать вместе с Йегером, на одной кровати, потому что одним своим присутствием мог успокоить заходящегося в немом крике и выгибающегося дугой Эрена, не способного очнуться и сбросить с себя морок, жаждущий поглотить его в безумие. Парень будто шестым чувством ощущал присутствие Аккермана рядом. Спящий, тянулся к нему и, стоило капитану обнять или же взять за руку, моментально затихал.
Сперва это было странно, непривычно и даже неприятно. Особенно в жаркие летние дни, когда липкий от пота, взмокший от накрывшего его очередного кошмара Эрен прижимался к капитану, как к спасительному щиту, способному загородить от увиденного. Леви вставал, уходил, затем, чертыхаясь, возвращался обратно. Потому что лучше так, чем потом останавливать очередную попытку Йегера избавиться от невыносимости своего бытия.
Врать было некому, Леви наконец-то признался себе, что не только во имя спасения человечества вытащил эреновские кости с поля сражения, что, помимо непреодолимой силы, заставившей сделать это, в этом присутствовал еще и личный интерес. Леви не хотел, чтобы мальчишка умирал. Потому что это Эрен - его Эрен. И осознание того, что ночь за ночью он может видеть спокойно спящего Йегера живым, давало столько силы, сколько не давала родная аккермановская кровь.
В одно утро Леви проснулся от ощущения на себе пристального взгляда. В комнате еще стояла оставшаяся после ночи прохлада, за распахнутым окном пели птицы, с улицы доносились еле различимые женские голоса. Леви чувствовал, что лежит в очень тесных, слишком интимных объятиях: ноги переплетены, рука Йегера покоится на его бедре, пальцы касаются задницы. Капитан открыл глаза и встретился со взглядом внимательно наблюдавшего за ним Эрена.
Это был вполне осмысленный взгляд человека, полностью осознающего себя и происходящее вокруг. Эрен смотрел на капитана спокойно, без удивления или же испуга. Обычный взгляд, но до того теплый, что в него хотелось закутаться подобно тому, как человек кутается в плед холодными зимними вечерами.
- Утро доброе, - произнес Леви, отодвигаясь от Эрена.
Йегер окончательно пришел в то состояние, в котором Аккерман воспринимал его как вменяемого, равного себе. Но пытаться говорить парень начал лишь через месяц после этого случая. В кабинете врача, продолжающего работать с его костями и шеей, Эрен редко когда не орал в голос от боли. В обычных же ситуациях он все больше хрипел, шептал и Леви научился понимать его по губам.