Избежать ключевого сюжетного события? Не смешите! Это было в прямом смысле невозможно.

Было бы проще, если бы Бинхэ не был столь одарен. Было бы проще, если бы его не заметил Юэ Цинъюань, не без удовольствия следя за успехами юного дарования. Было бы проще, если бы Ли Мэй свалил из секты пару лет назад. Все было бы проще, если бы он вообще не попадал сюда в рандомное тело обычного пушечного мяса, идущего в расход. Нет, ладно, в Шэнь Цинцю попадать не хотелось тем более, так что Ли Мэй должен быть доволен.

Единственное, что удалось сделать — договориться о сборе аптечек для каждого ученика и проинформировать их о том, что следует также взять с собой провизию, потому что собрание Альянса Бессмертных длится от недели до двух, половину времени из которого занимала ловля разнообразного зверья в пределах огрожденной барьером территории.

Радовало то, что Ли Мэй не поехал. Он давно вышел из юношеского возраста (ему, черт возьми, недавно стукнуло тридцать семь, он был старым человеком!), он не был обязан участвовать в подобных мероприятиях, равно как и таскаться по ним с главой школы. Вполне закономерно, что Юэ Цинъюань оставил его в секте, передав управление ему и распределив обязанности между присутствовавшими владетелями вершин. Несмотря на то, что после нападения демонов прошло достаточно много времени, Шэнь Цинцю опасался, что подобный инцидент мог повториться, в связи с чем барьеры Цан Цюн были тщательно проверены, дыры и бреши в них кропотливо закрыты, а половина лордов осталась в школе.

Был также неучтенный фактор в лице Шэнь Цинцю. Нет, он все еще имел мерзкий характер, ловил искажения ци с удивительной регулярностью, раздражался от присутствия Юэ Цинъюаня в непосредственной близости, но зато терпел присутствие Лю Цингэ рядом. Не сказать, что это как-то сильно повлияло на отношение к лорду Цин Цзин, потому как та же Ци Цинци обвинила его в запудривании мозгов Богу Войны, но само осознание того, что лорду Бай Чжань дозволялось пить чай за одним столом с Шэнь Цинцю и вести праздную беседу, о чем-то да говорило.

Шэнь Цинцю был нестандартным человеком, он прыскал яд, пока совершал доброе дело, и всячески от этого отнекивался, в связи с чем активно давил на то, что, умри Лю Цингэ в пещерах — его бы обвинили, выгнали из секты или вовсе казнили бы за преступление. Жить с травмированным совершенствованием тоже было сложно: лорду Цин Цзин требовались постоянные лекарства, передача духовной энергии и умиротворение. Не сложно было догадаться, что последнее — неосуществимая мечта, так что иногда бывали у бессмертного мастера такие приступы, что его нещадно ломало, а Лю Цингэ, которому не повезло застать это, выглядел ужасно бледным, пребывая на Цан Цяо и отказываясь даже шаг ступить в сторону.

Ли Мэй был уверен, что те скоро станут партнерами по тропе совершенствования, если уже не стали ими. Он всеми силами молился, чтобы это действительно было так — они выглядели красивой парой.

  — Шисюн слишком сильно нервничает, — мягко тронул его за плечо Мяо-шиди, подтолкнув успокаивающий чай. Вот, кто является оплотом умиротворения в пчелином улье: он с каменным спокойствием относился к толпе байчжанцев, захаживающих на Цан Цяо каждый день, и собирал травяные сборы, ловко выменивая их на новые медицинские трактаты. Нужно было Шан-шишу забирать Мяо Вэя на Ань Дин — он со своей спокойной пугающей улыбкой мог бы угрожать мучительной смертью за каждое разрушенное здание.

  — Этот волнуется за адептов.

  — Ничего серьезного не случится, просто шисюн иногда слишком сильно… кудахчет над учениками.

  — Этот-то кудахчет? — ворчливо отозвался Ли Мэй, от возмущения даже перестав пить чай, — в любом случае, подобная забота в разы лучше безразличия. Дурное же предчувствие нельзя просто игнорировать.

  — Конечно, — послушно кивнул Мяо Вэй, не желая более спорить с этим упертым человеком.

***

Ло Бинхэ не сводил глаз с кареты, в которой ехал Шэнь Цинцю. Лицо его было безмятежным, очерченным привычной яркой улыбкой, но думы оказывались слишком мрачными.

Альянс Бессмертных. Место, с которого началось все: Бинхэ провалился в персональный кошмар и пыточную, в его сердце ярко распустились бутоны ненависти, столь жгучей, что нельзя было описать словами, он в течении пяти лет терпел лишения, бесконечную боль и усталость. Но вместе с этим — дорога к величию, Шэнь Цинцю просто подтолкнул его к раскрытию потенциала: в двадцать два он уже был императором большей части демонических земель, по силе ему, за редким исключением, не имелось равных; у него были женщины, деньги и власть — все, о чем мог мечтать нищий сирота.

По крайней мере, Ло Бинхэ думал, что у него действительно есть все. Как позже показали практика и другой Бинхэ — не все. Даже не половина. Осознание того, что жалкая копия обладала любовью человека, ненавидимого Бинхэ всю жизнь, злило, заставляло приходить раз за разом и мрачной тенью наблюдать за чужим счастьем. Как оказалось, не так уж и сильно Ло Бинхэ ненавидел Шэнь Цинцю, раз захотел оказаться на чужом месте.

Тот Шэнь Цинцю был другим: лицо его казалось знакомым, но в то же время абсолютно другим; появляющиеся в глазах бесконечные нежность и любовь не вязались с образом холодного, статного и высокомерного лорда Цин Цзин; одной улыбкой другой Шицзунь мог выразить все, что думал, как сильно дорожил и как сильно был привязан.

Почему чертовой копии, льющей слезы по любому поводу, ластящейся под руки и пресмыкающейся, досталась эта любовь, а ему, пережившему кошмар наяву, как подачку бросили ненависть, презрение и пренебрежение? Оттого было смешнее в несколько раз, ведь и в этом мире ничего не поменялось: Шэнь Цинцю все еще видел пустое место. Пожалуй то, что Ло Бинхэ оказался на другой вершине, не способствовало к сближению с Шицзунем, но и лишений он не терпел, что уже можно было считать успехом.

Уверенность в том, что вряд ли удастся хоть что-то в поведении Шэнь Цинцю поменять, пошатнулась в тот момент, когда он спас Лю Цингэ. Шэнь Цинцю спас человека, которого ненавидел большую часть жизни. Шэнь Цинцю, не знающий жалости, милосердия и добродетели, спас другого человека, едва не умер сам и остался калекой. Он все еще был элегантным ученым, умным человеком и главным стратегом секты, но его и так слабое совершенствование оказалось едва ли не уничтожено, однако ни один человек не смел высказывать ему за это.

Шэнь Цинцю, считающийся самым испорченным существом во всем мире, готов был пожертвовать своей жизнью ради человека, поливающего его грязью из раза в раз.

Не пытался ли Шэнь Цинцю из прошлого мира спасти Лю Цингэ? Может быть он также старался сделать все возможное, едва не погибнув, но не преуспел? Бинхэ точно не помнил, но, кажется, Шицзунь почти месяц провел в своем доме, не пуская никого дальше порога. В этот же раз лорд Цин Цзин оказался при смерти, и то, что он ушел от этих цепких костлявых рук, уже считали чудом. Никто разом не признал в нем доброго человека, никто не стремился пересматривать свое отношение, лишь увеличив уровень уважения.

Кроме Лю Цингэ.

Бинхэ его не знал. Видел пару раз во время обучения на Цин Цзин, но не более, так что судить мог лишь по рассказам Минъянь, говорящей о старшем брате исключительно в положительном ключе. Теперь же Ло Бинхэ понял, что Лю Цингэ его раздражал: принес Шэнь Цинцю публичные извинения, опустившись на колени, и признал долг жизни. И крутился-крутился-крутился вокруг Шицзуня. Это злило еще сильнее, потому что Шэнь Цинцю принадлежал Ло Бинхэ, он был его собственностью и не имел права на такое поведение. Приводил в ярость тот факт, что Шэнь Цинцю прямо своего шиди не прогонял, пользуясь своим положением.

В любом случае, Бинхэ сейчас ничего не мог сделать. Он не обладал достаточной властью и силой, чтобы вызвать Лю Цингэ на поединок и победить, даже если будет использовать разнообразные уловки в стиле лорда Цин Цзин. Ключевое слово «сейчас». Дайте Бинхэ пару лет на поиск Синь Мо, захват власти в мире демонов и получение силы — Лю Цингэ ничего сделать уже не сможет.

Возвращаясь же к Бездне… Ло Бинхэ пришел к выводу, что ему придется в нее прыгнуть. Пробудить демоническое наследие не вышло, как бы сильно он ни старался, и это заставляло нервничать: манипулировать сновидениями он мог, иногда заглядывая к Шицзуню, что, как оказалось, спит невероятно редко, и Шифу, но на большее его не хватало. В прошлый раз пробуждению демонической крови способствовал стресс от появления лунного носорога-питона и дуновение силы Бездны, в этот же раз… не факт, что поможет. Бинхэ, опять-таки, не был всесильным в данный момент и вряд ли смог бы завалить огромную тушу чудища с нынешними силами, но и дикий страх также не испытает.

Проблема.

Ло Бинхэ вздохнул, покачав головой на обеспокоенный взгляд Ши-шицзе.

Прыгать в персональный кошмар, не имея никаких сил, не хотелось, но и выбора сейчас у него не было.

***

Шэнь Цинцю мерно обмахивался веером, сидя в одной повозке с Ци Цинци и упорно игнорируя ее недовольные взгляды. Будь эта женщина менее внушаемой и мнительной — цены бы не было, однако именно она в последнее время принялась распускать слухи один хуже другого.

В карету, привычно хмуря брови, заглянул Лю Цингэ, внимательно осмотрел Шэнь Цинцю на наличие повреждений, вызвав тем самым несколько раздраженный (и ни капли не наигранный) вздох, бросив предупреждающий взгляд на Ци Цинци. Женщина гордо подняла голову, проигнорировав столь откровенный жест недоверия, в то время как ее спутник спрятал довольную ухмылку за распахнутым веером — неприятно, когда это происходит в открытую, верно, шимэй?

Лорд Цин Цзин, считала Ци Цинци, уложил лорда Лю в свою постель.

Восхитительно, считал Шэнь Цинцю, с учетом того, что Лю Цингэ сам прилип к нему, как банный лист, и уже который год упорно не хотел исчезать из его жизни, сводя все к минимальному взаимодействию. Подобная настойчивость раздражала и, не будь шиди столь полезным в качестве добытчика материала для обучения целого пика неучей и разбора зверей на ингредиенты для лекарств, прогнали бы его взашей, со злорадством спустив по ступеням.

Не имей, конечно, Шэнь Цинцю поврежденного совершенствования.

Хотя, стоит сказать, вид стоящего на коленях человека, ранее сильнее всех обвинявшего в распутстве, безалаберности и лени, вызвал чувство теплоты, распускающиеся в груди, и мрачного удовлетворения, стоило только Лю Цингэ начать приносить публичные извинения. Шэнь Цинцю честно не понимал, чего шиди пытался своими действиями добиться, потому как они не несли совершенно никакой логики, и просто пользовался своим положением, пока это было возможно.

Могло быть и хуже, сказал ему Му Цинфан. Бессмертие все еще было при нем, ци все еще текла по меридианам, но каким трудом это достигалось? Десятки горьких лекарств, еженедельные сеансы передачи духовной энергии с противоположной составляющий (именно поэтому Лю Цингэ являлся на пик искусств сначала раз в неделю, потом раз в пять дней, раз в три и теперь — каждый день. Раздражает), многочасовые игры на цинь до стертых в кровь пальцев для сохранения спокойствия — малая плата за то, что Шэнь Цинцю остался в живых.

Думал ли он заканчивать жизнь самоубийством? Думал. Не один раз. По первой мрачные думы занимали в его голове слишком много места, отвлекали от работы, становясь причинами очередных искажений, однако каждая такая мысль тщательно гналась из черепной коробки. Потому, что для Шэнь Цинцю нынешние особые обстоятельства не являлись веским поводом для сведения счетов с жизнью.

Потому, что Шэнь Цинцю не хотел умирать.

Потому, что он боялся умереть.

Он долго думал о том, что может наступить после смерти: отправят ли его в Желтые источники на искупление бесчисленного количества грехов, дадут ли ему право войти в круг перерождения, или вовсе ничего из этого не будет — он просто исчезнет, совершенно этого не осознав? Ключевое слово здесь «думал», потому что проверять не хотелось совершенно.

На горизонте тем временем показалось ущелье Цзюэди.

***

Бездна, распахнувшая свои неласковые объятия, дышала демонической энергией за его спиной.

Ло Бинхэ смотрел на Юэ Цинъюаня, на лице которого возникло сложное выражение. Даже удивительно, что на месте главы школы не оказался Шэнь Цинцю, но Бинхэ был уверен, что его просто не пустили за барьер, чтобы не дай небожители не скрутил очередной приступ.

Ярко полыхающая метка на лбу старшего адепта приковывала к себе взгляд, будучи в прямом смысле мишенью, повешенной на бедного ребенка, и Юэ Цинъюань, тихо вздохнув, задался вопросом: это ли видел сяо-Цзю? Он, проведший с темным заклинателем ни один год и обучающийся этому ремеслу несколько лет, мог различить малейшие ее колебания в атмосфере, почувствовал нечто похожее в этом мальчишке?

  — Бинхэ, — мягко, будто разговаривая с сумасшедшим, начал глава Юэ, сделав шаг вперед, — ты ведь понимаешь, что не сможешь остаться здесь?

Ах, да. Демон.

Бинхэ заторможено моргнул, повернулся к Цинъюаню спиной и заглянул за край Бездны, досадливо поморщившись: прыгать туда не хотелось, как бы сильно это ни было ему нужно. Темная ци бушевала, не поддавалась контролю, и это раздражало: он не мог взять ситуацию в свои руки, вынужден был идти по обстоятельствам вместо диктовки своих условий.

Юэ Цинъюань преодолел расстояние до юноши и остановился в двух шагах, поджав губы, опустив руку ему на плечо.

  — За спиной этого учителя, — проникновенно начал глава школы, заглядывая Бинхэ в глаза, — дюжина заклинателей, с детства обучаемых убивать демонов и ненавидящих их по умолчанию. Там же — Цан Цюн, могущий быть обвиненным в пособничестве демонам. А впереди — Бездна, куда Небесные демоны с самого своего появления в качестве обряда инициации сбрасывали своих детей. Выбирай, Бинхэ: гарантированная смерть или шанс выжить?

О… Бинхэ, честно говоря, об этом не думал. Шэнь Цинцю молча толкнул его в пятилетие кошмара, не считаю нужным объясниться, в то время как Юэ Цинъюань, видимо, просто так этого сделать не мог.

Надо же, отрешенно подумал Ло Бинхэ, Шэнь Цинцю в первую очередь мог заботиться о десятках адептов и чести школы, принеся для этого небольшую жертву.

Это… не принесло нужного облегчения. Бинхэ ранее часто думал, почему Шицзунь сбросил его без единого слова, но никогда не мог представить ни одной причины кроме неприязни, зависти и ненависти.

Тогда… может быть, тогда у Шицзуня было объяснение своим поступкам на пике? Объяснение наказаниям, издевательствам, поддельному руководству по совершенствованию?

Поток мыслей прервал Юэ Цинъюань, с силой тряхнувший опешившего юношу. Времени у них на раздумья уже не было.

  — Извини, Бинхэ.

И он полетел вниз.

Еще раз.

Ненависти к Юэ Цинъюаню он, почему-то, не испытывал.

***

  — Ло Бинхэ погиб при столкновении с демонами.

Ли Мэй похолодел. Он искренне надеялся, что этого не произойдет, несмотря на то, что сюжет оказался буквально нерушим.

Счет до уничтожения школы можно было начинать.