— Тяжёлая ночка выдалась?

Слова, пронизанные весельем, вывели Гарри из оцепенения, в которое он впал сразу после прибытия в дуэльный клуб. Он вышел из дома сильно заранее, спасаясь от гудящей в голове гнетущей тишины, и предпочёл прогуляться по прохладным утренним улочкам, а не ехать на метро, но всё равно пришёл на час раньше. Он мог бы зайти внутрь, попытаться привести себя в чувство с помощью разминки, но вместо этого взгромоздился на низкий полуразрушенный каменный забор, ограждавший территорию клуба, и погрузился в мысли.

— Ага, можно и так сказать.

Его голос больше походил на хриплое карканье. Поморщившись, он открыл бутылку с водой и сделал пару глотков.

Наконец подняв глаза на Лаванду, Гарри увидел, что она встревоженно смотрит на него. Она была одета в чёрный спортивный костюм, её кудри были собраны в тугой хвост, не скрывая неровные шрамы, покрывающие половину её лица.

— Ох, — Лаванда закусила губу. — Сочувствую.

Гарри хмыкнул. Они с Лавандой никогда особо не общались и уж точно не обсуждали свои душевные переживания. Конечно, в первый же день, столкнувшись друг с другом в клубе, они пропустили по стаканчику кислого эля, делясь историями с войны, но не больше.

Гарри удивило то, насколько открыто Лаванда говорила о Фенрире Сивом и о восстановлении после нападения, занявшем долгие месяцы. И, надо отдать ей должное, она не отказалась выслушать мрачные подробности Битвы за Хогвартс от Гарри.

Но когда в тот день они разошлись в разные стороны, им обоим показалось, что на этом разговоре захлопнулась печать, будто они выдохнули все остатки войны в бутылку, закупорили её и выбросили в море. Они открылись ровно настолько, чтобы понять друг друга, обнажили свои раны, а затем снова перевязали их, готовые направить неугомонную энергию и затяжные травмы в бой, подпитывая ими искры, вспыхивающие во время каждой последующей дуэли.

И поэтому они переключились на дружеские насмешки и поддразнивания, больше не позволяли ничему реальному нарушать неприкосновенность их утренней дуэли. Гарри это нравилось, и он был абсолютно уверен, что Лаванде тоже. Здесь они могли просто тренироваться, не думая ни о чём; здесь они могли просто быть.

— Хочешь сегодня отдохнуть? — нерешительно спросила Лаванда.

Состояние Гарри явно выбило её из колеи. Она, наверное, подумала, что он мучился от похмелья после весёлой ночи с друзьями, и ожидала, что он просто отмахнётся или отшутится и потащит её в зал.

Но Гарри мог думать только о Драко. О залитом слезами лице и о панике в глазах, о глухих рыданиях и о том, как грубо он его оттолкнул. Драко было больно, а Гарри не было рядом, и он не мог забыть об этом даже на секунду, не мог даже перед Лавандой притвориться, что всё в порядке.

— Мы можем пройти позавтракать, — после долгого неловкого молчания предложила Лаванда. — Хочешь блинчиков? Мне от них всегда становится лучше.

Желудок Гарри взбунтовался при одной мысли о еде. Он покачал головой.

— Нет, мне нужно сразиться. Пожалуйста.

Лаванда вскинула подбородок.

— Только не думай, что я буду тебе поддаваться, Поттер.

Гарри почти улыбнулся.

— Спасибо, Лав, — прошептал он, следуя за ней внутрь клуба.

Неряшливого вида волшебник, сидевший за столом в фойе, махнул им рукой, даже не взглянув на членские пропуска. Он был слишком поглощён журналом, чтобы отвлекаться на постоянных посетителей. Лаванда закинула свою сумку в шкафчик и приложила к дверце ладонь, запирая её своей магической подписью. Гарри положил в шкафчик бумажник и, на секунду задумавшись, отправил туда ещё и толстовку. Воздух здесь всегда был неприятно холодным из-за голых бетонных стен, но он отлично знал, что скоро вспотеет.

Поёжившись, он потёр ладонями тут же покрывшиеся мурашками руки и пару раз подпрыгнул, чтобы расслабить икры. Лаванда в последний раз окинула его обеспокоенным взглядом и, задав умеренный темп, пустилась трусцой по узкой дорожке по периметру зала, магически отгороженной от остального пространства, чтобы защитить бегунов от случайного попадания в них сглазов и проклятий.

Гарри отставал от Лаванды большую часть пробежки — бессонная ночь словно цепями сковала лодыжки. К тому времени, как они перешли в один из приватных тренировочных залов, он ужасно запыхался и попытался скрыть это от Лаванды, во время растяжки повернувшись к ней спиной, но она, должно быть, заметила, потому что изменила уровень защиты зала на более низкий, чем они использовали в течение последних нескольких месяцев. Теперь заклинания, генерируемые самой комнатой, будут нечастыми, в основном безвредными и слишком предсказуемыми, чтобы представлять большую проблему. Гарри хотел возмутиться, но под суровым взглядом Лаванды стушевался и придержал язык.

Они встали друг против друга в центре зала и приняли первую дуэльную стойку. Сделав глубокий вдох, Гарри кивнул. Лаванда направила палочку на потолок. Замок на двери защёлкнулся, свет потускнел, вокруг выросли деревья и большие валуны, а между Гарри и Лавандой прорезался широкий ручей, в котором заплясали водовороты. Они почти гипнотизировали, Гарри засмотрелся на них и отвёл взгляд в последний момент, успев вовремя блокировать первое заклинание Лаванды. Ударная волна всё же повалила его на землю, и он по инерции откатился за ближайший валун.

Он подавил стон, напрягая слух, чтобы уловить шаги Лаванды. Из всех локаций, случайным образом генерируемых тренировочными залами, эта нравилась ему меньше всего — она слишком сильно напоминала о Запретном лесе и о безумном смехе Волдеморта. Гарри стиснул зубы — в ушах эхом отдались насмешки Пожирателей, сливаясь с из без того непрекращающимся отзвуком приглушённых рыданий Драко.

Лаванда искала его, красные вспышки оглушающих заклинаний одна за другой пробивались сквозь кроны деревьев. Так долго оставаясь на одном месте, Гарри только упрощал ей задачу. Догадываясь, что Лаванда уже на его берегу ручья, Гарри обогнул валун и так бесшумно, как только мог, перебрался на другую сторону леса.

Но не успел он скрыться за деревьями, как его лодыжки коснулся спотыкающийся сглаз, и он рухнул на землю. Вскочив на ноги, Гарри метнулся в сторону, уворачиваясь от следующего заклинания, и метнул в Лаванду несколько ответных, но ни одно из них не достигло цели. Спрятавшись за большим дубом, Гарри выглянул из-за ствола и, несколько раз выкрикнул: «Импедимента!» Однако Лаванда ловко избежала сглаза, аппарировав за пределы его досягаемости, а потом заставила Гарри обороняться, снова и снова посылая в него заклинания и проделывая трюк с аппарацией, постепенно изматывая его и перемещаясь настолько быстро, что он даже не успевал ответить. Это выводило Гарри из равновесия, он крутился на месте, щурясь, всматривался в листву, отчаянно искал хоть какой-нибудь знак, который выдаст её нынешнее местонахождение.

Гарри запыхался, у него кружилась голова, он постоянно спотыкался о рыхлую гальку и корни деревьев. Боль в конечностях отвлекала, вырывала его из настоящего, возвращала сознание на порог квартиры Драко.

Прошлой ночью он несколько часов просидел, опустившись на колени и прижав ладони к двери, тщетно пытаясь подобраться к Драко как можно ближе, а сквозь течь в потолке ему на голову капала холодная вода.

Слышать плач, эхом отдававшийся сквозь тонкие стены, было настоящим мучением, но Гарри не мог сдвинуться с места не только из-за барьера — в глубине души он верил и надеялся, что Драко почувствует его присутствие и разрешит ему вернуться. Гарри хотел с готовностью встретить его лицом к лицу, когда он наконец откроет дверь.

Но этого так и не случилось, и в конце концов у Гарри подкосились ноги и он, побеждённый, растянулся на полу спиной к двери.

Гарри ударил ладонями по коре дерева. Он забыл о Лаванде, забыл даже о дуэли. Перед собой он видел лишь закрытую дверь.

И вдруг раздался оглушительный хлопок, и его сердце подскочило к самому горлу.

Глаза резко распахнулись, и он обнаружил, что смотрит не на Драко, а на Лаванду, которая, озорно ухмыляясь, балансировала на толстой ветке дерева. Она применила Петрификус Тоталус, прежде чем Гарри успел хотя бы поднять палочку, и спрыгнула на землю.

В Гарри боролись отчаяние и гнев, и он незаметно для себя изогнулся так, как если бы Уилл блокировал его в захвате. Каким-то необъяснимым образом заклинание спало, и он бросился к Лаванде. Её глаза расширились от удивления, но она быстро среагировала и пустила в него оглушающее заклинание. Гарри отразил его, инстинктивно прикрывшись рукой как в кикбоксинге, а не стандартным движением палочки. От силы воздвигнутого им щита Лаванду отбросило назад, и она пошатнулась, а Гарри, не дав ей восстановить равновесие, подошёл ближе и сбил её с ног, используя удар, который отточил за многие недели тренировок с Уиллом.

Лаванда взвизгнула, а глухой звук, с которым её тело ударилось о землю, отразился в голове Гарри. Его разум прояснился, и он рухнул на колени, ужаснувшись самому себе.

— Лаванда, — воскликнул он, — ты в порядке? Прости меня, прости!

Лаванда приподнялась на локтях. В уголке рта у неё виднелась капелька крови, но она улыбалась.

— Простить? Ты о чём? — она засмеялась и села прямее, нетерпеливо откидывая волосы с глаз. — Во имя Мерлина, что это было? Это невероятно!

Она проворно вскочила, словно не провела больше часа за дуэлью, а Гарри только непонимающе смотрел на неё.

— Давай, Гарри! Вставай! — радостно приказала она. — Научишь меня этому трюку?

***

Гарри лежал на полу своей спальни, размахивая руками, имитируя удары кикбоксинга, и, нахмурившись, задумчиво глядел на волшебную палочку, когда по всему дому внезапно разнёсся стук.

Он ахнул и резко сел. Только один человек мог постучаться в дверь, а не просто выйти из камина.

Он бросился вниз по лестнице и через кухню, чтобы распахнуть заднюю дверь. Сердце бешено колотилось в груди.

На пороге стоял он. Драко. Безупречно уложенные светло-золотистые волосы сияли на солнце, странно контрастируя с болезненной бледностью и глубокими кругами под глазами.

У Гарри подогнулись колени, и он вцепился в дверной косяк.

Драко прочистил горло. Он выглядел прекрасно, одетый в светло-голубые брюки и серый джемпер, которые на фоне яркого хаоса заросшего сада казались нежными, почти размытыми, словно он был маленьким уютным убежищем, куда можно забраться, спрятавшись ото всех невзгод. Но взгляд его метался, он не смотрел Гарри в глаза, а руками крепко сжимал ручки формы для запекания.

— Я… — он облизнул губы. — Я… эм, принёс тебе зелье извинений.

Гарри прищурился, разглядывая содержимое сквозь стеклянную крышку и, не подумав, ответил:

— Это лазанья.

— Да. Можно воспользоваться твоей духовкой? Она готова, но её лучше разогреть перед подачей.

Гарри почувствовал такое облегчение, что смог только подчиниться, отступив в сторону и пропуская Драко внутрь. Тот прошёл мимо него и направился прямо к духовке, бормоча что-то себе под нос, пока настраивал нужную температуру и засовывал форму внутрь. Затем он выпрямился и вытер ладони о брюки, по-прежнему глядя куда угодно, но только не на Гарри.

— Ты нервничаешь, — подметил Гарри, закрывая дверь и прислоняясь к ней спиной. Сердце болезненно сжалось, но он не совершил ни малейшего движения в сторону Драко, желая дать ему необходимое пространство. — Почему ты нервничаешь?

— О, — выдохнул Драко. Наконец, он посмотрел Гарри в глаза. — Я плохо обошёлся с тобой вчера. Я… я подумал, что ты, наверное, захочешь на меня накричать, — он слегка поёжился, но не отвёл взгляд.

— Нет, — хрипло ответил Гарри. Пол под ногами стал казаться неустойчивым. — Я только рад, что ты пришёл.

— Гарри… — Драко шагнул вперёд и остановился, сжав руки в кулаки. — Мэйв уезжает, — прошептал он, его нижняя губа задрожала. — На год или даже на дольше. Она уедет, — его голос дрогнул, и он опустил голову, — и я останусь совсем один.

— О, Драко, нет, — в ужасе воскликнул Гарри. Вопросы вихрем закружились у него в голове, но сейчас было не время их задавать. — Мне так жаль.

Драко вытянул руку, намереваясь опереться о стул, и Гарри понял, что не может больше ждать ни секунды. Он вмиг преодолел разделявшее их расстояние и заключил Драко в крепкие объятия.

Драко напрягся, но всё же уткнулся лицом в изгиб шеи Гарри и отчаянно вцепился пальцами в его футболку. Его дыхание было хриплым, но он совершенно не двигался, и Гарри не был уверен, плачет он или нет.

Казалось, они стояли так целую вечность. Гарри гладил Драко по спине, пока тот внезапно не отстранился. Отвернувшись, он грубо вытер рукавом глаза, несколько раз шмыгнул носом и встрепенулся, стряхивая с себя отчаяние, а затем размял шею, расправил плечи и открыл духовку, чтобы проверить лазанью.

Гарри молча протянул ему пару прихваток, и Драко взял их, слабо улыбнувшись. Вытащив лазанью из духовки, он принялся нарезать и раскладывать её по тарелкам, с такой лёгкостью ориентируясь на кухне, словно она была его собственной. Гарри наблюдал за ним, чувствующим себя как дома, и ему вдруг показалось, что его сердце состоит из целого клубка нитей, которые вдруг распутались и теперь только ждали, когда их свяжут с нитями сердца Драко.

Гарри застыл, его охватила тоска, но он не мог отвести взгляд от Драко, пусть всё внутри щемило от чужой боли. Он отчаянно хотел утешить его, но не знал как.

Когда Драко двинулся с тарелками к столу, Гарри мягко тронул его за локоть.

— Давай поедим на диване, — предложил он. — Там будет удобнее.

Он думал, что Драко возразит. Даже надеялся на это, на самом деле — он бы с удовольствием поддразнил его, развеял повисшую в воздухе печаль, поднял ему настроение шутками о том, можно ли кушать блюда изысканной итальянской кухни, отдыхая на диване. Но Драко лишь кивнул в знак согласия и понёс тарелки в соседнюю комнату.

Гарри достал из холодильника кувшин тыквенного сока и последовал за ним. В гостиной он остановился возле полки, чтобы взять оттуда две кружки, а затем поставил всё на кофейный столик. Он уже успел разлить сок по кружкам, когда заметил, что Драко всё ещё стоит. Держа в каждой руке по тарелке с горячей лазаньей, он неуверенно топтался у дивана, хмуро глядя куда-то вдаль.

— Вчера, — заговорил Драко, — я протолкнул тебя через барьер? Тебе не было больно? — он посмотрел на Гарри, на его лбу пролегла глубокая складка.

— Нет, не было, — заверил Гарри. — Но барьер никуда не делся, — заколебавшись, он немного помолчал, но всё же добавил: — Я на какое-то время застрял у тебя на пороге.

Драко поджал губы и угрюмо кивнул.

— Я переживал, что так и было. Ну, потом. Когда снова обрёл способность думать.

Он протянул одну тарелку Гарри, и они оба устроились на диване. Драко разулся, поджал под себя ноги и, полностью игнорируя собственную еду, демонстративно смотрел на порцию Гарри, пока тот не понял намёк и не начал есть. Блюдо было восхитительным — насыщенный вкус сливочного соуса прекрасно сочетался с приправленным мясом. Гарри одобрительно простонал и отправил в рот ещё один кусочек лазаньи.

— Драко, это потрясающе!

Впервые Драко не залился румянцем, когда Гарри похвалил его кулинарные навыки. Он только сверлил его непроницаемым взглядом. Когда тарелка Гарри опустела, Драко попытался передать ему свою нетронутую порцию.

— Тебе нужно поесть, — запротестовал тот.

— Я… не могу. Не сейчас, — ответил Драко, и Гарри неохотно взял протянутую тарелку. — Гарри, я прошу прощения за своё вчерашнее поведение, — слова прозвучали слишком официально, но голос Драко был полон честности и тепла, а на лице читалось искреннее сожаление. — Я тогда только узнал об отъезде Мэйв… — он запнулся и, поморщившись, постарался восстановить сбившееся дыхание. — Я запаниковал и… и не знал, как находиться рядом с тобой в таком состоянии, — он сглотнул вставший поперёк горла комок. — Я не привык, чтобы меня видели таким.

Гарри ошеломило это откровение, голова пошла кругом от горьких воспоминаний. На долгие несколько секунд перед глазами предстал шестикурсник Драко, измученный, несчастный и отчаявшийся, набрасывающийся на него, а потом истекающий кровью на полу заброшенного туалета.

— Но это не оправдывает мои действия, — добавил Драко, неверно истолковав молчание Гарри. — Я повёл себя ужасно.

— Ты не виноват, — возразил Гарри. — Я ведь тебе даже не помог, — от этой мысли неприятно обожгло сердце, и он сжал кулаки, впившись ногтями в ладони.

Драко раздражённо фыркнул, но затем, казалось, почувствовал его беспокойство. Он коснулся плеча Гарри и сказал:

— Ты помогаешь сейчас.

— Но я же ничего не сделал! — воскликнул Гарри. Его кожа зудела от стыда за собственную некомпетентность.

— Ты впустил меня, — тихо продолжил Драко. — Слушаешь. И ешь мою лазанью.

— И то, что я ем лазанью… помогает? — спросил Гарри, тыча вилкой во вторую порцию блюда.

Драко серьёзно кивнул.

Гарри открыл рот, собираясь возразить, но, когда Драко смерил его взглядом прищуренных глаз, решил набить его лазаньей. Он вдруг вспомнил, почему Драко вообще начал готовить. Кулинария напоминала ему о магии, была одним из немногих удовольствий, которые он себе позволял, и Гарри никогда бы не отказал ему в таком утешении.

— Мне действительно жаль, Гарри, — снова заговорил Драко, как только Гарри опустошил вторую тарелку и убрал её на стол. — Мне следовало подумать о барьерах. Вот так выталкивать тебя было очень эгоистично с моей стороны.

Гарри упрямо покачал головой.

— Быть эгоистичным, когда тебе больно, — это нормально. Я же спросил, что тебе нужно, и тебе нужно было побыть одному.

Драко удивлённо моргнул, а затем старательно изобразил на лице хмурое выражение.

— Поттер, — рявкнул он, — ты просто невыносимый гриффиндорец! Можешь ты хотя бы на пять секунд засунуть своё благородство куда подальше и принять мои чёртовы извинения?

— Не знаю, — хитро усмехнувшись, протянул Гарри. Вспышка гнева, какой бы напускной она ни была, свидетельствовала о том, что Драко наконец-то снова стал похож на самого себя, и Гарри захотелось ухватиться за неё, чтобы дать ему понять, что он не один. — Мне на тебя накричать, что ли, надо?

— Поттер, — угрожающе прорычал Драко.

— Извинения приняты, — ответил Гарри, изогнув губы в тёплой улыбке. Он протянул руку и на мгновение сжал ладонь Драко в своей. — Очевидно.

— Спасибо.

Драко вздохнул с облегчением, а в следующее мгновение из него будто разом вышел весь воздух, и он и резко наклонился вперёд, как марионетка, у которой вдруг перерезали ниточки, словно необходимость разрешить вчерашний конфликт была единственным, что ещё удерживало его.

Молчание тянулось всё дольше и дольше, а часы с кукушкой, казалось, с каждой секундой тикали всё громче и громче. Гарри не всегда замечал этот звук в тишине дома, но если и замечал, то находил его успокаивающим. Однако сейчас он так сильно нервничал, что тиканье буквально проникало под кожу, синхронизируясь с сердцебиением и сводя с ума.

Драко не двигался, но Гарри практически видел, как в нём бурлят эмоции, как они скребутся изнутри в поисках выхода. И ему хотелось предоставить Драко этот выход. Хотелось притянуть его к себе, заключить в объятия и задавать деликатные, наводящие вопросы, пока Драко не раскроется и не позволит всем страданиям выплеснуться наружу. Больше всего на свете Гарри хотелось помочь Драко так же, как тот помогал ему.

Но он уже начал понимать Драко и знал, что, когда тот так расстроен, его ни нужно ни к чему подталкивать. Нужно просто переждать эту тишину, нужно позволить Драко самому сделать первый шаг.

Это было непросто.

Нервное напряжение не прекращало расти, и Гарри поднялся с дивана и распахнул окна. Драко закрыл глаза и откинулся на спинку дивана, глубоко вдыхая запах васильков и нагретых солнцем яблок, наполнивший гостиную. На его губах появилась слабая улыбка.

— Спасибо, — снова сказал он, когда Гарри сел обратно. — Мне всегда становится лучше от свежего воздуха.

— Я запомню, — пообещал Гарри.

Драко пристально смотрел на него своими бездонными серыми глазами, сияющими в свете послеполуденного солнца, наполненными болью, благодарностью и чем-то ещё, что Гарри не мог до конца расшифровать.

Он моргнул, и Драко, вздохнув, отвернулся.

— Внучка Мэйв, Мэдлин, живёт в Перу, — Гарри встрепенулся, но быстро расслабился, не желая отвлекать внезапно заговорившего Драко. Он ободряюще кивнул и приготовился слушать. — Она участвует в исследовательской программе и изучает, как геоглифы Наски пересекаются с силовыми линиями и как это влияет на местную магию.

— Звучит очень круто!

— Да, — мечтательно согласился Драко. — Я надеюсь, что мне удастся когда-нибудь встретиться с ней, — он повернулся лицом к Гарри и прислонился спиной к подлокотнику. — Её родители умерли, когда она была маленькой, поэтому её воспитывала Мэйв. На днях Мэйв узнала, что Мэдлин беременна. Они очень рады, но беременность была неожиданной, а отец ребёнка, похоже, куда-то сбежал, — Гарри неодобрительно нахмурился, и Драко скривил губы в знак согласия. — Мэдлин не хочет бросать программу, такая возможность выпадает лишь раз в жизни, но ей некому помочь с ребёнком.

— Кроме Мэйв, — догадался Гарри.

— Кроме Мэйв, — со вздохом подтвердил Драко. — Она уедет в Перу в конце декабря и не вернётся до окончания программы. Это, предположительно, декабрь следующего года, но сроки могут сдвинуться, если возникнут какие-то осложнения или появятся новые вопросы.

Не зная, чем занять беспокойные руки, Драко начал теребить сложенное на спинке дивана вязаное одеяло, заплетая косички из бахромы.

— А что будет с магазином? — спросил Гарри, внезапно ощутив приступ тошноты при мысли о том, что Драко лишится маленькой мастерской, которая успела стать неотъемлемой частью его самого.

— Она оставит его мне, — глухо отозвался Драко. — Если я захочу.

— А ты хочешь?

— Больше всего на свете, — прошептал он, зажмурившись и прижав кулак к груди. — Но я боюсь, что без неё у него не будет души.

— О, Драко…

Гарри придвинулся ближе, и теперь они сидели лицом к друг другу, соприкасаясь коленями. Он едва осмеливался даже дышать, но всё же взял руки Драко в свои и принялся нежно массировать их, пока тот не разжал пальцы.

— Я знаю, что не вправе огорчаться из-за этого, — продолжил Драко, похоже, не заметив прикосновений Гарри. — Мэдлин — её единственная семья.

— Драко, ты имеешь на это полное право. Мэйв — член и твоей семьи.

Драко словно не слышал его.

— Да, мы встретились всего-то год назад, но иногда мне кажется, что кроме неё у меня никого нет. Она всегда так добра ко мне, и я… я… — он замолчал, не находя слов.

— Я знаю, — сказал Гарри, проводя большими пальцами по его костяшкам. — Она замечательная.

— Она была так добра ко мне, когда я только начал приходить к ней в магазин. Сначала я думал, что она просто не знает, кто я такой и что натворил, — лицо Драко исказило отвращение к самому себе, и он вырвал руки из хватки Гарри и потёр глаза, словно пытаясь стереть с них горечь.

Гарри успокаивающе положил ладонь на его колено.

Драко кивнул в знак молчаливой благодарности и продолжил:

— Это было прошлым летом. У меня вошло в привычку подолгу гулять, просто погрузившись в мысли, пытаясь сосредоточиться на чём угодно, кроме предстоящего суда, и однажды я наткнулся на магазин «У Новелл». Я не планировал никуда заходить, особенно в магические заведения, но там такие нелепые бирюзовые стены, — увлёкшись рассказом, Драко тихо усмехнулся, — и такие красивые цветы в чайниках, что я не устоял. Я зашёл и заказал чашку чая.

Улыбка на его губах была такой ласковой, что Гарри чуть не поцеловал его.

— Я в жизни не встречал человека радостнее, чем Мэйв. Она суетилась за прилавком и порекомендовала мне апельсиновое песочное печенье. Оно было восхитительным, а находиться в магазине было так… правильно. Там тепло, безопасно, и он скрыт от всего, чего я так боялся. Я возвращался туда каждый день, а Мэйв рассказывала мне о приготовлении чая, о выпечке и о теории магии. А потом, всего через несколько дней после того, как меня оправдали, она предложила мне работу.

— Ты на это надеялся?

— Нет, — Драко, казалось, удивил этот вопрос. — Я даже не представлял, что такое возможно. Но я знал, что не могу согласиться на это, если Мэйв не будет знать о моей роли в войне.

— Драко…

— Нет, Гарри, — твёрдо сказал Драко. — Это было бы неправильно. В тот день я рассказал ей всё, я не говорил столько, даже когда давал показания Визенгамоту. Мэйв выслушала всю эту мерзость, а потом я сказал, что пойму, если она не захочет, чтобы такой человек, как я, работал на неё, и что никогда больше не сунусь к ней в магазин, если ей так будет угодно.

От этих слов у Гарри разрывалось сердце. Медленно вдохнув, он спросил:

— И что она ответила?

Взгляд Драко сделался отстранённым.

— «Я знала, кто ты такой, с того самого момента, как ты переступил порог, Драко Малфой. Я слежу за газетами, и не только за этим дурацким “Пророком”», — Гарри невольно испустил удивлённый смешок. — Да, я так и думал, что ты это оценишь, — прокомментировал Драко, нежно улыбнувшись. Но мгновение спустя улыбка погасла, и он подтянул колени к груди. — А потом она сказала: «И ещё я знаю, кто ты теперь, и ты точно не Пожиратель смерти. Так ты примешь моё предложение или нет?»

— И ты согласился, — закончил за него Гарри.

— Это по-прежнему казалось немного неправильным, как будто я не заслуживал, чтобы мне предлагали что-то настолько безупречное, но я согласился и ни разу не пожалел об этом.

Драко снова закрыл глаза и запрокинул голову, ловя дуновение ветерка с улицы. За окном зацокала белка, и уголок его рта дёрнулся вверх.

— Мэйв и обо мне всё знала, да? — на Гарри вдруг свалилось осознание. — Когда мы впервые встретились, она спросила, как меня зовут, и я так обрадовался, что меня не узнали, — он ошеломлённо выдохнул, смущённо потирая шею.

— Конечно. Ей просто нравится узнавать людей самой.

Они посмотрели друг другу в глаза, разделяя тёплый прилив нежности к Мэйв. Драко первым отвёл взгляд, его снова окутала печаль.

— Знаешь, она была права насчёт тебя, — тихо сказал Гарри. — Я надеюсь, ты это понимаешь.

Драко неловко заёрзал, опустил ноги на пол, повернулся так, чтобы больше не смотреть на Гарри, и принялся наматывать на палец выбившуюся из брюк ниточку.

Гарри подумал о письме, которое случайно нашёл на кухне у Драко, и задался вопросом, скольких ещё возможностей тот лишил себя из-за чувства вины.

Если даже Мэйв не смогла заставить его увидеть, как сильно он изменился, то кто сможет?

Это напомнило Гарри об ещё одной теме, которой он избегал всё это время.

— Драко? — он пододвинулся вперёд и упёрся коленом в чужое бедро.

Драко вздрогнул, но его голос оставался ровным.

— Да?

Гарри прикусил губу, немного поколебавшись, и выпалил:

— Где твоя мама?

— Во Франции. Она не хотела жить среди воспоминаний, — Драко неопределённо взмахнул рукой, словно воспоминания были чем-то материальным и их можно было стереть одним жестом.

— Ты когда-нибудь думал о том, чтобы уехать с ней?

— Нет. Англия — мой дом. Уехать было бы… всё равно что позволить Волдеморту забрать у меня последнюю частичку меня самого.

Гарри вздохнул, ощутив внезапное облегчение. Подсознательно он был напряжён всё это время, с ужасом думая о том, что Мэйв была единственным звеном, которое связывало Драко с Лондоном, и боясь, что тот вот-вот тоже скажет, что уезжает. Гарри даже не замечал этот страх, пока он не испарился.

— Я понимаю, — сказал он. — Ты, наверное, по ней скучаешь. Кольцо, которое ты носишь, оно её?

Драко бросил на Гарри изумлённый взгляд и рефлекторно прикрыл правую руку, скрывая из виду серебряное кольцо. Но затем он покачал головой, прищёлкнув языком, словно упрекая себя.

— Да, — ответил он, сняв кольцо с пальца и робко протянув его Гарри. — Это единственное из оставшихся украшений, которое не подарил ей отец.

Гарри повертел кольцо в руках, осторожно проведя подушечкой большого пальца по тонкой гравировке с изображением цветущих нарциссов, и вернул его Драко.

— Оно прекрасно.

От этих слов взгляд Драко смягчился. Их ладони соприкасались чуть дольше, чем это было необходимо, и, осознав это, он вздрогнул и отстранился.

— Я разведу огонь, — предложил Гарри. Он догадывался, что Драко всё ещё нуждался в успокаивающем свежем воздухе, врывающемся через открытые окна, но в комнате уже становилось холодно.

Он пересёк комнату и подбросил поленья в камин, а после того, как пламя разгорелось, он повернулся и увидел, что Драко потягивает сок из блестящей синей кружки, которую он поставил на стол перед ним.

Драко держал кружку, осторожно обхватив её ладонями, как какой-нибудь невероятно ценный магический артефакт. Он заметил взгляд Гарри, и на его скулах вспыхнул румянец.

Это, конечно, была та самая кружка, которой Драко так восхищался, когда впервые случайно оказался у Гарри дома. Он выбрал её нарочно, и, судя по тому, что румянец Драко становился всё гуще, этот факт не ускользнул от него.

Гарри наблюдал, как Драко допил сок и откинулся на спинку дивана.

— Ты вообще спал ночью? — тихо спросил он.

— Нет, — со вздохом ответил Драко.

— Тебе надо отдохнуть.

— Не уверен, что смогу.

Гарри без раздумий взял с полки книгу и плюхнулся в стоящее в углу комнаты кресло.

— Была половина октября, около одиннадцати утра — хмурый, типичный в это время года для предгорья день, предвещавший холодный секущий дождь.

— Ты что делаешь, Поттер? — настороженно спросил Драко. Он выпрямился и уставился на Гарри, скрестив руки на груди.

— Тише. Тебе ещё многое предстоит узнать о детективах.

Драко моргнул. Гарри вскинул брови и многозначительно посмотрел на одеяло, кивнув в его сторону. Стушевавшись, Драко накинул одеяло на себя и лёг. Он словно превратился в плотный комок неловкости и упрямо сверлил Гарри взглядом.

— Была половина октября, около одиннадцати утра — хмурый, типичный в это время года для предгорья день, предвещавший холодный секущий дождь, — снова прочитал Гарри. — На мне была светло-голубая рубашка, соответствующий галстук и платочек в кармашке, черные брюки и черные носки с голубым узором. Я был элегантен, чист, свежевыбрит, полон спокойствия и не беспокоился о том, какое впечатление это производит. Выглядел точно так, как должен выглядеть хорошо одетый частный детектив.

По мере того, как переворачивались страницы, Драко медленно расслаблялся. Его веки трепетали всё чаще, и к тому времени, когда Гарри добрался до конца первой главы, он уже крепко спал.