Талия Аль Гуль была ошибкой.

Сейчас Брюс видел это так же ясно, как свою собственную руку, если бы ему вдруг приспичило на неё посмотреть. Тогда же Талия казалась ему настоящим благословением. Отношения были яркой вспышкой в той бесконечной рутине, в которую он самостоятельно превратил свою жизнь. Просто Брюс Уэйн никогда не считал рутину проклятием, скорее уж спасением, помогающим отвлечься от плохих мыслей и воспоминаний о двух выстрелах в том чёртовом переулке. Он цеплялся за свои будни, как за спасательный круг.

Гала, благотворительные вечера, беседы с другими важными людьми Готэма, острые социальные вопросы, работа по управлению компанией... Иногда женщины, каждую из которых Брюс помнил хотя бы из уважения. Взрослому человеку сложно признаваться в страхе возвращения домой. Поэтому, когда кто-то разделяет с тобой это возвращение, невольно проникаешься партнёром вне зависимости от обстоятельств.

Ни одна, впрочем, не задерживалась надолго. Брюс не винил их. Он знал, что с ним сложно, и это его тоже устраивало - собственная личность помогала держать ненужных людей на расстоянии.

Вопреки тому, что о Брюсе думали в обществе, в жизни его всё устраивало.

А потом появилась Талия. И разрушила всё, что могла разрушить.

Позже Брюс сам сложит все два и два. Разговоры с теми, кто видел их вместе не приводили ни к чему вменяемому. Они только удивленно смотрели на него, и спрашивали с одинаковыми интонациями в голосе: "Леди Аль Гуль? Никогда о такой не слышал. Ох, ваша недавняя спутница?" 

Собственный разум подводил Брюса, и те детали, которые раньше казались самыми правильными воспоминаниями в его жизни, размывались и исчезали. Он уже не мог вспомнить, где познакомился с Талией, когда в первый раз взял её за руку или о чём был их первый разговор. Зато память услужливо подкидывала ему картины первой совместной ночи, манящих улыбок и прикосновений. Время, проведенное в библиотеке, частично дало Брюсу ответ на то, что происходило с его головой. 

Все описываемые симптомы походили на морок. Из Дивных мороки могли наводить лишь некоторые представители - сирены, фейри и отдельные талантливые крылатые. Все три вида едва ли покидали свои города и убежища. К тому же, у Талии не было крыльев, и она определённо не была покрыта чешуей. С учетом их близости Брюс бы заметил.

Он мог бы подумать о фейри, но зная высокомерии этого народа, Уэйн сомневался, что хотя бы одна женщина из их племени добровольно снизойдет до обычного человеческого мужчины. Фейри считали, что только Дивные обладали истинной красотой, а они, разумеется, были красивейшими среди Дивных.

Оставался еще один вариант, и он совсем не нравился Брюсу. Его и предыдущие не устраивали. Создания, живущие с ними бок о бок нагоняли неприятное ощущение слежки. Как будто человечество находилось у них под колпаком, и Дивные могли уничтожить его вид, не напрягаясь. Сейчас они проводили политику игнорирования, но как долго это продлится? Как долго люди останутся в глазах этих существ просто безопасными букашками?

Мысль о том, что одна из женщин Дивных положила на Брюса глаз сама по себе была неприятной. Мысль о том, что Талия могла оказаться демоницей заставляла мурашки бегать по позвоночнику.

Демоны были редкостью в их мире. Та прослойка мироздания, в которой они обитали была доступна только мощным магам Хаоса и Дивным, но последние, впрочем, пренебрегали обществом этих тварей. Большую часть времени демоны обитали на своем слое, потому что для проникновения сюда им требовалось огромное количество энергии, которое нельзя получить просто. Энергии, которая открывает двери по ту сторону и здесь. 

Демоны могли проникать сюда лишь через сны. Они заманивали слабых волей магов в свои сети и заставляли открывать двери для свершения злых козней. Маги Порядка, впрочем, всегда быстро реагировали на всплески энергии и изгоняли тварь до того, как случиться катастрофа. 

Если Талия была демоницей, значит ей удалось проникнуть сюда незаметно для конклава Порядка. Если это удалось Талии, то может получиться и у других.

Брюсу нужно сообщить об этом. Но проблема заключалась не только в том, что магам Порядка он тоже не доверял, а…

Что, по сути, произошло?

Брюс встретил женщину. Переспал с ней. Потом эта женщина исчезла.

Если включить рациональное мышление и отключить эмоции, то даже для него самого эта история звучала достаточно тривиально. Здесь даже оснований для злобных козней демонов не видно. Потому что - в чём план? Брюс не был Дивным, он не обладал даже минимальными магическими способностями. У Талии не было никаких причин соблазнять его, кроме, опять же, самых тривиальных.

У демонов тоже есть потребности. Иногда демонам бывает скучно.

Брюсу не нравилось ничего не понимать. Ему не нравилось не обладать всеми фактами, которые он не мог получить. Иногда объяснение было куда проще, чем он думал, но в этом случае простое решение задачки Брюса не устраивало. 

Пускать вещи на самотек - совсем не то, что было свойственно Брюсу Уэйну. Особенно, когда он чувствовал, что им просто воспользовались. 

Для чего-то. О чём он не знал.

Это злило даже больше, чем сам факт исчезновения Талии.

Гала и важные встречи продолжались, жизнь вернулась в рутину, но Брюс не мог забыть об этом странном происшествии. Он читал о демонах все, что мог найти и поиск информации становился всё проблематичнее - из доступного обычным людям было не так много по-настоящему важного. Возможно бы предположить, что конклав попросту сам не знает всего, но собственное недоверие мешало принять эту причину.

Конклав знает больше, чем говорит. Просто не любит делиться этими знаниями.

Через несколько месяцев Брюс Уэйн практически стал специалистом по теме демонологии.

А через год в его доме появился ребёнок.

Сначала Брюс не поверил своим ушам, когда Альфред сообщил ему об этом. Он мог решить, что старый, преданный слуга, просто неудачно пошутил, но такие шутки были совсем не в духе этого человека. Ошарашенный взгляд Альфреда только подтвердил правдивость его слов, и абсурдность этой ситуации.

А потом Брюс уже не мог игнорировать собственное зрение, осязание, и слух. Особенно слух. Мальчик, - а ребенком оказался мальчик, - был громким и требовательным. Он успокоился только, когда Брюс взял его на руки, и то лишь потому что заинтересовался галстуком, к которому тут же потянул свои смуглые маленькие ручки.

У мальчика были зеленые глаза Талии.

Брюсу пришлось сесть в стоявшее неподалёку кресло, когда он это понял. 

- Сэр, прошу прощения?

Уэйн оторвал взгляд от ребёнка и машинально кивнул, позволяя Альфреду говорить.

- Рядом с мальчиком была записка. Я не стал её читать, подумал что для вас…

- Да. Разумеется. 

Брюсу пришлось отцепить цепкие пальчики от галстука, чтобы нормально развернуть записку. Она только подтвердила то, что до этого момента было подозрением. Правда засела в мысли прочно и, видимо, надолго.

Тебе стоит быть хорошим отцом, любовь моя. Я буду приглядывать за вами.

Мальчик снова потянулся к галстуку, но гудящий, плотно застилающий туман в голове мешал осознать даже сей мелкий факт.

- Мастер Брюс?

Прикосновение Альфреда к плечу заставило его вздрогнуть.

- Что нам делать с ребёнком? Я могу связаться с кем-нибудь для поиска тех, кто его оставил, или… Нам нужно понять, как он сюда попал.

- Нет, Альфред, - хриплым шепотом отрезал Уэйн.

Он посмотрел на дворецкого. Возможно, не только тон, но и что-то в его взгляде заставило старого слугу умолкнуть.

- Это мой сын. И я знаю, кто его оставил.

...Мальчика назвали Дэмиеном. Влияние имени Уэйнов позволило Брюсу избежать тех вопросов, которые неизбежно следуют за рождением внебрачного ребенка, но даже имя не спасло от слухов. Иногда эти слухи долетали до него, и тогда Брюс мрачно размышлял о том, насколько же далеки все сплетники от истины.

Он собирался скрывать происхождение Дэмиена так долго, как только мог. Гены демонов прорвутся наружу рано или поздно, но пока… они оба заслуживали спокойствия. Затишья перед бурей. Даже если затишье было лишь видимым.

И даже если его не было на самом деле.

Дэмиен рос шумным, крикливым и эгоистичным. Даже с помощью Альфреда и нанятой на первых порах прислуги, управляться с ним было тяжело. В первые же недели Брюс понял, что совершенно не годиться на роль отца. Его подводило всё - терпение, стойкие прежде нервы, но добивала ситуацию собственная замкнутость. Он настолько привык к одиночеству, что появление шумной проблемы в доме разрушило хваленое спокойствие, как карточный домик.

Чем старше Дэмиен становился, тем больше ухудшалась ситуация. Когда он едва научился ходить, его приходилось отлавливать прежде, чем мальчик заберется в очередной труднодоступный угол поместья и устроит там катастрофу. Он успокаивался только тогда, когда поблизости оказывался папа. Или же успешно делал вид, что успокоился, что более вероятно. Все нравоучения проходили мимо ушей ребёнка, и на следующий день всё начиналось заново.

Когда Дэмиену исполнилось четыре, Брюс искренне удивлялся, каким образом поместье осталось целым и не разобранным на кирпичики. А ещё - почему Альфред до сих пор не уволился? Даже с повышением зарплаты.

Маленькие дети всегда проказничают. С маленькими детьми всегда тяжело, даже если у вас денег больше, чем у кого либо, и вы можете запереться у себя в кабинете, пока с вашим ребёнком возятся другие люди.

Брюс знал это. С появлением Дэмиена его исследования сместились с демонов на изучение детской психологии.

Проблема заключалась в том, что у Брюса не получалось видеть в своем сыне ребёнка. Он смотрел в зеленые глаза, доставшиеся мальчику от матери и видел лишь потенциальную угрозу для безопасности окружающих. Потенциальное чудовище.

Демоны никогда не делают ничего просто так. И детей человеческим мужчинам просто так не оставляют.

Дэмиен сбегал из детского манежа и разукрашивал стены всем, что подвернется под руку, а его отец с трудом мог отделаться от мысли, что обычный, человеческий ребенок вел бы себя гораздо спокойнее. Возможно, Брюсу стоило бы подумать о развивающейся паранойе, но в обычном детском "Хочу" ему мерещилось нечто совсем иное. Нечто в глубине души, что-то, что еще не развилось толком, но начинает развиваться.

И это что-то мог остановить только Брюс. Потому что больше никому не следовало знать, кто мать Дэмиена.

Конклав использовал все средства, которые у них были, чтобы укреплять власть. Вряд ли они откажутся от идеи управлять потенциально сильным полукровкой.

Когда Дэмиену исполнилось пять, Брюс позволил себе думать, что, возможно, всё обошлось. Обычно, у детей именно в этом возрасте проявляются первые магические способности, и с каждым днем подозрения ослабевали и накатывало облегчение. Может, человеческие гены оказались сильнее демонических. Может, Дэмиен Уэйн абсолютно нормальный пятилетний ребёнок. Просто немного гиперактивный.

А потом сыну Брюса Уэйна исполнилось шесть. И он впервые убил человека.

Это была горничная, которая иногда приходила, чтобы помочь Альфреду с уборкой в доме. Насколько Брюс понял из воссозданных позже событий, она попыталась сделать Дэмиену замечание. Он пробрался в обеденный зал и в своей обычной шаловливой манере приклеивал к столу пластилин. Возможно, ему не понравился тон женщины или настроение было паршивым - взрывы Дэмиена никогда нельзя было предугадать, - но случилось то, что случилось. 

Мальчик взбесился. Поднял крик. А потом закричала женщина.

Мгновение. Никто в доме не успел бы вовремя, но Брюс всё равно позже часто думал о том, что если…

Ему нельзя было расслабляться, нельзя было давать Дэмиену еще больше свободы. Нельзя было забывать, кто его мать.

Они нашли только разбросанные дорогие вещи, которые теперь испорчены кровавыми ошметками, оставшимися от женщины. Альфред, прибежавший раньше, потом рассказывал, что какое-то время не мог открыть дверь - просто дергал ее изо всех сил, пока по ту сторону происходило нечто, а потом она открылась сама.

Дэмиен вернулся к своему прежнему занятию так, будто ничего не произошло. Позже Брюс подумает о том, что, возможно, для ребёнка его возраста действительно ничего выдающегося в этом событии не было. Дети не знали что такое смерть. Детям о смерти рассказывали гораздо позже.

Но тогда Дэмиен для отца выглядел  воплощением зла. Тогда старший Уэйн не видел в своем сыне ничего человеческого.

Единственное, что Брюс Уэйн знал точно - с этого момента всё в их жизнях изменится. Навсегда.

---

Он был наивен. Надеялся скрыть происхождение Дэмиена от конклава.

Когда маги  приехали в его дом, то очень ясно дали понять, что это невозможно. 

- Было безрассудно скрывать это, мистер Уэйн. Могло пострадать гораздо больше людей.

Брюс, чёрт возьми, знал. Но кем бы ни был Дэмиен, чтобы ни принесла Талия в их мир из-за глупости отдельно взятого человека, этот ребёнок всё ещё был его сыном. Наследником рода Уэйнов. И даже сказочная возможность переиграть случившееся - была не нужна. 

Смерть той женщины теперь на его плечах. И смерти многих, если способности Дэмиена так и не придут в равновесие.

Последующие недели Брюс почти не видел своего ребёнка. Ему поставили ультиматум - либо он позволит магам конклава забрать мальчика и изучить его, либо сына уничтожат на месте. 

- И вам не стоит делать глупости, мистер Уэйн. Мы все здесь понимаем, чем может обернуться ваше сопротивление. Вы и так нарушили достаточно законов.

Это даже выбором не было. Когда его наконец оставили одного, то на одно короткое мгновение пришло ощущение абсолютной, всепоглощающей беспомощности.

Возможно, Дэмиен был монстром.

Возможно, Дэмиен был ошибкой.

Но Брюс нес за него ответственность и подвёл.

Следующая неделя прошла как в тумане. Инцидент решили сохранить в тайне и, когда на следующий день Уэйн вернулся к своим рабочим делам, удивился молчанию окружающих. Неужели его состояния не замечали? Неужели не видели, насколько у начальника выбита почва из под ног? И не слышали даже малейших слухов? Что если все знают, просто молчат под чужим давлением?

Последний раз, когда он чувствовал себя настолько потерянным - был днем гибели родителей. Сейчас его в это состояние вверг собственный ребёнок. Да что вы знаете о жестоких шутках?!

Конклав снова объявился через неделю, когда незнакомцы пригласили проехать с ними. Брюс поразился тому, насколько буднично звучат их голоса. Вся суть манипуляций этих существ сводилась к созданию иллюзии возможности выбора. 

- Не хотите ли вы проехать с нами, мистер Уэйн? Наш человек предлагает вам встретиться.

В этом скромном вопросе между строк читалось более конкретное: «Вы можете оставить нам свою маленькую проблему, если передумали. Любой бы на вашем месте передумал. Оставьте нам вашего сына, и ваши проблемы канут в забытье. Никто не станет осуждать вас».

Брюс ненавидел их, отказывался считать их людьми. Он был зол.

Никто не сказал, куда увезли Дэмиена, как бы он не пытался вытащить из них эту информацию в день инцидента. Когда Уэйн увидел перед собой ворота Аркхэма, то почувствовал, как липкий холод пробежал по позвоночнику. Его сыну было шесть. Его не имели никакого права запирать вместе со взрослыми сумасшедшими магами. Даже если он…

Брюс подумал о крови на стенах и испуганном лице Альфреда. О разрушенной мебели в обеденном зале. О Дэмиене, который продолжал заниматься своими детскими делами с прежней увлеченностью.

Правда в том, что Конклав Порядка мог совершать любые действия, если речь шла о безопасности человечества. Брюс все еще сохранял здравый рассудок и мог увидеть, что само существование его ребёнка противоречило всем законам мироздания.

Доктор Хьюго Стрэндж определенно не собирался опровергать подобные умозаключения.

- Видите ли, мистер Уэйн, это существо, - Мужчина обрубил фразу на полуслове, когда столкнулся глазами с наполненным гневом взглядом напротив, - То есть, я, разумеется, хотел сказать… этот ребенок...

- Дэмиен.

- Да. Так вот, этот ребёнок - интересная магическая аномалия.

Брюсу хотелось ударить его. Переломить эти раздражающие очки пополам и изрезать лицо осколками. Апатия последних дней переросла в агрессию, и это опять отсылало к первым неделям после гибели родителей. В те дни, еще мальчиком, он дрался в школе так часто, как только подворачивался случай.

Взрослые люди, к сожалению, не могли просто взять и разбить нос раздражающему человеку. Даже если этот человек говорил об их детях в таком тоне, в каком говорят о мерзких, ядовитых насекомых.

- Видите ли, когда маленький маг производит выплеск силы, пусть даже неосознанный, мощь этого взрыва всегда ограничена. Люди не могут генерировать больше энергии, чем им дается с самого начала. Если говорить проще, то человеческая магия регулируется самой природой. Когда кто-то хватает больше, чем может выдержать, то заслонку просто… перекрывает. Иначе нас бы просто разорвало энергией. То, что сделал ваш сын… явно находится вне зоны умений обычного шестилетнего малыша.

Брюс понял, что доктор Стрэндж хотел сказать. Если бы Дэмиен был нормальным ребёнком, та сила, которая выбралась наружу в тот день, разорвала бы его на части. 

- Почему это произошло?

- Мы пока не знаем, мистер Уэйн. На данном этапе, всё, что мы можем предположить - магия вашего сына близка к магии Дивных. Они берут её в тех количествах, в которых она требуется им на данный момент. И они находятся в безопасности, потому что куда крепче людей. Но по вашим словам… мать Дэмиена не была Дивной.

Нет. Талия была демоном. Сама суть этих созданий противоречила структуре мироздания. Господи, что же Брюс наделал? За ответ на этот вопрос придется долго расплачиваться.

Доктор Хьюго Стрэндж многозначительно молчал, протирая свои очки. Интересно, на самом ли деле он двигался так медленно или просто подсознание самого Брюса мешает фокусироваться на реальности?

- Это очень непростая ситуация, мистер Уэйн. Очень непростая.

- Что с моим сыном?

- Мы думаем… у нас есть теория… Что те силы, которые он использует - не принадлежат ему напрямую. 

- То есть?

- Он проводит их из стороннего источника. Как будто в те моменты, когда Дэмиен злится или расстраивается, кто-то извне любезно приоткрывает заслонку. Это магия Хаоса в чистом виде, мистер Уэйн. Она не естественна.

Талия была демоном. 

Это всё, о чём Брюс мог думать.

Демоны не могут проникнуть в их мир сами: им всегда нужна помощь от сильных магов или уже попавших сюда собратьев. Или их детей.

Я буду приглядывать за вами.

Голова кружилась, будто разгребая последствия поведения владельца, который бы пошатнулся, но повезло, что уже сидел. Правда, на холодном неудобном стуле, зато хоть тут в жизни повезло. Сколько же бедствий семья Уэйнов принесёт в мир, если Дэмиен осознает, с чем он связан?

- Что теперь? - вопрос растерянного отца прервал неприятную тишину.

Доктор Стрэндж слегка поморщился, будто Брюс своим нетерпением прервал очень интересную игру. Но прямо сейчас он не был настроен играть в игры.

- По протоколу мы должны уничтожить мальчика. И вас. 

Это было правильно. Демоническое отродье, и тот, кто привёл его в мир должны быть казнены, потому что законы мироздания не могут допустить даже возможность ошибки. Это правильно.

Впервые в жизни Брюс всем своим существом возненавидел вещи, которые считал правильными.

- Но… 

Хьюго Стрэндж выдержал очередную паузу, и за эти несколько секунд внутри Брюса успела поднять голову надежда. Едва уловимая, но реальная. Он всегда заглушал глупое чувство, доверяя фактам и действиям, но сейчас такая глупость необходима.

- Но конклав учёл вашу… историю, а также ваше имя. И провёл несколько совещаний, и… у нас к вам предложение.

- Не тяните! - приказал Уэйн.

Речь шла об их жизнях, и если этот человек выдержит ещё одну паузу, Брюс схватит со стола стакан и разобьет о его голову.

- Наши учёные сумели временно сдержать силу вашего сына. Для этого требуется проводить несколько процедур и обновлять их раз в месяц. Разумеется, здесь, мистер Уэйн. У мальчика будет вполне обычная жизнь… Насколько она может быть обычной в вашем положении.

- А взамен?

- Историю его происхождения придётся обнародовать.

Брюс прикрыл глаза. Доктор Стрэндж, посчитавший молчание за положительный ответ, торопливо продолжил:

- Подумайте об этом, мистер Уэйн. Уже сейчас в мире рождается огромное количество детей, чьи силы уходят в сторону магии Хаоса. Родители предпочитают прятать их от конклава, даже несмотря на… некоторые примеры безумия, охватывающего таких людей. Они не доверяют нам, потому что думают, будто мы живодёры, которым их дети нужны для очередного опыта, но… Если они увидят вашу историю, мистер Уэйн… 

Понятно. Пусть посмотрят на то, как любезно Конклав обошёлся с предателем человеческого рода и его ребёнком. Пусть увидят, что для их собственных детей не всё потеряно. Пусть обретут надежду.

- ...И поведут своих сыновей и дочерей к вам сами.

- Вот именно. Фамилия Уэйнов о многом скажет простому народу. Вы ведь умный человек и прекрасно осознаёте перспективы нашего сотрудничества. Скольким людям мы можем помочь вместе!

Или вы умрёте.

Брюс Уэйн ненавидел всё это. Конклав, демонов, лично Хьюго Стрэнджа, да и самого себя. Выбор предполагал альтернативы. Умри, или живи - не альтернатива.

Если бы речь шла только о его наказании, если бы они оставили Дэмиена в живых, он ещё посчитал бы это за выбор. Но конклав собирался уничтожить шестилетнего ребёнка из-за ошибок взрослого мужчины.

У Брюса Уэйна не было выбора. Поэтому он согласился.

---

- Ограничить раздражители… по возможности избегать контактов с посторонними людьми наедине с ним…

Сквозь туман в голове Брюс слушал рекомендации доктора Стрэнджа. Он наблюдал за тем, как Дэмиен, насупившись, раздирал на части подвернувшуюся под руку бумажку. Уэйн сомневался, что его сын вообще понимал, насколько важные вещи происходили прямо сейчас, и что их спокойствие больше никогда не вернётся. Жизнь под прицелом камер и надзором врачей из конклава - не жизнь. Брюс был публичным человеком и прекрасно понимал, как сильно происходящее может травмировать ребёнка. Его сына лишают права на нормальную социализацию у него на глазах, а он при всем своем влиянии не может ничего сделать, потому что таков закон.

На протяжении разговора Доктор Стрэндж косился на Дэмиена так, будто он взорвётся прямо сейчас. Мальчик чувствовал это, нервничал и раздражался всё больше. Движения маленьких ручек становились всё более яростными.

- Что ж, тогда увидимся ещё через месяц, мистер Уэйн.

Дэмиен успокоился только после того, как их оставили одних. В машине он угрюмо молчал, уставившись в окно, а Брюс не знал, как  теперь вести себя с ним. Вопреки логике, сейчас, когда он узнал правду, видеть в сыне обычного ребёнка стало гораздо проще, чем раньше. Неизвестность пугала больше, чем явные факты.

Да, мистер Уэйн, ваш ребёнок дьявольское отродье. А теперь подберите свои сопли и возьмите на себя ответственность за то, что не смогли устоять перед соблазном чёртовой демоницы.

Красивой чёртовой демоницы. Этот факт оправдывал меньшую, почти незначительную часть его поступка.

- Эти люди делают мне больно. Я больше туда не хочу.

Брюс вздрогнул, вынырнув из своих мыслей. Дэмиен до сих пор продолжал разглядывать тьму за окном, но вся его поза выдавала напряжение.

- Они делают со мной что-то. От этого мне больно, и потом я чувствую себя вялым. Они плохо со мной обращаются. Почему ты позволяешь им это, отец?

Потому что облажался. Потому что подвёл не только семью, но и человечество.

- Это необходимо, Дэмиен.

- Почему?

- Тебе… нужна помощь. Эти люди хотят тебе помочь.

Дэмиен отвернулся от окна и, нахмурившись, посмотрел на отца.

- Что ты имеешь в виду?

- Это место… что-то вроде лечебницы. Для людей, которым обычная медицина не может помочь.

- Получается, я болен? Чем? 

- Это сложно обьяснить. 

- Они говорили, что всё из-за моей мамы. Что я чудовище.

Брюс почувствовал поднимающийся внутри гнев. Хьюго Стрэндж мог сколько угодно разливаться о благих намерениях, но ему стоило хотя бы контролировать подчиненных в присутствии ребёнка. Может, он и на мушке у конклава, но Уэйн не собирался позволять им говорить нечто подобное.

Даже если это правда.

- Они не правы, Дэми. Просто ты… сильный. Магически. И твоя сила нуждается в контроле.

- Но сила это же хорошо? Сильные люди могут делать больше вещей, чем слабые.

- Да. Но её избыток может навредить. Понимаешь? Весь секрет в умеренности.

Дэмиен на минуту задумался, а потом кивнул.

- Кажется, понимаю. Но я всё равно не верю, что они хотят помочь! Те, кто хочет помочь не причиняют боль!

Брюс ненавидел весь разговор от начала до конца.

- Иногда это необходимо. Помнишь, как Альфред давал тебе горькую микстуру, когда ты заболел?

- Ага. Она была противная.

- Но потом ты выздоровел. Почувствовал себя лучше, понимаешь? Здесь то же самое.

Дэмиен недоверчиво смотрел на него. Через минуту черты лица разгладились:

- Ладно. Но тот очкарик всё равно мерзкий, - с детской снисходительностью, ответил он.

Брюс позволил себе улыбнуться.

- Здесь я с тобой абсолютно согласен.

---

Брюс не стал бы винить Альфреда, если бы после увиденного и услышанного тот захотел уйти. Но старый слуга остался, и это стало единственной иллюзией стабильности в жизни. 

Как и говорил Хьюго Стрэндж, через несколько дней их историю представили общественности. Позже, население бурлило ещё много месяцев спустя. 

Брюсу звонили столько раз, что он уже сбился со счёта. Однажды просто перестал поднимать трубку и сразу дышать стало свободнее. Он оставил только рабочий телефон, но даже среди подчинённых нет-нет да и мелькали вопросы. Профессиональная субординация спасала лишь отчасти.

- Как вы, мистер Уэйн? - такой надоевший вопрос.

Он никогда не думал, что будет слышать его так же часто, как после смерти родителей. 

Когда он отказал десятому журналисту, позвонил Хьюго Стрэндж.

- Ну вы ведь всё понимаете, мистер Уэйн. Для поддержания хорошего имиджа нужно давать интервью. Мальчику этого тоже не избежать.

Парадоксальным образом, акции компании не упали после того, как вскрылась связь его главы с демоницей. Сплетни и интерес общества всегда побеждали всё и, как выяснилось, даже всеобщее осуждение. Критика была, обрушивалась яростными волнами и громкими криками, но Уэйн Энтерпрайзес на фоне этого моря превратилась в маяк, выдерживающий каждый удар. За пару недель Брюс из просто очень богатого бизнесмена превратился в самого богатого человека в мире.

На балы и приёмы его приглашали даже чаще, чем на телевидение.

Разумеется, с вашим мальчиком, мистер Уэйн. 

Дэмиену приходилось тяжелее всего. В шестилетнем возрасте он пережил шквал недоверия, страха и любопытства, будто был не просто ребёнком, а экзотической зверушкой. Брюс осознавал, что для большей части снобов из высшего общества затащить их на приём значило обрести популярность на несколько лет вперёд. И удовлетворить собственное любопытство.

На Дэмиена пялились, о его происхождении и милости конклава говорили при нём же, потому приходилось выслушивать кучу неудобных вопросов. В силу своего возраста он просто не понимал, что с ним не так и почему на него смотрят с таким выражением. Он переходил от недоумению к раздражению за секунды, и Брюс просто не знал, как ответить на все вопросы сына. Пока Уэйн колебался с объяснениями, Дэмиену всё объяснило общество.

И он замкнулся.

Крикливость сошла на нет, сменившись глухой стеной ненависти к миру, который отказался его принимать. Остатки детской наивности разбились о трусость отца, потому что он, так и не набрался сил рассказать Дэмиену свою версию событий. Как будто это что-то поменяет. Самое худшее уже случилось, а мальчик только лишний раз убедится в правдивости остальных.

Усугубляли положение Хьюго Стрэндж и маги Аркхэма. Дэмиен больше не жаловался на боль и вялость, но Брюс сомневался, что их методы изменились даже после долгого разговора, где он на самом деле едва не разбил нос этого ублюдка. 

Дэмиен отдалялся от отца и ничего нельзя было с этим поделать.

А потом появилась та женщина.

---

Её звали Селина Кайл.

Они познакомились на каком-то приёме, Брюс даже не помнил, где именно. Она выделялась среди всех гостей особенной грацией, лёгкостью, плавностью движений. И глазами.

Брюс никогда не видел женщин с таким оттенком глаз. Вкрапления зеёных крапинок в тёмном, почти чёрном окружении. Казалось, нечто подобное можно увидеть только у Дивных, но он, очевидно, ошибался. В который раз.

- Рада, наконец-то, познакомиться, мистер Уэйн. Я… Многое слышала о вас.

Очарование первого впечатления тут же испарилось, будто его и не было. Как правило, намерения собеседников от которых Брюс в разных вариациях слышал эту фразу были до смешного прозрачны. Они интересовались не им, а его поступком. Не им, а его сыном.

Дэмиен стоял тут же, спрятав руки в карманы костюма. При первом взгляде на него можно было подумать лишь о том, насколько потерянным он выглядел среди вычурных взрослых, что его окружали. Пока не удастся разглядеть глухую злобу, таившуюся в мелких деталях его позы. 

Он отреагировал на улыбку женщины лишь мрачным кивком, вернулся к разглядыванию запонок на рукавах.

- Не думаю, что кто-то представил мне вас, мисс…

- Селина Кайл. Я пришла недавно и ненадолго, так что нет нужды утруждать хозяев в соблюдении формальностей. 

К ним подошёл кто-то из гостей, и разговор пришлось прервать. 

Да, мистер Уэйн, я надеюсь специалисты Аркхэма помогут вам с вашей… проблемой.

Они косились на Дэмиена. Всегда. Редко заводили разговоры, потому что боялись разозлить, но Брюс знал, что их любезность лишь напускная. Постоянно возникающие слухи ему рассказывал Альфред, который умело общался с простыми людьми.

Брюс снова остался с Селиной. Она тоже смотрела, но не так, как остальные. Любопытство было вызвано не страхом, и, кроме искреннего дружелюбия, по красивому лицу ничего не читалось. Он отметил это у себя в голове, при этом не позволяя параноидальному подсознанию расслабиться.

- Никто из них не понимает, что ребёнку здесь не место, верно?

Брюс приподнял брови. Неожиданные смены темы от светских на личные редко приводили к чему-то хорошему. Заметив его напряжение, Селина довольно улыбнулась:

- Я не пытаюсь подловить вас. Просто говорю очевидные вещи. Вряд ли кто-то из них хоть раз задумался о том, что детям в это время положено быть в постели.

Дэмиен вдруг вскинул голову.

- Я не ребёнок.

- Ну разумеется. Именно поэтому у тебя сейчас слипались глаза.

По правилам и общепринятым нормам, Брюсу следовало сделать сыну замечание и напомнить о тоне, в котором следует разговаривать с леди. Последнее время правила лезли поперёк его жизни, будто намеренно осложняя ситуацию. Даже сейчас насмешка, мелькнувшая в голосе Селины, заставила растеряться в поиске подходящего ответа. Слегка удивленным выглядел и Дэмиен, но менее раздраженным он от этого не стал.

Она вдруг наклонилась и мягко потрепала Дэмиена по плечу. Тот шарахнулся назад и едва ли не зарычал. Благо, вовремя перехватил предупреждающий взгляд Брюса. Селина выпрямилась и подмигнула мальчику.

- К сожалению, мне нужно идти. Ещё увидимся, котёнок. 

Она перевела взгляд на Брюса и кивнула ему с той же очаровательной улыбкой.

- До скорой встречи, мистер Уэйн.

Когда они возвращались в поместье, Дэмиен вдруг раздраженно произнёс:

- Она странная. Та женщина.

В последнее время сын так редко открывал рот, когда они оставались наедине, что Брюс почувствовал укол удивления. Еще более странным было то, что они оба до сих пор думают о ней.

- Мисс Кайл? 

- Да. Она будто… - мальчик прикусил губу, пытаясь поймать мысль, - Она как туман. Расплывается.

В тот вечер Брюс, который за последнее время познакомился с большим количеством людей, чем за свою жизнь, не обратил внимание на слова Дэмиена. Селина не была мороком. Она говорила с остальными гостями, и воспоминания о ней не исчезли из головы так же, как постепенно исчезали воспоминания о Талии. Это было самым главным.

Он только потом понял, что имел в виду Дэмиен.

Когда случился ещё один взрыв.