В жизни Котов Ши главными, постоянными радостями всегда были три вещи: драгоценности, красивые глупые люди и необычные дети, за взрослением которых можно наблюдать. Уэйн-Мэнор удовлетворял Селину Кайл по всем пунктам существования. Да ещё и радовал вкусной едой: местный дворецкий питал определённую слабость к кошкам. Так что, обосновалась она здесь прочно и надолго, что с Селиной происходило крайне редко.

Когда дело касалось происхождения Котов Ши, даже фаэри оказывались в некотором затруднении. Да что там, сами Коты не всегда знали, как себя называть. Они не были до конца плотными созданиями, но и духами тоже. Не являлись Дивными, но и не принадлежали к людям. Если уж на то пошло, Коты к полноценному обществу никогда не относились и гуляли сами по себе, изредка поселяясь в местах, где бурлило больше всего магической энергии. Они пили её, как воду, а их любимым днём был Самайн - древний праздник, когда мир живых и мир мёртвых соединялся в одно.

Коты Ши предпочитали не заморачиваться. Зачем искать истоки того, откуда ты взялся, если можно жить настоящим днём и сосредоточиться на простых радостях жизни?

Или глупостях. Брюс Уэйн определённо был глупостью, которое мироздание сотворило по ошибке. Именно такого мнения пребывала о нём Селина на сегодняшний день. Как могло в одном человеке умещаться столько благоразумия для управления огромной компанией и абсолютного непонимания простых, бытовых вещей? Мисс Кайл пребывала в, своего рода, восхищении.

Мальчика ей было жаль. В таком возрасте детям не должны сниться страшные сны, и уж тем более, они не должны чувствовать себя такими одинокими. Ночью, когда дом засыпал, Селина пробиралась по теням в его комнату и устраивалась в изголовье кровати, сворачиваясь в уютный комок тепла, как делали это все коты во все времена. Это был взаимовыгодный обмен - кошмары юного Дэмиена служили пищей для её души, а она дарила ему спокойствие и выравнивала эмоциональное равновесие. 

Впрочем, с появлением Селины, спокойными себя в этом доме чувствовали только Дэмиен, да старый дворецкий. К ним она относилась с определённой долей тепла, а вот хозяина особняка определённо стоило проучить. Селина ещё не дошла до ночных кошмаров, но уже шныряла неподалёку в своей кошачьей форме и старательно наводила на глупого мужчину беспочвенную тревогу. Пропажа вещей только подкрепляла это ощущение, но здесь женщина действовала скорее для собственного удовольствия, нежели по спланированной заранее диверсии. Тот факт, что пополнение ее коллекции служило на пользу в дрессировке мистера Уэйна - лишь небольшой бонус.

Селина крала не только ценные предметы. Как и любому представителю рода, ей нравились эмоционально окрашенные вещи. Украшения, которые носили на себе отпечатки радости и печали владельцев, воспоминания о трагедиях и счастливых днях. Коты Ши питались этим так же, как люди поглощают свои завтраки и обеды из стейков и овощей. Новым любимцем в коллекции Селины стало жемчужное ожерелье, висевшее раньше в кабинете старшего Уэйна, а теперь - надёжно запрятанное в тайнике между мирами. 

Удобно устроившись на рабочем столе глупого мужчины Селина долго рассматривала ожерелье. Перебирала жемчуг пальцами, пересчитывала его - вышел ровно тридцать один плевок морского дна, - подцепляла нитку острыми кошачьими когтями. Она слышала два выстрела, крик женщины и отчаянный плач ребёнка. Последнее, что помнила вещь, прежде чем её повесили на полку.

Когда мистер Уэйн вошёл в кабинет, то не увидел ни Селину, ни ожерелье. Зато она видела всё: растерянность на вечно безэмоциональном лице, многочасовые поиски тонкой жемчужной нитки, а потом - боль и гнев на собственную забывчивость и неуклюжесть. Он определенно решил, что сам потерял. Ведь ни у кого нет причин красть подобную вещь среди бела дня и не взять ничего другого.

Поиски продолжались ещё несколько дней, особняк был перерыт сверху донизу, а пропажа спровоцировала небольшую ссору между отцом и сыном. Селина уже достаточно изучила Дэмиена, чтобы понять - ему не нравилось даже теоретические обвинения в краже. И вторжение в собственное личное пространство, которого и так было немного - тоже не нравилось. 

- Ты никогда не выносишь ожерелье бабушки из кабинета. С чего бы ему оказаться у меня?!

- Дэмиен, я…

- Может быть, я и демоническое отродье, но я не вор!

Это событие добавило кирпичей в стену между ними. Возможно, Селина и почувствовала бы небольшое подобие угрызений совести, если бы дни ссоры не стали для неё безумно сытными.

А потом случился взрыв и, разумеется, глупые люди представления не имели, что с ним делать.

Селина с некоторым раздражением наблюдала за метаниями взрослых мужчин, которые сейчас больше походили на растерянных детей. Энергия Хаоса, трепавшая ветер в доме и шерсть на загривке, ощущалась даже здесь, в междумирье. Хаос напоминал щупальца ярости и безумия, пытавшиеся дотянуться до всего на свете.

- Я сожру тебя, - говорил Хаос.

- Ну, попробуй, - фыркала Селина и насмешливо вытягивала спину, как и подобает настоящей кошке в минуты брошенного ей вызова.

Хаос был живым. Сей факт упускал и мистер Уэйн, и все взрослые, разумные люди на свете. Он разговаривал, уговаривал, просил выпустить его. А с чем сложнее всего бороться одинокому и озлобленному ребёнку, как не с уговорами?

В конце концов, Селине это надоело. Она не собиралась допускать появления этих отвратительных магов из Конклава, а особенно мерзкого старика в очках. Теперь Дэмиен Уэйн был её мальчиком, а Уэйн-Мэнор её домом - до тех пор, пока Селину обеспечивали хорошим запасом корма. Хорошая хозяйка должна заботиться обо всех людях, живущих с ней по соседству.

Селина проникла в комнату, где бушевал Хаос, не обращая внимания на навязчивое бормотание и изломы в пространстве, которых никогда не должно происходить на физическом плане. Если бы Брюс Уэйн зашёл сюда прямо сейчас, он точно потерял бы рассудок, а для кого-то вроде неё…

Кажется, Хаос обладал тем же уровнем развития, что и его носитель. Детским. Причудливые извихрения в воздухе, не до конца принимающие форму, предметы, превращающиеся в песок у неё на глазах, дыры междумирья, появляющиеся без какой-либо системы. Много лет назад, Селина видела, как колдовала ведьма Хаоса, не сдерживаемая никакими законами и умеющая говорить. Истинная красота в полном своём воплощении. Дэмиен вполне мог научиться такому, но до Затанны ему было слишком уж далеко.

Я сожру тебя.

Мальчик забился в углу, сжимая руками голову. Селина видела, как он дрожал - будто от истерики или страха. Она не могла разглядеть выражения глаз, но поджатые губы говорили, что ни одна из её догадок не была верна. За яростью и болтовней Хаоса до Селины доносилось чистое, человеческое упрямство и гнев.

Как ты смеешь разрушать мою жизнь.

Мы одно, ты и я, выпусти меня, дай мне волю, мы одно…

У б и р а й с я.

Мальчик потом ничего не вспомнит. Так всегда происходит с людьми, когда вокруг творятся вещи, не способные уместиться в рациональное мышление - оно просто выталкивает их, будто и не происходили никогда. Селина была впечатлена. Если бы только отец Дэмиена мог увидеть эту борьбу и не расстаться с жизнью…

Но это то, что необходимо для разъярённого Хаоса, с которым никто не разговаривает. Чужая кровь или чужая жизнь - в зависимости от степени осознанности хозяина.

Селина могла предоставить Хаосу необходимую жертву для того, чтобы он ушёл прямо сейчас. И она сделала это, приняв материальную форму. 

Когда дело касалось происхождения Котов Ши, даже фаэри оказывались в некотором затруднении. Дело в том, что они могли несколько раз прожить опыт, который любое другое существо проживало лишь раз. Опыт смерти.

Жизнь Селины Кайл уже оканчивалась у грани три раза из девяти.

Каждый раз умираешь, как в первый. Единственное, что Селина помнила, когда возвращалась назад - длинную, бесконечную реку, чьи воды были темнее ночи, и бесконечную радость от того, что всё закончилось. В смерти не было боли. В смерти было освобождение. Боль приходила потом - когда Селину выбрасывало в жизнь, когда её ломало и крутило, когда холод всех ветров мироздания будто проходился по обнажённой коже. Когда она смотрела на своё тело - в этот раз кошачье, - обездвиженное и холодное, постепенно превращающееся в чёрный дым, растворяющийся в воздухе.

Мальчик потерял сознание. Он лежал, больше похожий на труп, и Селина почувствовала что-то, мягким беспокойством теплющееся в душе. Что-то, заставляющее всех матерей всего мира сидеть у кроватей своих детей, пока те спят и прятать их от боли и страданий, до поры до времени.

Селина провела ладонью по волосам Дэмиена. Он вдруг вздрогнул, зашевелился, и в этот же момент, дверь, до этого заблокированная магией Хаоса, распахнулась.

Брюс Уэйн и Селина Кайл смотрели друг на друга одно бесконечное мгновение. А потом она растворилась в воздухе, нырнув в безопасное междумирье.

Через пару дней жемчужное ожерелье Марты Уэйн нашли на прежнем месте, будто оно никуда и не исчезало.