Утро сегодня было туманное: былая дымка устилала землю, будто пуховым покрывалом. Сквозь эту дымку – солнечные лучи, рассеивая свой свет среди тумана. Легкий мороз пробирался под ткани ханьфу, заставляя ёжиться и плотнее кутаться в плотную ткань. И кругом – тишина, только дорожная пыль скрипит под сапогами.

А вокруг – тишина, только сокол кричит где-то под облаками.

Эта соколиная песня преследует Иньтао уже несколько дней, и она, если честно, уже успела с ней свыкнуться. Не так давно девушка проходила мимо ущелья, где гнездовались эти величественные птицы, и была поражена: такие сильные, такие независимые, такие… свободные. Один взмах размашистых крыльев – и наверх, в небеса, потом – камнем вниз, стремительно и бесстрашно.

Она тогда не удержалась: оставила пару кусков свежего мяса на одной из скал. Конечно, девушка понимала, что им подачки были ни к чему, но очень хотелось чем-то поделиться, пусть и такой мелочью.

И вот уже несколько дней она странствует под аккомпанемент соколиной песни.

Их первая встреча произошла одним холодным вечером. Иньтао тогда удалось пристрелить увесистую куропатку, и девушка сидела, ощупывала тушку и предвкушала вкусный ужин. Сквозь треск костра и завывание вечернего ветра в высоких кронах, послышался птичий крик и звук разрезаемого воздуха. То был сокол, что летел за ней так долго.

Он приземлился в нескольких шагах от девушки, и от одного его вида у неё перехватило дыхание: с белым оперением с небольшими темными вкраплениями, размашистыми крыльями и невероятно понимающе-глубокими чёрными глазами. Он приземлился, и выжидающе смотрел на девушку, склоняя голову то влево, то вправо, и неловко переминаясь с ноги на ногу.

Иньтао сначала усмехнулась, пытаясь понять, почему такая гордая птица соизволила спуститься к её скромному костру; затем перевела взгляд на куропатку в своих руках и почти что рассмеялась. Ловким движением ножа она срезала небольшой кусочек мяса и бросила соколу, тихо спросив:

– Ты за этим прилетел, не так ли?

Тот поймал еду на лету, в этот же момент проглатывая. Девушка разделила тушку на две части: одну себе, другую – своему новому приятелю. Сокол остался доволен подобным разделением, и на ночь укрылся в одной из ближайших дубовых крон. В тот вечер Иньтао казалось, что она… почти не одинока.

Утро сегодня было туманное. К тому моменту, когда туман рассеялся, соколиная песня, что звучала в первые часы рассвета, рассеялась и исчезла, растворилась среди хмурых облаков.

Сначала девушка не обратила на это особого внимания: в конце концов, обычно соколы не вылетают далеко за пределы своих охотничьих угодий, и «её» сокол просто решил вернуться в привычное ему место обитания. То, что он пролетел с ней так далеко – уже удача.

Но что-то в груди, неосязаемое чувство, или, скорее, предчувствие, так и кричало – что-то не так, что-то случилось. Это чувство заставляло озираться и прислушиваться, останавливаться и поглядывать в небо – может, всё-таки вернётся?

Но небо было чистым: лишь солнце, да степенно плывущие облака. Треск цикад и пение каких-то пичужек – но всё не то, где же, где же, та самая с о к о л и н а я песня?

Полуденную тишину разрезал звук: не песня, но крик, и Иньтао теперь могла сказать точно – то кричал её сокол. Крик доносился издалека, из леса, и девушка уже не шла – бежала. Бежала по зарослям и кустарникам, ориентируясь лишь на звук, и про себя все умоляла: только не умолкай, боже, только пой, я приду, подожди немного.

Она нашла его в цветущем вереске. Взъерошенного, напуганного и – с простреленным крылом. Чья-то стрела издевкой торчала из могучего белооперенного крыла. Иньтао сориентировалась почти сразу: обломала у стрелы наконечник и перемотала тканью поврежденную конечность. Когда-то давно она с мамой уже выхаживали подстреленных птиц, но, если говорить по совести, сокола она не то что лечит, держит в руках впервые.

Обычно птицы пытаются вырваться и истошно машут крыльями при попытке взять их на руки, но вот он, он сидит спокойно у нее на предплечье, будто бы знает, что ей доверять – можно. Иногда переминается с ноги на ногу и кричит жалобно, но это ничего, это не так важно.

Сейчас – до ближайшей деревни, чтобы купить немного трав и настоек, а там, если повезёт, кто-нибудь и на ночлег пустит вместе с раненной птицей.

И ей везёт – она находит не только ночлег, но и старого мастера соколиной охоты, что впустил их в свой дом и разрешил остаться на несколько дней, пока сокол не оклемается. Именно он вытащил стрелу и по-человечески перевязал ему крыло, а заодно показал Иньтао, как правильно за ним ухаживать.

И очень-очень много рассказывал: о соколах, об охоте, о том, какие это прекрасные и умные птицы. Он говорил с такой любовью и преданностью, так заразительно смеялся и умилительно возился не только с её соколом, но и со своими птицами, что девушка и сама прониклась теплыми чувствами к соколиному семейству. Не то чтобы раньше она не любила этих птиц, вовсе нет, просто раньше они казались какими-то далёкими и недосягаемыми, а как любить что-то, до чего дотянуться не можешь? А сейчас, когда они берут с рук мясо и смело приземляются ей на плечо, когда можно рукой провести по шёлковому оперению – сейчас любить намного проще.

Через несколько дней сокол оправился и смог расправить крылья, но летать далеко и много ему пока рановато – так старый мастер сказал. А Иньтао уже пора отправляться в путь, она не планировала останавливаться здесь надолго, да и сокола, если честно, тоже не планировала.

Они решили так: пока крыло восстанавливается, сокол будет путешествовать вместе с девушкой, а потом она отпустит его на волю. Мастер почему-то наотрез отказывался оставлять птицу у себя, и смотрел так лукаво, что Иньтао никак не могла разгадать его помыслов. На вопрос о том, что она ему должна за ночлег и помощь, взял с неё обещание, что сокола не оставит и обязательно даст ему имя, а больше ничего не надо. Девушка и не планировала бросать, но вот просьбу про имя растолковать не могла – зачем, она же всё равно его отпустит? Но на условия согласилась и отправилась в путь, унося на своём плече «своего» сокола.

Так они и шли: девушка в белом ханьфу и такой же белый, правда, немного раненый, сокол. Иногда он взлетал, чтобы размять крылья, но недалеко и ненадолго – быстро возвращался на девичье предплечье. Иньтао раздобыла себе плотную перчатку, чтобы соколиные когти не так больно впивались в нежную кожу, и теперь взмахом руки радостно встречала вернувшегося сокола.

Она дала ему имя Сяояо – «свободный».

Придет день, и она отпустит его: скорее всего, рядом с тем ущельем, откуда он устремился за ней. Но пока, пока что рано, пока что крылья слишком слабы, чтобы жить самостоятельно, пока что можно бродить вместе. Он – по небу, она – по земле. Пока что можно слушать соколиную песню и ловить на руку белооперенного сокола.

Пока что можно.