Говорят, Мондштадцы настолько привыкли к постоянному шуму ветра в ушах, что даже не обращают на него внимания. Для них он стал столь же привычен, как биение собственного сердца.

Мондштадт было обрадовался тому, что ненастье утихло, зажил прежней жизнью. Однако теперь в городе стало тихо, как на кладбище: вместе с бурей замолкли и все ветра. Единственным звуком, напоминающим, что город еще жив, было карканье ворон и звуки копошения их длинных лап в траве в поисках червей и насекомых. 

После того как буря прекратилась, Гильдия искателей приключений стала работать в прежнем режиме. К счастью для Гильдии и к сожалению для города, работы этой было хоть отбавляй. За чертой Мондштадта оказалась уйма брошенных лагерей хиличурлов, а те, что не были брошены, кишели монстрами.

Несмотря на то, что первоочередной защите подлежали именно границы города, Катерина отправила Фишль на самую окраину – на пик Буревестника. Сказала разобраться со стражем руин, который – принцесса знает – пылился там столько, сколько она себя помнит. Пришлось немного повздорить с ней, ведь негоже давать принцессе такие пустяковые поручения.

По пути на место Фишль подумала, что не отказалась бы от помощи – но на самом деле компании – мальчика-неудачника, но того точно ветром сдуло. В Гильдии о нем не были ни сном ни духом. Вернется, говорят, всегда возвращался. 

Пик Буревестника оказывается погребенным под сосновыми иголками, что осыпались с деревьев под шквалами ветра. Обитавшие здесь слаймы, ошалевшие после бури, собирались воедино вновь. Хиличурлы, осмелев, повылезали из своих хлипких укрытий. Фатуи, однако, как сквозь землю провалились, и это скорее настораживало, чем радовало.

Принцесса видит стража, действительно ковыляющего посреди руин, напоминающих арену. Она натягивает тетиву лука, целится механизму в его единственный глаз. Выпущенная стрела отскакивает от его металлической брони, и страж, встрепенувшись, ищет источник нападения.

Ворон что-то говорит Фишль, но та раздраженно ведет плечом, мол, не мешай, и отходит за стену, чтобы страж ее не заметил. Его голова делает полный круг, после чего он возвращается к своей бесцельной ходьбе.

Следующая стрела и вовсе летит мимо. Принцесса безвольно опускает лук – она могла позволить себе ошибиться только один раз. Что-то было не так. Дело в полном отсутствии ветра? Это из-за этого она не попадает в цель?

Фишль унылым мановением руки велит ворону разобраться самому. Тот сразу же кидается на механизм, рьяно пытаясь выклевать ему глаз.

Наконец страж, неуклюже взмахнув руками, падает наземь. Ворон, понимая, что его помощь больше не понадобится, исчезает, оставляя после себя пару перьев. Все снова погружается в тишину.

От руин веет пустотой, каменным холодом и, совсем немного, необъяснимой тоской. Останки прежних построек, выставившие все кости напоказ, напоминают о богах Селестии, которых никогда не видели живыми, и о феях, которых никогда не видели мертвыми.

У западной стены жмутся тени – обрывки чужих воспоминаний – их призрачные голоса мычат и бормочут несвязные слова, у которых нет значения, между которыми нет связи. Обычно так и бывает в местах, давно покинутых людьми – они теряют свою человечность, порастают противоположным живому существу как травой.

В глазах у принцессы начинает двоиться: ворон что-то хочет показать. Она отходит от арены в сторону и садится на землю. Сухая трава и иголки неприятно колют голые ноги, приходится постелить под них платок.

Фишль сдвигает повязку с левого глаза на правый и думает: вещай. Открытым левым глазом она видит пляж, над которым нависает уродливый и острый, как сломанный зуб, Утес Звездолова.

«Это же совсем недалеко – думает она. По поверхности воды, неподвижной, подобной зеркалу, стелется серый туман. Из темной воды показывается не иначе сирена. Принцесса узнает в ней астрологиню.

В их последнюю встречу принцесса втайне ткнула в волосы Моны перо своего ворона. Она просто не могла этого не сделать.

Видение окончилось. Теперь принцесса видит лишь ткань повязки, что закрывает правый глаз. Быстро вернув ее на место, она стряхивает со своей одежды сосновые иголки, расправляет планер и направляется к обрыву.

Мона тяжелыми шагами выходит из воды, выжимая волосы, скрученные на макушке. С купальника ручейками стекает вода, кончики пальцев распарены от избытка влаги. Принцесса приземляется на берег.

– Ну, удиви, – выжидающе смотрит на нее астрологиня, подняв брови, кажется, совсем не озадаченная ее неожиданным появлением.

Фишль медленно складывает планер, глядит на воду, то ли притворяясь, что не услышала, то ли не зная что ответить. Границу между небом и морем скрывает туман, поглощает пространство, выедает привычные пейзажу цвета. Делает реальность зыбкой.

– Ну же, ты хочешь что-то сказать, чтобы в очередной раз доказать свое превосходство, давай, – снова говорит Мона, пару раз стукая зубами от холода, после чего кутается в полотенце.

Девушка мнется, прогоняет эту бескрайнюю дымку из головы, а потом выпрямляется и натягивает на лицо привычное выражение безразличия и напускного высокомерия:

– Принцесса сжалилась над бездарной смертной и решила ей помочь. Ее величество нашла кости несчастного создания.

Ворон сказал ей утром: астрологиня ищет новые пути узнать истину. Она набрала в библиотеке кучу книг – одна из них лежит сейчас в ее сумке. Конечно, эта книга знакома принцессе, не только потому что она проштудировала почти всю библиотеку. В этом томике, пусть и несколько популяризировано, описаны бесценные методы и мысли, в частности гадание на костях животных.

Тем временем Мона в непонимании смотрит на принцессу:

– Что еще за несчастный? – тут до нее доходит, и ее брови скептично ползут вверх, – Я даже не рассказывала никому, ты как узнала?

Взгляд принцессы бегает по сторонам, саму ее бросает сначала в жар, потом в холод. Черт, догадалась, что же…

– Просто удивляюсь тому, что твое предсказание оказалось таким точным, – смешок Моны ломается дрожью.

Принцесса, наконец, на одном дыхании запоздало выпаливает:

– Ничего я не слежу! Это все ворон, это он виноват! – и тут же затыкает рот ладонями, перестав даже дышать. Тишина звучит теперь особо громко.

 Астрологиня пару раз растерянно моргает. Коварный туман между тем подбирается к ее ногам.

– Видно, принцесса сегодня не в духе, – она подбирает свои вещи с песка, ускользая от тумана, оборачивается, ждет пока ее спутница последует за ней – у меня тоже тот еще денек. Водичка сегодня, конечно, – ежится она, – слишком спокойная, скрывает что-то. Я поэтому нырнула.

Принцесса не спрашивает, получилось ли у нее что-то узнать – знает уже, что нет. В такую погоду другого исхода ожидать не приходится. Дорога до города проходит в уже привычной тишине.

В доме воздух застоявшийся и сухой, как в шкафу со старым тряпьем. Хозяйка сразу идет к окну, чтобы открыть его, но обнаруживает, что оно уже распахнуто. На отливе окна сидит жирная ворона, недовольно распушившая свои перья. Завидев принцессу в глубине комнаты, она распрямляется и приветствует ее своим трескучим голосом. Со стороны гадального стола доносится детское «ой».

Астрологиня и принцесса разом оборачиваются. В кресле у стола, как у себя дома, сидит дочь Алисы. На коленях у нее лежит здоровый ведьмовской гримуар.

– Твоих рук дело? – Мона грозно кивает на окно, скрестив руки на груди. Кли виновато улыбается.

– Но я ведь тихонько-тихонько, меня даже не заметил никто!

Пока город медленно возвращался к своей прежней жизни, Кли успевала испытывать свои новые бомбы. Все было хорошо до тех пор, пока под удар попадали только хиличурлы, но, когда стал страдать ландшафт Мондштадта, девочку пришлось в очередной раз запереть в штабе Ордо Фавониус. Наверняка рыцари уже узнали о пропаже, но искать ее не торопились.

Все знали, что Кли, провинившись, не сбегала за пределы города, а лишь пряталась у кого-нибудь дома. То ли думала, что по домам ее точно искать не будут, то ли целенаправленно продолжала сидеть, по сути, взаперти, считая себя виновной. Непонятно только почему находиться под одним замком было предпочтительнее, чем под другим.

Мона раздраженно вздыхает:

– Ладно, только ничего не трогать, не мельтешить и не задавать вопросов, – и уходит в спальню, чтобы снять наконец этот холодный купальник.

     – Я уже все потрогала! Ой! – запоздало спохватывается девочка.

Фишль закрывает окно – все равно толку от него никакого, воздух с улицы не слишком отличается от того, что в помещении. Черные плотные шторы погружают комнату в полумрак и Кли недовольно мычит – картинок не видно. Принцесса зажигает несколько свечей, чтобы разогнать тени в углах.

Через несколько минут Мона выходит из комнаты уже в домашнем платье и с распущенными волосами, все еще мокрыми от воды. Фишль тем временем достает небольшой мешочек и высыпает из него на стол кости.

– Нам в самом деле необходимо это дитя?

– Она все же наследница. Может пригодиться, – Мона садится за стол и смотрит на Кли, прищурив глаза. Та, ни о чем не подозревая, лежит в кресле, закинув ноги на спинку и держа книгу на вытянутых руках.

Астрологиня начинает действовать согласно тексту книги. На столе лежат лопатки, судя по размеру, кабана. Принцесса узнала даже о том, что в ритуале должны использоваться именно лопатки. Мона пока не понимает, как она это сделала, но обязательно узнает.

После очистки и мытья костей Мона немного зависает. Она уже прикидывала в мыслях, как поставить вопрос, но символы языка Ли Юэ оказались не такими подвижными. Она неуверенно трет шею и принимается перебирать книги на столе в поисках словаря, чтобы быть уверенной, что она не ошибется. Принцесса придвигается ближе и заглядывает в книгу.

Пока Мона, найдя нужные страницы по согнутым ранее уголкам, выписывает на лист несколько символов, с другой стороны к ней подползает уже Кли и с интересом глядит на стол.

– Думаю, если написать слово, обозначающее город, а под ним месяц, то мы узнаем, что будет с городом в этот самый месяц. Что думаешь?

– Кажется не очень конкретным, – пожимает плечами Фишль.

– Тут не совсем важно, каким будет вопрос. Самое главное – обозначить стороны. Например, если трещина пойдет вправо – значит да, если влево – соответственно, нет. Ну или наоборот.

– Значит, выберем месяц и узнаем, что будет с городом. И ты написала… август? – сверяет принцесса запись с открытой страницей словаря. 

– Лучше выбрать какой-нибудь ноябрь, – неожиданно говорит Кли и девушки поворачиваются к ней.

– Короче, – уверенно начинает объяснять девочка, что-то выводя пальцем на диванном пледе, – август будет уже через две недели. Ну узнаете вы, что будет через две недели, а толку-то, вдруг дракон за это время не отстанет?

Кли смотрит на них в ожидании ответа. Мона призадумывается. На самом деле, она на это и надеялась – на то, что все ветра вернутся на свои места в такой короткий срок. Астрологиня чиркает по записи на листе, перекрывая ее кляксой. 

– В конце концов, это всегда жизнь или смерть, – хмыкает Фишль в неясной эмоции, – нет ничего между ними, никаких полутонов. Пару лет город еще сможет продержаться, цепляясь за свое существо, после чего погибнет. Одно будет ясно точно – если Мондштадт удастся спасти в этом промежутке, смерть не будет грозить ему еще долгое время.

Кли в недоумении скребет ногтями затылок. Астрологиня показательно закатывает глаза, но все же обозначает над кляксой дату на несколько лет позднее.

Мона выжигает свой вопрос раскаленным шилом, после чего аккуратно пробивает круглые отверстия сверху и снизу кости долотом. Кли, несмотря на запрет, мечется у стола, то и дело издавая восторженные возгласы.

– Спички, – Мона вертится в поисках коробка, снова поднимает книги, двигает с места приборы. Фишль протягивает его. Их руки касаются – ладони принцессы сухие и горячие, как тельце змеи, нагретое на солнце. Мона незаметно кривит лицо. 

Спичка трещит огнем и отправляется в чашу. Сверху астрологиня кладет кость. Пламя с радостью принимает ее, щелкая искрами на холодной поверхности. «Треснет вправо – все будет хорошо» – думает астрологиня.

Дождавшись пока пламя погаснет, а кость остынет, принцесса выуживает ее из чаши. Слева лопатка закоптилась черным. Снизу доверху, ровно посередине идет глубокая трещина, испещрённая мелкими горизонтальными. Мона измученно откидывается на спинку стула и нехотя глядит в книгу:

– Может, это из-за отверстий? Черт же поймешь, как их сверлить надо – на это уделяется ровно одно предложение, – Мона провезла ладонями по лицу, – ладно, по крайней мере, у нас есть еще одна.

Но принцессе не нужно знать больше. Кажется, в следующем сновидении ее ждет крайне увлекательный сюжет.