Гарри напевает себе под нос, бродя по кухне, готовя ленивый субботний завтрак и молча проклиная Рона за то, что его стараниями к нему прицепилась еще одна навязчивая песенка. Он проснулся всего полчаса назад и почти уверен, что если бы могли говорить, и Каллиопа, и Патрик велели бы ему заткнуться. Они понимают, что Лола была танцовщицей, а все остальное — сплошная драма.

Кухня полна восхитительно пикантных ароматов, а насыщенный запах кофе твердит, что почти готов к розливу. Обоняние настолько обострилось с тех пор, как Гарри потерял цветовое зрение, что он научился определять, когда еда готова, не глядя на нее, что полезно, поскольку его способность отличать розовато-серый цвет от розовато-черного в лучшем случае ограничена. Пытаясь увидеть положительную сторону вещей, Гарри научился работать в режиме многозадачности на кухне, готовя кофе и принюхиваясь к аромату идеально пожарившегося бекона. На сковороде-гриль тоже что-то шипит — шипение это острое и тихое, что появляется в нужный момент, и, заметив это, Гарри скользит к плите и выключает огонь. Он тщательно собирает тарелку, добавляя жареные помидоры, тосты из муки грубого помола с горячим растопленным сливочным маслом и хрустящий картофельный рёшти, рецепт которого он нашел в поваренной книге, настолько вкуснейший, что он взял свои яйца в кулак и поделился им с Молли.

— Ты не хочешь мой завтрак, — говорит он Каллиопе, которая плюхается рядом с его тарелкой, когда он садится за стол. — Это ужасно. Гадость для кошек. Отвратительно.

Она виляет хвостом, едва не задев помидоры, а затем забирается в вазу с фруктами, из которой подозрительно смотрит на Гарри. Драко иногда так на него смотрит, думает Гарри, с довольным вздохом вгрызаясь в завтрак. Все восхитительно, Драко здесь нет, а у Гарри впереди целый спокойный день. Он чувствует себя обязанным правильно использовать время в течение недели, но по субботам он позволяет себе бездельничать, а по воскресеньям слишком много ест и уговаривает Молли помочь ему с неудачно получившимся вязанием. Возможно, он добьется некоторого прогресса в создании джемпера Хьюго. Возможно, он на самом деле закончит его к Рождеству.

Каллиопа вдруг выпрямляется и оглядывается, а Гарри продолжает есть бекон, ожидая, что Патрик в любой момент залетит на кухню сквозь стену. Когда он не появляется, а вместо этого кто-то стучит в дверь, Гарри стонет. Он знает. Он знает по стуку, что это Драко, и он просто не может… Не снова, не сегодня, и не только потому, что у него осталась как минимум треть завтрака. Держать Драко на расстоянии вытянутой руки не только проще — это единственный способ для Гарри обезопасить себя, а он не сможет защититься, если этот мерзавец будет приходить к нему каждый день и сидеть за его кухонным столом, как будто ему там самое место. Он выглядит так, будто ему там самое место, и Гарри едва сдерживается.

Тем не менее, уже вставая из-за стола после второго стука, Гарри думает, что знает, что собирается делать. Он собирается открыть дверь, улыбнуться и угостить Драко свежесваренным кофе, потому что они друзья, напарники, а их дружеская близость помогает Драко. Он так сказал, и Гарри сделает все от него зависящее, потому что должен. Потому что любовь иногда такая. Заставляет чувствовать неловкость и страх, но ты справляешься с этим, потому что твоя судьба решена давным-давно. Он нужен Драко прямо сейчас, поэтому у него получится быть достаточно сильным. Да и как долго это все продлится?

Гарри открывает дверь и прищуривается. Площадь Гриммо окутана таким густым туманом, что он едва может разглядеть дома на другой стороне улицы, а Драко медленно появляется из мрака. Он снова в том пальто, темные лацканы подняты к лицу, и он выглядит таким довольным, заметив Гарри, что тот просто держится за дверную ручку и пялится.

— С тобой все в порядке? — справляется Драко, и Гарри кивает.

— Ага. В порядке. Абсолютно, — бормочет он, не раздумывая больше, отступает в коридор и хватает свои пальто и шарф. — Да, ладно. Мы собираемся куда-нибудь пойти.

Когда он хлопает дверью и начинает топать по улице, Драко ничего не говорит, просто идет рядом и пронзает его любопытным взглядом. Гарри позволяет ему это. В такую погоду в парке будет тихо, и более того, это будет нейтральная территория. У Гарри может быть даже небольшое преимущество, учитывая, что он посещает это место несколько раз в неделю после травмы, а он сомневается, что Драко вообще там был.

Он, конечно, забыл накинуть Согревающие чары, но туман вроде бы неплохо справляется с задачей сдерживания холода. Руки замерзли, и Гарри засовывает их в карманы, думая о теплой чашке кофе дома и с завистью отмечая кожаные перчатки у Драко. Однажды он попробовал кожаные перчатки. Они были коричневыми, мягкими и пахли восхитительно, но он выглядел в них нелепо. Драко не выглядит нелепо — он выглядит щеголевато и элегантно, и Гарри хочется протянуть руку и схватить его за ладонь.

— Куда мы идем? — спрашивает Драко.

Туман усиливается, и Гарри приходится пристально смотреть под ноги, чтобы различить оттенки тротуара и дороги. Обычная четкая разметка размыта, и эффект крайне дезориентирует. Он думает, что все образуется, как только они доберутся до парка, потому что дорожки там шире, а текстуры разнообразные; все, что ему нужно делать, это продолжать двигаться.

— Мы идем на прогулку в парк, — говорит Гарри, все еще глядя себе под ноги. — Это совершенно нормальное занятие в субботу.

— Полагаю, да, — соглашается Драко, и Гарри чувствует вопрос в его голосе. — Ты уверен, что с тобой все в порядке?

— Блестяще, — лжет Гарри, замечая впереди массивные кованые железные ворота. С облегчением он ускоряется и чуть не врезается в припаркованную машину.

Драко наблюдает за ним, и от этого становится только хуже. Они вместе проходят через ворота и выходят на извилистую тропинку, которая исчезает в бледной пелене пустоты через шесть или семь футов. Здесь, вдали от улиц, холоднее, и когда они углубляются в парк, Гарри чувствует знакомую боль в затылке. Это неприятно, и сейчас он едва видит, куда ступает, но если получится добраться до пруда с рыбками, то там, в небольшом укрытии, он сможет сесть и взять себя в руки. Когда он во второй раз сворачивает на мокрую траву, старые кроссовки насквозь пропитываются холодной водой, и ему хочется зарычать и пнуть что-нибудь тяжелое. Ему надоело это, все это: головные боли, неуверенность, то, что этот прекрасный пейзаж — лишь белый холст с серо-зелеными пятнами, то, что Драко хватает его за руку и тянет остановиться, а простое прикосновение грозит выбить сердце из груди.

— Ты плохо видишь, да? — спрашивает Драко, и, боже, его голос такой нежный.

Гарри смотрит себе под ноги.

— Это все из-за тумана. Все в порядке.

— Это не просто туман. Я замечаю это уже несколько дней, — говорит Драко, и Гарри в ужасе смотрит на него. — Ты делаешь всевозможные корректировки, чтобы компенсировать это, но ты все еще не можешь видеть цвета, да?

— На самом деле я никогда не говорил, что мне стало лучше, — бормочет Гарри, зная, что это бесполезно.

— Ты подразумевал это. Ты намекал на это довольно серьезно. Я уверен, что если мы спросим Уизли, или Грейнджер, или любого из членов твоей семьи, они скажут то же самое. — Драко отпускает Гарри и складывает руки на груди. — Я не понимаю почему.

Гарри невесело фыркает.

— Почему ты хотел, чтобы все думали, что с тобой все в порядке?

— Я не говорил, что мне стало лучше, — признается Драко, ловя кривую улыбку Гарри.

— Мне надоело, что все суетятся, и надоело говорить об этом, — говорит Гарри, удивляя себя честностью. — Когда люди думают, что с тобой что-то не так, это окрашивает каждое даже короткое взаимодействие. Каламбур вышел определенно случайно.

Драко снова улыбается, отводя их в сторону от дорожки, когда из ниоткуда появляется бегун и пробирается мимо них с благодарным кивком.

— Видишь, всегда есть кто-то, кто потерял больше, чем ты, — говорит Драко, вглядываясь в туман вслед за бегуном. — Бегает. В субботу. В такую погоду.

— Нам, наверное, не стоит здесь стоять, — говорит Гарри, стараясь не замечать, что Драко все еще держит его за запястье. — Давай. Я обещаю быть осторожным.

— Хорошо, — соглашается Драко, но не отпускает его, пока они не добираются до пруда с рыбками и не устраиваются в маленьком каменном укрытии, откуда почти могут видеть движения под водой, а холод притупляется тремя прочными стенами.

— Смотри, я добрался в целости и сохранности, — говорит Гарри, и Драко вздыхает.

— Три месяца магических оценок, психометрических тестов и физических экзаменов, и в итоге я оказался в паре с тобой, — фыркает он, но глаза теплеют, когда он смотрит на Гарри. — Напомни мне, как это произошло?

Гарри улыбается.

— Не в курсе, знаешь ли, но когда я узнал, что нас назначили напарниками, я подумал, что произошла ошибка. Очевидно, я должен был остаться с Роном, и… ну, я пошел к руководителю обучения и пожаловался.

Драко смеется.

— Я знаю.

Несмотря на холодный воздух, Гарри краснеет.

— Извини. В смысле, это было давно. И вот мы тут.

— Мы тут. Кажется, это был конец первого месяца, когда ты принес мне шоколадный торт из столовой, — задумчиво вспоминает Драко. — В нем были лесные орехи. Именно тогда я подумал, что, возможно, мы…

— Закончим тем, что вместе будем сидеть в ледяном убежище в парке, потому что оба слишком больны, чтобы ходить на работу? — предполагает Гарри, вспоминая удивление на лице Драко, когда он предложил ему торт, и то, что в итоге он вкладывал в это гораздо больший смысл, чем оно имело в то время.

— Ты водишь меня во все самые роскошные места, — говорит Драко.

Гарри смеется и вдруг замолкает, потому что жутко начинает болеть голова. Драко пристально смотрит на него.

— Что?

— У тебя болит голова. Давай, используй чертовы Согревающие чары, — вздыхает он. — Я бы сделал это для тебя, но — буквально — не могу.

Гарри оглядывается, чувствуя себя странно беззащитным. Через секунду он достает палочку и окутывает свою разбираемую болью голову заклинанием, от которого ощущает себя окруженным мягким пульсирующим теплом. Облегчение наступает мгновенно, и ему почти все равно, что Драко скажет дальше. Но тот просто откидывается на деревянную скамейку и смотрит на пруд. Гарри тоже смотрит, наблюдая за рыбой, скользящей под поверхностью.

— Вон та большая красная — Морелла, — наконец заговаривает он, указывая на рыбку. — По крайней мере, я думаю, что она красная. Она какая-то оранжево-розовая. И с большими плавниками, похожими на весла.

— Она… тепло-красная, — поправляет Драко, упираясь локтями в колени и хмурясь. — Ты знаешь всех их по именам?

— Очевидно, — говорит Гарри. — Самый маленький, вон там — он очень бледный — его зовут Уильям. Он в некотором роде ребенок в семье. А ситцевый — это Джек. Ему нравится высовывать голову наружу, как будто он забывает, что является рыбой. И есть еще один, но я могу видеть его только иногда. Я не уверен, какого он цвета, потому что он сливается с водой. Я называю его Подлый Стэн.

— Я вижу его, — кивает Драко, поднимаясь на ноги и вглядываясь в воду. — Он торчит из-под того растения. Неудивительно, что ты его не видишь. Он серый.

— Это все объясняет, — тихо говорит Гарри, захваченный неожиданным энтузиазмом Драко. Он наклоняется и смотрит на рыбу, уперев руки в колени. Лицо Драко озарено улыбкой, которую Гарри чувствует под самой ложечкой. Он понимает, что не имеет значения, нейтральная ли это территория. Драко может достать его абсолютно где угодно, и тепло, которое рождает в Гарри это знание, позволяет ему наслаждаться всем этим хотя бы мгновение.

— Откуда ты так много о них знаешь? — спрашивает Драко, заправляя под себя длинное пальто и садясь обратно на скамейку.

— Я часто прихожу сюда, — признается Гарри. — И тут есть смотритель парка, который любит говорить о них. Он на самом деле хороший парень. Гэвин. Иногда он дает мне кормить их.

— Ты полон сюрпризов, — говорит Драко, качая головой. — После всего этого времени.

— Я очень многогранный, — соглашается Гарри с усмешкой. — Многогранный.

— Это было бы неплохим словом для игры в Эрудит, — задумчиво произносит Драко. — Особенно с хорошими множителями.

Гарри вздыхает, уже представляя предстоящий день, полный поражений и шоколадного печенья.

— Полагаю, я мог бы позволить тебе победить меня раз или два, — беззаботно отвечает он.

Драко встает с акульей ухмылкой.

— Нет, нет, пожалуйста, не сдерживайся из-за меня. Не стесняйся, покажи мне всю силу своей интеллектуальной мощи.

— Все в порядке, — кивает Гарри, направляясь к тропинке и беря Драко за локоть, который тот предлагает. — У меня есть другие таланты. Их много. Даже не беспокойся об этом.

— Не буду, — говорит Драко и ведет их обратно в туман.

Когда они заходят в дом, Гарри варит свежий кофе, пока Драко суетится с Каллиопой и устанавливает доску для игры в Эрудит. Он наблюдает за ними, когда снимает турку, чувствуя себя странно по-домашнему от этой картины. Озадаченный, но довольный, он ставит дымящиеся чашки на стол, садится и лезет в мешочек с плитками.

— Я знаю, что завтра у тебя обед с Уизли, — говорит Драко, отрывая взгляд от маленькой записной книжки, в которую записывает их имена, готовый вести счет. — Я подумал, что мне лучше повидаться-таки с родителями. Они ненадолго вернулись домой, и теперь, когда Пророк счел нужным упомянуть мое имя… — Он морщится. — Я должен сказать маме, что со мной все в порядке, и отцу, что… что ж, я спрошу его, хорошо ли он провел время в Швеции.

— Передай ему привет от меня, — просит Гарри, не разрешая себе пораженно округлить глаза, но когда он поднимает на Драко взгляд, слова вырываются сами по себе. — Увидимся в понедельник.